Пленница

POV Эда: Рождество наступило слишком быстро. Первое Рождество для Кираз и Альпа. Первое Рождество в составе семьи Болат. Пожелав Эвану счастливого Рождества и ничего не получив в ответ, я спустилась вниз с Альпом и Кираз на руках. Серкан уже сидел в гостиной со своими братьями, обсуждая планы на предстоящие гонки. После атаки «Outfit» меры безопасности придется усилить минимум вдвое. Я должна была помочь Пырыл на кухне, но мне все еще нужно было решить, что делать с детьми. Когда я вошла в комнату, Серкан поднял на меня глаза. Как обычно, выражение его лица из тревожного вмиг превратилось в спокойное, когда он увидел меня с близнецами. Будто он все еще с трудом доверял своим глазам. «Сможете ли вы немного посидеть с ними? — спросила я, направляясь к братьям Болат. Энгин сидел рядом с Серканом, а Адамо и Серхио — на диване напротив них. «Возьмешь Альпа?» — спросил я Энгина, который тут же встал и забрал у меня сына. Альп не возражал такой компании, он по-прежнему был очарован татуировками на руках Энгина. Я подошла к Серкану с Кираз, которая цеплялась за меня, все еще стесняясь других. Серкан вопросительно посмотрел на меня, потому что еще не держал свою дочь. Единственным человеком, кроме меня, который не заставил Кираз плакать, была Пырыл. Он нежно погладил ее тёмные волосы, затем провел рукой по спине. Его голос был низким и мягким, когда он заговорил с ней. «Кираз, benim küçük meleğim». [*мой маленький ангелок] Мое сердце екнуло. Я впервые слышала, как Серкан говорит по-турецки. Моя семья и я говорили на турецком только тогда, когда нас окружали посторонние, и я знала, что многие семьи поступают так же. Я осторожно оторвала дочку от своей шеи и протянула ее Серкану. Большие тёмные детские глаза, смотря на него, моргнули, и ее лицо медленно исказилось. Серкан взял её и начал нежно покачивать на сгибе руки, затем наклонился и поцеловал ее в макушку. Она неуверенно вскрикнула, как будто не знала, хочет ли она плакать или нет. Я протянула Серкану ее любимую погремушку, и он показал ее ей. Она протянула руку, глаза уже блестели, и он помог ей встряхнуть ее. Я сделала шаг назад и следом ещё один, пока Серкан укачивал ее. Болат опустился обратно на диван, продолжая шептать слова утешения. Выражение лица Кираз ясно давало понять, что она все еще не уверена, но то, что она не плачет, было хорошим знаком. Я посмотрела на Серхио и Адамо, которые, похоже, перенесли инсульт. Серкан был одним из самых страшных мужчин в стране, а сейчас держал дочь на руках, терпеливо и осторожно. Энгин покачивал Альпа на бедре так, что мой сын визжал от восторга. «Полагаю, это конец тех дней, когда я спокойно мог приводить своих шлюх в этот дом», — пробормотал Серхио. Серкан оторвал взгляд от Кираз, сузив глаза: «Я не хочу, чтобы твои девки даже проходили рядом с моими детьми». Кираз закричала от резкости в его голосе, и губы Серкана дернулись. Он осторожно покачал ее, а затем пробормотал что-то, чего я не смогла услышать. В тот момент, когда она перестала плакать, я развернулась и ушла. О детях здесь хорошо позаботятся. Наконец-то, я пошла помогать Пырыл на кухне. Она занималась овощными закусками и основным блюдом из овощей, а мне поручили приготовление ростбифа и шоколадного торта. У меня не было большого опыта в приготовлении какой-либо еды, за исключением детского пюре, так что это оказалось для меня проблемой. Позже мы все уселись за столом с хорошо прожаренным ростбифом, не таким хорошим, как предполагалось, и слегка подгоревшим шоколадным пирогом, но никто не возражал. Во время моего пленения я только мельком видела братские узы, которые связывали Серкана и его братьев, но теперь, когда я стала частью их семьи, я поняла, насколько сильно они заботились друг о друге. Серкан обменял себя на Адамо, подписав свой смертный приговор, ради жизни брата. Нет лучшего знака любви, чем этот. Это