***
Шевелев нервно крутил в пальцах волшебную палочку, наблюдая, как за витражным окном постепенно наступают сумерки. Опять он на защите от тёмных искусств как-то неправильно тренировочную дуэль провёл. И на истории магии слишком много болтал: профессор Бинс даже уснул — а ведь он призрак! И ещё на матче по квиддичу случайно не за свою команду слишком громко болел... Юноша взъерошил волосы и встряхнул головой, пытаясь привести себя в чувства. Ну зато он к ЖАБА готов! Почти... Процентов на семьдесят пять... На пятьдесят — точно! Рейвенкловец подавил тяжёлый вздох, спрыгнул с подоконника и вышел из спальни факультета. Пора было на ужин. В то же время на поле для квиддича заканчивалась тренировка сборной гриффиндора. Территорию замка постепенно затапливало серо-синими оттенками, мячи было всё сложнее разглядеть на фоне тёмной травы, а пот стекал за ворот спортивной мантии, несмотря на порывы колючего осеннего ветра. — Всё, хватит на сегодня! — крикнул капитан львов, мягко приземляясь на влажную землю. Та неприятно захлюпала под подошвами ботинок гриффиндорцев. Макс цокнул языком, понимая, что теперь любимые белые кроссовки сможет спасти только чудо. Он перехватил поудобнее свой «Нимбус-2001» и последовал за сокомандниками в сторону раздевалки. Солнце уже совсем скрылось за горизонтом, оставив после себя сгущающийся мрак и крики ворон. Да, атмосфера чудесная — так и хочется отправиться на мост и прыгнуть солдатиком. С метлой, конечно: Заяц ещё не оставлял надежды выпуститься из этой школы и добиться хоть чего-нибудь. — Нам нельзя расслабляться, — начал еженедельную мотивационную речь капитан, стоило им сбросить влажную форму и вернуть мётлы в специальные шкафчики. — Конечно, в прошлый раз мы победили... — Поддержкой Шевелева, ага, — пошутил один из загонщиков, пиная Макса локтем под рёбра. Парень, застрявший в своих мыслях, недовольно нахмурился на товарища. — Тихо там, — перебил капитан, не дав Максу даже придумать ответ, — и продолжил втирать что-то про силу воли, удачу и усиленные тренировки. Но Заяц уже не слушал: давил улыбку, вспоминая, как Серёжа и правда кричал громче всех на трибуне — поддерживал не свой факультет, но сборную Макса. Даже голос сорвал и потом обнимал так радостно и тепло, будто сам победил. Заметив в зеркале собственный слишком влюблённый взгляд, гриффиндорец поспешил отмахнуться от ненужных воспоминаний и натянуть футболку. Холод зацепил кончики пальцев и по венам добрался до сердца, заставив его споткнуться от страха. Свои чувства Макс никогда не умел контролировать. Особенно на последнем курсе. Особенно в отношении Серёжи, который просто посвящал всего себя учёбе и друзьям — и совершенно точно ни о каких любовных терзаниях Макса не догадывался. Зато догадывался Артём. Прямо сейчас он сидел на полу у входа в гриффиндорскую башню (Полная Дама категорически отказалась его пропускать) и верно дожидался возвращения Макса с затянувшейся тренировки. Идти одному к Серёжам в Большой зал категорически не хотелось. Тем более без его напоминания Заяц наверняка опять забудет взять на ужин конспекты Шевелева, одолженные ещё неделю назад. Серёжа-то простит и забудет, а вот Макс снова будет непривычно краснеть и порываться прямо сейчас пробежать восемь этажей с исчезающими ступенями — и это в одну сторону. А рейвенкловец будет хватать его за полу мантии, совершенно влюблённо (это видят все, кроме самого Зайца) смеяться и просить наконец нормально поесть, «а то кожа да кости остались уже»... Артём потёр переносицу. Видеть таких взаимно влюблённых друзей было немного невыносимо. Но он терпел — иначе хаффлпаффская честь не позволяла. Терпел и ждал Макса уже больше получаса, пока за окном наступала непроглядная тьма. Идя по пустому первому этажу замка, Шевелев настолько погрузился в анализ собственных проёбов за день, что