Маргариточка-цветочек, на могилке расцвети

      Ноябрь вступил в свои права. Печь приходилось топить почти постоянно, и огонь невероятно быстро пожирал дрова. Маргарет неважно помнила прошлую осень, но это ощущение продрыглости и зябкости крепко врезалось ей в память.       Снега пока не было. На улице завывал жуткий, до костей пробирающий ветер. Маргарет почти не гуляла, она теперь помогала маме и гордилась этим. С наступлением холодных дней мама стала часто кашлять и куталась в длинную рваную шаль. Маргарет, чуя, что маме тяжело, старалась быть послушной.       Мыть в школе полы оказалось трудно. Ручка ведра была обжигающе холодной, а само оно казалось неподъёмным. Делая маленькие шажки, Маргарет старалась не расплескать грязную воду на уже чистый пол и потихоньку дотаскивала ведро до крыльца. Воду из колодца набирала мама. Её хрупкая фигура смотрелась на фоне массивного колодца совсем уже прозрачно. Мама, пока мыла полы, то и дело сгибалась и заходилась в кашле. Тогда Маргарет становилось совсем жаль её, хотелось сделать что-то, что непременно поможет. Ноябрь когда-нибудь кончится, потом снова настанет тёплое время. Тогда снова будет легко. Маргарет с упоением ждала весну. Чистую и лёгкую, такую, которая нравилась всем. Тогда мама точно перестанет болеть.       Утром из учеников ещё никого не было, они прибегали позже, к началу уроков, и тогда школа словно оживала, наполнялась гулом детских голосов и топота. А пока было тихо, так, словно в школу никто давно не заходил. На улице ещё стояла темень, небо только-только начало светлеть, облака бледным призрачным покрывалом нависли над землёй.       Отфыркиваясь от отросшей чёлки, Маргарет оттирала пятно, упрямо темневшее в углу. Сначала такая работа её даже забавляла — сначала пол грязный, а протрёшь его несколько раз мокрой тряпкой, и вот, он уже чистый. Но как-то незаметно нечто весёлое превратилось в рутину и даже стало надоедать. Как может нравится что-то бессмысленное? Пятно до сих пор ехидно скалилось на Маргарет, сколько бы усилий она ни прилагала. Обидно.       — Хм, как это… — пробормотала она. Потом опёрлась ладошкой на пол, поднялась с колен и жалобно протянула: — Ма-ама, у меня не получается.       — Что там, Мар?       Мама, забросив сползший конец шали на плечо, выпрямилась и подошла к Маргарет.       — Вот… — Палец указал на вредное пятно, до сих пор не сошедшее с половицы.       — А, ты его не ототрёшь. Оно здесь уже давно.       Маргарет удивлённо моргнула. Как это, не ототрёт?       — Ладно, — бросила она и шмыгнула носом.       Всё бесполезно? И даже стараться не стоило, вон оно как.       — Устала? — спросила мама, и её тёплые глаза ласково взглянули на Маргарет. — Отдохни.       Маргарет покивала с тихим «угу» и, сжимая и разжимая пальцы, чтобы согреть руки, потопала в сторону коридора.       Мама. Такой родной и хороший человек. От этого слова веяло теплотой и чем-то светлым. Мама — это ненароком скользнувшая по губам улыбка, приятные густые волосы, отливающие тёплым, вкусный травянистый запах, платье из плотной тёмной ткани и морщинистые руки. Сосредоточение всего тепла, доставшегося Маргарет и долгие объятия перед сном, когда руки словно навсегда смыкаются вокруг, и обнимают долго-долго, прижимая так тепло и ласково, как умела только мама.       Стоило выйти из класса, как взгляд упёрся в чьи-то ноги. Маргарет замерла и запрокинула голову. Смутно знакомый высокий мужчина посмотрел на неё сверху вниз и улыбнулся краем рта. От его длинного тёмного пальто пахло морозом и чем-то хвойным.       — И что здесь так рано делает юная леди?       С губ слетел невнятный тихий звук. Маргарет вцепилась пальцами в шерстяную юбку.       — Что такое «юная леди»? — пролепетала она, а язык вдруг начал заплетаться.       Мужчина усмехнулся. Она его наконец узнала — отец Эрвина.       — Такая чудесная маленькая девочка, как вы.       