дало мне надежду на то, что Серкан был способен на подобные эмоции. ***** Когда мы с Серканом вернулись в нашу комнату той ночью, я рискнула еще раз взглянуть на свой телефон, но плечи поникли. Сообщений не было. Серкан подошел ко мне сзади, положив руки на мою талию, а тёплые губы на мою шею. «Ты сожалеешь о том, что покинула «Outfit»?» Я прижалась к нему. Его грудь была оголена, он снял большую часть повязок, несмотря на протесты Энгина. «Нет. Кираз и Альпу здесь будет лучше». Он нежно поцеловал меня в шею. «А тебе?» — я развернулась и поцеловала его, думая, что тоже буду счастлива. Серкан стянул мое платье через голову, прежде чем поддержал меня на кровати, и мы оба упали. Мы долго целовались, пока мне не стало жарко. Серкан спустился поцелуями по моему телу, снял трусики и растянулся между моих ног. Его губы и язык подтолкнули меня к краю за несколько минут, затем он снова поднялся, и накрыл моё тело своим, перенося вес на предплечья. Его глаза встретились с моими, когда он вошел в меня, полностью завладев мной впервые за столько месяцев. «Серкан», — выдохнула я. Несмотря на вспышки боли на его лице, Серкан не дрогнул. Он вошёл глубоко и резко, его глаза завладели мной. Когда он просунул руку между нами и погладил мой клитор, я вскрикнула, сжимаясь вокруг него и крепко схватив его за плечи. Серкан зарычал от боли и удовольствия, но продолжал толкаться в меня, когда я достигла оргазма. Он поцеловал меня яростно и властно, а затем вышел. Болат перевернул меня на живот, а затем поцеловал в ухо и устроился между моих бедер. Я почувствовала твёрдый член на своей заднице и застыла от удивления и страха. Серкан гладил меня по спине, а затем перешёл на ягодицы. «Я хочу владеть каждой частью тебя», — пробормотал он, целуя мое плечо. Он повернул мою голову, я поймала его взгляд и медленно поцеловала. Серкан несколько раз вошёл в меня пальцами, но его эрекция была намного больше. «Скажи что-нибудь», — попросил Болат. Я нервно сглотнула: «Я твоя. Вся я твоя». Глаза Серкана смягчились: «Расслабься, Ангел. Я буду осторожен». На мгновение он приподнялся, и я услышала, как он что-то взял из ящика. Через плечо я увидела, как он покрыл свой член смазкой, а затем снова оказался на мне. Он слегка укусил меня за лопатку, когда сделал рывок вперед, и я выгнулась, когда натяжение стало слишком сильным. Серкан остановился, поцеловал меня в плечо и в щеку. Его руки скользнули под мое тело, нашли мои сосок и клитор. Он потянул меня за сосок, пока пальцы его другой руки ласкали мой клитор. Вскоре я расслабилась вокруг него, когда смешались боль и удовольствие. Он сунул в меня два пальца и грубо застонал, звук был таким первобытным и эротическим, что мое тело содрогнулось от возбуждения. «Чувствовать в тебе свой член — это прекрасно», — прошептал Серкан томным голосом. Я застонала сильнее, когда он медленно начал двигать пальцами, пока его другая рука продолжала крутить мой сосок. Несмотря на боль, я почувствовал приближение оргазма. Мои губы приоткрылись, а мышцы сжались, когда меня охватило удовольствие. Серкан полностью вошел в меня своим членом, и я стонала, находясь между болью и удовольствием. Я никогда не чувствовала себя настолько растянутой, находящейся на грани всепоглощающей боли и все ещё удовольствия, пока Серкан захватывал и эту часть меня. Я задрожала от переполняющих меня ощущений. Серкан поцеловал меня в щеку. «Можно?» — интересовался он, всё ли со мной хорошо, и может ли он продолжать. Я кивнула, и он вышел почти до конца. Я вздрогнула, когда он вошёл обратно. Серкан продолжал работать с моей киской, медленно входя в меня. «Будет лучше, Ангел», — пробормотал он. Его движения стали быстрее, и я закусила губу. Боль и удовольствие смешались, и почти слились воедино. Тело Серкана прижало меня к матрасу, когда его член и пальцы окончательно захватили меня. С гортанным стоном Серкан