internet l0ve

Скинуть кому-нибудь ноги — никогда не было чем-то задорным для Скарамуша. Он любит своё тело, редкие одежды, что тщательно выискивает на различных японских вторичках, и, несомненно, реакции, получаемые на фотографии в чулках или гольфах. Особенно японца забавляют истинно гетеросексуальные мужчины, что дальше отфотошопленной фотки в профиле и не смотрят. Жалкие. Зато полезные! Разводить их десятки долларов труда не составляет — они сами не прочь скинуть на «новый» наряд, коих у Скарамуша великое множество. Меняй под каждого папика и только. «Спасибо, мистер Алекс!! Давно мечтала о таких шортах <33 Но вам не кажется, что сюда не хватает розового пояска?(» Бинго. Кавалер схватывает голый крючок, а на счёт летит ещё пятнадцать баксов, что Скарамуш с превеликим удовольствием потратит на сет суши и донат своему главному фаву на твиче — Чайлду. Ремешок у него в любом случае есть, лет пять так точно. Денег с таких разводов хватает на жизнь сполна: и на съём однушки на окраине города, и на на ежедневные порции лапши, риса или суш с соседнего азиатского ресторанчика. Такое себе. Американцы никогда не могли в кулинарное мастерство, но сойдёт. Готовить самому лениво. Слишком. А после вылета с третьего курса медицинского и клейма позора от семьи сил хватает ровно ни на что. Ну, кроме ежедневных просмотров стримов рыжего придурка и парочки фото для своих обожателей. Всё остальное время он тупо лежит и пялит в потолок, если не спит по пятнадцать часов в сутки. Этот день не становится исключением. Скарамуш ленно перекатывается на живот, подхватывает телефон, провод от наушников, и подминает каменную подушку под себя. Чайлд вновь что-то оживлённо комментирует, стараясь выбить цифру побольше на своём любимом персе, мельком заглядывает в чат, как обычно, кратко отвечает всем фанам, обворожительно смеётся, зачёркнуто, и занимается прочей стримерской дрянью. Ничего примечательного, абсолютно, но именно эти громкие возгласы с очевидным русским акцентом не дают Куникудзуши гнить на полу в ванной после передоза таблетками. Почему? А он сам не знает. Видно, парень в это не верит, нет-нет, энергетика такая. «Можешь показать мне сердечко? <33» Печатает быстро, без малейшего воодушевления, прикрепляя к сообщению пять долларов. Велика вероятность игнора, таких донатов у Чайлда миллион в секунду, но, вопреки мрачным прогнозам Скарамуша, тот отрывается от игры и с воодушевлённой улыбкой складывает сердце из пальцев. Просто так. Словно весь стрим ждал только его сообщения. — Для тебя, ээ, — парень слегка склоняется к монитору, стараясь прочитать вычурный ник японца, — Сказитель, номер шесть из предвестников Фатуи?? Ладно, неважно, — взмахивает рукой, — всё что угодно! От неожиданности Куникудзуши даже давится воздухом, как в лучших традициях любовных романов, а румянец мгновенно приливает к его щекам. Дышать также становится труднее! Он словно вовсе забыл про это действие, остекленевшим взглядом упираясь в потемневший экран выпавшего из рук смартфона. Предмет тайного обожания прочитал его несуразное имя!!! При всех!!! Так ещё и показал сердце лично ему! Ска-ра-му-шу. От шока кисти мелко потряхивает без возможности наделать пять миллионов скриншотов, господи, ладно, наделает потом, в записи стрима, что будет пересматривать точно не единожды, боже, боже. Но Чайлд и не думает останавливаться в параде лестных комментариев. — Типа знаешь, чувак, — он откидывается на спинку, лениво потягиваясь, — я вижу твоё имя каждый день на протяжении пяти лет стримерства, — слегка хмурит рыжие брови, припоминая точное число, — словно ты моя заботливая мать, что наблюдает за несуразным сыном с рождения, ну, с шипящего микрофона и качества 240р, и всячески подбадривает его одним только присутствием, при этом оставаясь в тени, — вновь поднимается, присаживаясь ближе к микрофону, — на сколько знаю, мой первый донат был тоже от тебя?? И я даже, Сказитель, шестой из предвестников Фатуи, — Чайлд мягко усмехается, — не знаю твоего имени. А ведь хотелось бы!!! Но Скарамушу сейчас явно не до этого. Сердце бешено колотится, словно после слащавого признания в любви, а мозг попусту отказывается воспринимать хоть толику изложенной информации. Чайлд что, реально следил за ним все эти годы? Замечал его блёклое присутствие, ограничивающееся донатом на скромную сумму и редкими комментариями в чате, что тут же исчезали в потоке миллиона иных сообщений? Господи, нет, быть не может. Парень хватается за сальные волосы, их мытьём он занимается раз в две-три недели, как повезёт, и утыкается лицом в подушку. К чёрту. К чёрту. К чёрту. Это всё выглядит как нелепый розыгрыш, да