* * * * *
— Я ищу блондинку, — Аратора мало что знала про женщину, которую искала, но приходилось действовать в уже сложившихся условиях. С большими трудностями ей удалось покинуть приют, и теперь она бродила по улицам в поисках других жрецов. Мужчина, облачённый в светлые блестящие ткани, удивился, что столь юная особа обратилась к нему с таким странным вопросом. Он повернулся, и Аратора резко отшатнулась: мужчина был одет в гербовую накидку Лиги Аратора. — Сестру Элеонор? — уточнил он. — Я не знаю, как её зовут, — она едва ли нашла в себе силы заговорить. — Пойдём вместе со мной, — жрец привёл девочку в Собор Света, к женщине средних лет в голубом платье. Та радушно улыбнулась ей и начала расспрашивать, её ли пыталась найти Аратора. — Нет, точно не она. Та совсем другая, не такая… весёлая. — Не такая весёлая… У нас в Соборе все счастливы оттого, что могут служить Свету и людям. Я таких не знаю. Тогда, может, Жозетта? Она, конечно, тоже, как бы ты сказала, «весёлая», но зато не такая молодая, как Элеонор. — Может, и Жозетта… Жрец хоть и был оторван от дел, всё же искренне загорелся желанием помочь девочке, однако самой Араторе было неприятно его общество. — Тебе повезло, она не так часто бывает в Штормграде. Она как раз скоро прибудет в город, давай за мной. Я думаю, мы встретим её в Торговом квартале. Ты не голодна? — Спасибо, нет, — холодно ответила она. — Да ладно, ты же из приюта, верно? Знаю я, как вас там кормят, бери мой тормозок, — он достал из сумки бутерброд, аккуратно завёрнутый в красивый платок, и дал Араторе. — Спасибо, — она неохотно взяла угощение в руки. Мужчина шёл рядом с Араторой, пока та с заинтересованно вертела головой по сторонам. Её внимание привлёк один магазин с открытой дверью. Оттуда послышался громкий женский смех. Девочка пригляделась и воскликнула: — Она! Жрица, находившаяся внутри винного магазина, тотчас обернулась и заметила знакомого жреца. — Донал, приветствую тебя! — Грейс, здравствуй. Разве ты не должна сейчас быть на проповеди для неофитов? — Я уже закончила, — спокойно отрезала она. — Так быстро? Что ж, возможно, это часть твоего индивидуального стиля… Ты говоришь о Свете коротко, без воды, в отличие от остальных, — Донал глухо засмеялся, а Грейс смерила его нервным взглядом. — Я действительно люблю говорить кратко. — Ты её искала? — жрец спросил Аратору. Она кивнула. — Изабелла, давай мне свой браслет, и я пойду, починю его дома, — Грейс обратилась к продавщице и протянула ей раскрытую ладонь. Та быстро сообразила, что жрицу застали в неудобном положении, и сняла со своей руки янтарное украшение. — Я к тебе вечером зайду и занесу. Она вышла на улицу. Аратора, рассматривая искомую женщину, отметила, что она знала толк в украшениях: у неё, как показалось девочке, только обувь была не из золота, и то не факт что застёжки, спрятанные под длинной юбкой, не были золотыми. — Так зачем ты меня искала? — Помните, в Тирисфальских лесах я подошла к вам. Вы ещё были с мужчиной и открывали памятник какому-то известному жрецу. Тогда вы мне сказали, чтобы я приходила в Собор Света, мол, там вы будете меня учить. От упоминания Бенедикта и Алонсия с лица Грейс ушла улыбка. — Да, я тебя помню. Ты тогда такой маленькой очаровательной куколкой была, — жрица показала рукой рост на уровне своих бёдер, — с таким забавным посохом-подсолнухом, верно? В зелёном платье… — Да, раньше я такое носила… Грейс не понимала, как та красивая девочка превратилась в столь исхудавшего подростка с бледной кожей и плохими волосами, куда делись её богатые наряды и почему вместо них она теперь носит мешковатые невзрачные одеяния. Как бы там ни было, жрица воспрянула от мысли, что, возможно, обретение ученицы вернёт в её жизнь былые краски. — Ты же та девочка, которая жила в Орде, у осквернительницы Наггары, да? — Да, это я. Меня вынудили уехать. Теперь я живу в штормградском приюте, где меня травят за то, что я не такая как они, содержат в скромных условиях, но что ещё хуже — теперь я должна считать за своих всяких из Лиги Аратора. Я таких видела или за решёткой, или мёртвыми, а теперь они со мной сюсюкаются и угощают… Грейс была удивлена, услышав, насколько эта девочка пропиталась взглядами матери. — Знаешь, кто тебя ко мне проводил? Это — Донал Осгуд, военачальник, которого твоя матушка убила и отобрала очень ценный посох. Он жив, потому что мы с Алонсием успели его воскресить. Так вот, прекрасно зная кто ты такая, он отдал тебе свой обед. Запомни: есть хорошие и плохие среди всех, и Донал определённо добрый и достойный человек. Не хочешь есть из рук военачальника Лиги Аратора? Давай мне, — Грейс протянула раскрытую ладонь, но Аратора не спешила отдавать угощение — она действительно была ужасно голодна. Старшая жрица глубоко вздохнула — она так мечтала об ученике или ученице, что теперь, когда впервые за много лет ей подвернулась такая возможность, она не хотела упускать даже такую, хотя она ей не нравится. — Ладно, ты ещё слишком юна, чтобы верить в то, что тебя возможно исправить и образумить. Я согласна тебя учить. Посмотрим, что ты уже умеешь. Давай я тебя накормлю? Я конечно тоже успела послужить в Лиге Аратора, но надеюсь это не станет причиной для нашего с тобой раздора? — Грейс положила руку на спину девочке и подмигнула ей. Аратора прекратила смотреть скептически и впервые за долгое время рассмеялась, а предложение поесть и вовсе подняло ей настроение.* * * * *