толкнулся в меня еще раз, и я почувствовала, что он кончил, отчего я отчаянно задрожала под ним. Серкан задержался во мне на пару ударов сердца, его тёплое дыхание было на моем плече, его нежные пальцы, почти успокаивающие, на моем клиторе. Болат осторожно вышел из меня, затем повернул на бок и прижался сзади, поцеловав в плечо. Я не могла двинуться с места, удивленная и ошеломленная. Каждый раз, когда я думала, что Серкан забрал все, он забирал новую часть меня. «Ангел», — тихо сказал он. Я развернулась в его объятиях и прижалась к нему, уткнувшись носом в изгиб его шеи. Серкан напрягся и обхватил меня за подбородок, приподняв мое лицо. Я могла видеть намек нерешительности на его лице, когда он оценивал мое выражение. «Ты никогда не подчинишься моей воле, потому что ты думаешь, что я хочу этого. Было ли это слишком больно?» Я подняла глаза, тяжело сглатывая. Серкан беспокоился обо мне. Грубый, безжалостный, жестокий до глубины души и все еще беспокоившийся обо мне. «Я хотела сдаться тебе, отдаться вот так, потому что ты уже владеешь всеми остальными частями меня». Его брови еще больше сдвинулись. Он провел пальцем по моей щеке. «Я не люблю причинять тебе боль, если только она не усиливает твоё удовольствие». Я наклонила голову: «Ты выглядишь удивленным». «Мне нравится обижать людей, но тебя — нет, никогда». Я молчала, гадая, что это значит. Серкан встал и потянулся к ящику тумбочки. Он вытащил из него небольшую коробку и поместил ее между нами. «Для тебя», — сказал он. Мои брови поднялись вверх. Раньше он не делал мне подарков, но я предполагала, что подарки для Кираз и Альпа тоже были для меня. «Что это?» «Открой», — потребовал Серкан, проводя кончиками пальцев от моей талии к бедру. Я подняла крышку, и у меня перехватило дыхание, когда я заметила ожерелье с подвеской в виде крыльев. Невероятно красиво. Я осторожно достало украшение: «Где ты его взял? Ты же не выходил из дома». «Я заказал его у местного ювелира вскоре после того, как отпустил тебя». Мои губы удивленно приоткрылись. Серкан помог мне надеть ожерелье, и холодное золото осело в ложбинку между моей грудью. «Чудовищно красиво», — пробормотал Серкан, проведя по моей коже. Я с любопытством посмотрела на него. «Ты погубила меня ради всех остальных женщин, Эда». Меня охватила волна собственничества. Серкан Болат был моим.

***

POV Серкан: Я наблюдал, как Эда гладила головы наших детей, терпеливо, с любовью, хотя они оба плакали уже несколько часов. Она пела им, шептала ласковые слова. Она оставила свою семью ради них, чтобы они были в безопасности, чтобы получили ту жизнь, которую заслуживают. Жизнь, для которой они были предназначены. Я видел выражение ее глаз, когда она прощалась со своим братом-близнецом. Эда многим пожертвовала ради наших детей. Ее тело было слабее моего. Она не была такой грубой, жестокой или бесстрашной. Но Аллах, она была очень сильной. Когда Альп и Кираз, наконец, заснули, она выпрямилась над кроваткой, и когда заметила меня, напряглась, но подошла ко мне. Сегодня она была необычно тихой, и я знал, что что-то беспокоит её, но я предпочитал не говорить об эмоциях, если мог промолчать. Эда остановилась в коридоре. «Я здесь уже три недели, но до сих пор не знаю, кто мы друг для друга». Я положил ладони на ее плечи и посмотрел на нее сверху вниз. «Ты — Ангел, а я твое падение». Мои губы скривились в кривой улыбке. Она почти сердито покачала головой. «Кто я тебе? Любовница? Девушка? Приятное отличие от твоих обычных шлюх?» Мой гнев вырос до невероятных отметок: «Что ты хочешь, чтобы я сказал?» «Ничего, — мягко сказала она, — мне нужна правда. Мне нужно знать, чего ожидать от тебя». «Я люблю смерть. Я люблю проливать кровь и причинять боль. Мне нравится видеть ужас в глазах людей, и это никогда не изменится», — резко прошептал я, потому что это было правдой. Она посмотрела на меня: «Ты самый жестокий