Маргариточка-цветочек, на могилке расцвети

      Свинцовое небо плакало весь февраль. Он выдался ещё более промозглым и пробирающим, чем ноябрь — в ноябре было холодно, но хотя бы сухо, а в феврале начались дожди. Тяжёлые капли вперемешку с мокрыми снежинками падали с тёмного серого неба, разбиваясь о землю. Вскоре дороги покрыл тонкий хрустящий слой льда, сверху его припорошил редкий колючий снег. Теперь уже не поваляешься в пушистых сугробах, а ходить по улице надо осторожно.       Альберт не соврал, они с Эрвином действительно брали Маргарет весь декабрь и январь с собой на прогулки. И Кота не забывали. Было весело, Маргарет много смеялась и падала в мягкий снег. Немного научилась кататься на коньках, правда всё ещё боялась отпустить кого-то из мальчишек и подрагивала, когда ступала на лёд самостоятельно. Щёки краснели от мороза, тёмно-рыжие ресницы леденели от устроившихся на них снежинок, руки в варежках приятно теплели. Альберт всё-так же широко улыбался и вёл себя непонятно для Маргарет, Эрвин хранил серьёзный взрослый вид, а сама Маргарет чувствовала себя донельзя счастливой.       А в феврале она умудрилась заболеть. В прошлом году Маргарет, кажется, тоже болела, только плохо помнила, как это было. Тёмная комната, плотно задёрнутые занавески, сквозь которые тускло просвечивало зимнее солнце, заботливо подоткнутое мамой одеяло и влажный нос Кота, тыкавшегося мордой ей в руку. Тогда пахло чем-то травянистым и вяжущим. Внутри всё горело, голову было тяжело оторвать от подушки, а кашель раздирал грудную клетку. Маргарет тогда много спала, а когда просыпалась, пыталась снова заснуть, чтобы не чувствовать горячих объятий лихорадки, и вдыхала терпкие запахи настоев, что готовила ей мама. Дрова слабо потрескивали в печи, наполняя маленькую комнатушку теплом.       На этот раз повезло — Маргарет отделалась лишь чиханием и соплями. Она постоянно шмыгала покрасневшим носом, но лоб не горел, только был чуть тёплым. Может, шарф и шапка Эрвина стали настолько хорошо согревать Маргарет, что даже куртка, уже давно истёршаяся, будто не так сильно пропускала холод. Правда, вместе с тем, что повезло Маргарет, маме, наоборот, стало плохо. Сначала она не подавала виду, продолжала ходить на работу, даже улыбалась, говоря, что всё хорошо. Маргарет доверчиво кивала, но внутри всё сжималось, стоило услышать надсадный кашель мамы. Белая шаль всё туже окутывала её худое тело, стягивая худую грудь, в доме опять начало пахнуть травами, только уже не для Маргарет, а для мамы. Кот беспокойно бил себя хвостом и тихо поскуливал, прижимая уши к себе. Первые дни мама переносила болезнь на ногах, упорно продолжая вставать каждое утро и готовить завтрак, хотя голос у неё уже охрип. А внутри у Маргарет ворочалось неприятное чувство — беспомощность. Она не умела готовить, но каждую минуту хотелось упросить маму оставить всё ей и поспать.       В школе теплее не стало. Пускай и топили, но на все классы и коридоры не хватало. Руки коченели, стоило им коснуться прохладной воды, кожа краснела. Маргарет старалась поскорее закончить со своей половиной класса, чтобы незаметно перейти на мамину и хоть немного помочь. Мама всё чаще останавливалась, чтобы перевести дух, и стискивала шаль на впалой груди. Она в представлении Маргарет была той, что всегда может подняться на ноги даже во время болезни, встать рано утром, несмотря на усталость, и постоянно будет рядом. Но порой казалось, что над хрупкой маминой фигурой нависает что-то. Такая тёмная призрачная тень.       Утро уже давно началось, а мама до сих пор не проснулась. Маргарет, когда открыла глаза, подумала, что все ушли без неё, но поворочавшись в постели, наткнулась на ещё не вставшую маму. Под ногами стали рождаться тихие, словно снег, падающий на землю, шаги. Маргарет приноровилась и уже могла пересечь комнату, не скрипя половицами. Умывшись и одевшись, она отворила дверь и выглянула на улицу. Дождь мелко моросил и брызгами отскакивал от ледяной корки. Вернувшись в комнату, Маргарет тоскливо взглянула на погасшую печь, видно, дров не хватило. Она бы хотела сама зажечь огонь, осветивший и согревший бы их дом, но пока не умела, да и до лучин, оставленных мамой на небольшой полке, не дотягивалась.       