— Объясню другими словами, чтобы спастись от смерти с помощью Оберегающего духа, нужно направить в спину точно такую же энергию, как для Молитвы отчаяния, только усиленную раза в два, и сама молитва не нужна. Грейс поставила бокал возле книги и встала, чтобы продемонстрировать эту способность. Одной силой мысли она сделала видимыми огромные светящиеся крылья, похожие на крылья валь’кир. Довольная собой, она смотрела на ученицу, но заметила в её глазах недоумение. — Когда мама это делала, у неё были другие крылья. Они были больше и ярче. Крылья за спиной Грейс исчезли. Она понимала, что ребёнок лишился своего любимого опекуна, но ведь она так старалась, отдавала и силы, и время, и средства, чтобы завоевать хотя бы крупицу любви этой девочки. Но что бы Грейс ни делала, в мыслях Араторы она так и не заняла никакого места. Её это злило, но она не подала виду, и, вместо слов, лишь допила содержимое бокала. — На этот раз ты поняла, как это делать? Разберись хотя бы с тем, что я тебе показала, а дальше преобразовывай свою энергию в ту форму, в которой хочешь увидеть итоговый результат. А пока у меня дела, я вернусь к завтрашнему вечеру. На самом деле у неё ещё было в запасе пару часов до отъезда, но жрице сейчас категорически не хотелось оставаться в компании Араторы. — Я поняла. Я бы хотела, если вы не против, убрать у вас, или сделать какую-то другую работу, что угодно, лишь бы не идти обратно в этот клоповник. Я ненавижу всех этих жуков, а в приюте их так много! — Не нужно ничего делать, ты не служанка. Ночуй у меня, сколько хочешь, бери что хочешь, мне всё равно. Ты можешь пользоваться всем, что находится в открытом доступе, главное ничего не сломай, не запачкай, и не играйся с огнём. Грейс казалось, что боль от её вечной недооценки близкими ушла вместе с Алонсием и прожитыми годами после его смерти, но оказалось что нет. Она стала неплохой жрицей, достаточно хорошей, чтобы если не впечатлить лучшего жреца Альянса, то впечатлить неопытного подростка, но в очередной раз её навык обесценили. Наставница ушла, и юная жрица осталась в её богатом доме почти в центре Штормграда одна. Они занимались в гостиной, а в других комнатах Аратора никогда не бывала. С огромным наслаждением приняв горячую ванну с пеной и эфирными маслами, она полезла на чердак, где было маленькое окошко, в котором в сгущающихся сумерках виднелся Собор Света. Обычно чердаки бывают пыльными, но этот она оценила как относительно аккуратный. На нём находился лишь большой сундук с тяжеленной крышкой и массивным замком, а рядом с ним — сундук поменьше. Аратора обратила внимание, что одна из половиц была слегка приподнята у края, и потянула за неё. В пальцы вонзилась заноза, зато под деревяшкой оказался маленький ключ. «Вполне в открытом доступе» — подумала она и принялась возиться с замком. «Что там, ещё больше золота Грейс? Её сокровища?» Когда Аратора подняла крышку, она увидела гору тряпья, как ей показалось на первый взгляд. Там на самом деле хранились сокровища Грейс. Юная жрица потянула самую верхнюю вещь - и достала роскошное одеяние из плотного атласа, расшитое золотом. Перебрав содержимое сундука полностью, она убедилась что всё, что там есть - это разные мужские ризы и митры, от которых исходил необычный, но приятный запах старинных вещей. Это всё не показалось Араторе достойным дальнейшего изучения, и она закрыла сундук. В другом сундуке тоже лежала мужская одежда, ношеная своим хозяином менее аккуратно, но, тем не менее, такая же роскошная. В углу чердака стояли холсты, спрятанные под плотным покрывалом. На двух из них были мужские портреты, накрытые миколетной бумагой — один с изображением светловолосого мужчины, и другой с изображением другого, с пепельно-русой седеющей бородой. На ещё одном полотне был портрет самой Грейс, и, видимо, её семьи: сама она, младше лет на двадцать, а рядом с ней, по всей видимости, её брат, молодой и красивый юноша с такими же светлыми волосами, как у Грейс, и сестра с младенцем на руках, которую приобнял её муж, а за их спинами — родители. Аратора накрыла картины и спустилась вниз. Она зашла в спальню. Это была просторная комната, наполненная сладким запахом парфюма наставницы. У стены была большая двуспальная кровать, напротив неё — туалетный столик, заставленный большим количеством флаконов для духов, косметики, шкатулок, в которых не могли уместиться все её украшения. Одна из шкатулок была совсем крошечная и закрытая. Внутри оказалась прядь светлых волос, перевязанная лентой. Сбоку от столика располагался комод и шкаф, так же не закрывавшиеся до конца из-за большого количества вещей. Аратора распахнула шкаф, и глаза заслезились от ослепительно белого цвета шелков, кружев, золотого блеска парчи, яркого бархата. Всё источало сладкий запах духов и выглядело скорее солидно, чем помпезно. «Ведь она сказала, что я могу брать всё?» И девочка, раздевшись до белья, принялась перебирать вещи наставницы. Привычные ей наряды были на вешалках, но любопытство вызвал тёмный бумажный пакет. Внутри оказалось тёмно-фиолетовое платье, сотканное