Пленница

POV Эда: Папа и Рокко не вернулись домой той ночью. Они проведут ночь в том доме. Доме мести. Или какое название было у дома для истязания врагов. Убедившись, что со мной все в порядке, Эван тоже вернулся обратно. Может быть, они волновались, что Серкану удастся сбежать, или, может быть, они хотели продолжать мучить его всю ночь. Я склонялась к последнему. Я схватила сумку, в которую покидала разную мелочь для Кираз и Альпа. Затем спустилась в подвал, где хранилось наше оружие и все необходимое на случай нападения. Я осмотрела стенд с огнестрельным и ножами и пристегнула к груди, поверх майки, кобуру с пистолетом. Это позволило мне прикрепить пистолет и нож к бокам, и еще один пистолет к спине. На всякий случай я прикрепил ещё один нож к икре. Прикрыв его свободными брюками. После этого я порылась в медикаментах. К счастью, Эван мне все объяснил, поэтому я была во все оружии, если вдруг что-то случится. Обучая меня применению всем этим, они и не представляли, что однажды я буду использовать это против них. Я подготовила шприц с адреналином и еще один с успокоительным. Я надела объёмное худи, сунула шприцы в карманы и направилась обратно наверх. В доме было тихо. Эстер, вероятно, читала в своей комнате перед сном, и мама, скорее всего, делала то же самое. Мои телохранители находились в своих комнатах в задней части дома, а двое охранников сторожили дом, стоя около забора, окружающий сад. Я надела удобные кроссовки и поднялась в детскую. Сначала я подумала зайти к маме попрощаться и извиниться за то, что собиралась сделать, но мне бы никогда не хватило слов, чтобы объяснить или оправдать мое предательство. Любые слова были бы слишком незначительны. Они никогда не поймут. Я попробую позвонить ей позже, когда мы с детьми будем в безопасности. Перекинув собранный рюкзак через плечо, я бесшумно схватила Альпа и Кираз, прежде чем вышла из детской. Я застыла, когда увидела Эстер, стоящую у своей двери в розовой ночной рубашке с взъерошенными каштановыми волосами. Когда ее глаза все осмыслили, и брови слегка нахмурились. «Куда ты?» Я попыталась придумать, что ей сказать. Как объяснить двенадцатилетней девочке, что я сделала и собиралась сделать? «Я ухожу. Мне необходимо уйти» Глаза Эстер расширились, и она подошла ко мне босиком. «Из-за Кираз и Альпа?» Я кивнула. Она была мала, но не в таком бессознательном возрасте, как все мы хотели верить. Она остановилась прямо передо мной. «Ты покидаешь нас». Я тяжело сглотнул: «Мне пора, любовь моя. Ради моих детей. Я хочу, чтобы они были в безопасности и были счастливы. Мне нужно защитить их от косых взглядов и недоброго шепота». Эстер посмотрела на близнецов. Она наклонилась вперед и поочерёдно поцеловала каждого из них в щеку, ее глаза наполнились слезами, когда она посмотрела на меня, отчего моё сердце сильно сжалось. «Я знаю, что о них говорят, и я ненавижу это. Но я не хочу, чтобы ты уходила», — ее голос дрожал. «Я знаю, — я пыталась сдержать свои эмоции, — дорогая, обними меня пожалуйста». Она обняла меня и близнецов, и на мгновение мы остались в таком положении. «Пожалуйста, никому не говори». Она кивнула и ушла с понимающим взглядом. «Ты вернешься к их отцу?» Я кивнула, но Эстер не нужно было знать, что наша семья и ее будущий муж в настоящее время пытают человека, о котором она говорила. «Ты любишь его?» «Не знаю», — признала я. На мгновение Эстер выглядела сбитой с толку, но затем кивнула, закусив губу, и на ее глаза навернулись слезы. 