Не место для бабочек II: Наследие Страж-камня

План серого гарнизона оказался малопонятным, но на редкость полезным куском бумаги. Несмотря на то, что многие переходы и галереи оказались завалены, только благодаря ему команде градоспасителей удалось все-таки почти не потеряться. Они старательно обходили двери, тихо-тихо; чуть впереди шли оба тифлинга, избавляя коридоры от ловушек и предупреждая о патрулях. Иногда все же приходилось вступить в бой — попадались и простые культисты, и знакомые уже демоны, и даже минотавры вроде того, что навел столько шороху в битве при «Сердце защитника». Враги казались Ри куда сильнее тех, что они встречали до этого; оставалось только радоваться, что вся эта орава не присоединилась тогда к штурму. Ри перестала бороться со страхом, окунулась в него с головой, будто в ледяную речную воду, позволила сердцу зайтись от адреналина и поверить, что это и не страх вовсе. А целая решимость, целая праведная ярость, как и полагается хорошей жрице. Сейчас уроки самоконтроля, данные ей женщиной-из-прошлого, наконец-то приносили действительно полезные плоды. С каждым шагом по гулкому коридору, с каждым поворотом нарастала холодная уверенность, опасно балансирующая на самой границе охотничьего азарта. Пусть это будет игра! Пусть это будет просто приключение, а вовсе не смертельно опасная авантюра! Некоторые двери оказались заблокированы, но рядом всегда находились другие, ведущие к новым переходам и коридорам. В конце концов между вторым этажом и лестницей на третий оказалась единственная комната; из-за гостеприимно приоткрытой двери особенно сильно несло гнилью и разложением. Ри прислушалась; там, переваливаясь с одной ноги на другую, бродила нежить. — Мертвецы. Шестеро… нет, семеро. Возможно, гули, — озвучил Ланн ее собственные мысли. — Сожжем? — Дейран лукаво улыбнулся Ри из-под темного капюшона. Вышло почти кровожадно. — Спалим, — согласилась она, чувствуя, как покалывает пальцы поток позитивной энергии, готовый вот-вот вырваться ослепительным светом. Кто бы мог подумать, что в цитадели, захваченной демонами, найдется целая комната нежити? Азарт поднял зубастую голову, искажая лицо Ри не менее лукавой, чем у графа, улыбкой. Все это — игра, и сейчас настало время для маленькой победоносной схватки. Шаги за дверью затихли. Их чувствуют, их ждут… зачем же тогда медлить? По сигналу Вольжиф и Камелия резко распахивают дверь, врываются в комнату. Не вглядываясь в противников, не позволяя себе думать, что еще недавно они были живы, Ри направляет поток света вперед, туда, откуда доносится приглушенное рычание. Гули хрипло воют, с неожиданной скоростью и прытью бросаются вперед, все сразу, без строго боевого порядка. Первой полетела бомба Лима, но прошла мимо, разлившись огненной лужей где-то позади надвигающихся мертвецов. Вольжиф шагнул вперед и опасно пошатнулся, едва не растянувшись в луже крови. Кровь! Боги, она заливает весь пол в комнате!.. Ри отбрасывает эту мысль, направляя новый поток света вместе с Дейраном, выжигая неживую плоть, которую уже с остервенением кромсает Камелия — без особого, впрочем, толку. Ланн выпускает несколько стрел в ближайших противников, а потом почему-то берет выше, в ту сторону, куда ушла бомба Лима. Потом еще одна стрела и новая бомба летят туда же. Что там такое?.. Не важно. Враг слишком близко. Новый поток света приходится направить в лечение: один из мертвецов («Не смотри в их лица, не думай о символах Иомедай на их доспехах!») умудряется добраться до левой руки Камелии. Девушка вскрикивает, но лечебное заклинание почти сразу закрывает рану, вспахавшую ее предплечье. Следом Вольжиф ловит укус, и Дейран поддерживает тифлинга светлой магией. Бой закручивается, Ри внутренне сжимается пружиной, раскидывает чары, затягивая раны и выжигая мертвецов. Градоспасители с трудом, но справляются, всего