словно из множества лент. Аратора приложила его к себе и поняла, что оно ей велико и едва ли может прикрыть срамные части тела. Странную вещь, не похожую на все остальные убранства Грейс, она положила на место и принялась искать то, что придётся ей по нраву: она надела расшитую жемчугами ночную рубашку, поверх неё — чёрный бархатный кардиган с золотыми пуговицами и закрепила это поясом из золотых пластин. Дорогие ткани приятно соприкасались с телом, в особенности после грубых материалов, из которых правильнее было бы шить мешки, а не одежду для детей-сирот. На все пальцы, куда кольца приходились по размеру, Аратора их надевала, и подносила к свече, чтобы полюбоваться блеском камней. Голову она украсила тонкой изящной тиарой и принялась подкрашивать ресницы. Бледные щёки девочка припудрила плотной пудрой, а губы накрасила единственной помадой сдержанного розового цвета. Юная жрица завершила свой туалет сандаловым парфюмом. Но её исследование ещё было далеко от завершения. В комоде, небрежно свёрнутое, лежало нижнее бельё, и ещё больше ночных рубашек, корсеты, колготки и чулки, всё разложенное по коробкам. Внимание юной жрицы привлекли чулки. Она решила достать коробку с ними, чтобы рассмотреть их поближе, и отметила, что коробка намного тяжелее, чем предполагалось. Аратора извлекла чулки и увидела, что белое дно в цвет стенок оказалось двойным. Под ним она увидела книгу с грязной, облезшей обложкой и жёлтыми страницами. Открыв её с середины и пролистав, девочка увидела изображения чудовищ с щупальцами вместо рук, с тёмным хитином вместо кожи и странными горящими глазами. Под одной из иллюстраций она увидела надпись «полководец Зо’оноз». Это имя было у неё на слуху: оно принадлежало безликому, про которого постоянно говорила Наггара. Он был невероятно могуч и хитёр, потому и забрал треть жизней всей армии Тралла, а те, кто выжил, были настолько ранены и измотаны этим сражением, что не могли бы идти дальше, если бы не сила Света и воли Наггары. С того дня Зо’оноз стал главным героем страшилок старшей жрицы для младшей, но вот только Аратору его образ вовсе не пугал — она начала мечтать увидеть нечто подобное самой, хотя бы на изображениях. Она перелистывала книгу дальше и видела всё больше и больше видов аберраций. От этих картин у неё захватывало дух. Просмотрев этот фолиант несколько раз, юная жрица вернула его в точности на место и захотела поискать ещё больше подобной литературы, но все прочие книги были о заклинаниях и истории, а потому не удостоились её интереса. Ночью спать совсем не хотелось. Всё увиденное в этот день перевозбудило Аратору и она не могла сомкнуть глаз. Она расхаживала по комнатам с бокалом, наполненным водой, и представляла себя аристократкой. Хотелось придумать себе занятие. Аратора села за письменный стол и взяла несколько листов бумаги. Она окунула перо в чернильницу и принялась рисовать всё то, что занимало её мысли. Уснуть удалось только под утро. Вернувшаяся после обеда Грейс застала девочку крепко спящей на пышной перине в её одеяниях и украшениях. Она поправила одеяло, отчего Аратора встрепенулась и проснулась. — Так и ходи, и чтобы я тебя больше не видела в том грязном дранье. Мне всё равно не дадут даже половину от того, что ты нацепила, надеть на улицу. Никого не волнует, что я происхожу из богатой семьи, есть умники, которые говорят про меня, что я растрачиваю то, что завещал церкви мой учитель. — Спасибо, но мне тоже не дадут долго так походить по приюту. Да и даже аромат ваших чудесных духов не поможет мне не чувствовать вонь жёстких вшивых матрасов. — Между прочим, я вчера ходила посмотреть на тех хвалёных тобой клопов… Обещали, что их выселят. А вонючие матрасы заменят нормальными. Моих средств хватило бы, чтобы всех сирот Штормграда уложить спать на шелках, но я посчитала, что если обойтись хлопком, то останется на что-нибудь ещё. Например, на достойное питание. Я думала, ты одна такая, но нет, у всех поголовно болезненные лица и рёбра торчат. Ты что, не рада? — Грейс заметила, как Аратора помрачнела. — Если бы вы могли ещё заставить их не доставать меня. Жрица и впрямь замечала, что Аратора вечно приходит к ней в царапинах и синяках, но объясняла это обычной ребяческой активностью. — А воспитательница говорит, что это ты провоцируешь конфликты. — Конечно, потому что я даю им такой отпор, что уже они бегут на меня жаловаться. Была бы я такой же сильной, как моя мама, жаловаться было бы уже некому. Грейс сделала глубокий вдох и на этот раз сдержалась от гнева. — Охотно верю, я же видела твою маму, она тогда всех в Опорном Пункте до смерти напугала, — Грейс ухмыльнулась, видя, как лицо Араторы изменилось от удовольствия. — Почему Донал, погибший от рук мамы, так хорошо ко мне относится? — Ну, не ты же его в конце концов убила, да и как к тебе плохо относиться? Ты же такая хорошая, — жрица осторожно дотронулась до щеки девочки, следя за её реакцией и готовясь тотчас убрать руку, если это ей не понравится. — Так случилось, что вокруг тебя сплошная несправедливость. Она пытается поставить тебя на колени, но ты несгибаема. Так держать. Я буду надеяться, что ты права и сила Света послужит тебе для достижения твоих целей. Можешь жить у меня и не возвращаться в приют.* * * * *