не только навернул пару лишних кругов по холлу, но и почти подпрыгнул от радостного объятия откуда-то сбоку. Пережив первичный шок, рейвенкловец обернулся и тут же расплылся в тонкой улыбке. Положив руку ему на плечи, рядом стоял Заяц — взъерошенный, пахнущий смесью пота и осеннего воздуха, явно вымотавшийся, но очень довольный. — Закончили тренировку? — Ага, кэп до последнего гонял, — ответил Макс, вдруг смутившись чего-то своего и убрав руки в карманы. Серёжа еле подавил разочарованный вздох. — Надо бы в душ завернуть... — протянул гриффиндорец, но замялся, взглянув на друга. Уходить сейчас не хотелось, так что он продолжил. — ...Но если я сейчас не поем, мне понадобятся лайфхаки от Гороха по проникновению на кухню в два часа ночи. — Как будто ты их не выучил за семь лет, — фырчит рейвенкловец, подстраиваясь под шаг друга. — Эльфы любят только его! Помнишь, пришли с тобой вдвоём — и никакого сливочного пива, никаких драников, кислые щи только — и те холодные! — парень возмущённо выпучил глаза, взмахивая руками, а Серёжа засмеялся, прикрывая губы ладонью. Это было так привычно, но с некоторых пор так... по-особенному. Юноши зашли в Большой зал и подсели к Гороху, радостно поприветствовавшему их взмахом куска хлеба. Серёжа потянулся к блюду с мясом, столкнулся пальцами с запястьем Макса (как в дурацких романтических комедиях, честное слово) — и в очередной раз понял, что безбожно проигрывает этим чертятам в чужих глазах и мозолям на тонких холодных пальцах. И тревоге от того, что всё это категорически неправильно, — тоже проигрывает. А потому тушуется, одёргивает ладонь и берёт первый попавшийся салат, пряча взгляд в пустой кубок. Не видит, как Макс дёргает носом, недовольно отодвигается на пару сантиметров и снова замыкается в своих мыслях. И встревоженно-задолбанный взгляд Гороха тоже не замечает, который друг уже даже не пытается скрыть: так устал за несколько месяцев наблюдать за этой молчаливой драмой. Но у Серёжи-хаффлпаффца тут важнейшая роль: делать так, чтобы ничего из-за влюблённых идиотов не развалилось. — Макс, а ты где Тёму потерял? Он вроде тебя встретить хотел, про конспекты напомнить, — переводит он тему, говоря нарочито бодрым голосом, чтобы в очередной раз этих дураков убедить: ничего не вижу, ничего не слышу, пока сами не расскажете. — Артёма..? Блять, конспекты! — ругается Заяц, вскакивая со скамьи. Шевелев тянется по привычке схватить за полу мантии, но вспоминает, как друг поспешно убрал руку с его плеча, — и позволяет гриффиндорцу исчезнуть в дверях под удивлённые взгляды других студентов. Гаус раз за разом вызывал патронуса, позволяя коту кружить вокруг, ластиться к рукам и скакать по лестничной площадке, — пока раз на пятый заклинание не перестало принимать отчётливую форму, выплывая из волшебной палочки неровным сияющим облаком и стремительно растекаясь по каменному полу, подобно обычной луже. Артём не знал, чего ждёт. Возможно, Макс всё ещё тренируется — гриффиндорцы всегда изводили себя до полуобморочного состояния. А может быть, тот против обыкновения решил пойти сразу в Большой зал — мало ли что его отвлекло. «Или кто» — шепчет подсознание, заставляя парня раздражённо развеять последнее неудавшееся заклинание и подняться с пола. — Дурак... — шепчет он себе, убирая волшебную палочку и стискивая кулак. — Ну что вы, молодой человек, вызвать телесного патронуса даже дважды подряд — уже большое достижение! — сердобольно восклицает Полная Дама, наблюдавшая за студентом всё это время. Гаус отмахивается и уже ступает на первую ступень лестницы, как видит несущегося навстречу Зайца. Тот тоже замечает друга и резко тормозит посередине пролёта — как назло, именно там, где через секунду обнаруживается ступенька-ловушка. Макс проваливается одной ногой, матерится сквозь зубы и благодарно цепляется обеими