и, ха-ха, Куникудзуши! Тебе почти тридцать! Почему ты так убиваешься из-за смазливого пацана, что просто показал тебе сердце из рук и пораспинался для твоих больших донатов? Даже смешно. — Ну, ладно, — раздаётся несколько разочарованный вздох через выжидающую паузу, — просто надеюсь, что не спугнул тебя своим неловким признанием!! Кем бы ты там не был, чувак, — и, словно ничего и не было, Чайлд продолжает стрим с прежним весельем. Лица терять нельзя! Как и заждавшуюся аудиторию. Ох, боже. Сил слушать неприкрытую лесть просто нет. Скарамуш, с раздражением на самого себя, мгновенно вырубает всё и кидает телефон прочь, прочь, прочь, в противоположный угол кровати, только бы не слышать задорного голоса рыжего мерзавца. Это невыносимо. Словно, ха-ха! Он и правда может быть дорог ему, как ноунейм с дурацким ником, что ищет спасения от затяжной депрессии в стримах по понедельникам, средам, пятницам начиная от восемнадцати ноль ноль и кончая двумя часами ночи. Тупо. Или Чайлда привлекла его дебильная манера речи, что Куникудзуши использует в разговорах с псевдо-папиками? Тогда ещё хуже! Он даже представить не может, какое гадство стоит за скобочками, сердечками и милыми фразами для поддержания розового образа. Господи, Скарамуш, ты снова, снова, снова облажался по полной, погрязнув по уши в гадкой лжи. Японец издаёт протяжный вой в подушку, сжимает её худощавыми пальцами и чуть не грызёт, не проецируя эмоции на себе. От селфхарма, с трудом, отучился ещё года два назад, из-за чего теперь квартира выглядит как большое месиво, а посуду пришлось вовсе заменить на пластиковую. Зато более никаких шрамов и вечно расковыренных ранок. К лучшему, наверное. Но сейчас хочется только сдохнуть. Безболезненно, мгновенно, позабыв о стадии невероятного стыда по тупой влюблённости в блоггера-миллионика. Интересно, а каким он его представляет? Высоким и с постоянной работой, выкраивающим местечко под стримы в своём плотном графике? Или школьни— Нет, сразу бред, он не мог смотреть его с пяти лет. А может милой дамой, что влюблённо вздыхает по каждой нелепой шутке и надеется на встречу однажды!.. Хотя, Скарамуш ни разу в донатах не высказывал крайнюю привязанность, чтобы иметь вокруг себя подобный образ. От подобных мыслей к щекам вновь прокрадывается неловкий румянец. Господи. Зачем он вообще продолжает думать об этом? Помечтать, полелеять надежды? Ха-ха, смешно, Куникудзуши, ты их уже полелеял на третьем курсе, после прекрасной сдачи экзаменов, тупо отчислившись из-за перегорания. Молодец, так держать. Вновь вздыхает. Переворачивается на другой бок, беспрестанно смотрит в потолок минут десять, тридцать, час, теряя всякий счёт времени под гнётом навязчивых мыслей. Добивает себя до последнего, представляя радостные картинки их возможной встречи. Они же даже в одном городе живут, правда Скарамуш никогда не интересовался его адресом. Воспринимает как должное, словно жизнь на окраине в огромном мегаполисе с знаменитостью в самом центре на девяностом этаже. Живот урчит. Куникудзуши морщится, кривит тонкие брови и с мягким кряхтением поднимается с постели. Пора прекращать парад нытья. Стоит, наверное, прогуляться до соседнего магазинчика. Взять лапши, прихватить зубную пасту, две, нет, лучше три банки монстра и вновь забыться в мыслях по возвращению. Гениальный план, Скарамуш, ты гений. Главное — не забыть закинуть парочку фотографий в инст и папикам, для подогрева аппетита и новых денежных лиц. Накидывает старую толстовку, капюшон, в возможности скрыть сальный волос, и неизменные шорты, что едва покрывают худобу бледных колен. Октябрьский холод не страшен — магазин в соседнем подъезде, а наряжаться по погоде слишком ленно. Подхватывает ключи, запирает дверь на один оборот, и скорым шагом спускается по лестнице вниз. Раз пролёт, два, жмёт кнопку домофона и оказывается на улице. Прохладнее, чем думалось японцу, но ничего. Кутается в ворот толстовки лучше и идёт мягкой поступью по только выпавшему снегу. Стоило переобуться, домашние тапочки намокнут. В магазине теплее. И тише, чем на улице. Только треск флюоресцентных ламп, да гудение холодильников из соседнего отдела. Скарамуш кратко осматривается и, не найдя никого, кроме сонного кассира, решается стянуть осточертевший капюшон. Он ему никогда не нравился. Гуляет меж отделов, разнообразия ради выглядывает новинки в бытовой химии, не забывая прихватить нужное, рассматривает цветастые упаковки различных чипсов, из-за которых после гадкие боли в животе, и мягко стучит в аквариумное стекло с парой-тройкой рыб. Они не реагируют. Куникудзуши хмыкает, направляясь с необходимым барахлом к кассе. Стоило взять корзину, а не тащить это всё