Отряд героев был глубоко под водой, во дворце королевы Азшары. Отступать было слишком далеко, а идти вперёд страшно. Они были не первой, и не второй группой, правильно было бы сказать — очередной группой, которая хотела одолеть владычицу Назжатара. Почти все их предшественники погибли, повергая приспешников Н’зота ценой своих жизней, а те, кто выживал, если ещё могли держать оружие, возвращался в строй, чтобы поведать об увиденном. В бою с Королевским Судом так же было много погибших, но это сражение уже было позади. — Я требую, чтобы плащ, который ты отдал ей, — воин Артэин указал пальцем на Аратору, обращаясь к лидеру отряда, — ты отдал моей жене. Она тоже жрица, и благодаря её стараниям мы выжили, а из-за ошибки Араторы мы едва ли не погибли. — Мужчина бесцеремонно подошёл к ней, пока та жадно пила воду, чтобы восполнить запасы маны, и сорвал с её спины плащ. Аратора отбросила флягу и молниеносно вцепилась в полотно. — С моей стороны не было никакой ошибки. Лидер пусть подтвердит. Дворф-охотник, руководивший ими, бросил в сторону своих бойцов короткий взгляд и дальше продолжил чистить своё оружие. — Вы серьёзно об этом спорите, когда нам предстоит сразиться с самим Глашатаем Ни’алоты? Разберитесь сами, я не хочу слышать от вас ни единого звука. — Слышала?! Он не станет ничего подтверждать, потому что всем на тебя плевать. Ты не сделала ничего достойного, чтобы хоть кто-то за тебя вступился. — Если ты считаешь, что твоя безмозглая жена, растратившая все силы ещё в начале боя, чем-то лучше меня, тогда эта вещь поможет нам уравнять силы. — Ни в коем случае. Её надо беречь, а если не станет тебя, хуже не станет точно. Лучше усиливать то, что уже имеет силу, а на слабых — плевать. Аратора ухмыльнулась, глядя исподлобья на своего оппонента. — Ты развёл эту смехотворную полемику, будучи изначально неправым, потому что захотел вспомнить времена в приюте, когда сильный и мужественный Артэйн с дружками задирал маленькую девочку? Или это всё потому, что человеку, в совершенстве владеющим на двадцать заклинаний меньше меня, плащ действительно нужнее? Воина разозлило, что она при их общих сослуживцах упоминала о его столь бесчестном поведении в юности. — Ты настолько глупая, что приплетаешь сюда свои бессмысленные вымыслы?! — он уже срывался на крик, но даже лидер, который приказал не шуметь, не счёл нужным вмешиваться. — Я тебя услышала. Предлагаю компромисс. Аратора ухмыльнулась и вонзила кинжал в натянутый между ними плащ, резко разрывая его на две части. Артэйн не удержал равновесие и с грохотом рухнул на землю. Послышались сдавленные смешки. Лица воина и его жены побагровели от злобы. Мужчина с рёвом бросился на Аратору. — Я убью тебя и умрёшь ты как собака, по своей глупости, как и твоя мать! — он попытался схватить её за грудки, но на пути его рук оказалась прочная магическая преграда. — Отставить! — лидер наконец вмешался. — Поберегите ваши силы и злость, нам предстоит бой с самим Глашатаем Ни’алоты За’кулом. Араторе было знакомо это имя. О нём писали ещё учёные, чьи сердца остановились тысячи лет назад. Сведений о безликих, даже менее могущественных, чем За’кул, было собрано совсем немного, потому что мало кто, представ перед ними, вообще оставался в живых. В одном все безликие сходились: это были существа, наделённые сверхъестественной силой, чей разум в разы её превосходил. Их восприятие более тонко, в сравнении с которым люди его вовсе лишены, ведь ни один человек не смог бы как в точности прочесть мысли и чувства другого, так и навязать свои. После рассказов о Зо’ноззе и тайного чтения фолиантов Грейс Аратора мечтала увидеть безликого собственными глазами, пусть даже ценой жизни. Сейчас она как никогда была готова с ней расстаться. Противники из свиты Азшары один за другим падали замертво, оставаясь за спинами героев, но сильнейший из них ждал их в конце пути. Каждый из отряда шёл навстречу погибели со своими мыслями и сомнений не было: За’кул уже давно знал о незваных гостях дворца, потому надышаться перед смертью никто бы им не позволил. Глашатай Ни’алоты стоял в центре огромного плато, взирая на героев так же, как они смотрели бы на рой жуков. Едва Артейн замахнулся мечом, как абсолютно всех в отряде охватило странное чувство. Вокруг них сгущалось кольцо тьмы. Охваченные ужасом бойцы пытались отступать, но, сталкиваясь с этой тёмной энергией, оказывались на волосок от смерти. Аратора быстро это замечала и возвращала их в строй духовным рвением. Она лечила одного из них, как вдруг пространство над ними разверзлось и из образовавшегося пролома выползло огромное щупальце. — Лучше отойдите назад на три шага, — успела лишь выкрикнуть жрица, прежде чем щупальце ударило по плато с такой невообразимой силой, что многие не устояли на ногах. — Я буду смотреть, чтобы не попасться в следующий раз. — Хорошо, приказываю Араторе следить за проломами. Чем дольше шёл бой, тем больше сходили с ума её товарищи, но сама она чувствовала некое возбуждение и безмятежность. Одна из её мечт сегодня исполнилась — она в бою с одним из величайших полководцев Н’зота, величественным и могущественнейшим из них. И, пусть безликие и сильны в манипуляции, сбить Аратору с её мыслей не мог даже За’кул. — Пробегите в правый край, — отдала