'Папа больше не позволит мне тебя увидеть, не так ли?» Я сглотнула: «Надеюсь, что однажды он поймёт меня». «Я буду скучать по тебе», — призналась она. «Я тоже буду по тебе скучать. Я постараюсь связаться с вами. Помни, что я тебя очень люблю, моя звездочка». Она кивнула, по ее щекам текли слезы. Я быстро развернулась и пошла прочь, прежде чем совершить что-то необдуманное. Я чувствовала на себе взгляд Эстер, пока спускалась по лестнице в гараж. Я посадила Альпа и Кираз в их автокресла, а затем сел за руль. Оружие неудобно впивалось мне в спину и бока. Дверь гаража открылась, я выехала и повела машину по длинной подъездной дорожке. Я нажала кнопку на воротах, и они открылись. Перед воротами стоял охранник, и мне пришлось остановиться. К моему счастью, окна были затонированы, поэтому он не мог видеть детей на заднем сиденье. Я открыла немного окно. «Мисс Йылдыз, нам никто не сообщил, что вы уезжаете». «Я сообщаю вам сейчас», — твердо сказал я. Он нахмурился: «Я должен спросить у босса». Я нахмурилась: «Уйди с дороги. Я собираюсь выехать, чтобы убить человека, который насиловал и пытал меня'. Его глаза расширились, и он опустил взгляд, на его лице отчетливо отразился стыд. «Мне нужно позвонить». Он поднес телефон к уху, и я подумала о том, чтобы ускориться. Он опустил телефон, снова прикоснулся к экрану и снова поднял его. «Эван, я не могу связаться с твоим отцом. Твоя сестра у ворот пытается выехать». Он протянул мне телефон. «Эда, что происходит?» — спросил голос по другую сторону. «Скажи ему, чтобы он меня выпустил меня». «Эда». «Я еду к вам. Мне нужно увидеть, что вы делаете. Ты в долгу передо мной, Эван». Меня пронзила вина, но я оттолкнула ее. «Ты должна взять с собой телохранителя». «Эван, — резко прошептала я, — выпусти меня. Ты хочешь, чтобы я умоляла? Я уже достаточно этого сделала, поверь мне», — ложь, которую я никогда не хотела использовать на Эване. Он вздохнул: «Хорошо, но сейчас мы ничего не делаем. Папа, Виктор и Рокко отдыхают. Это был долгий день». «Я буду у вас через пятнадцать минут, не буди их, пусть пока поспят. Им не нужно знать, что я еду. Ты знаешь, как сильно будет волноваться папа». Я вернула телефон охраннику, и по просьбе брата он, наконец, пропустил меня. Когда я припарковалась, Эван уже ждал меня возле входа в дом. Я запрограммировала обогрев, чтобы поддерживать температуру в машине для детей оставшихся в ней. Брат посмотрел на меня, сильно нахмурившись. На нем была рубашка, отличная от той, что я видела на нем в последний раз, и когда я подошла ближе, в глаза бросилась запечённая кровь под его ногтями. Он обнял меня за плечи, и на мгновение я напряглась, испугавшись, что он может почувствовать кобуру, но его рука находилась слишком высоко, а мое шерстяное пальто было достаточно толстым. Он провел меня внутрь, и мои глаза тут же осмотрели территорию. «Они в комнате отдыха наверху. Хочешь, чтобы я их разбудил?» «Нет», — быстро и немного нервно ответила я. Мои глаза были прикованы к экрану, стараясь оценить масштаб ущерба. Серкан лежал на полу в луже собственной крови и не двигался. «Продолжим примерно через час», — сказал Эван, проследив за моим взглядом. Я посмотрела в его глаза, под которыми расползлись темные тени. «Похоже, тебе тоже нужно немного поспать». «Кто-то должен смотреть за ним». «Похоже, он не в состоянии сделать что-либо». Губы Эвана изогнулись. «Он крепкий орешек, но мы заставим его умолять. Рано или поздно он сломается». Я в этом сильно сомневалась, но мы уже никогда не узнаем правды. «У тебя есть что-нибудь выпить для меня?» Эван кивнул и подошел к столу в углу комнаты. Я достала шприц перед тем, как пойти за ним. «Вода подойдёт?» — спросил он, когда я остановилась рядом. Я прикоснулась к его груди: «Прости, Эван». Его брови в замешательстве сошлись на переносице, когда я воткнула иглу ему в бедро. Эван вздрогнул: «Эда? Что ты делаешь?» Но он уже шатался, его веки опускались. Придерживая его, я пытаясь не дать ему упасть или пораниться, но Эван был слишком тяжелым для меня, потому рухнул на землю. Его глаза начали терять фокус. Я наклонилась и поцеловала ее в лоб. «Надеюсь, однажды ты меня простишь». Я вошла в комнату пыток, мой взгляд сразу нашёл Серкана. Мужчина растянулся на полу, лежа в собственной крови голым, если не считать черного нижнего белья. Руки и ноги его были привязаны веревкой к крюкам на полу. Синяки и порезы заполнили почти каждый сантиметр его тела. На столе справа я увидела орудия пыток. Ножи, часть из которых уже была измазана кровью, а часть оставалась нетронутой, ожидая своего часа. Глаза Серкана открылись, и у меня вновь перехватило дыхание. Мрачная улыбка скривила его лицо, но в глазах были эмоции, от которых у меня сжалось сердце. «Ангел, ты пришла посмотреть, как твоя семья отрежет мне член? Я слышал, это запланировано на сегодня». Я подошла к нему, не обращая внимания на свои кроссовки, быстро пропитавшиеся кровью. Мои шаги не дрогнули, оставаясь уверенными. Кровь не имела надо мной влияния. Больше не имела. Серкан молча смотрел на меня. Его взгляд скользнул по моей руке к кончику ножа, торчащему из длинного рукава толстовки. «Или же ты пришла сделать это в одиночку?» Я остановилась прямо над Серканом. Даже лежа на спине, порезанным, будучи весь в синяках и в крови, он выглядел сильным. Серкана нельзя было сломить, потому что он не боялся ни боли, ни смерти. Что это? Любовь или безумие? Я опустилась на колени рядом с ним на липкий пол, и мои штаны жадно впитали алую жидкость, и вскоре прилипли к коже из-за крови Серкана. «Нет», — прошептала я, наконец, отвечая ему. Глаза Серкана скользнули по моему лицу. Он выглядел почти умиротворенным. «Убьёшь меня?» Я склонила голову, глядя на него. Серкан был Альпом, а Альп был Серканом. Как будто они созданы по одному шаблону. Мои дети были копией своего отца. Даже если бы у меня не было чувств к мужчине передо мной, я бы никогда не смогла его убить, потому что лица Кираз и Альпа напоминали мне о нем каждый день моей жизни. «Я всегда думал, что считал, что так и должно быть. Твоя рука заканчивает мою жизнь». Я покачала головой: «Я тебя не убью». Я наклонилась над Серканом, опираясь руками на пол, окуная их в лужу крови. Господи, как её много. «Ты не вышла замуж за Виктора», — пробормотал Серкан. «Разве я смогла бы?» — прошептала я, наклоняясь так, что мы с Серканом почти соприкоснулись. «Как я могла выйти за него замуж, если была беременна твоими детьми?» Серкан напрягся. Мне было интересно, как он отреагирует, если я расскажу ему об Альпе и Кираз, но сейчас ничто не могло сравниться с выражением его лица. Абсолютный шок и удивление. «Когда ты бросил меня, я была беременна твоими детьми, Серкан. Бросив меня, ты бросил нас» «Я думал, ты вернешься ко мне», — грубо сказал он. «Ты сам меня оттолкнул». «Я дал тебе свободу», — сказал он в свое оправдание. «Но я не стала свободна», — прошипела я. Как я могла быть свободной, когда его имя было высечено на моем сердце? «Ты была беременна», — мягко сказал он, будто только сейчас понимая смысл сказанных мною слов. «Да, я была беременна, как живое напоминание о самой большой неудаче «Outfit», как живое напоминание о чем-то темном и постыдном. Я стала напоминанием о том, что ты забрал меня у «Outfit», что ты забрал часть маня. Так думали все. Моя семья и каждый, кто принадлежит «Outfit». Я знала, что рождение твоих