руками за протянутую ладонь Артёма. Тёплая. — Спасибо... Ты чего здесь? Мы с Серёжами давно ужинать ушли, — отдышавшись, выдаёт гриффиндорец и поспешно отпускает чужие пальцы. Артём не успевает расстроиться: в голове панически вертятся шестерёнки в поисках ответа на такой простой вопрос. Ну не отвечать же: тебя ждал. Макс ведь точно не после тренировки так бежал. И не ради Артёма. — Заблудился..? — неуверенно выдаёт он и тут же хочет ударить себя по голове. Если кто-то из них четверых и знал замок как свои пять пальцев, то это был Гаус. Но Макс будто не замечает чужой лжи, ухмыляется уголком губ, хлопает по плечу и просит: — Подожди, я за Серёжиными конспектами схожу — вместе спустимся. Хаффлпаффец слышит в этом «серёжиными» слишком много тепла, которое иррационально режет по сердцу, и лишь сдавленно кивает, цепляясь пальцами за край толстовки. — Ты только быстрее, а то поесть не успеем, — говорит вслед, а после закрывает глаза, считает до десяти и выдыхает. Всё хорошо — уверяет себя. Главное, чтобы они оба поняли и были счастливы. На следующий день во время большого перерыва Шевелев пытается сбежать в библиотеку, но друзья не позволяют уйти одному. Так они всей четвёркой и вваливаются в читальный зал под недовольное «чш»-икание мадам Пинс, занимают дальний стол и водружают на него все учебники рейвенкловца. Шевелев опять встревоженный и расстроенный — и это только усугубляется тем, как Макс в последний момент решает сесть не с ним, а с Горохом. — Серёж, — не выдерживает Гаус и неловко кладёт другу ладонь на плечо, — что тебя беспокоит? Тот вздрагивает, поднимает взгляд и видит прямо напротив встревоженное лицо Макса. — Да там на парах опять проебался несколько раз подряд... — тянет, прикладывая все усилия, чтобы оторвать взгляд от гриффиндорца и вспомнить суть вопроса. — Друг, поверь, только ты считаешь это проёбом, — окончательно выводит всех из ступора Горох. — Другие назовут это «превосходно» по всем экзаменам. Серьёзно, ты же у нас самый приспособленный, креативный и умный... Сенсей, ё моё! — смеётся он, заставляя Серёжу покраснеть, а Артёма с Максом — согласно закивать. — Ты правда больше всех нас стараешься и показываешь намного более высокие результаты, — поддерживает Гаус, поймав прищуренный взгляд Зайца и наконец вспомнив убрать руку с плеча друга. — В общем, тебе нечего стыдиться... вот. — Дуэль на ЗоТИ была охуенная, — ставит точку гриффиндорец и шкодливо ухмыляется. Шевелев смущённо смеётся, чувствуя, как вечная тревога немного отпускает, теряясь среди тепла и признательности. — Спасибо. Когда Серёжа и Макс умудряются взорвать котёл на зельеварении, Артём находится в противоположной части замка и практикует невербальные заклинания на паре по чарам. Когда двоих друзей отправляют на совместную отработку, хаффлпаффцы сидят в своей гостиной и делают домашнее задание. Когда во время наказания Шевелев роняет очередной кубок в Зале Славы, ругается на себя и раздосадованно бросает тряпку на пол, а Макс притягивает его в неожиданные для обоих успокаивающие объятия, Горох выигрывает у Артёма в волшебные шахматы. Когда на следующее утро Заяц снова сидит на завтраке с рейвенкловцем и делится с ним половиной бутерброда, смеясь собственной шутке, Артём рассеянно улыбается и уходит из зала первым, сославшись на забытую волшебную палочку. Только вот Горох помнит, как Артём клал её утром в карман.***
Горох проницательный. Он знает каждого из своих друзей уже седьмой год и видит их насквозь. Знает, что Серёжу нужно иногда подбадривать, чтобы он не утонул в болоте самокопания. Что у Макса бывают депрессивные периоды, когда ему просто нужны друзья рядом. И теперь знает, что Артём ценит чувства этих двоих в сто раз превыше своих и понемногу падает в пропасть. Чего Горох не знает — так это что делать с таким любовным треугольником.