Я больше тебе не враг.

       Рыжие локоны спутались от бессонной ночи и больше напоминали ужасных змей, а не красивые волосы. Девушка заставила себя встать с кровати, брезгливо прислушиваясь к своим чувствам. Для Блум это были новые, словно чужие ощущения, которых раньше она никогда не испытывала. Её сердце больше не пылало, как раньше. В том месте, где еще вчера сиял огонь, осталась лишь глубокая пропасть, напоминающая настоящий ад. Слезы так и катились вниз по красивому лицу, но фея старалась это игнорировать, как и всё, что происходило теперь вокруг нее. — Блум, доброе утро! Мы так гордимся тобой! Ты такая смелая и отважная… Так легко разделалась с этим монстром. Страшно было? — начала тараторить Стелла, обнимая подругу. — Нет. Совсем нет… — Блум натянуто улыбнулась, освобождаясь от крепких объятий подруги. — Детка, что случилось? — фея солнца и луны видела настроение девушки, но не могла оставить ее в покое. Впрочем, это было в ее стиле. — Я хочу побыть одна, Стелла… Прости… Блум закрыла тяжелую дверь, ведущую в сад, прямо перед лицом принцессы Солярии. Смущенная Стелла так и не смогла найти в себе силы, чтобы отправиться следом за подругой, оставшись одна в комнате. — Абсурд! Блум, так нельзя! Что случилось то? Поговори со мной! Я же всегда тебя выслушаю и поддержу! Блум?! — выкрикивала девушка, но ее уже никто не слышал. Утро выдалось серым. Нет, черным. Массивные тучи нависали над всем Магиксом. Сильный ливень шумно ударялся о землю, будто изо всех сил пытался смыть с нее боль, кровь и пепел. Флора говорила, что таким образом природа выражает свою скорбь. Хмуро. Фея огня взглянула на то самое место, на ту поляну… Она хотела отвернуться, но упрямо заставила себя продолжать смотреть, изучать и запомнить местность в мелких деталях, не упустить каждую подробность, чтобы она никогда не забывала о том, что она сделала днем ранее. В голове то и дело звучало резкое «Убийца…». Это был голос ее совести, ее любви, которую пришлось затоптать, разорвать, уничтожить, разрушить, разбить вдребезги. Девушка присела на землю, не думая ни о пижаме, ни о здоровье. Она запрокинула голову вверх, закрыла глаза полные слез, прислушалась, представила… Но ничего не получалось. Пустота. Фея больше не чувствовала его, его огня, его сердца. Она потеряла ни любовь, она потеряла себя. — Милая… Мы одно и то же… Звенья… — как во сне бормотала Блум, вспоминая, наслаждаясь, страдая. Моментально все ее нутро пронзили тысячи ножей, она старалась вздохнуть полной грудью, но глупые попытки заканчивались неудачей. Машинально она стала трогать запястье. Вчера он, еще живой он, прикасался к нему, старался убедить пойти за ним, к нему… Блум так мечтала увидеть серебристые глаза, услышать низкий бархатный голос, который укутывал ее, как самое теплое одеяло. От бессилия, от отчаяния она била кулаками прямо по голой земле, где лишь вчера был подземный вход. Девушка заметила небольшую трещину на почве, как обезумевшая стала копать и разрывать ее на части, но тщетно. Это уже была не трещина, а отвратительный шрам. Такой же, как и в ее душе. Сквозь рыдания она обращалась к пустоте. — Пожалуйста, вернись ко мне, пожалуйста, не уходи… Я всё сделаю, я всё брошу, я изменюсь… Пожалуйста, пожалуйста… — отрывистые всхлипы тревожно раздавались по всему саду. Девушка устала. Она понимала, что начинает дрожать от холодных капель, которые били прямо по ней. Дождь не щадил ее, наказывал за всё, что она сделала. Проклинал ее. — Блум, хорошая моя, что же ты это делаешь… — к ней обратился знакомый голос, родной, который она знала и тайно ненавидела. Который раньше так желала слышать, а после мечтала лишь о том, чтобы он замолк навсегда. — Ты ответишь мне? Смотри же, вся сырая уже. — Твоя ли? А, Скай? Твоя ли я?! — фея сорвалась на ужасный крик, размахивая вокруг себя руками так, чтобы специалист не притронулся к ней. — Что ты несешь, безумная?! Ты обещала мне, что проведешь этот день со мной! Я ждал, как Хатико, когда ты уже убьешь этого ублюдка и проведешь со мной время. Или я не заслужил? Мало я для тебя делал? Три года мало для тебя? Голова не могла оставаться холодной. Девушка отказывалась слушать и понимать, что говорит ей человек, с которым она когда-то хотела свадьбу и детей. Это говорил он, знакомый с ее подругами, семьей, всеми… Который должен был знать ее всю. — Тебе сказать нечего?! Тоскуешь… по нему? — Скай силой потянул на себя Блум, вглядываясь в глаза, — Ты спала с ним? — Что?.. — Не смей врать. Я знаю, что ты раздвигала перед ним ноги, пока все пытались найти вас. Ты выходила из его кабинета в облачной башне с таким скрытым удовольствием, тянулась к моей шее, а я как идиот чувствовал на тебе его адеколон. Словно видел насквозь, как он и где тебя касался. Стоило мне затронуть тебя, я детально видел, как его член грубо входит в тебя… Сука, в каждое отверстие! — Молчи, Скай! Не смей меня обвинять! Звонкая пощечина оставила за собой красный след на щеке феи, боль от унижения не заставила ждать себя долго. — Иди к черту, феечка. Блум осталась одна. Одна. Со своими мыслями, со своей болью, со своей любовью, со своими муками совести. Она бесшумно плакала, вновь и вновь повторяла одно имя, что крутилось на языке. Весь день, весь вечер и всю ночь из сада только и слышалось «Валтор» с редким «прости». Это была молитва, уничтожающая Блум, которую когда-то знали ее знакомые, друзья и близкие. Она потерялась, закрыла саму себя от мира на миллион замков, выбросила ключи. Отпустила жизнь, связывающую ее с прошлым, вырвала свое сердце, оставив вместо него лишь гранит. На следующее утро ее глаза больше не горели, они были пусты и несчастны. Ей пришлось постареть за одни сутки на тысячи и тысячи лет…