еле как в руках, но это уже иные, мелкие проблемы, меркнущие перед трагедией вселенского масштаба. Ну, для Скарамуша. Выкладывая продукты на ленту, японец не сразу услышал звук открывающейся двери, звон мелких колокольчиков, извещающих о редком ночном посетителе, бодрый шум шагов, и ещё кучу других, намекающих об опасности, факторов. Он просто продолжал стоять, тупо всматриваясь в алюминиевые банки в руках. Пока до ушей не донёсся болезненно знакомый голос с непередаваемым русским акцентом. Твою мать. — Стой, это же ты, Сёгун Райден, Владычица вечности? — с лёгким недоверием вопрошает парень, но, скользнув взглядом по иссиня-чёрным волосам и худощавым неприкрытым икрам, только подтверждает свои догадки радостным возгласом, — Никогда бы не подумал, что встречу тебя вживую! Блин, я уже столько лет на тебя подписан, — Чайлд такой же шумный, как и на трансляциях, только теперь, боже, вживую, без мягкого искажения микрофоном и динамиков его старого компа. Ещё и бестактный, но это последнее, что сейчас волнует Скарамуша. Он, чёрт возьми, подписан на него несколько лет. И он же, чёрт дважды возьми, стоит прямо здесь и пялится на него, Куникудзуши, в самом стрёмном виде, что только можно представить. Почему эта встреча вообще произошла? Почему Чайлд тут, а не ведёт стрим в своём мягком кресле? Почему он вообще заявился в этот подвальный магазин на окраине города в три, японец мельком взглянул на настенные часы, ночи. Скарамуша буквально трясёт, в горле пересохло, а поднять взгляд тупо не удаётся — страшно, волнительно, словно встреча с президентом. Хотя, нет, на него бы японцу было всё равно. Так, всё, Куникудзуши, успокойся и возьми себя в руки. Он не знает твою истинную сущность, он не знает, кто ты такой, он не знает ничего, кроме твоего милого лица и бесчисленного количества ног в профиле. Ха-ха, даже смешно, если задуматься, что у восхваляемого им Чайлда есть такие пристрастия. — Прости? — лучшая защита — это нападение, поэтому Скарамуш сразу переходит на несколько недовольный тон, изгибая тонкую бровь. Голос едва не дрожит, особенно после минимизированного общения с наступления затворничества, — мне всё равно кто ты там. Начнёшь лезть — в кармане перцовый баллончик, — врёт, запугивая, — так что думай трижды. — Ты что, правда не знаешь меня? — Чайлд сразу меняется в лице, становясь похожим на обделённого сахарной костью щенка, — я же.. Ладно, неважно, — взмахивает рукой, не углубляясь в свои звёздные титулы интернета, — что гораздо важнее — ты реально парень? — голубые глаза широко распахнуты, а на лице полнейшее недоумение. — Типа знаешь, я слышал кучу всякого дерьма на этот счёт, но никогда бы не подумал!! Ох, чувак, мне сейчас даже неловко перед тобой.. — на угрозу баллончиком даже не реагирует, продолжая пустую болтовню. Скарамуш раздражённо выдыхает. За несколько лет полной тишины и минимального общения на грани разговоров по поводу пакета с кассиром в супермаркете это кажется слишком. Конечно, на стримах Чайлд беспрестанно болтает, но не с ним же, ох. — Всё в порядке, только не треплись об этом никому, понял? — закидывает продукты в пакет и подхватывает за целлофановые ручки, — не хочу терять аудиторию из-за рыжего придурка, — хмыкает, вновь накидывая капюшон и направляясь к выходу. — Ха-ха, хорошо, без проблем! Хотя это всё ещё немного не укладывается в моей голове, блин, — говорит уже в спину, лишая Куникудзуши возможности взглянуть на забавно-озадаченное выражение лица. Ладно, немногое потеряно. — Надеюсь, ещё увидимся! — Ты переехал сюда? — голос едва вздрагивает, а ладонь крепко сжимает дверную ручку. Слишком резкий вопрос для загадочного незнакомца, поэтому, секундой позже, добавляет. — Просто не видел тебя тут раннее, — отмазался. К Чайлду так и не разворачивается, не хватало ещё на чём-нибудь проколоться, едва не тычась лбом в плотное стекло. — А, ну да, — болтливый парень подхватывает красную корзинку, готовясь пройтись по трём залам, — на днях вот в соседний подъезд. Ну второй, знаешь, да? Если местный, — жмёт плечами, невольно болтая турникетом из стороны в сторону в ожидании ответа. — Да, знаю, — ещё бы ему, чёрт возьми, не знать. Это его подъезд. — А что? Ты живёшь где-то рядом? — русский изгибает рыжую бровь, сгорая от нетерпения поскорее узнать ответ. Жить за стеной с такой красоткой, ээ, красавцем, должно быть круто!! Даже несмотря на больно скверный характер. — Неважно, — куда тише, стараясь скрыть дрожь в голосе, бросает Скарамуш и выходит прочь, прочь, прочь из магазина. Подальше от Чайлда, от неловких разговор, от этой напряжённой! атмосферы. Ужасно. Просто ужасно. И Куникудзуши не знает, что с этим делать.