Кот проснулся и беспокойно завозился на циновке, шевеля хвостом. Он потянулся, выставив передние лапы далеко вперёд, зевнул, широко раскрыв пасть, потом успокоился, подошёл к Маргарет и боднул её в ноги. Маргарет тут же строго взглянула на него и приложила палец к губам, только не шикнула, чтобы не шуметь. Делать было нечего. Завтрак не приготовишь — Маргарет это пока не умела, надо было разбудить маму. Но так не хотелось, вчера вечером она долго не ложилась спать — её шаги и шорох тяжёлой длинной юбки долго доносились с кухни, Маргарет даже не видела, как мама легла спать, заснула до того.       Шерстяное одеяло полностью скрывало маму, только рыжие волосы разметались по подушке, оплетая её узором, словно ржавчина на старой железной лейке. Одеяло мерно вздымалось, это успокаивало Маргарет, ведь если мама дышит, значит, с ней всё в порядке. Маргарет тихо сидела на полу, прижимаясь к тёплому боку Кота, и, приоткрыв рот, наблюдала, как вздымается и опускается тёмное одеяло. Кот положил голову ей на колени и время от времени скашивал на Маргарет глаза. Ей казалось, что Кот сочувствует маме, а от того взгляд у него жалостливый, будто сейчас заплачет. Маргарет решила, что ему лучше погулять, и выпустила пса на улицу. А сама вернулась и замерла в нерешительности у материнской постели.       — Мама, — тихо позвала Маргарет, — мам…       Из-под одеяла вынырнула худая бледная рука, оплетённая голубыми венами, и откинула край одеяла. Показалось сонное лицо мамы.       — Ты сегодня не работаешь?       Послышался тихий вздох.       — Работаю. Солнце давно встало?       — Очень.       Плавным движением мама поднялась, не отпуская одеяла, и села на кровати. Тёмные пятна под глазами ярко выделялись на бледной, почти белой коже, губы казались бескровными. Мама провела ладонью по лицу, зевнула, на мгновение закрыла глаза.       — Сейчас пойдём, Мар.       На улице Маргарет приходилось напрягать всё тело, чтобы не грохнуться, а ноги порой поскальзывались. Она крепко держала маму за руку, думая, что не даёт упасть и ей. Сегодня в школе не учились — выходной, поэтому вся она была предоставлена Маргарет и маме. Капли с силой колотили по намокающей одежде. Добравшись, Маргарет размотала шарф, скинула шапку и куртку. Чтобы одежда высохла, она бросилась к центру отопления школы — большой печи. Аккуратно расправила куртку и повесила её на каменный бортик, следом разобралась с шапкой и шарфом. Мелкие снежинки начали таять и маленькими каплями повисали на шерсти. Там же вскоре мама оставила и ведро с ледяной водой, чтобы хоть немного нагреть её.       По телу порой пробегала неприятная дрожь. Руки от не успевшей нагреться у печи воды опять начали неметь. Оставалось лишь быстро выжать тряпку и поскорее отдёрнуть ладони. Маргарет шустро пробежалась мокрой тряпкой по полу, только каблуки ботинок и стучали. Мама вернулась со двора с новым ведром и чистой водой. Они справились с тремя классами, мама почти не кашляла и молчала, но её худое лицо казалось Маргарет совсем безрадостным. Да и тонкие руки стали дрожать.       Отложив швабру, мама в очередной раз остановилась, согнулась и зашлась в хриплом кашле, оперевшись на стену. Маргарет вздрогнула и поднялась на ноги. Тихо подошла к маме, стиснув в холодных пальцах подол платья.       — Ты не устала?       — Всё хорошо, Мар, — тихо ответила мама и кивнула. — Ты пока…       Она растерянно окинула взглядом класс. Длинные тонкие ресницы опустились и веером прикрыли усталые глаза, красивый рот дрогнул. Во всей материнской фигуре чувствовалась слабость, а шея её была такой тонкой, что Маргарет стало страшно, как бы не отвалилась голова. Это было бы жутко и очень-очень плохо.       — Мам, — жалостливо попросила Маргарет и потянула её за рукав, — пошли.       — Не могу, Мар, надо закончить. Домой пока рано.       Она тонко вздохнула, её веки дрожали. У Маргарет в душе что-то ёкнуло.       — Сейчас, я скоро, — голос мамы зазвучал совсем тихо. — Только дай минуту.       Она прислонилась к стене и опустилась по ней на пол, тёмно-рыжие волосы, собранные в хвост, съехали по плечу к шее, мама откинула их коротким движением худой ладони назад. Фигура матери показалась Маргарет совсем крохотной и прозрачной, будто свитой из дыма, курящегося над трубой, дотронешься — тут же рассеется блёклой дымкой и вспорхнёт вверх, словно ничего и не было. Мама сгорбилась, поджала ноги к себе и закрыла глаза, что-то прошептав. Маргарет притихла. Простояла с минуту, боясь пошевелиться, потом осторожно подошла к маме. Та не двигалась, только впалая грудь мерно вздымалась. Маргарет коснулась маминой руки, но та не шевельнулась. Наверное, уснула. А немытыми оставались ещё три класса.       Маргарет на цыпочках подошла к ведру и темнеющей в нём мокрой и половой тряпке. Руки уже привычно коснулись её и, насколько только хватило сил, отжали. Плеск воды выдался неожиданно громким и звонким, Маргарет испуганно ойкнула и обернулась. Мама всё так же не шевелилась, Маргарет успокоилась. В дальнем конце класса она опустилась на корточки, расправила под руками тряпку и подалась вперёд. Мама обычно наматывала тряпку на швабру, но этого Маргарет пока не умела, у неё всё тут же разваливалось, и приходилось действовать так, руками. Пол был гладкий, и тряпка сразу же заскользила по нему, Маргарет оставалось лишь передвигаться ногами и не падать. Отросшие волосы закрывали обзор, но завязать их было нечем.       Раз, два, ещё чуть-чуть… Уткнувшись пальцами в стену, Маргарет остановилась и взглянула назад. За ней темнела помытая полоса. Ещё несколько таких полос, и можно будет сменить воду, чтобы перейти в другой класс. Заметив, что мама не просыпалась, Маргарет осмелела, стара быстрее передвигать ногами, не боялась наткнуться на парты. Она подобрала подол платья, подоткнула и завязала узлом, чтобы не испачкать. Тело разгорячилось, даже рукам стало тепло, и дело пошло быстрее. Вскоре весь пол оказался намыт. Маргарет оставила небольшой участок, где спала мама, нетронутым. Аккуратно, чтобы не поскользнуться, она подскочила к ведру. Вода была уже грязная и непрозрачная.       Пыхтя, Маргарет переставляла тяжёлое ведро, каждый раз перенося его на чуть-чуть. Сделала пять шагов, а руки уже устали. Жестяные стенки с дребезгом выгибались и сжимались, ручка в петлях скрежетала. Добравшись до крыльца, Маргарет уже не смогла тащить дальше и вылила воду тут же. Наклонив ведро, она ухватилась за ручку и подставила ладонь под жестяную стенку. Раздался жестяной лязг, мутная жидкость бурной волной выплеснулась наружу, врезалась в промёрзлую землю и начала расползаться по ледяной корке.       А теперь нужна новая. Маргарет видела, как это делает мама, и быстро сообразила, что к чему. Раскрутила цепь и сбросила прицепленное к ней ведро в колодец. Оно исчезло в темноте, только всплеск Маргарет и услышала. Попробовав прокрутить ручку, Маргарет поняла, что это не так легко. Она еле доставала до ручки, когда та была в верхнем положении, приходилось вставать на носки. Ветер поднялся словно нарочно, Маргарет даже куртку не накинула, думала, что справится быстро. А он обжигал шею, ладони и ноги, свистел в ушах и будто специально вздымал колючий снег, кидаясь им в Маргарет.       Послышались далёкие голоса. Под тёмными деревьями на расчищенной для школьников дорожке появились двое ребят. Они вдруг остановились, и в них Маргарет узнала Эрвина и Альберта. Эрвин пару мгновений смотрел на неё, его губы сложились в букву «О», а потом он быстро зашагал к колодцу, а Альберт за ним.       — Фрау Маргарет, тебе помочь? — взволнованно спросил Альберт на ходу.       