приказ она. Все, кто мог, послушно переместились в указанное место, а тем кого охватила истерика, и кто уже себя не контролировал, помогали другие. Новый удар — и снова мимо. Аратора заметила, что между образованием разломов были одинаковые временные отрезки. Оставалось несколько секунд до появления нового. Увидев, откуда последует удар, она прошла вперёд, поравнявшись с воинами, и громко провозгласила: — Два шага вперёд, два шага влево. Все были охвачены битвой, и никто на этот раз не стал проверять верность её слов. Аратора испытывала большой соблазн обернуться и проверить, все ли окажутся под ударом, но понимала, что это может заставить обернуться кого-то ещё. Оставалось несколько секунд до того, как все они падут пред За’кулом. Жрица подняла на него взгляд и увидела, как безликий замахнулся своей рукой-щупальцем и нанёс ей сильнейший удар. Всё произошло практически одновременно. Она летела очень короткий миг, пока тело безвольно не покатилось по земле. Не было больно, но стало невозможно шевелиться и дышать. Аратора закрыла глаза, в ушах мучительно нарастал шум и сознание мутнело. Темнота сменилась ослепительным светом. Аратора посмотрела перед собой и увидела край светло-серой юбки. Она попыталась встать и посмотреть наверх. На неё сурово и оценивающе взирали знакомые зелёные глаза. Жрица сжала зубы и с её уст сорвался болезненный стон, подобный рыку раненного зверя. То ли увиденное, то ли заявившая о себе боль сковали её движения. Она потянулась слабой рукой к юбке и схватила её. — Если я тебя вижу, то я, вероятно, мертва. Но была бы я мертва, мне бы не было так больно. Аратора не могла сдержать слёзы. Она уткнулась лицом в подол одеяния и горько заплакала. Короткого взгляда на стоявшую напротив женщину хватило, чтобы отметить: за прошедшие годы она уже успела забыть, как в точности выглядела Наггара, но теперь вспомнила всё: каждый шрам, каждый изгиб выгоревших волос, грубые стежки на разрывах одеяния, запах. Аратора каждый день после её смерти засыпала с одной только мольбой: увидеть Наггару во сне, но та никогда не являлась к ней. До этого момента. — В твоём теле не осталось целой кости. Хочешь, я убью монстра, который сделал это с тобой? — Нет, за что? Я сама подставилась под удар. Наггара взяла сидевшую у её ног Аратору подмышки, как держала когда-то её маленькую, и подняла перед собой так же легко, словно младшая не весила столько же, сколько и старшая. Всё вокруг озарилось ослепительным светом, забиравшим боль и дававшим утешение. Аратора смогла вновь двигаться и стоять на ногах. — Почему ты это сделала? — строго нахмурившись спросила Наггара. — Я хотела умереть. Я очень хотела умереть. Я не хотела погибать от рук ордынцев — я избегала боя, как могла, они мне родные, пусть многие этого не понимают, а погибать от рук Альянса недостойно для меня… Глашатай Ни’алоты, с которым мы сражались, подобен полководцу Зо’онозу, он силён и его разум невозможно вообразить. Столкнувшись с ним, меня в любом случае ждала бы смерть, и я рада, что мою жизнь унёс именно он. К тому же, я забрала с собой ещё два десятка псов Альянса. — Они с тобой плохо обращались? — Нашего вождя свергли предатели, объединившиеся с Альянсом, а меня выбросили, как никому не нужную вещь. Мне было очень больно: в один день я потеряла тебя, Шиару, всех наших с тобой друзей, которые могли бы за меня вступиться, завершилась славная эра Гарроша, вокруг лежали его сорванные знамёна, по ним ходили ублюдки из Альянса, и, что ещё страшнее, из Орды. И в этот же день меня принудительно вывезли из Дуротара. Я больше никогда не бывала ни там, ни у себя дома. Я пыталась писать Осквернителям, но всё без толку, ты и сама понимаешь. Мне было так плохо, но я жила, чтобы отомстить им всем. — Так почему же передумала жить? — Наггара перебила её, не давая Араторе утонуть в жалости к себе. — Уже всем отомстила? — Я не знала, кто тебя убил. Я в любой момент готовилась столкнуться с любым из тех, кто хоть пальцем тебя тронул, но я не знаю их имён. Я стала сильнее, мама, ты бы это видела: я способна превращаться в духа Воздаятеля, когда пожелаю, мои заклинания почти так же великолепны, как были у тебя! — Ты у меня большая молодец. Я так горжусь тобой! Не ошибусь, если скажу, что ты лучшая из ныне живущих жриц. — Я всё могу повторить, всё! Одну лишь Чакру я так и не постигла… Расскажи мне, наконец, как её применять! Наггара молчала. — Почему ты не хочешь меня научить? — Аратора заговорила тише, а её взгляд стал мягче, на глазах выступили слёзы. — Я правда уже готова… Расскажи мне, как это произошло? Как тебя убили? Никто из твоего отряда не выжил, чтобы ответить, а в Альянсе это знают только твои убийцы… Наггара вновь ничего не говорила. — Почему ты не отвечаешь?! — Аратора вновь перешла на повышенный тон, а её лицо раскраснелось от плача. — В этом нет ничего позорного, хотя бы дочери ответь! Жрица обняла её и гладила по спине, но продолжала молчать. Уткнувшись в её грудь и вдыхая запах, Аратора начала успокаиваться. Вмиг она перестала плакать — она всё поняла. — Я знаю, почему ты молчишь. Потому что ты и не можешь этого знать. Ты — это то, что я о тебе могла знать и помнить. И яркий свет начал меркнуть, а образ Наггары исчезать. Аратора посмотрела