Не место для бабочек II: Наследие Страж-камня

Обычная комната гостиницы стала командным пунктом — к двуспальной кровати пристроились позаимствованные из питейного зала плотно сдвинутые столики, на которых расположились подробные карты Кенабреса. По разглаженной бумаге, едва хранящей складки, разбежались цветные фишки: зеленые, красные и белые. Деревянные кругляшки занимали дома, прятались на узких улицах внешнего города и широко, редко расходились к самому центру. В западной части города фишек нет совсем. Белые деревяшки — огоньки надежды, убежища. Там, в подвалах домов, прятались гражданские — в основном женщины, старики и дети. Целыми семьями, часто несколькими, они держали свою молчаливую оборону за прочно запертыми люками и дверцами, за закрытыми ставнями бывших лавочек и жилых домов. Их нашли, убедились, что угрозы нет, и оставили выживать самостоятельно. Весь Кенабрес не поместился бы в «Сердце защитника». Зеленые фишки расползались от командного пункта с разведывательными отрядами, занимали целые районы, держали связь и оборону. Посменно дозорные выходили туда, чтобы ждать возможных беженцев и не подпускать к бьющемуся сердцу сопротивления демоническую орду, по счастью, разрозненную, неорганизованную. Каждый воин на вес золота; дозорные получили инструкции избегать риска и в спорных ситуациях немедленно отступать с боем. Но никто в этой комнате не готов был поручиться, что одна из этих точек на самом деле не потеряла уже право на зеленую фишку. И каждая весточка оттуда будто бы заставляла мертвую деревяшку пульсировать, как заживающая ранка, дарила короткое облегчение, после которого снова наступало томительное ожидание следующего связного. Ярко-красные фишки горели на бумаге взрытыми ранами, отмечая крупные отряды демонов, которые удалось отследить. Все они были равными по размеру, одинаково круглыми, и не имели ни ног, ни крыльев, но то и дело перемещались по городу. Шпионы — в основном подростки и молодые женщины — не могли вступить в бой, но отлично разведывали обстановку, снабжали командование информацией о перемещениях опасного врага. Последние донесения говорили о пугающей активности: крупные отряды стягивались к башне Эстрод, бывшей еще недавно душой крестоносного движения, а теперь жирно перечеркнутой красным крестом. Туда дозор не отправляли, туда не ходили шпионы — больше нет. Никто из отправленных ранее так и не вернулся. Но отсутствие ответов — это тоже ответ, и командованию было совершенно ясно, что там, в развалинах башни, не пережившей нападения Дескари, скрывается пугающая сила. И очень скоро она о себе заявит. — Возле «Конской гривы» чисто, — глухой голос рыцаря Клима был по-деловому сух. На грубом лице ни единой эмоции, и только глаза горят едва сдерживаемым гневом. — Мы собираемся отправиться к «Нарядам от Элении», мои бойцы говорят, что возле магазина был достаточно удобный для обороны погреб. Возможно, кто-то из гражданских мог спрятаться там. Ирабет кивнула. — Согласна. Отправляйтесь к «Нарядам». Не найдете живых — проведите разведку и подготовьтесь к зачистке, если это возможно и имеет смысл. Было бы кстати организовать убежище в этом районе. Она подняла глаза на следующего из своих подчиненных. Обманчиво юная эльфийка с тонкой розовой косой, перекинутой через плечо, послушно доложила обстановку. Роль коменданта для Ирабет была неожиданна, но случившееся не оставило ей выбора. Кто-то должен был организовать оборону. Стихийно бегущие из города гражданские тянулись в столицу нестройными караванами безо всякой защиты, и легко могли стать добычей как демонов, так и людей. Некоторые красные фишки были совсем недавно сделаны из обрывков кожи. Они стихийно рассыпались по известным районам, и каждый кусочек кожи отдавался в голове Аневии мигренью. Они отражали не демонические отряды и даже не шайки культистов: люди Кенабреса, способные держать в руках оружие, здоровые и сильные, не стали биться за свой город. Но стали его грабить. Аневия не была святой или слишком юной, она прекрасно понимала, как устроена человеческая душа. В критической ситуации слабый человек опускается до низменных позывов: забрать то, что лежит без надзора, а потом замести следы. Обычно мародеры Кенабреса использовали для этого деревянные дубины и алхимический огонь. Или вовсе не алхимический — в разоренных домах легко можно найти достаточно мебели и текстиля, чтобы занялся достаточно «очистительный» пожар и никто не понял, что внутри поработали вовсе не демоны. Хоть мотивация мародеров и была понятна, на войне следовало поступать по-военному. Официальный, насколько это возможно, приказ гласил уничтожать грабителей-стервятников на месте. На руках каждого из них была кровь кого-то из горожан, кто пытался спрятаться в собственном доме. А может, и нет — но могла бы. И будет, если не пресечь такую возможность холодной сталью или быстрой стрелой. Город определенно пал, но благодаря Ирабет и ее людям отчаянно пытался подняться. Гонец унес весть в столицу еще в день нападения, вслед за ним отправился еще один, и еще… почтовые голуби вспорхнули со стены Серого гарнизона вместе с последним криком Теренделев. Коса Дескари отсекла ее голову, а