Чудесная. Маргарет ещё не называли чудесной. Мама говорила, что она хорошая, добрая и послушная девочка, но вот чудесная…       — Я маме помогаю. Она здесь убирается, — сказала Маргарет и кивнула в сторону полуоткрытой двери одного из классов. — А вы что делаете?       — Я учитель. Работаю здесь, учу детей, — пояснил мужчина и обернулся назад ко входу. — Эрвин, третий кабинет справа.       — Хорошо, — звонко пронеслось по коридору. И Маргарет узнала голос.       — А, — она нерешительно взглянула на отца Эрвина и, потупив взгляд, пробормотала. — А можно я вот туда?       Она кивнула в сторону массивной входной двери и аккуратно, стараясь не задеть мужчину, проскользнула мимо него. Потом замерла и, обернувшись, улыбнулась.       — А мне нравятся люди, которые учат других.       Отец Эрвина на это хмыкнул, его губы, кажется, дрогнули. Переглянувшись с отцом Эрвина в последний раз, Маргарет отвернулась. Наверное, опять сказала какую-нибудь глупость, которой взрослые не любили. Она досадливо закусила губу и зашагала по коридору.       — Привет.       Эрвин, стягивавший грязные от уличной слякоти сапоги, поднял глаза.       — Здравствуй.       Маргарет и Эрвин почти не общались. Скорее просто иногда пересекались, здоровались (Эрвин в своей привычной манере всегда говорил: «Здравствуй»), порой перебрасывались парой слов и прощались, когда мама уводила Маргарет, а у Эрвина ещё оставались уроки. Но ей это даже нравилось: у Маргарет появился такой знакомый, который никуда не исчезнет. И она была уверена, что на следующий день они снова увидятся и снова прозвучит уже привычное «здравствуй». Как будто даже друг.       — Ты опять учиться будешь?       — Опять? — словно удивившись, хмыкнул Эрвин.       — Вчера учился, позавчера, сегодня тоже, ещё и завтра точно будешь, — перечислила Маргарет и стала загибать пальцы, покручиваясь вправо и влево. — Если ты так много учишься, то ты очень умный.       Эрвин на это только свёл брови и мотнул головой. Маргарет не удержала улыбки. Ей почему-то брови Эрвина, светлые и такие широкие, казались забавными. Но самому Эрвину она этого не говорила — на задворках сознания гуляла мысль, что он может обидеться.       — А что вы изучаете? — полюбопытствовала Маргарет.       — Историю.       — Кого?       — Людей, — сказал Эрвин, обувая чистые ботинки, и поднял взгляд. — Как люди жили за Стенами.       — И как же? — выдохнула Маргарет.       — Все люди, спасшиеся от титанов, укрываются за Синой, Розой и Марией, — начал объяснять он, расстёгивая пуговицы на пальто. — За стенами живут титаны, поэтому Стены и нужны. Построили их сто лет назад, когда титаны ещё могли спокойно нападать на людей.       — А как люди сделали Стены такими большими?       Эрвин замер, оставив последнюю пуговицу не расстёгнутой. Взглянул куда-то вдаль, помолчал несколько мгновений и заговорил даже тише, чем Маргарет.       — Я не знаю. Папа тоже. Вернее… Он не говорил нам об этом на уроке.       Маргарет негромко пробормотала: «О как», запустила руку в волосы и задумчиво поскребла висок. История человечества, интересно ведь. Но, похоже, никто не знал, как появились Стены. Наверное, это следовало воспринимать как данность. Маргарет и не задумывалась над тем, откуда взялись Стены, но сейчас её это как-то задело. Она ведь ничего не знала о мире, совсем ничего. Мама наверное, тоже. А как жить в таком месте, с которым ты не знаком?       — Эрвин, — позвала она и сама удивилась: они с Эрвином редко называли друг друга по имени, — а ты можешь рассказать? Ну, про историю людей?       Эрвин подумал и медленно кивнул. Маргарет радостно похлопала в ладоши и ощерилась в улыбке.       — Днём, когда закончатся уроки, ты ещё будешь здесь?       — Мы с мамой ещё придём, — уверяюще закивала она.       — Тогда… — Эрвин бросил взгляд в глубь коридора. — Приходи в класс. Я буду ждать тебя. Расскажу про Стены.