три мертвеца остались на ногах… да почему стрелы и бомбы летят так далеко?! Ответный поток магии пришел будто бы из ниоткуда, швырнул Ри к стене, выбивая из легких воздух. Она судорожно вдыхает, усилием воли запрещая себе чувствовать боль, почти механически пускает несколько искр лечения через собственное тело. Что это было? Откуда пришел удар? Следом отбрасывает Дейрана, приложив головой об обломок колонны. Кричит Вольжиф — Ри поднимается на ноги и не глядя направляет в его сторону поток света, выискивая новую угрозу, пытаясь понять, с какой стороны ждать следующего удара. И удар приходит, теперь — яркой огненной вспышкой, которая могла бы стоить жизни всей группе, если бы не наложенные заранее защитные заклинания. После полутьмы она больно режет глаза. Ри, ориентируясь на голос Камелии, отправляет новое заклинание лечения, и тут же сосредотачивается на проведении энергии. Что бы ни атаковало их, оно, скорее всего, является нежитью. И выдаст себя, попав под удар, так или иначе. Свет в этот раз подчиняется неохотно, медленно проходит сквозь дрогнувшие пальцы; с потолка сыплется каменная крошка от нового огненного шара, который, впрочем, уже не так пугает. Ри топчет загоревшуюся полу мантии, снова обращается к свету, тянет энергию по капле. Но будто сам воздух теперь сопротивляется ее силе, и даже оставаться на ногах становится почти непосильной задачей. — Ри!.. — она резко оборачивается на зов Ланна. Он выглядит обеспокоенно, будто с ней происходит что-то ненормальное; как всегда преувеличивает. В руках лучника появляется лечебное зелье, он несется ей навстречу как-то медленно и неловко, скользя ботинками по багровой жиже на полу. Кровь?.. Она бывает такой густой? Новая попытка призвать свет кажется более удачной, но теплые руки почти насильно прикладывают к губам прохладное горлышко флакона; кисловатая жидкость толчками врывается в пересохшее горло. Искры неслучившегося заклинания осыпаются с пальцев. Ри кашляет, неловко отмахиваясь от ненужной помощи. Она же в порядке? Зачем ей зелье?.. Зал дрожит от холодного, свистящего женского смеха. Ланн отступает в сторону, натягивает тетиву; ставший ненужным флакон со звоном разбивается на осколки. Ри тянется к свету внутри себя, щедро черпает из источника и изливается в сторону жестко, но отчего-то весело звучащего голоса: — Малыш Лим нашел новых друзей? Может, малыш Лим хочет помириться со старыми? Вспышка выходит куда меньше, чем все прошлые, и, кажется, не наносит говорящей никакого вреда. Ри пытается сфокуссироваться на ней, но видит только размытую бурую фигуру. Она держится прямее остальной нежити, и в отличие от нее же, кажется, разумна. — Какая бойкая девочка. Кто она, Лим? Она теперь вместо меня? Почему она говорит с Иламином? Они знакомы? Лим дружит с нежитью?.. — Или ты просто решил покормить меня? Лим-Лим, убери ручки от своих пыхалок, вот так, родной. Неужели не узнаешь ту, кого убил?.. — Заткнись… отродье… — голос Лима звучит хрипло и глухо, но дрожит от ярости. — Ты не она... Снова свист тетивы, снова свистящий хриплый смех. Ри тянется к свету, надеясь, что источник еще не опустел. Рядом вспыхивает золотым Дейран — кажется, он оклемался немного быстрее. — Не похоже, чтобы кто-то здесь мог заставить меня замолчать, — игриво бросает болтливая нежить. Следом слышится отвратительный хлюпающий звук, расплывчатая фигура рывком вытаскивает что-то из своей шеи. — Разве мы плохо тебя учили, малыш Лим? Разве ни у кого из твоих приятелей не завалялось дубины или булавы? Новая вспышка — рыжая, яростная; Ри зажмуривается всего на мгновение, трет слезящиеся глаза. Пылающая лужа разливается там, где только что стояла мертвячка. Лим поднимается на ноги, облокотившись о стену, зажимая рукой рану на левом плече. В кровавом месиве неподвижно лежат посеревшие, высохшие тела рыцарей в измятых