вниз и поняла, что так же сидит на коленях, облачённая в ничтожные обрывки своих доспехов, вокруг лежат мёртвые тела её товарищей по команде, а перед ней стоит За’кул. Жрица подняла голову вверх, чтобы взглянуть в его глаза. Дрожь в её руках начала успокаиваться. Восхищённая улыбка невольно появилась на её искусанных губах. — Я узрела твою силу, — заговорила она, не будучи уверенной, что безликий и вовсе её поймёт, — ты действительно велик. Настолько, что мой человеческий ум в смятении. Это невозможно осознать… — Ты ближе всех к осознанию, — ответ раздался в её же голове. Аратора впервые за долгие годы чувствовала эйфорию. Она не была бы рада, что осталась в живых, если бы не те обстоятельства, которые спасли её. Ей было невыносимо интересно, почему За’кул так поступил. Стоило Араторе задуматься над этим, как она вновь услышала голос в своей голове. — Я подобного не встречал — такая смелая, умная и разбитая. Твоя жизнь в сравнении с моей подобна миллисекунде в вашем времяисчислении, но ты не хотела пройти и её. Я заглянул в твой разум и всё понял. За’кул ощущал чувства смертных подобно тому, как смертные чувствуют тепло и холод. Ему впервые доводилось ощущать не безумный страх от стоящего против него, а восхищение и бесконечный интерес, и это новое чувство дурманило его. «Если бы всё закончилось здесь, то достойнее места нет в этом мире. Я хочу остаться здесь навсегда» — размышляла Аратора, рассматривая любопытным взглядом безликого, величественные доспехи и его необычные гигантские руки-щупальца. Она мечтала хотя бы раз прикоснуться к этому совершенному созданию. Между ними возник портал. Аратора сразу поняла, что ей нужно войти в него. Она поднялась с колен и решительно зашагала к нему, отчего последние обрывки чёрных доспехов и гербовой накидки Альянса рассыпались у её ног. Они оказались в другом измерении, по центру был небольшой резервуар с прозрачной водой, из которого исходил лёгкий свет. Жрица испила из него, умыла лицо и вошла внутрь. Вода была точно такой же температуры, как и её кожа. Она расслабленно откинула голову, но не отводила взгляда от За’кула. Тот, помня о её желании, протянул ей свою руку. Аратора уже поняла, что сверхразумный безликий читает её мысли, как она с лёгкостью читала рукописный текст, но совсем не огорчилась этому факту, скорее даже обрадовалась. Жрица обхватила огромное щупальце обеими руками. Кожа Глашатая Ни’алоты была похожей на человеческую, но чуть более неровной и влажной. Находясь рядом с существом, который мог в мгновение ока лишить её жизни, ей было так спокойно и приятно, как никогда до этого, словно через его прикосновение она обретала новые силы, никогда доселе не виданные. «Если бы я могла уснуть здесь навеки, в его видениях, моё существование стало бы счастливым» — лишь подумала она, как картина перед глазами начала меняться. Вот, она уже лежала не нагая в воде в самых недрах н’зотских владений, а среди высоких душистых трав. Вдалеке слышался топот копыт и заливистый смех. — Давай, догоняй! Я дам тебе фору в следующий раз, чтобы мне хоть немного стало весело! Аратора приподнялась и увидела, как Наггара изо всех сил гонит вперёд своего коня-скелета, а её на подобном коне догонял Шиара, сосредоточенно всматривавшийся куда-то через её плечо. Аратора повернулась в ту сторону и увидела, как бойцы Лиги Аратора спешно несутся на конях в сторону Опорного Пункта. — Ух, сейчас мы их! Я хочу, чтобы эта яма наполнилась их кровью! Жрица улыбнулась, слыша привычную риторику матери. Она обернулась и увидела, что сзади неё стоит подобный конь-скелет. Сев на него, она понеслась следом за своими воспитателями, стараясь не отставать от Наггары в скорости и жестокости угроз в адрес Альянса. Потом она узрела Штормград в огне. Слышала боевой клич Гарроша. Видела знамя Адского Крика у неё в руках. Ей вновь являлось лицо орка-шамана. Костёр в Степях. Прохладный ветер в жаркой ночи. Руины анклава Алого Ордена. Спящая на груди Шиары Наггара. Игры с ними в прятки в заброшенной деревне. Все эти сны незаметно сменялись реальностью, не менее яркой и интересной. Аратора оказалась среди огромного, казалось, вообще бескрайнего города. Сзади ступал За’кул, а жрица шествовала впереди, облачённая в длинные тёмно-фиолетовые одеяния. На её шее была надета тяжёлая цепь с металлической призмой на ней — ключом от порталов За’кула. «Ни’алота — обитель Н’зота, истинного властителя этого мира» — безмолвно объяснил безликий, куда привёл свою смертную спутницу. Над ними было кроваво-красное небо, затянутое чёрными тучами, и ни одной живой души кроме них в городе не было. Однажды Аратора проснулась в одном из порталов, когда к её пальцу со всей силы присосался один из живших Вечном дворце восьминог. Жрица, не открывая глаз, попыталась его стряхнуть, но тот лишь усиливал хватку. Окончательно отойдя от сна, она увидела, что За’кул лежал на земле без движения и всяких признаков жизни. В его теле было бесчисленное количество ран. Аратора, не позволив себе впасть в отчаяние, с новыми, свежеобретёнными силами начала исцелять безликого. К её благу, Аратора разбиралась в книгах и записках Грейс и Бенедикта даже лучше чем они, и потому она знала, что ей делать. Жрица выследила одного из отставших от отряда убийц За’кула и заманила его в портал. Не успел тот опомниться, как его голову размозжил молот из осколка пасти Смертокрыла. Окунув руки в кровь, Аратора начала очерчивать вокруг За’кула знаки, подводя линии к его жизненно важным органам. Затем жрица раскрыла пустой фолиант, и начала, вкладывая остатки энергии, заполнять письменами его страницы. Об этом заклинании она узнала из записной книжки Грейс, той самой Грейс, что многократно клялась в непричастности к деяниям Сумеречного Молота и культу Древних Богов. Её мана начала обволакивать гигантское тело безликого, обращая его в поток энергии и заключая в фолиант. «Ты ещё вернёшься, мы с тобой встретимся снова».* * * * *