***

      Суп опять был пустой, без мяса. Маргарет уже даже привыкла к тому, что на обед и ужин у них подолгу были одни только овощи. Пусть мясо она и любила, но со слов мамы поняла, что это дорого, а потому удовольствие редкое. Жаловаться Маргарет даже в голову не приходило. Ну и пусть будут овощи, если мяса пока нет. Она знала, что маме нужно покупать лекарства, а лекарства почему-то стоили недёшево. И мама экономила. В основном на себе, Маргарет видела, что новой одежды у мамы не было уже давно, а ей, Маргарет, она даже новые ботинки купила прошлой зимой. Тёплые, с плотной подошвой, правда на вырост, чтобы сэкономить. Маргарет берегла их.       — Нет, это не тебе, — одёрнула мама и строго взглянула на пса. Тот вилял хвостом и пытался выпросить что-нибудь. — Кот, успокойся.       Звали пса почему-то Котом. Уже давно привыкшей Маргарет это не казалось странным, скорее просто забавным. Кота она любила. Ей нравилось перебирать его густую рыжеватую шерсть. Кот был огромным, Маргарет по вечерам часто звала его к себе в кровать и прижималась к его боку, пытаясь услышать, как бьётся его сердце. Тук-тук. Тук-тук. Наверное, Кот тоже любил её и маму, а потому сердце у него, должно быть, большое. А ещё Кот был очень умным. Маргарет порой казалось, что он всё-всё понимает, только ответить не может.       — Да подожди ты. Сидеть, — скомандовала мама, и Кот послушно уселся рядом со столом, не сводя глаз с маминых рук. — Спрошу, есть ли у Альберты потроха, может, тебе чего перепадёт.       Альберта была соседкой Маргарет и мамы. У неё самой жил пёс, и Альберта порой подкармливала Кота, находясь в хороших отношениях с мамой Маргарет. А иногда пёс сам добывал себе пропитание — ловил мышей. Видно, оправдывал своё имя. Мама сначала охала, видя в зубах Кота очередное бурое тельце, но потом, кажется, даже была этому рада. Бросать Кота ни Маргарет, ни маме не хотелось, он был частью их семьи. А прокормить всех троих маме порой не удавалось. Так что и помощь Альберты, и несчастные мышки, подвернувшиеся Коту, были кстати.       — Когда пойдём в школу? — спросила Маргарет, болтая под столом ногами, и поскребла ложкой по дну тарелки, зачёрпывая мелко наструганную морковь с бульоном.       — В школу хочешь? — удивилась мама.       — Ага. Мне туда нужно. Мне обещали рассказать про Стены.       — Ты с кем-то из ребят познакомилась? — улыбнулась мама.       — Да! Он хороший. Эрвин. У него ещё брови такие. — Маргарет приложил по два пальца к своим бровям. — Вот какие. Ты его видела?       — Видела, видела, — кивнула мама. — Сын господина Смита.       Маргарет обрадованно закивала и активнее застучала ложкой по тарелке, черпая суп. Эрвин ведь сказал, что будет ждать её. Она обязательно придёт.       — Пошли, пошли скорее!       Доев, Маргарет спрыгнула со стула и нетерпеливо завертелась, дёргая маму за рукав кофты.       — Меня уже ждут. Пойдём?       — Идём, идём, — кивнула мама, поправив шаль.       Раньше белая и красивая, а теперь уже старая и потемневшая, шаль всегда была с мамой. Маргарет нравилось, как мама худыми руками накидывала шаль на плечи. Было в этом жесте что-то изящное и чарующее, но оно не подходило отнюдь не изящной маме. У матери были потемневшие от въевшейся грязи ладони с грубой кожей, впалые щёки, уставшие глаза, красота если и была, давно ушла, влекомая годами. Но Маргарет было совершенно без разницы, ведь это была её мама, добрая и ласковая, дарившая Маргарет тепло каждый день.       