человек, которого я знаю. Ты забрал у меня все». Я кивнул, потому что это тоже было правдой. «Мало кто из женщин выдержит эту темноту. Я не могу заставить тебя остаться со мной. Ты свободна». «Говоришь, вольна делать, что хочешь», — прошептала она, обращаясь ко мне мягко и тепло. «Даже взять в постель другого мужчину?» — спросила она. Меня накрыл взрыв гнева. Я хотел ее для себя, хотел оставаться единственным мужчиной, который когда-либо целовал эти идеальные губы, который заявлял на неё права, но более того, я хотел, чтобы она тоже этого хотела. Я проглотил свою ярость. «Даже это, — сказал я и продолжил резким шепотом, — я не стану тебя останавливать, как и стану за это наказывать». Она улыбнулась понимающей улыбкой: «Но при этом ты убьешь любого, кто прикоснется ко мне». Я сократил расстояние между нашими губами. «Мало того, я уничтожу самым жестоким способом за то, что они прикоснулись к тому, чего недостойны». В ее глазах вспыхнул вызов: «А ты достоин?» Я поцеловал ее, грубо и настойчиво, прежде чем отодвинуться. «О нет, Ангел. С того дня, как я увидел тебя, я знал, что я последний из тех, кто достоин тебя». Мне никогда не следовало трогать ее, но я был сукиным сыном и забрал все, что она была готова дать. Она подняла голову, глядя на меня, начав медленно расстегивать мою рубашку, одну пуговицу за другой, которые поддавались этим элегантным пальцам. Она положила ладонь на мою оголенную грудь, прямо на сердце. «Есть ли там что-нибудь способное любить?» Моя грудь сильно ныла. «Что бы там ни было, оно принадлежит тебе. Любая любовь, на которую я способен, тоже твоя». Она обхватила мое лицо своими руками, ее глаза были сердитыми, почти жестокими. «Тебя невозможно исправить, Серкан Болат», — прошептала она, и я горько улыбнулся, потому что знал это. Она покачала головой. «Но я безнадёжна не меньше, чем ты, потому что, даже если у меня есть свобода выбора, я выбираю тебя. Я не святая и не ангел. Ангел не полюбил бы такого человека, как ты, но я люблю. Я люблю тебя». И она поцеловала меня грубо, жестоко, со всем гневом и всей любовью, на которую была способна. И я поцеловал ее в ответ с той же любовью, с тем же гневом. Эта женщина завладела моим черным сердцем. С первой встречи, я хотел обладать ею. Сначала, чтобы уничтожить «Outfit» и Рокко, позже, потому что она стала потребностью, наделяющей меня ненасытным желанием. Но, в конце концов, Эда стала той, кто завладел мной, моим черным сердцем, моей проклятой душой и моим израненным телом. Каждая часть меня принадлежала ей, и если она однажды бросит меня, я все равно буду ее до последнего дня.

***

POV Эда: Мое сердце пылало эмоциями. Яростно, свирепо, беспощадно. Серкан признался мне в любви. Сделал то, что я никогда не считала возможным. Этот жестокий человек владел моим сердцем, и я не хотела ничего менять. Поцелуй Серкана был грубым, яростным, долгим. Потом он отстранился и произнёс шокирующие меня слова. «Выходи за меня замуж». Я замерла, все моё тело за, секунду парализовало. Это был приказ. Серкан не был человеком, который просил о чем-либо. Я медленно прислонилась к стене, всматриваясь в его глаза. Болат не позволил мне отступить. Он снова поцеловал меня, но уже более нежно. «Ангел, выходи за меня». Это все еще не было вопросом, но его голос больше не доминировал. Он был мягким и манящим. «Ты предлагаешь мне стать Болат?» — пробормотала я ему в губы. «Стань Болат. Стань моей». Я улыбнулась: «Я уже давно принадлежу тебе». «Это означает «да»?» — спросил он, пока его рука скользнула по моему бедру, поглаживая, отвлекая меня. «Да», — прошептала я. «Эда Болат, — пробормотал он, — мне нравится, как это звучит». Я улыбнулась, потому что это имя казалось мне правильным, даже более правильным, чем Эда Йылдыз. Была ли это любовь? Могло ли это быть безумием? Мне отныне было все равно. В любом случае, я считала это правильным.