Из Вечного Дворца Аратора вышла совсем другим человеком. Грейс, куда-то пропавшая задолго до этого и не посчитавшая нужным хоть как-то сообщить о себе, так и не объявилась, и эта новая, изменившаяся Аратора оказалась полностью представлена сама себе. Ей не терпелось вложить свои силы в благое, по её мнению, русло. Выйдя из Вечного Дворца одной из героев, нанёсших поражение королеве Азшаре, Аратора смогла реабилитироваться после случая с орком и теперь существовала среди бойцов Альянса на равных. Но это было совсем не то, что ей нужно. Первым, что встало на пути у мечты Араторы стала нехватка информации. Она хотела узнать, кто был тем рыцарем смерти, что руководил сражением в Ясеневом лесу, чтобы вволю насладиться возмездием над ним. При этом жрица осознавала: случись что с ними, её вновь посадят в тюрьму, а это совсем не входило в её планы. Решение проблемы было настолько же гениальным, насколько и дерзким. Она обратилась за помощью к одной из подруг её наставницы. — Здравствуй, Аратора! Тебе как обычно? — сразу поинтересовалась трактирщица Изабелла. — Куда пропала Грейс? — она уже успела соскучиться по своей самой частой и щедрой посетительнице. — Мадам, зная мою любимую наставницу, из нас двоих вы — последняя, кто её видел. Она отправилась в Даларан, а больше я ничего не знаю. — Фуг, я уж думала, она завязала… — Я по другому вопросу. Представьте, что вам единоразово заплатят за каждый день, который Грейс к вам не заходила. Я готова сделать это прямо сейчас за одну маленькую услугу, лёгкую для вас и невозможную для меня. Подобная идея привела Изабеллу в бешенство. — Если ты взяла её золото, я сообщу страже! — Что вы! Из богатств Грейс на мне только её подарки и забота. А я предлагаю вам деньги, полученные на охоте за головами. Половину этого кошелька, — Аратора извлекла из кармана туго набитый бархатный мешок. Монет в нём было так много, что они даже не звенели, — я получила, убив одного из военачальников Чёрного Копья. Если вам мало, я убью ещё. Однако знайте, что скромность и чувство меры — залог хороших отношений с другими людьми. — Ты вся в свою приёмную мать… Зря на тебя Грейс столько времени и сил потратила. Так что ты хочешь за такое количество вымазанного в крови золота? — Отправьтесь в дарнасский архив и под видом вдовы одного из воинов узнайте, кто принимал участие в сражении в Ясеневом лесу в день восстания в Оргриммаре много лет назад. Как видите, ничего опасного. А мне по понятным причинам никто не эти сведения не предоставит. Я буду смотреть документы через вас своим Внутренним зрением. Если всё получится, если ваш живой ум проявится так же хорошо, как во время вашей торговли вином, то я заплачу ещё больше. Мне в этой жизни уже плевать на деньги — слишком многое за них не купишь. Тяжесть монет, заточённых в изящном изумрудном бархате, перевесила все опасения, и Изабелла, сменив откровенное платье трактирщицы, облачилась в скромные жреческие одеяния, которые Аратора добыла в бою и берегла на подобный случай.* * * * *
Наблюдая из глубин Тельдрасила за разговором в архиве, Аратора с облегчением вздохнула — выбрать для этого дела женщину, всю жизнь проработавшую с людьми, оказалось одним из лучших решений в её жизни. Вместо того, чтобы представиться вдовой воина, погибшего в бою, она рассказала хранителю, что её муж недавно умер, и она желала пригласить на поминки всех, кто с ним служил. Изабелла перечислила им почти все города Альянса, где, по её словам, жену героя радушно встретили, и что Дарнас стал заключительным местом в её путешествии ради упокоения его души. Хранитель, требовавший её документы, наконец устало вздохнул и отступил, согласившись подобрать для неё искомый список. Аратора выискивала в нём рыцарей смерти, и она заметила сразу нескольких в списке. Жрице пришлось немало поразмыслить, как заманить их в свою ловушку и уничтожить. С первым, жившим вместе со своим братом, оказалось легче всего. Несмышлёный паладин, отдыхавший в таверне Златоземья, был с лёгкостью очарован красивой девушкой и очень интересной собеседницей, которая, к тому же, сама изъявила желание продолжить беседу у него дома. Предвкушая ночь умопомрачительных разговоров, Аурас возился с бутылкой вина, как в один момент из пола материализовались длинные щупальца, сковавшие его движения и начавшие душить. На последнем издыхании он успел закричать и применить Божественный щит, заставивший щупальца отпрянуть, но Аратора была к этому готова и рассеяла преграду, делавшую Аураса неуязвимым. Он вновь оказался скован и теперь его атаковало Исчадие тьмы, с каждой