Не место для бабочек II: Наследие Страж-камня

Это утро выходит самым обычным в осознанной жизни Ри. Под ногами не трясется земля, в воздухе почти не осталось пепла, брусчатка сухая и светлая, матовая. Солнце обманчиво мирно играет на начищенных латах и кольчугах, лижет низко надвинутые капюшоны мантий, скользит по гладким шлемам и решительно сжатым губам. Сверкает в глазах каждого, кто еще остался в «Сердце защитника». Будто совсем ничего не происходит, и даже ветер, кажется, затих. У Ри нет ни права, ни шанса дрогнуть, развернуться, сбежать — некуда бежать. Есть только один путь — вперед; на ней лежит важная задача, возможно, самая важная в ее новой судьбе, взявшей свой виток три недели назад. Сиила выглядит вполне благодушно, но даже она не позволяет себе громкого слова или залихватской шутки; она держит руки Ри кольчужными пальцами, ловкими, изящными, но кажущимися неповоротливыми и толстыми. Собственные ладошки она видит незначительными и слабыми в этой хватке, несуразными, недостаточно весомыми. Сиила, однако, глядит без тени недоверия или осуждения. Будто бы не понимает, что именно она, истинный паладин, достойна этой чести куда больше. Это ей должен был достаться тот меч, ей — не Камелии, не Аневии, не Ланну или Вендуаг. И даже не самой Ри. Сиила лучше. Увереннее. Ее душа светла, ее сердце принадлежит делу добра — давно и навсегда. Она столько вынесла испытаний, столько прошла дорог — и осталась верна себе. И сейчас бы ее коленки не дрожали, в горле бы не пересыхало от страха, малодушное желание спрятаться и никуда-никуда не ходить не металось бы в голове между доводами, почему так делать никак нельзя. Она бы справилась, но она вместо этого держит руки самозванки Ри, улыбается ей мягко и с жутким, неправильным пониманием. — Жалко, что я с вами не могу пойти, — негромко произносит паладин. — Ух я бы этой Минаго!.. Ри не сомневается, что именно Сиила ей бы «ух», возможно, несколько раз подряд и с полной отдачей. Но эта тактика рассчитана на скрытность и скорость, а в латах нельзя быть ни тихой, ни быстрой. Поэтому Сиила отправляется в бой вместе со своими собратьями, каждый из которых куда более светел, бесстрашен и достоин, чем Ри, чем тысяча и одна самозванка-Ри. А сама самозванка пойдет другим, безопасным путем, чтобы ударить прямо в сердце врага… и, возможно, даже выжить после этого. Каменный резец занял место на поясе уже как настоящее оружие — для него нашлись по размеру ножны (удивительно, для такого крошки!), в которых он достаточно плотно и безопасно сидит. Ри не уверена, что странный нож вообще ей пригодится, не уверена, что он сработает. Но она должна идти — и, возможно, к лучшему, что Сиила не может пойти вместе с ней. В случае чего именно такие, как Сиила, спасут оставшихся защитников, займут оборону и все-таки дождутся королеву. Голфри же придет? Скоро-скоро придет?.. — Не трясись ты так, все получится. Когда у нас что-то не получалось, а? Ри смотрит в теплые карие глаза и думает, что Сиила уж точно верит в то, что говорит. Ее уверенность через твердые колечки кольчужных перчаток передается и самой Ри, непутевой трусихе, которая никак не может заставить себя верить хотя бы в следующее утро. Сколь угодно ненормальное, но наступившее, реальное. Пусть оно пахнет чем угодно, пусть будет ветренным и дождливым — каким угодно. Ри просто хочет увидеть его, несмотря ни на что. — Все получится, — повторяет Ри. Сжимает губы, сглатывает упругий ком. Кончики пальцев дрогнули особенно сильно, но Сиила лишь сжала их еще крепче и ничего-ничего не сказала. — Присмотри там за остальными, — непринужденно продолжает Сиила. — Особенно за Вольжифом. Ребенок же совсем. Ри смотрит на нее и думает, что сама Сиила не слишком далеко ушла от этого ребенка — она же тоже очень молода, очень-очень, и еще столько всего у нее впереди! Только бы и для нее, и для всех для них наступило завтрашнее утро… — Посмотри на меня, командир. Читай по губам: все у нас получится. У тебя все получится. И завтра мы все напьемся до потери сознания, потому что нам будет, что праздновать. Ты меня поняла? — Ри неуверенно кивает. — Поняла, ну? — Да, — выходит как-то жалко. Но Сиила улыбается все так же мягко и тепло. Они обнимаются на прощание, и паладин уходит вперед вместе с Угольком и Ненио, и целым передовым отрядом. С теми, кто пробьет им путь вперед. Вскоре отправляется взвод лучников, последним выдвигается Халран с инквизиторами и четырьмя дезнитами, с ними-то и отправляется крохотный отряд, которому предстоит совершить невозможное или подвести всех. Ри старается не думать, какой исход более вероятен. — Я могу пойти впереди, — подает голос плутифлинг, которого получилось спасти из-под завала. Он явно нервничает, но упорно следует за ними, даже не пытаясь сбежать. — Там, в подземном коридоре, еще остались кое-какие ловушки. Мы их не трогали, обходили всегда. Ри кивает. Она снова крепко сжимает губы, под невозмутимостью спрятав снедающий заживо страх. Он почти готов вырваться, заставить дрогнуть — и уничтожить атмосферу решительного спокойствия, поддерживаемую всеобщим напряженным молчанием. Дальше замолкает и плутифлинг, имя которого Ри так и не спросила. И уже не спросит — теперь до самого гарнизона она не произнесет ни слова. Потому что то, что она может сказать, обязательно все испортит. Прольется