Поднимаем паруса

Как говорится, ничто не предвещало подлянки. Отпахав смену в школьном лагере, Лёва просто подходил к своему подъезду, предвкушая лишь быстрый душ, стакан горячего чая с бутером и прогулку с Эрвином до книжного. Ну, вообще-то книжный был, скорее, предлогом для кое-чего поинтереснее, но этого Эрвину пока знать не полагалось. Из приятных мыслей о вечерней перспективе Лёва выдернула шумная возня в палисаднике, которую тут же прервала смесь сердитого бормотания, рыданий и надсадного кашля. Лёва цыкнул: «Подумаешь, мальки что-то затеяли как всегда! Перебесятся…». Он бы с удовольствием прошёл мимо, но на него кубарем выкатилась перепуганная до истерики сестра. Машка, размазывая слёзы по щекам и оставляя грязные разводы, практически впечаталась в брата. Вскинув голову, она захлебнулась плачем и вцепилась в Лёвину новую, между прочим, футболку. — Маша! Да ёлки-палки… — Лёва стал отдирать сестрины цепкие лапки от футболки, пока она всю её не выпачкала. Встряхнув сестру за плечи, он вгляделся в её лицо и строго рявкнул, зная, что командный тон лучшее оружие в борьбе с детской истерикой: — А ну отставить слёзы! Что случилось? Машка длинно всхлипнула и утёрла нос красным шарфом, который донашивала за своим закадычным дружком Егеревым. Плакала сестра редко, и Лев знал, что довести её мог только один человек — этот самый Егерев. «Ка-а-ак получит у меня сейчас», — мысленно процедил Лёва и, цапнув сестру за руку, потянул за собой в сторону ходивших ходуном кустов. Кашель и вопли то стихали, то усиливались. — …надо! Егор! Фу! Выплюни, ну давай! Выплюни-и-и!!! Соседский пацан — белобрысый божий одуван — вопил ультразвуком, увещевая своего непутёвого друга. А Егор, идиота кусок, размахивал каким-то сучком, с которому ему прямо в рот сыпались муравьи… Машка, увидав эту картину, снова завыла — на этот раз тонко и жалобно, как побитая псинка. Лёве натурально захотелось материться, а ещё рвать и метать. Но нельзя. Перед мысленным взором предстала суровая фигура старшего вожатого: «Какой пример вы детям подаёте, сопляки? Будущие педагоги, мать вашу за ногу!». Вспомнив рассказы Эрвина о медитации и особом йоговском дыхании, Лёва на миг закрыл глаза, представил себя где-то в Гималаях, сделал несколько шумных вдохов-выдохов и, открыв глаза, шагнул к Егору. Не успел малолетний балбес и глазом моргнуть, как оказался лишён ветки с муравьями и теперь болтался вверх ногами — хватка у Лёвы была что надо, не зря столько лет занимался самбо. Егор сучил ногами, вертелся как уж на сковородке, чихал и плевался муравьями. Муравьи отлетали от него во все стороны, и словно контуженная солдатня расползались, кто куда, лишь бы подальше от этих безумных человеков. Маша продолжала всхлипывать, повиснув на плече у Андрейки, который прикрывался от летящих в его сторону насекомых. Прокашлявшись и отфыркавшись, Егор дёрнулся, и Лёва ослабил хватку. Егерев бухнулся в траву как мешок картошки. Потирая ушибленный зад, он, обиженно щурясь, шмыгал носом и сверлил взглядом Лёву, обломавшему ему всю малину. Лёва отряхнул ладони и, выставив вперёд указательный палец, ледяным голосом молвил: — Тебе, мелочь, башку напекло что ли? Ты вообще что творишь? — С этими словами Лёва резко ткнул пальцем на дрожащих Машку с Андрейкой. Егор аж захлебнулся от возмущения. Откашлявшись, он обиженно заявил, стукнув себя кулаком в грудь: — Это тебе напекло! Ты мне эскперимент испортил, дурачина! Я-а-а… — Егор набрал побольше воздуха в лёгкие и рявкнул, — Муравьиный царь! Лёва не сдержался и громко фыркнул, давя смех. — Экс-пе-ри-мент, — по слогам процедил он. — Какой из тебя царь, что ты несёшь? И кто из нас ещё дурачина? Хоть понимаешь, что творишь, или муравьи последние мозги сожрали? Маша тоненько пискнула испуганное: «Лёва-а!», Андрейка сделал огромные глаза, а Егор ощетинился ещё пуще: — А тебе они ничего не сожрали? Чего ты полез? Я по телеку видел, там мужик их прям с палки ел! — И чё? — оскалился Лёва. — А ничё! Я проверял, сколько я за раз проглочу. Они кислые! — с восторгом рявкнул Егор, взмахнув руками. — Андрюха мой эскперимент судил, а ты влез! Вот кто тебя просил… Егор вскочил на ноги и, сжав кулаки, стал надвигаться на Машкиного брата. Лёва стоял непоколебимо, как танк. Маленький такой, карманный танчик. Но его взглядом можно было убивать, как выстрелом. Внезапно сзади послышался шорох кустов и деликатное покашливание. А затем раздалось удивлённое: — Лёва! А я как раз к тебе шёл… Какая приятная встреча! Лёва резко обернулся, забыв о глупых малявках. Непроизвольно заалел ушами. В метре от него стоял отличник, спортсмен и просто красавец всея педуниверситета — Эрвин Кузнецов. Сердце чуть зачастило, и Лёва приказал себе дышать глубже. Выдавив нервную улыбку, пока Эрвин добродушно здоровался с притихшими детьми, Лёва робко молвил: — И тебе привет. Ну пойдём, что ли? Эрвин просиял и взмахнул зажатым в руке пакетом, в котором трепыхнулось что-то большое и прямоугольное. — Конечно! А я тебе вот… — начал он, вытаскивая из пакета увесистое издание, — Про декадентов книжку принёс. Помнишь, мы обсуждали? Ну конечно Лёва помнил. Но из уст Эрвина он готов был слушать что угодно, даже если тот станет скандировать перед ним с трибун гимн Гондураса или таблицу умножения. Отмахнувшись от Машки и её дружков, втихаря показав Егору кулак, Лёва подхватил галантного Эрвина под локоть и довольно зашагал к двери. Вечер определённо обещал быть интересным.