Изо рта вырвалось беспомощное мычание. Стараясь не отпускать ручку, Маргарет кивнула, делая новый виток наверх. Ведро оторвалась от воды, на следующий оборот сил не хватило. Ладони соскользнули, ручка колодезного ворота тут же стремительно поехала в обратном направлении и с размаху врезалась в рыжую бровь. Маргарет тихо охнула, чувствуя, как её откидывает назад. Альберт схватился за ручку и тут же остановил бешеную карусель, а Эрвин мягко подставил руки, в которые Маргарет и врезалась.       — Вытаскиваем, фрау Маргарет? — спокойно спросил Альберт, серьёзно взглянув на неё. Маргарет кивнула, пытаясь не заплакать от колкой боли, обжёгшей бровь.       — Маргарет? — тихо спросил Эрвин, подняв её на ноги.       Она принялась тереть лоб, тихо поскуливая и ёжась. Альберт вытянул ведро, полное воды, поставил его на бортик колодца и молча посмотрел на Маргарет с Эрвином.       — Сильно болит?       Маргарет помотала головой, пряча лицо. Пара холодных слёз скатилась по щекам.       — Так, давай посмотрю, — настойчиво сказал Эрвин. Маргарет отняла руки от лица, пытаясь заставить губы не так сильно дрожать. Эрвин аккуратно подул на рассечённую бровь, а потом окинул Маргарет взглядом. — Подожди, где куртка?       — Там, — тонким голосом пробормотала она и ткнула в сторону школы.       — Пошли, — велел Эрвин, обхватив её за плечи, и потянул за собой.       — Не, вода… — Маргарет беспомощно оглянулась назад, на Альберта. — Мне нужно…       — Мы принесём.       Успокоившись, Маргарет позволила завести себя в школу. Очутившись в тепле, она поняла, что мелко дрожит. Лицо свело, зубы стучали друг о друга, даже заговорить сразу не получилось. Альберт молча притащил новую воду и поставил около порога. Эрвин молча оглянулся по сторонам, снял своё пальто и накинул его на плечи Маргарет. Она удивлённо моргнула.       — Грейся. Где твоя куртка?       — У п-печки.       — Хорошо. Нет, сиди здесь, я принесу.       Вернулся Эрвин и правда с её курткой. Хотел поменять на неё пальто, но Маргарет вцепилась в него подрагивавшими пальцами.       — Тёплое… Можно?       Эрвин пожал плечом.       — Хорошо. Ты не пришла сегодня…       Вспомнив, что она должна была встретиться с Эрвином, Маргарет ойкнула. Забыла…       — Прости, — пробормотала она, шмыгнув носом.       — Ничего.       — А зачем тебе вода? — спросил Альберт, пристроившийся сбоку от Маргарет. Он запустил руку в кудрявые чёрные волосы и внимательно смотрел на неё.       — Пол помыть. Мама уснула, а я хотела закончить…       Эрвин и Альберт переглянулись.       — А много ещё?       — Надо в том классе, — объяснила Маргарет, указав на дальнюю дверь, а потом на соседнюю, — и в этом помыть.       — И ты сама хочешь это сделать?       Маргарет неуверенно кивнула. А что ей оставалось? Мама ведь устала, её будить нельзя, а больше никого в школе не было.       — Может, не знаю… Мы можем что-то сделать? — неуверенно предложил Эрвин.       Удивление пронзило её, как острая стрела. Вскинув брови, Маргарет уставилась на Эрвина.       — Поможете? — почти прошептала она.       — Почему нет, — хмыкнул Альберт, подставив под голову ладонь. Его светлые глаза скользнули по стене, прямой тонкий нос наморщился, а уголки губ загнулись вверх. — Показывай, что делать, фрау Маргарет.       Сначала она сомневалась, что Эрвин и Альберт, одетые в аккуратную чистую одежду, не передумают. Их белые рубашки, очаровательные вязаные жилетки, чёрные подогнанные штаны и школьные ботинки не располагали к совсем неблагородной уборке. Но мальчики заверили Маргарет, что всё в порядке, и одновременно закатали рукава рубашек по локоть. Они даже со шваброй, тихо вынесенной из класса, где спала мама, разобрались. Усадив Маргарет за одну из парт, Эрвин дал ей книгу и сказал читать вместо пропущенного урока. Она попыталась возразить, но Альберт настойчиво велел: «Тут всего ничего, мы справимся, обещали же», и это заставило её покорно взяться за чтение.       — Ну, фрау Маргарет, принимай, — весело сказал Альберт, запрыгнув на парту и подмигнув ей.       — Спасибо, — пробормотала она, не зная, как правильно благодарить за такое. Эрвин с Альбертом ведь всё за неё сделали, хотя не должны были. — Вы… очень хорошие.       — А то, — усмехнулся Альберт. — Куда вы теперь, домой?       — Надо маму разбудить, а я не хочу. Вдруг ей плохо?       Эрвин задумчиво хмыкнул, скрестив руки.       — А что с ней?       — Заболела.       — Лечится?       — Не знаю.       — Лекарства у неё есть?       — Мама хотела купить, но ей пока работать надо, — пожаловалась Маргарет и тоненько вздохнула. — Иначе на дрова не хватит, так мама сказала, а я не хочу мёрзнуть. Но если мама правда выздоровеет, я готова и помёрзнуть.       Светлые брови Эрвина сошлись у переносицы, он забродил взглядом по классу.       — Пошли к твоей маме.       Маргарет удивилась, но послушно зашагала в класс, где мама спала. Вопросительно взглянув на Эрвина и получив кивок, она потормошила маму за плечо.       — Ты спишь? — шёпотом спросила Маргарет.       — Мар? — пробормотала мама и сонно поморгала. — Я заснула?       Маргарет покивала. Мамины глаза распахнулись, она вздрогнула, будто испугалась чего-то.       — Долго?       — Уже давно. Мы даже классы домыли.       — Мы?       Эрвин и Альберт подступили поближе.       — Здравствуйте, — в один голос поздоровались они.       — Мар… — горестно выдохнула мама, оперлась на её руку и встала.       — Всё хорошо, мы сами помогли, — предупреждая вопрос, сказал Эрвин. — Я хотел у вас спросить, госпожа…       — Госпожа… — улыбнулась мама, но как-то безрадостно. — Не госпожа я, господин Смит.       — Ну тогда я тем более не господин. Послушайте, вам нужны лекарства?       — Хорошо бы. Только кто ж их мне продаст.       — Я нахожусь в хороших отношениях с вашей дочерью, а она крайне обеспокоена вашим самочувствием, — витиевато заговорил Эрвин, но про «хорошие отношения» Маргарет уловила и невольно улыбнулась. — Мне кажется, я, как порядочный человек, должен помочь вам. Но пока не могу в силу возраста. Поэтому хочу спросить. Вы не против помощи моего отца?       Мама открыла рот, потом закрыла его, глядя на Эрвина. Быстрым движением руки она похлопала себя по лицу.       — Хочешь помочь? — наконец, тихо спросила она. — А твой отец… Господин Смит не будет против?       — Папа всегда помогает тем, кто в этом нуждается, — ровно проговорил Эрвин. — Я уверен, он и вам поможет.       Губы у мамы дрогнули.       — Ты добрый мальчик. Если господин Смит и правда не против… — Мама замолкла, вздохнула и продолжила угаснувшим голосом: — Я буду очень признательна за любую помощь.       — Я попрошу папу поговорить с вами, — важно сказал Эрвин.       Они с Альбертом решили проводить маму и Маргарет до дома. Мама ещё не раз поблагодарила мальчиков за помощь с уборкой, краснея и извиняясь. Тем не раз пришлось её успокаивать, говоря, что всё хорошо.       — До свидания, госпожа, — широко ухмыльнулся Альберт и поклонился маме Маргарет. Та улыбнулась и вздохнула, мотнув головой.       — До свидания. Мар, прощайся, и я жду тебя, — сказала мама и исчезла за дверью.       — Спасибо, — уже в который раз пробормотала Маргарет, переводя взгляд с Альберта на Эрвина. На сердце ярко вспыхнула и зацвела благодарность к ребятам. Они её выручили.       — Обращайся, фрау Маргарет, — легко бросил Альберт и сверкнул белозубой улыбкой. Эрвин улыбнулся краем губ.       Маргарет простояла пару секунд на месте, а густая и тёплая благодарность внутри только возросла. Ещё мгновение, и Маргарет решилась. Бросилась к мальчикам, обхватила их, насколько хватила рук, и уткнулась носом в стык мягкой ткани пальто Эрвина и Альберта.       — Спасибо, спасибо, — прошептала она, даже не уверенная, что они её слышат.       — Пожалуйста, фрау Маргарет, — усмехнулись сверху.       Через шапку она почувствовала чужую ладонь на голове, подняла глаза и наткнулась взглядом на улыбку Эрвина и довольный взгляд Альберта.       — На то ведь и нужны товарищи, чтобы помогать.