internet l0ve

Всю неделю Скарамуш не выходил из дома. Глупая боязнь пересечься с Чайлдом не давала японцу никакого покоя, вплоть до вырезания гадких участков плесени на любимом тостовом хлебе только бы не высовываться на лестничную площадку. Господи, Куникудзуши, до чего ты докатился. Парень вздыхает. Так продолжаться не может, определённо, но даже попытка подняться с незаправленной месяцами постели вызывает отторжение. Ещё две минуты, три, десять, и он поднимется, честно!.. Но вновь попадается в ловушку соцсетей. Проверяет обновления на странице Чайлда: тот с радостной улыбкой уведомляет о переезде и возобновлении стримов с прежней периодичностью. Также напоминает и о сегодняшнем вечере, но Скарамушу это ни к чему — за несколько лет график выучен наизусть, а вкладка не пропадает с панели быстрого доступа со всех устройств. Ладно, интересного мало, про переезд он и так узнал самым первым. Переворачивается на спину с мягким кряхтением, возносит руки кверху — так удобнее держать телефон по соображениям Куникудзуши, обыденно заходит в инстаграм… Недоумение мгновенно поражает бледное лицо японца. Весь его директ забит сообщения от непонятного аккаунта, что специализируется, чёрт возьми, на рыбалке? Подлёдная, летняя, лучший выбор наживки зима-осень двадцать двадцать один, советы новичкам. Точно не касающийся его контингента. Нет, конечно, всевозможные фейки часто навещают его, но и они как правило имеют свои особенности: серое фото профиля и заурядная подпись «А. Джонс» в описании. На большее сорокалетним женатикам фантазии не хватает, Куникудзуши это прекрасно знает. И всё же аккаунт вызывает интерес. Мало желания столкнуться с очередным дикпиком в сообщениях, так что открывает с опаской, обнаруживая кучу восклицательных знаков и вопросов после каждого предложения. Господи, это что, писал ребёнок? Скарамуш хмурит тонкие брови, вновь переворачивается на живот и вчитывается в каждое сообщение. Медленное осознание меняет выражение лица с каждым словом и, боже, лучше бы это реально оказался ребёнок. Но нет. Это Чайлд. И у парня нет в этом никаких сомнений. Хочется выть, сжимать, кусать пуховую подушку пуще прежнего, утыкаться в неё лицом, только бы не перечитывать тринадцать, вызывающих крайнюю неловкость и смущение, сообщений. В одном из них Чайлд назвал его милым. И пусть так, Скарамуш привык видеть это словосочетание в тысячах сообщений от богатеньких фанатов, но кое-что не давало покоя, терзало изнутри. Тот факт, что это было сказано после встречи вживую? Без фильтров и фотошопа, убирающего все синяки под глазами и неровности кожи? С грязной головой, без намёка на укладку или даже расчёску? С мешковатой одеждой и, чёрт возьми, домашними тапками? Господи, это всё так странно. Куникудзуши тяжело вздыхает, украдкой тянется к откинутому прочь телефону, вновь открывает рыбацкий аккаунт и вновь, вновь читает сообщения. Даже с некой жадностью! Не присущей ему в таких вопросах. Тычется лицом в подушку, словно пытаясь скрыть предательский румянец от самого себя, но продолжает читать. Про совместную прогулку, про первое впечатление, про реальное имя, про всё, что могло прийти Аяксу в голову на тот момент. Скарамуш знал, что он человек открытый, но чтобы настолько. Японец мягко усмехается. С волнением при чтении Куникудзуши справился, уже хорошо, но вопрос ответа всё ещё остаётся открытым. В голове тысяча мыслей, как ответить, что ответить, с какой интонацией и на какое сообщение именно, но всё рвение меркнет, как только раскладка клавиатуры занимает собой половину экрана. Дыхание спирает. Конечно ему, чёрт возьми, хочется прогуляться с ним! Пройтись вдоль небольшой набережной, показать район, как местный обыватель, забежать за удивительно неплохими хот-догами и выпить по баночке газировки. Никакого алкоголя. У Скарамуша с ним… такие себе отношения. И даже без этого все его фантазии звучат, как юношеские свидания, коими Куникудзуши был обделён во благо учёбы. Так глупо, ха-ха, мечтать о