детей разрушит все мои шансы вновь стать полноценной частью «Outfit» и своей семьи. Я знала, что решу свою судьбу, если рожу твоего ребёнка. Я понимала, что буду обречена жить в жалости и омерзительных оскорблениях». Что-то промелькнуло в глазах Серкана. Тревога, ужас, возможно, даже страх. «Ты избавилась от младенцев». И его голос слегка дрогнул. Жестокий и нерушимый человек. Мой заклятый враг, мой похититель, человек, который забрал у меня все и по незнанию сделал мне величайший подарок на свете. Я всегда задавалась вопросом, что нужно сделать, чтобы сломать Серкана, но прямо сейчас я поняла, что у меня есть сила, способная уничтожить самого сильного и жестокого человека, которого я знала. Прямо сейчас одним словом я сломала бы его. Это знание наполнило меня радостью не потому, что я могла сломать человека передо мной, а потому что наши дети, не смотря на то, что он не знал он из, значили для него так много, что их смерть уничтожила бы его. «О, Ангел, тебя послали нанести мне последний удар? Скажи Рокко, что он выиграл». Я покачала головой. «Нет», — сказала я мягко, а затем добавила жестче. «Нет. Я не избавилась от младенцев, хотя все вокруг этого хотели». Серкан задержал на мне взгляд. «Как я могла избавиться от самого прекрасного творения, которое я только могла себе представить? Кираз и Альп — совершенны, Серкан». Он тяжело выдохнул, а эмоции в его глазах… Боже, этот взгляд. Этот жестокий человек украл мое сердце, и я не противостояла этому. «Они похожи на тебя. Альп полная твоя копия» Все, кто видит его, понимают, кто их отец». Серкан улыбнулся самой мрачной и грустной улыбкой, которую я когда-либо видела. «Ты пришла сказать мне перед смертью, что я никогда их не увижу? Ангел, я должен признать, что ты намного более жестока, чем был я когда-либо». Я переплела пальцы с его окровавленными, зажав нож между ладонями. «Наши дети прекрасны, но здесь, в «Outfit», они олицетворяют стыд и бесчестье. Люди шепчутся за спиной, называют их Болатами, как будто это что-то грешное, грязное или постыдное. Наши дети удивительно великолепны» — мой голос становился ярче с каждым словом. «Они должны высоко держать голову, а не стыдиться того, кем являются. Они не обязаны прогибаться под кого-то, они не должны жить в тени. Им суждено править этим миром, а не прислуживать ему. Они Болаты. Они принадлежат Лас-Вегасу, городу, где их имена несут в себе силу и уважение. Им суждено стоять рядом вместе с самым жестоким и храбрым человеком, которого я знаю. Их отцом». Серкан ничего не сказал, но выражение его лица заставило пылать меня эмоциями. «Насколько сильно ты травмирован?» — прошептала я ему на ухо. «Достаточно», — сказал он. Я покачала головой, а моё горло сжалось. Я достала из кармана шприц и подготовила его. «Адреналин». Серкана от удивления открыл рот. Я ввела ему жидкость, и он задрожал. Его зрачки расширились, когда он снова встретился со мной взглядом. Мои губы слегка коснулись его окровавленных. «Насколько ты силен, Серкан Болат?» «Достаточно силен, чтобы отвезти тебя и наших детей в дом, где вы все достойны жить, Ангел». Я улыбнулась и просунула лезвие под одну из веревок. «Только, пожалуйста, поклянись не убивать мою семью. Ни брата, ни отца, ни дядю. Поклянись нашими детьми, Серкан». «Клянусь», — пробормотал он. Я перерезала верёвку. Я передала нож в свободную руку Серкана, когда услышала скрип двери. «Эда, отойди от этого долбанного ублюдка!» — зарычал Виктор, схватив меня за плечи и поставив на ноги. Я повернулась к нему, глядя ему в лицо: «Не указывай, что мне делать. Я имею право находиться здесь». Виктор тяжело