птицы рванули в Неросиан, и с ними отправилась надежда Кенабреса на спасение. Ответа не было и не могло быть — почтовые птицы не знали про «Сердце защитника», а крепость крестоносцев захвачена врагом. Возможно, королева уже отправила войско, а может, до сих пор не знает, что Страж-камень все-таки не уберег город. И даже драконица-защитница давно уже не следит в нем за порядком. Совет продолжался около часа; Аневия стояла чуть в стороне, привалившись спиной к стене. Нога, спасибо своевременной помощи монгрелов, уже почти не болела, но самостоятельно выдвигаться на разведку пока рано. А вот координировать свои небоевые отряды Аневия стала сразу, как только добралась в «Сердце». Раньше, чем отмылась от крови и нечистот и обратилась за помощью к старому Ратимусу. Под тяжелым взглядом Ирабет за последним из ее рыцарей закрылась дверь. В комнате повисла тишина. Женщины молчали — одна смотрела на заставленную фишками карту, сдвинув к переносице густые темные брови. Вторая смотрела на первую в глубокой задумчивости, сложив на груди руки. — Дело дрянь, — тихо произнесла Бет. Аневия отлипла от стены и двинулась к ней. — Мародеров все больше, они бросаются на рыцарей. Вчерашние соседи, Неви. Иногда — даже родственники. Будто обезумели… — Они и обезумели, — Аневия обняла жену за плечи. Бет медленно положила на ее талию чуть подрагивающие крепкие руки. — Это война, Бет. На войне всегда есть эта третья сила. — Хуже демонов и культистов вместе взятых, — полуорчиха медленно выдохнула. Аневии подумалось, что, умей Бет дышать огнем, прямо сейчас ее плечо определенно бы загорелось. Но вместо этого ее жена, ее бесстрашная спасительница, медленно вдохнула снова. Хотелось обнять ее другую, вне блестящих лат, хотелось зарыться пальцами в жесткие темные волосы и уткнуться носом в грудь. Хотелось сесть перед камином и насладиться обычным семейным вечером за кружечкой терпкого грога, прогуляться перед сном по тенистому городскому парку. Хотелось вбежать в ее кабинет в гарнизоне, принести какую-нибудь дурацкую бумагу с целой кучей совершенно идиотских имен. Чтобы вскрылась ячейка культистов, город стал безопаснее, и они с чувством выполненного долга вечером сидели бы возле камина все с тем же грогом. Может быть, однажды Аневия бы даже отошла от дел, встречала бы Бет со службы печеной картошкой с наваристым мясным соусом. А по центру стола, накрытого непременно белой скатертью, на почетной большой тарелке лежал бы домашний хлеб, и аромат его встречал бы Бет на секунду раньше, чем объятия. Увы, всего этого не было и не могло быть. Тем более, теперь. Как демоны находят себе последователей, кем нужно быть, чтобы в благополучном Мендеве, живущем историей крестовых походов уже сотню лет, находились культы Бафомета или Дескари? Жители Мендева с материнским молоком впитывают ненависть к демонской заразе, сюда стекаются самые чистые сердца из самых праведных рыцарских орденов. Однако же неизбывная зараза культистских ячеек никуда не делась, и даже наоборот — как выяснилось, была очень близко. Не вовремя вспомнился Харлан: он ведь предлагал проверить стоки. Может, это бы спасло город, может, именно оттуда все и началось? Те же монгрелы меньше потеряли бы убитыми и сведенными с ума, и более того — Аневия бы лично позаботилась, чтобы они вышли из грязных пещер и получили приличное жилье на поверхности, достойное их статуса и жертвы их предков. Идеалистично полагать, что это далось бы городу просто, сложно поверить, что и самим монгрелам пришлось бы легко. Но любые изменения — это встряска. Стресс. Немного нервов, изменение привычек, наведение новых социальных мостов — меньшая цена за жизнь под небом, приличную пищу и медицинскую помощь. Порча разъедает их изнутри, но, возможно, откуда-нибудь из столицы прислали бы достаточно сильных жрецов, чтобы обратить эти ужасы? Или хотя бы облегчить страдания тех, кто уходит за грань куда раньше отмеренного природой срока. — Неви, я не выдержу, — голос Ирабет едва заметно дрогнул. Аневия отстранилась, чтобы серьезно посмотреть ей в глаза. — Мы выдержим. Нас становится все больше, и мы держимся, Бет! Благодаря тебе все эти люди, — она неопределенно кивнула в сторону двери. — Живы. Имеют шанс защитить себя, питаться, лечиться. Мы держимся, мы дождемся помощи из Неросиана. И вышвырнем демонов из города, и будем гнать их до самого Дрезена. Ирабет вздохнула, но ничего не ответила. Объятия — та крохотная капелька нормальной жизни — остаются с ними. Аневия малодушно радовалась, что сломала ногу, а не руку. Иногда ей казалось, что ее рыцарь, спасительница невинных и слабых, просто сошла бы с ума, если бы не получила свою дозу обнимашек. Такая сильная, храбрая, твердая как скала, глубоко в душе Бет дрожит и стенает, видя мучения своего города. Тонкая душа под тяжелыми золотыми латами, кто бы мог подумать? Гроза преступности, гарант справедливости, бич демонов — чья-то нежная и ранимая жена. Нет, не чья-то — ее, Аневии. И только для нее Бет может быть нежной и ранимой. Возможно, иногда каждому нужно просто поныть, чтобы кто-нибудь родной сказал: «Эй, не раскисай! Ты сильная, матерая и прорвешься. А я буду рядом. Мы прорвемся вместе».