2000 миль на восток

      Дороги Колорадо такие же ровные, но местность более гористая, и уже откровенно холодно. Даже Джейкей скидывает свою неизменную кожанку и, открыв на секунды вид рукава из переплетений рисунков всего, чего пожелала его загадочная душа, надевает под низ клетчатую рубашку в чёрно-белый квадратик. Когда семидесятое шоссе заводит их в горы, выходить в туалет действительно становится холодно.       Тэхён трясётся от адреналина, но не может пересилить себя и убрать руку от бардачка, когда Джейкей идёт проверить шины, после того как наехал на какую-то корявую штуковину, не сумев пропустить её между колёс, великолепный водитель. Они остановились в долине, прямо между высокими горами с белоснежными шапками на пиках, и пока докуривается сигарета, есть меньше минуты, но этого хватит. Дверца откидывается, внутри влажные салфетки, какие-то мелкие запчасти, солнечные очки, фонарик, блок Мальборо, пистолет, скотч, кастет, цепь…       Омега захлопывает дверцу и весь сжимается на кресле. Нужно было думать головой! Этот тип был подозрительным с самого начала. Такой весь добренький, милый, сексуальный! Он небось скальп голыми руками снимает, а потом из него сумки шьёт.       Схватить рюкзак и сбежать прямо сейчас, даже если ему выстрелят в спину, будет хотя бы считаться за попытку спастись. Не дыша, максимально осторожно открывает дверь и, подхватив одной рукой пожитки, в этот раз ловко спрыгивает на землю на две ноги. Порыв ветра отшатывает его обратно, он пачкается об огромное колесо, но, стараясь дышать ровнее, оглядывается по сторонам и выбирает стоящие неподалёку обросшие мхом скалы, там точно сможет укрыться. Возможно Джейкей не будет столь жесток и не ринется следом, а просто покрутит пальцем у виска и уедет, вдруг повезёт? И Тэхён кидается вперёд, подворачивает ноги на кочках тут же за дорогой начавшейся прерии с увядающими травами, задевает какой-то острый куст, и от охватившего ужаса теряется в пространстве.       — Ты совсем что ли чокнутый? — доносится позади, но эхом от того, что далеко. Единственный верный путь — это бежать, не оглядываться и прятаться в серых скалах. Ветер хлещет по лицу, рюкзак перетягивает, а дыхание уже сейчас сбилось, изо рта валит пар, мурашки на теле даже колют.       — Тэхён! — он замирает так резко, что валится на землю и тут же шипит, колено начинает саднить. Пробежал много, но укрытие оказывается гораздо дальше, чем виделось с дороги. Так сильно дальше, что подкатывает истерика.       — Какого хрена? Ты рылся в моих вещах? — орёт он в ответ, усевшись на холодной земле. Альфа стоит около своего тягача, за ним не побежал и пушку не направляет.       — А сам-то! — логично, — Как, интересно, ты себе представляешь, я должен ездить один, с грузом, по этим пустынным дорогам без средств защиты? — Тэхён закусывает губу, об этом не подумал. Но ему так же легко просто могут заговаривать зубы. — Садись обратно. Размял ноги — молодец, поехали, — кричит Джейкей, залезая в машину.       И вот сейчас у Тэхёна начнётся настоящая истерика, мотор уже заведён, и если он прямо сию секунду не поднимет зад с ледяной земли, то уедут без него. Оставят тут, посреди ледяных гор в завывающем как монстр ветре, на съедение падальщикам. Но в салоне же лежит пистолет…       Рюкзак закидывается первым, а потом уже лезет и сам омега, смотреть в глаза Джейкею невозможно, но с другой стороны, может он подумал, что его попутчик реально чокнутый и побоится в открытую расчленять. Тут наверняка где-то припрятан ещё и топор с бензопилой.       — Если б я хотел тебя убить, сделал бы это как только ты вчера уснул, даже не почувствовал, как переложил на кровать, — хохочет альфа, выруливая с обочины.       — Как тебя зовут? — вздыхает Тэхён, так и не решаясь оторвать взгляд от дороги перед собой.       — Ух какой, всё тебе расскажи, — продолжают издеваться в ответ. Ну так он и думал в общем-то. Никакой это не дальнобойщик, и машина то небось не его. Только бы не угнанная, и только бы из этой пушки никого не убили. Но больше рядом с ним уснуть не получится. Это же надо было так попасть!       — Чонгук, — омега резко поворачивается на голос, — Меня зовут Чонгук, — но в этот раз собеседник не смотрит на него.       Последний раз Тэхён умывался и чистил зубы в том кафе, где познал, как тогда думал, доброе сердце своего водителя, и сейчас, взяв все необходимые принадлежности, отправляется в отдельно стоящий туалет, надеясь, что там есть тёплая вода. О душе даже мечтать не приходится, только бы не превратиться в одичавшего скунса, которого он видел под деревом на прошлой остановке.       Вода настоящий кипяток, и после небольших водных процедур он не может отказать себе в маленьком соблазне и просто греет руки, облокотившись локтями на каменную столешницу, если его не станут дожидаться и уедут, так будет даже лучше, ему это нужно сейчас, приносит хоть какое-то успокоение. Он тут торчит уже долго, а ни о каком лимите времени договорённости не было, возможно его водитель уже далеко отсюда.       Он хмыкает, но когда поднимает взгляд на своё отражение, взвизгивает. Позади стоит какой-то мужик, а из двери кабинки выходит ещё один. Альфы ничего не говорят, но их взгляды понятны и без слов. Тэхён разворачивается, вжимается в камень позади и резко кидается к двери, но не успевает, ловят сразу же за две руки, а рот зажимают пропахшими табаком пальцами.       