Когда они подошли к деревянному зданию школы, дверь распахнулась, и оттуда повалили ребята. Их звонкие смешные голоса заполонили двор, ещё устланный пожухшими листьями — подарками яркого октября. Маргарет вдруг сделалось радостно, она на секунду даже почувствовала себя частичкой этого неизвестного ей мира. Школа. От этого слова тянуло чем-то ей непонятным, загадочным, а от того интересным.       — Мар, пошли, — сказала мама, потянув её за руку.       Маргарет, завороженно провожая ребят взглядом, зашагала за мамой. Школьный коридор, вновь опустевший после уроков, встретили их своим молчанием. Шаги глухо отдавались от стен.       — Мне надо Эрвина найти, — пробормотала Маргарет. — Он где-то тут.       Мама кивнула, отпуская руку. Ей осталось ещё половина классов — убраться сразу во всех мама попросту не успевала, а потому разделяла работу на время до и после уроков.       Маргарет дёрнула ручку двери в первый попавшийся кабинет. Заперто. Эрвин сказал, что будет в классе, но не сказал в каком. А Маргарет, если будет надо, хоть все классы обойдёт. Подойдя ко второму кабинету, она опять нажала на ручку. Дверь раскрылась, Маргарет нетерпеливо толкнула её, полностью распахивая. Эрвин сидел за учительским столом и сосредоточенно читал, хмуря при этом брови. На стук двери о стену он поднял глаза. Маргарет одёрнула юбку и махнула ему.       — Привет!       Эрвин серьёзно кивнул.       — Здравствуй.       — Рассказывай про историю! — визгнула Маргарет, подбежав к нему, и непоседливо похлопала себя руками по бокам. — Это ведь интересно, да?       — Подожди немного, — терпеливо сказал Эрвин, откладывая свою книжку.       Подойдя к деревянному стеллажу, где покоились книги в пёстрых обложках от совсем маленьких до огромных, он провёл пальцами по корешкам. Приблизившись к нему, Маргарет вдохнула запах старой бумаги и ткани переплётов. Ладонь Эрвина замерла на одной из больших книг. По корешку сверху вниз бежали потускневшие буквы. Эрвин подцепил книгу за край и выудил её.       — Вот, — сказал он, положив книгу на стол, и раскрыл её. Его палец заскользил по картинке Стен, а потом по строчкам. — Смотри. Видишь, тут сказано, что Стены были построены сто лет назад?       Маргарет не видела. Она почувствовала укол стыда, разглядывая незнакомые чёрточки, и честно попыталась хоть что-то прочитать. Но она не понимала ничего кроме картинки. Буквы непонятными строями шли друг за другом, оставаясь для Маргарет загадкой. Наверное, было глупо признаваться в таком. Она уже большая, но всё равно не может разобрать ничего.       Маргарет вздохнула и попыталась улыбнуться, словно и правда всё понимает, но вышло скверно. Она так и продолжила глупо смотреть в книгу, блуждая взглядом по незнакомым закорючкам и не зная, что ответить.       — Это тут. — Эрвин снова указал на верх страницы. — Читать совсем немного.       Она отвела взгляд и обхватила себя руками.       — Эрвин.       — Что?       — Я читать не умею, — пролепетала Маргарет и виновато улыбнулась.       Эрвин уставился на неё, подняв брови, и застыл       — Правда. У нас книг нет, — огорчённо сказала она и пожала плечами. — Я в школу не ходила.       Эрвин кивнул, тихо ответил: «Ага» и захлопнул книгу, словно поставив точку. Маргарет виновато потупила взгляд. Вот как всё обернулось, даже немножечко обидно.       — Ты хочешь научиться читать?       — Хочу, но мама не может…       — Я могу.       Маргарет встрепенулась и уставилась на Эрвина, широко открыв глаза.       — Правда? — с надеждой выдохнула она.       — Правда, правда, — кивнул Эрвин. — Но научишься ты не сразу.       Просияв, Маргарет ахнула и закивала.       — Да, хочу! Очень, очень хочу.       — Тогда… — Эрвин взглянул куда-то вдаль кабинета. На фоне окна и кусочка бледного неба в нём ярко выделился его профиль. — Тогда приходи. Буду твоим учителем.