прогулке за руку в двадцать шесть. Но одна только мысль об этом вызывает прилив эндорфинов. Он вновь стонет, перекатывается на спину и закидывает подушку на лицо. После минутной слабости берёт телефон вновь, открывает диалог и пялит на клавиатуру, часто постукивая отросшими ногтями по экрану. Чертовски сложно отвечать не в рамках привычного «сладкого» общения, а в рамках собственного характера. Приходится подбирать едва не каждое слово, параллельно пытаясь понять: это идёт от него самого или выстроенной годами личности? В итоге Скарамуш написал. И сейчас стоит на набережной с Чайлдом в своём лучшем виде. Ради такого-то!!! События пришлось помыться, найти наиболее чистые одежды и уложить волосы так, как они и должны лежать в лучших японских традициях. Морозный ветер летит в лицо, заставляя глубже кутаться в шарф, но Куникудзуши ни о чём не жалеет. Только для виду привычно хмурится, чтобы Аякс не расслаблялся. — Блин, тебе без шапки нормально вообще? — обеспокоено вопрошает Чайлд, слегка склоняясь к более низкому товарищу. Сам он укутан и в шарф, красным концом развевающимся на ветру, и шапкой вооружён. Ушанкой, между прочим, довольно экзотичной по меркам Скарамуша. — Да, я привык, — бубнит в ткань, накидывая капюшон от весенней тонкой куртки. Ни черта он не привык, но признаться не позволяет гордость. Поэтому терпит, не гнушаясь удивлённым хмыкам русского. — Чувак, я же вижу, не строй из меня совсем придурка, — Чайлд недовольно цокает и хмурит рыжие брови, — у тебя, — ладонь Куникудзуши внезапно подхватывает, сжимая меж едва тёплых своих, — руки, как лёд. Скарамуш вздрагивает, бросая дикий взгляд на обычное прикосновение. Благо, боже, Аякс не замечает его внезапного волнения, пытаясь согреть мертвецки холодные ладони. Чёрт, чёрт, чёрт, в мыслях японец реагировал явно спокойнее, чем то происходит в реальной жизни!!! И пусть это даже не из романтических побуждений, но сердце бьётся как бешеное, не давая и шанса сделать нормальный вдох-выдох. — И что ты тогда предлагаешь? — внезапно одёргивает руку, сводя всё внутреннее напряжение на нет. Да, так гораздо лучше. Для подстраховки пихает ладони поглубже в карманы. Рыжеволосый только удивлённо вскидывает брови, в неловкости поджимая губы в мятой улыбке. — Нуу, — чешет затылок в мнимой задумчивости, — мы можем пойти ко мне? Только, ха-ха, не осуждай! У меня там лёгкий беспорядок после, ну, ты знаешь там, переезда, да и просто к гостям не готовился… — на щеках мелькает лёгкий румянец, который Скарамуш не в силах не заметить даже в редких взглядах на веснушчатое лицо парня. Неужели его так волнует вопрос чистоты? — Ты смущён или это мороз? — не сдерживается от малой проказы, хитро улыбаясь сквозь толщу шарфа. Правда, голубые глаза всё равно выдают всю лукавость. — Эй! — возмущённо восклицает Аякс, выглядя несколько обескуражено с внезапного комментария, — это ветер обычный! — растирает заалевшие щёки, словно то спасёт от мнимого мороза, который к этому не причастен вовсе. Куникудзуши только звонко смеётся. Без издёвки, нет! Обычным искренним смехом, заставляя русского тушеваться с ситуации ещё сильнее. — Так ты согласен? У меня даже пакетики зелёного чая завалялись, вы его в Китае любите вроде, да? — вопрошает точно с надеждой, сохраняя ладони на щеках от греха подальше. — Аякс, я японец. — Твою ж! — Чайлд обессиленно вздыхает, устало мотая головой, — ладно, сдаюсь, всё, — театрально вскидывает руки вверх, а после падает на перила набережной, едва не перевешиваясь за край к бескрайнему морю. Скарамуш цокает, не представляя как подобное общество можно переносить двадцать четыре на семь, однако решает пожалеть страдальца. — Но зелёный чай тоже люблю. Всю дорогу до дома они провели в пустой болтовне: Чайлд что-то воодушевлённо рассказывал, как на стримах, а Скарамуш привычно слушал, изредка кивая и отвечая на совершенно неуместные вопросы. Ну, по его мнению. «Кто ты по знаку зодиака? Скорпион? А ведь по тебе видно!» «А рыбу любишь? Слышал, что