Он дёргает ногами, мычит, но не может сосредоточиться ни на чём, никак не вырваться. Руки заламывают, больно, он кусает ладонь, но в ответ слышит лишь смех, а входная дверь открывается, впуская ещё двоих. Отвратительные, обрюзгшие, грязные, они приближаются и хватают за ноги. От боли в плечах Тэхён не может толком пошевелиться, нечем даже дышать, сердце долбит грудную клетку, он не ощущает слез до того момента, пока всё перед глазами не заплывает.       По бёдрам бьёт холод, он чувствует как скользят по ногам джинсы и бельё.       — Вот это тело, — доносится как под водой. — Чур я первый в задницу трахаю.       Омега не перестаёт слабо дёргаться и рыдать, но это бессмысленно. Зажмуривает глаза, когда под чёрную футболку с логотипом Ramones лезут мозолистые грубые руки. А по бёдрам ползут шершавые другие, раздвигая их и трогая, трогая, трогая…       Молитвы, которые он слышал вполуха, всплывают обрывками, они как мантра, повторяются про себя, а о бедро уже обтирается волосатый живот. Как вдруг уши оглушает до боли треск, хруст и не сразу доходит, что это выстрел в облицовочную плитку.       — Убрали, блять, от него свои ёбаные руки, — Тэхён распахивает щиплющие от слез глаза. Чонгук. Тот делает шаг, и перед лицом омеги тут же появляется раскладной нож бабочка.       — Я сказал, руки убрали, — и альфа направляет пистолет уже в сторону этих ублюдков. Двое отпускают ноги, но руки так и продолжают заламывать.       — Ты чё, блять, глухой? — Чонгук не выдерживает, стреляет одному сквозным в правое плечо, а второму в стопу. Херовое ранение. Хромота до конца жизни обеспечена.       Тэхёна под болезненный вой швыряют на кафель, он ударяется головой о край унитаза, ревёт навзрыд, если они успели что-то сделать, это уже не исправить. Сильный — будет жить дальше нормально, нет — Чонгук запишет его к психологу. Но по крайней мере их руки были лишь поверх тела мальчика, а не внутри, да и не так много времени прошло с момента как до него самого дошло, что в омежий туалет переглядываясь и оборачиваясь зашли двое альф, но ещё двоих увидеть там никак не ожидал. Хорошо, что вторая пушка всегда греет грудь в хорошо спрятанной кобуре под курткой.       Он, не опуская пистолет, подлетает к задыхающемуся в истерике Тэхёну, зыркая на в страхе жмущихся к стене и воющих от боли, подхватывает его тело одной рукой, ставит на ноги и тащит на улицу. Ни на секунду не сводя глаз с четырёх мразей, держась из последних сил, чтобы не размазать их мозги по салатовому кафелю точными выстрелами, даже не замарав руки. Но это будет пиздец! Джин сам пустит его мозги на стену, если это случится. Четыре трупа на заправке в горах Колорадо последнее, что сейчас должно пойти не так.       Кое-как натянув на омегу джинсы, он подхватывает его на руки и несётся к машине, если и убивать тех четверых, то надо было в сортире, здесь уже поздно будет стрелять и пытаться заставить Джина всё уладить. Он не очень нежно кидает свою драгоценную ношу на кровать и, резко заводя двигатель, давит на газ так, что машина рычит, но срывается с места.       Стрелка доползает до двухсот незаметно для него, это особо в любом Мерседесе не ощущается, но тихий плач заставляет вернуться в реальность из мыслей о том, что бы он сделал с теми будь он дома, будь у него время и хладный разум. Кинув быстрый взгляд назад, Тэхён обнаруживается в той же позе, в которой его и бросили, только чуть сполз в бок на особо крутом повороте. Становится очень хорошо очевидно, что с доставкой груза Чонгук опоздает. Надо звонить Джину, он его точно пристрелит за всё это…       Тэхён продолжает плакать и то и дело тянуть за края своей курточки. Всё больше Чонгук склоняется к мысли, что не нужно было уезжать, надо было изрешетить их нахрен! Если они что-то сделали с мальчишкой… То всё равно уже поздно, у него самого есть обязательства, а четыре трупа им сейчас не нужны! Надо быть взрослым, достойным того, что свалится на плечи как только грузовик пересечёт границу Нью-Йорка. Но сейчас позади него скулит омега, которого только что пытались подвергнуть групповому изнасилованию. Он, скорее всего, ещё девственник, ну или был…       Рискнут ли они поехать следом? Догонят ли? Слышал ли кто-то выстрелы? Запомнил ли его? Фальшивые права на управление грузовиком сделаны отлично, но не стоит лишний раз ими светить, если номера этот кто-то всё-таки зафиксировал.       Но если бы он тогда не обратил внимание на омегу, который под, каждый раз почему-то замирающее собственное сердце, забирался на ступеньки фур и сбегал в испуге, и не подобрал, не уговорил сесть к себе, то этот ужас с ним бы точно случился и случился гораздо раньше. И неизвестно, оставили ли бы его вообще в живых.       Ясно одно, нужны ещё хотя бы сутки. Надо бы гнать всю ночь, но Тэхён хрипит и ворочается в истерике, нельзя его оставлять вот так одного, только вот, какую поддержку такой, как Чонгук, может ему обеспечить? Он конечно не как те уёбки, но эмоциональный диапазон на нуле, он не насильник, у него дохренища скелетов в другом шкафу.       И сейчас он, матерясь себе под нос, проскакивает Денвер через час вместо двух с половиной и сворачивает на двадцать пятое шоссе, уводя тягач в Нью-Мексико. В такие ебеня, что самому тошно.