остатках лат. Над ними возвышается покрытая стрелами, словно еж иголками, тонкая и прямая фигура в изодранной жреческой мантии. На груди, поверх лиловой бабочки, выведен кровью символ Бафомета. Дезнитка… забытая Богиней, падшая до уровня нежити, смеется ей, живой Ри, в лицо. Скалит желтоватые зубы, игриво морщит смятый нос, сверкает красноватыми глазами. Дыра в шее со свистом тянет воздух; Ри прерывает очередной поток сознания твари, припечатывая ее молитвой. Следом снова свистят стрелы; время, замедлившееся было, снова начинает бежать очень и очень быстро. Камелия окружает чудовище парой волков, бросает разряды электричества, похожие на заблудившуюся в серых коридорах грозу. Вольжиф заносит кинжалы, вспарывая воздух в дразнящей близости от уклонившейся твари; она тут же занимается огнем от новой бомбы, отвлеченная боем, потерявшая свою былую уверенность. Дейран читает незнакомое заклинание, его голос неожиданно низко и гулко раскатывается по залу; тяжелые, переполненные силой слова изливают на бывшую дезнитку новый поток пламени. Ри перехватывает едва расплывшуюся на груди Вольжифа широкую рану от длинных когтей мертвячки, напитывает его тело силой, тут же тянется к Ланну — благословить его на меткость. Рвется вперед, скользя по красной жиже, подбирается ближе к Лиму, чтобы вылечить его руку. Вспышки и свист оружия наполняют зал; Камелия рычит, неверный голубоватый свет охватывает их, духи делают очертания резче и четче, будто возвращая к самому началу боя. Тварь вырывается из окружения, уходит в невидимость — но поток золотистых блесток срывается с пальцев Вольжифа, и следом Ланн пробивает стрелой висок немертвой жрицы. Она вскрикивает почти жалобно, все с тем же свистом; челюсть призванного волка смыкается на израненной шее, звериные зубы рвут мертвое мясо. Второй зверь вгрызается в ее голень, его хозяйка колет извивающееся тело рапирой. Лим неожиданно ловко оказывается рядом и с яростным, наполненным болью криком погружает в грудную клетку распластанной вопящей мертвячки короткий меч, ведет сверху вниз, вспарывая гнилую плоть. Она затихает в луже оскверненной крови, истерзанная, потерявшая последнее сходство с живым существом. Вольжиф и Камелия отшатываются в сторону, призванные волки рассыпаются желтоватыми искрами, и только Лим с остервенением продолжает кромсать кусок гнилого мяса и раздробленных костей, который только что чуть не отправил их всех на последний суд. — Лим… — Ри подходит ближе, избегая предостерегающей хватки Ланна. — Лим, все закончилось. Хватит. Алхимик послушно останавливается; тяжело дыша падает на колени, бережно, осторожно приподнимает обезображенную голову. Его плечи вздрагивают, губы бессильно выдыхают: — Прости… Айя… — Ты знал ее? Лим не отвечает. У самой дальней стены обнаруживается старый алтарь Иомедай, оскверненный кровью, исписанный богохульственными надписями и восхвалениями Бафомета. Ри оставляет алхимика в покое, тянется к энергии святости, позволяет ей вырваться из плена скверны; обрывком собственной мантии она стирает нечестивые слова, забирает кровь, позволяя свету снова наполнить бывшую часовню. — Нам нужно идти, — Ланн подает голос в наступившей тишине, заставляет ее лопнуть вместе с ощущением некоего безвременья. — Да. Нужно, — вторит Лим. Он поднимается на ноги, с усилием отворачивается от развороченного тела. Они — измученные, перемазанные в крови, добираются до двери, отделяющей от лестницы на третий этаж. Последний, тот, где все решится. Где все закончится, где их ждет… — …что тебе нужно, Минаго? — голос Стонтона заставляет Ри замереть за секунду до открытия двери. — Решила убить меня лично? — Что ты, котеночек… Я хочу вытащить тебя отсюда! Тебя же убьют! — Лучше смерть, чем необходимость видеть твою безглазую харю! Ри смело толкает дверь; самое время вернуть кое-кому старый должок.