в Японии её вообще сырой едят! Хотя, я и сам иногда не брезгую такой, но в ухе куда лучше!» «А ты живёшь один или с кем-то? Ну там знаешь, братья, сёстры, я вот вообще из многодетной семьи.» После нескольких лет тишины подобный словесный поток взаправду утомляет, от чего у Куникудзуши даже разболелась голова!.. Благо подъезд уже в зоне видимости, может, дома Чайлд слегка сбавит обороты? По крайней мере, японец на то надеется. А зря. Небольшая квартира Аякса больше схожа на стриминговую студию, нежели на жилое помещение. Зелёное полотно на всю стену, навороченный стул, компьютер, микрофон — всё, о чём Скарамуш даже и не думал мечтать. Только незаправленный матрас в углу комнаты выдаёт жильца, как и пустая пачка от чипсов. — Ты тут спишь? — бестактно, с толикой интереса, вопрошает Куникудзуши, едва скидывая с себя верхнюю одежду. — Нет, блин, на полу, — Чайлд мигом подхватывает мусор и комкает в кулак, стуча створками шкафчиков на кухне. Оплошать перед гостем желания нет. — Не, я конечно могу поспать на кресле, но, чует сердце моё, не высплюсь совершенно!.. — драматично вздыхает, щёлкая по чайнику, — о, и проходи давай! Чувствуй себя как дома, щас чая налью. Тебе же зелёного, да? — Нет, в Корее пьют каркаде, — бесстрастно отвечает японец. По приглашению усаживается на табуретку, облокачивается локтями на стол и мельком рассматривает оставшийся от прошлых хозяев интерьер. Старый, со скрипучими шкафчиками, что Чайлд успел переделать под себя. Слегка, правда, расставив всевозможные принадлежности для готовки и расположив на верхних полках семейные фотографии в рамках. Все такие счастливые, искренне, ярко улыбаются, обнимаются и просто источают тёплую, родную атмосферу. Даже на случайных, не постановочных кадрах. В его семейном фотооальбоме только холод серьёзных лиц. Скарамуш болезненно вздыхает. — Ага, думал подловить меня? — Аякс хитро щурится, пускай Куникудзуши того не видит, и раскидывает по чашкам пакетики: себе — ароматный с брусникой, дорожайшему гостю — мёртвый зелёный. Не его вина, что этот чай никто не пьёт уже как лет пять. — Я запомнил, что ты японец! И тебе с сахаром, без? — С сахаром, — бросает парень, заглядываясь в тёмное окно. — О, не зря спросил, — Аякс удивлённо хмыкает, закидывая два кубика в кружку. — В каком смысле «не зря спросил»? — Скарамуш разворачивается, в лёгком недоверии вскидывая тонкую бровь. Притягивает горячую кружку к себе, ложечкой звонко размешивая содержимое. Чайлд усаживается рядом, громко сюрпая напиток. — Ну, знаешь, ты весь такой серьёзный, с пугающей атмосферой, и я подумал, что крутым парням сахар не нужен, — плечами жмёт, придвигая вазочку с конфетами, печеньем к центру стола. — Даже после всех тех лайкнутых фотографий? — Куникудзуши хитро улыбается, наблюдая за малым пунцовым оттенком по щекам Чайлда. — Ну знаешь, — тянет второе слово, стараясь скрыть возникшее смущение за температурой чая, якобы от него всё, — типа щас я вообще не могу сопоставить тебя и содержимое профиля. Как два разных человека! Пускай с одинаковыми, — русский слегка наклоняется под стол, глядя на белые носки гостя, — ногами. Скарамуш цокает, закидывая в рот конфету. — Значит, ты меня позвал только из-за них? — в мнимом недовольстве сюрпает сладкий чай, подбирая ноги. — Эй! — возглас звучит даже несколько обиженно, а щёки только пунцовеют, — ты мне сам по себе понравился, ну, как чел, — заговаривается в неловкости, едва не давясь напитком, — короче, просто не приравнивай меня ко всяким мерзким фетишистам, лады? Такие фразы выбивают Куникудзуши из колеи. Он ему понравился. Там, прямо в магазине, даже не пообщавшись толком. Не из-за худощавых ног, не из-за милых картинок в профиле, а просто так. Господи. Ещё пара лишних мыслей и смущение вновь охватит его, ненужное, ненужное, ненужное. Точно не сейчас и не в этой ситуации. — Ещё подумаю, — лукаво хмыкает, вопреки внутреннему состоянию, и закидывает в рот очередную конфету. Пострадать из-за чувств он ещё успеет дома.