дышал, его грудь вздымалась. Я отступила на шаг и снова приблизилась к Серкану. В этот момент Рокко и мой отец вошли в камеру. Я постаралась прикрыть Серкана от их взглядов, но это продлилось недолго. «Тебе не стоит здесь находиться, Фея. Это зрелище не для женщин», — мягко сказал папа. Он все еще верил в мою невиновность, но Рокко и Виктор смотрели на меня более настороженно. «Где Эван?» — спросил Рокко. Я обняла свое тело и просунула руки под кофту, мои пальцы обвились вокруг пистолета, привязанного к кобуре. «Мне очень жаль», — прошептала я и направила на них пистолет. Рокко положил свою руку на пистолет у бедра, но не достал его. Мой отец и Виктор были полностью парализованы. «Эван будет в порядке. Он спит за диване». «Эда, — мягко начал отец, — ты через многое прошла, это повлияло на тебя, но брось оружие». Я сделала еще один шаг назад, сняв предохранитель. «Прости», — сказала я снова, едва сдерживая слезы, думая об Эване, и о том, что он подумает, когда проснется. Боковым зрением я заметила, что Серкан перерезал последнюю веревку вокруг своей лодыжки. Рокко вытащил пистолет, Виктор тоже, но я закрыл Серкану обзор. Они бы не стали стрелять в меня, даже сейчас, когда я держала их под прицелом. Я была женщиной, которую надо защищать. Я была их ответственностью и их неудачей. Серкан с трудом поднялся на ноги позади меня, и Виктор направил пистолет на меня. Я, не думая, выстрелила в него, попав в его руку с внешней стороны. Он ахнул, его глаза пронзили на меня. «Не двигайся», — предупредила я. Серка прижался ко мне сзади, не обращая внимания на меры безопасности, склонив голову на меня. «Мы просто хотим уйти. Никто не должен пострадать», — прошептала я. Серкан хотел взять мой пистолет, но я покачала головой. «Моя спина», — прошептала я ему. Его рука проскользнула под мою толстовку и вытащила оттуда пистолет. «Фея, — проворчал папа, — ты ничего не должна этому человеку. Он изнасиловал тебя. Я знаю, что в такой ситуации могут смешаться эмоции, но у нас есть люди, которые смогут помочь». Я грустно ему улыбнулся, а затем Эван ввалился внутрь, схватившись за дверной косяк. Я не осмелилась вколоть к нему большую дозу, чем было необходимо, но, очевидно, этого было недостаточно. Он непонимающе посмотрел на меня, его рука с пистолетом спокойно свисала сбоку. Мой близнец, мой доверенное лицо. Большую часть своей жизни я была уверена, что моя любовь к Эвану, моему брату-близнецу, никогда не будет оспорена, и я все еще любила его, любила так сильно, что выражение предательства и разочарования на его лице разрывало меня на части. Однако теперь в моей жизни были дети и мужчина, что стоял позади меня. Взгляд Серкана переместился с меня на него, и он коснулся моего бедра. Я подавила нарастающие эмоции. «Пожалуйста, разреши нам уйти, дядя», — попросила я Рокко. «Эта война началась из-за меня, и я могу сказать, что не хочу ее. Я не хочу, чтобы за меня мстили. Сейчас я прошу, не лишать моих детей их отца. Я еду в Лас-Вегас с Серканом, где отныне моё место, и место моих детей. Пожалуйста, если ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что со мной случилось, если ты хочешь спасти меня, то сделай это. Позволь нам вернуться в Вегас. Это не должно быть бесконечной чередой кровопролития. Всё может закончиться сегодня. Ради твоих детей, ради моих. Позволь нам уехать». Холодный взгляд Рокко был обращен на Серкана, а не на меня. «Я правильно понял, что она говорит от имени Каморры?» Хватка Серкана на моем бедре усилилась: «Как видишь, она делает это. Вы нарушили мою территорию, а я нарушил вашу. Мы квиты». «Нет, замолчи!» — взревел Эван, шагая