глупыми слезами, отдастся дрожью в коленях, пальцах и губах, сорвет какое-нибудь заклинание и будет стоит жизни одному из смельчаков, отправившихся с ней вместе в бой. Ланн сжимает ее руку — чуть сильнее, чем обычно. Он все чувствует, все понимает — он один знает, насколько ей страшно. А сам ни капельки не боится. Верит в нее, в победу, похожую на чудо. Кажется, он готов верить даже в пришествие Иомедай с сонмом светлых ангелов впридачу, в то, что богиня лично отправит Минаго назад в бездну. Починит свой подарок, погладит каждого из горе-спасителей по головке и выдаст по булочке с корицей. И отправит домой, дальше трястись от страха. По крайней мере, в этом случае все останутся живы. Вольжиф впервые не шутит, не смеется, только неожиданно серьезно хмурится, вглядываясь в каждую тень. Обычное утро перешло в не менее обычный, скучный день. Слишком нормальный, чтобы вместить в себя дерзкую попытку изменить порядок вещей, в котором людям отведено место овец на бойне, а демонам — мясников. Камелия выглядит спокойной и умиротворенной, но и это не более, чем фикция: доброе сердце девушки и без этого безнадежного боя страдает. Ри так и не нашла времени поговорить с ней об отце, и теперь ругала себя за это — такого шанса же попросту больше не будет! Это их последние минуты под солнцем, дальше — только темнота подземного коридора, пыльные коридоры серого гарнизона и… И все. Нет, Ри не может позволить себе раскиснуть, нет! Помимо здорового страха должна быть и не менее здоровая вера, ибо какая может быть жрица без всякой веры? Ри бормочет под нос молитву, просит у богини спокойствия и терпения, просит дать силы защитить друзей и изгнать поселившееся в Кенабресе зло. Она обращается к ней, просит о помощи — впервые в сознательной жизни. Она заставляет себя верить, что Дезна услышит мольбу, обязательно услышит! И поможет. Она ведь уже вступалась за своих адептов, так почему бы сейчас не сделать то же самое, хотя бы самую малость напитать Ри уверенностью? У самого подземного хода Ри и Халран кивают друг другу, сухо и серьезно. Не звучит ни слова, когда плутифлинг скользит в лаз, когда щелкает обезвреживаемой растяжкой, когда машет рукой, приглашая следовать. Тишина не рассыпается и когда граф Арендей позволяет себе замечание: — Надеюсь, этот подвал и правда закончится там, где нужно. Будет обидно, если мы в итоге придем… в мой погреб, например. Впрочем, этот вариант был бы не самым худшим: мы сможем надраться так, что точно проспим все веселье. Живой голос звучит чужеродно, вырывается из тихого, безмолвного дня. Негромко хмыкает Лим — и тишина возвращается, сверкает осколками, принимая исходный непреодолимый вид. Она ползет впереди плутифлинга, то и дело щелкающего в неприметных нишах саперным инструментом, обволакивает следующего за ним серьезного Ланна, скользит между пальцев у Ри и остается позади, там, где молча следуют за ними Камелия, Вольжиф, Дейран и Лим. Никого больше, всего семь разумных на длинный кривой коридор с земляными стенами, всего семь голарионцев войдут в серый гарнизон через несколько минут. И им всемером предстоит разобраться с проблемой, пока больше сотни смельчаков там, у входа, пытаются не сложить головы в ожидании. Когда показывается сплошной деревянный тупик, плутифлинг останавливается, ударяет пальцами в гладкую на вид панель и заставляет ее отъехать в сторону. Перед Ри открывается обыкновенный погреб, удивительно чистенький, заставленный ящиками и бочонками. Откуда-то справа и сверху доносятся возбужденные рычащие голоса; должно быть, рыцари уже вступили в бастион, и основные силы демонов сейчас брошены к ним навстречу. Те, кто остались, либо слишком слабы, либо слишком трусливы. Разобраться с ними должно быть несложно. — Мы должны победить, — негромко изрекает Ри, обернувшись к своим спутникам. — У нас нет другого выбора, кроме как пробиться наверх, к страж-камню, и привести его в порядок. От нас зависят не только жизни всех рыцарей, бьющихся сейчас наверху. Не только жизни мирных горожан, прячущихся по подвалам. Не только жизни наших друзей и близких, но и… наши собственные. Победа или смерть… Я выбираю победу. Нет ликующих криков в ответ, никто не бросает в воздух головные уборы и не вскидывает оружие. Только сухие, решительные кивки — ровно шесть. Наверное, так даже лучше. Несколько заклинаний — шепотом, едва слышно. Свитки защиты от стихий, истинного зрения, ускорения рассыпаются в руках: важно быть готовыми ко всему. Дейран негромко накладывает еще какие-то усиления, его руки в полутьме едва заметно сияют золотом. На голове глубокий капюшон; тени делают лицо аристократа удивительно строгим и взрослым. Камелия, прикрыв глаза, призывает на помощь духов. Ланн поправляет колчан, пересчитывает бутыльки с лечебными зельями на поясе. Лим крутит в руках крохотную, почти игрушечную бомбочку. Вольжиф сосредоточенно разглядывает лезвие зачарованного кинжала, который отзывается на имя Финн. Голарионская речь живо напоминает Ри, что внутри их ждут не только демоны: — …было вино. С ним ждать будет веселее. — Можно пойти наверх и посмотреть, как рвут на тряпки эту Тирабейд. Ох и загоняла она меня!.. Возможно, все будет проще, чем она думала? А может, гораздо сложнее. Может, все семеро умрут — или благополучно добьются успеха. Так или иначе, все начинается прямо сейчас.