вперёд, все ещё покачиваясь. «Ты похитил мою сестру, а затем сломал. Ты сделал её игрушкой в своем гребаном уме. Мы не отступим, пока я не встану над твоим выпотрошенным трупом, чтобы моя сестра, наконец, освободилась от тебя». «Эван, — ахнул я, — не делай этого. Я знаю, ты не понимаешь, но мне нужно вернуться в Вегас с Серканом, ради меня, но что более важно для моих детей». «Я знал, что тебе следовало от них избавиться», — пробормотал Эван остекленевшими глазами. Рука Серкана на моем бедре дернулась, и я знала, что без обещания, которое он дал мне, он убил бы моего брата за свои слова. Папа подошел к Эвану сзади и положил руку ему на плечо. «Отправь их с ним в Лас-Вегас. Это они Болаты, а не ты Эда. Освободись от них и от него тоже. Ты сможешь начать новую жизнь, счастливую жизнь». «Куда бы ни пошли мои дети, я пойду с ними. Они моя кровь и плоть, — сказал я, — вам не кажется, что я достаточно настрадалась за все ваши грехи? Не делайте из меня еще одну пешку в своей шахматной игре. Дайте мне свободу». Понимание появилось в глазах Эвана, и это разбило мне сердце. Я страдала, страдала за грехи своей семьи, которая никогда меня не поймет. Я могла только надеяться на то, что однажды они возненавидят меня настолько, что больше не будут скучать по мне». Хватка Серкана на моем бедре ослабла. Ему было настолько плохо, что даже адреналин не удерживал его на ногах бесконечно долго. Он был слишком сильно ранен». «Просто дайте нам уйти. Однажды вы все подвели меня, теперь я подведу вас, но позвольте мне отвести своих детей в семью, которая полюбит их. Разрешите мне отвезти детей в дом, где их ждут. Вы в долгу передо мной». Виктор издал недоверчивый звук, сжимая пистолет в руке. Я ненавидела себя за то, что в очередной раз играла с их чувствами, но я знала, что это был единственный шанс, чтобы Серкан выбрался отсюда живым. Мне пришлось причинить боль семье, которую я любила. Холодные глаза Рокко встретились с моими: «Если я позволю тебе уйти, ты будешь считаться предательницей. Ты навсегда перестанешь быть частью «Outfit». Ты станешь врагом и больше не увидишь свою семью. Ты должна знать, что не будет мира с Каморрой. Эта война только началась». Эван глубоко вздохнул, его глаза умоляли меня передумать. Смогу ли я жить без него? «Когда закончится эта война, дядя?» — тихо спросила я. Он посмотрел на Серкана, и я знала, каким будет его ответ. «Никогда», — прошептала я, отвечая вместо него. Рокко склонил голову. Папа посмотрел на меня, будто прощаясь с дочерью, потерянной отныне навсегда. «Уходите», — холодно сказал Рокко. Виктор недоверчиво покачал головой: «Рокко, ты же не серьезно. Ты не можете их отпустить». Рокко усталым взглядом посмотрел на моего бывшего жениха. «Отпустите меня», — мягко сказала я. «Убирайся!» Услышав это слово, я почувствовала облегчение и тоску. «Спасибо», — тихо прошептала я. Рокко покачал головой: «Не благодари меня. Не за это». Серкан слегка подтолкнул меня, и я пошла в сторону двери, стараясь отгородить его от остальных. Я повернулась, чтобы в последний раз посмотреть на свою семью. Они не нападали. Не останавливали нас. Папа и Эван выглядели полностью разбитыми. Я добилась величайшего «успеха», умудрившись сломать их. Интересно, как отреагирует мама, когда узнает. Она будет раздавлена. С невероятной тяжестью на сердце, я довела Серкана до припаркованной машины, стараясь не думать о том, что осталось за моей спиной. Болат рухнул на пассажирское сиденье и тут же отключился. Я закрыла дверь и села за руль. Кираз и Альп все еще мирно спали в своих автокреслах, даже не представляя, что их ждёт впереди.