секундой лишая паладина жизни. Сама же жрица готовилась давать отпор Рендгорну, стремившемуся на помощь брату. Он выбил дверь, и, завидев убийцу, стоящую к нему спиной, замахнулся, чтобы пронзить её мечом. Чтобы жрица ему не помешала, рыцарь смерти окружил себя антимагическим щитом, а затем сделал отточенный удар прямо туда, где у неё находилось сердце. Лезвие с лёгкостью прошло внутрь и теперь от жрицы оставался лишь Дух воздаяния. Рыцарь смерти склонился над братом, а Аратора вновь приняла свой прежний облик и добила уже беззащитного Рендгорна, который не ожидал новой атаки. Она пожалела, что не успела спросить прямо, он ли убил Наггару или нет, но решила обязательно сделать это в следующие разы. Другой рыцарь смерти, Фелхис, дал объявление о поиске зачаровывателя, чтобы наделить свой рунический клинок редкой силой. Едва ли запомнив название наложения чар, которое он желал, Аратора написала ему письмо с предложением выполнить его заказ за удовлетворительную сумму, но якобы возле её дома, в Болотине, в краю крутых гор и резких ландшафтных перепадов. Она знала, что тот жил неподалёку, потому была нисколько не удивлена, увидев рыцаря смерти в назначенное время. В руках у жрицы было самое причудливое барахло, которая она только смогла подобрать по пути, чтобы раньше времени не раскрыть факт, что она ничего не смыслит в наложении чар. — Ты ли Фелхис, который когда-то сражался и одержал победу над лейб-гвардией Гарроша в Ясеневом лесу? — Да, это я, — скромно констатировал мужчина, — извини, у меня нет времени на разговоры. Делай свою работу, рассчитаемся и я пойду. — Прости, я не знала, что ты торопишься. Ещё один вопрос с твоего позволения: ты ли убил Наггару Превозносимую? Рыцарь смерти долю секунды поразмыслил над вопросом, а затем его взгляд ожесточился. — Ты, должно быть, Аратора, раз ты – тот единственный человек, кто называет её «Превозносимой». Это был не я, о чём очень сожалею. — Ах, сожалеешь… Жрица приготовилась к бою, но рыцарь смерти не торопился нападать. — Сожалею. Ты зря потратила моё время, — Фелхис развернулся и зашагал прочь, не ожидая нападения от какой-никакой, но всё ещё жрицы Альянса. — Не сожалей, ты можешь попробовать убить меня, — крикнула ему в след Аратора, начиная произносить заклинание. Рыцарь смерти успел только обернуться, когда его разум оказался в подчинении. Он уже достаточно успел отойти от края обрыва, потому жрица приложила все свои силы, чтобы ускорить его шаг. Поток прервался, когда Фелхис уже занёс ногу над пропастью. — Ты будешь гнить за это в тюрьме до самой смерти, — проревел он, отшатнувшись от обрыва. Его гнев позволил ошеломить его ударом молота. Не дав противнику опомниться, Аратора оттолкнула его Сияющей мощью. Она уже всё просчитала и знала: рыцарю смерти не спастись. Оставался третий. После боя с Вектисом, из-за полученной в бою инфекции оставшийся практически без ног, Олгард, некогда сильный и хитрый полководец, заперся в своей разваливающейся хижине близ Грота Слёз. Когда Аратора узнала, где это находится – её охватила ярость: это место располагалось совсем близко к руинам Анклава Алого Ордена, её личного райского места, где, как она считала, не смеет ступать нога нечестивых воинов Короля Лича. Жрица хорошо знала эти окрестности, потому легко добралась до нужной лачуги. Дверь, как она и ожидала, ей никто не открыл, потому она выломала замок. — Здесь нечего грабить, — раздался голос сверху. – Если вы пришли чем-то поживиться, могу предложить книги, которые я уже прочёл. «Строит из себя благородного», — злость в сердце жрицы с каждым шагом нарастала всё больше. — Мне не нужны книги, я хотела поговорить, — усилием воли ответила она, брезгуя даже беседой с ним. – Узнать про одну из битв, в которой ты командовал. — Я принёс Альянсу огромное количество побед. Что именно тебе интересно? — Битва у Приюта Серебряного Ветра. Как вы этих, «ордынских варваров» перебили. Аратора поднялась на второй этаж и увидела гордо сидящего в кресле немолодого мужчину с укрытыми одеялом остатками ног. Даже не будучи в прежней форме, было видно, что его самооценка и уверенность не пошатнулись от всех пережитых невзгод. — В тот день я лично убил их командира. Она решила пойти напролом, как делала всегда, но не ожидала, что мой отряд окажется рядом и поможет Среброкрылым. Видела бы ты её лицо: она так удивилась, увидев помимо ожидаемых лучников, жрецов и разбойников ещё и рыцарей смерти, магов, чернокнижников, паладинов и шаманов… Олгард замолчал, заметив, как лицо Араторы переменилось. — Эта победа была очень подлой. А ты, я посмотрю, гордишься своей подлостью. Сейчас я сожгу твой дом, а ты даже не сможешь из него выбраться. И я тоже буду гордиться твоим бесчестным убийством, — она зажгла спичку и замахнулась, чтобы бросить её в противоположную часть дома. — Думаешь?! – закричал тот и резко встал с кресла, выбив спичку из руки жрицы. От неожиданности она рухнула на пол, а рыцарь смерти, склонившись над ней, начал душить её сильной рукой. – Как ты удивлена! Вот прямо как она тогда, — довольный своим колким наблюдением, мужчина обнажил свои зубы в усмешке. Аратора опешила от подобного исхода событий и не могла никак выбраться из железной хватки. Силы вместе с дыханием покидали её тело, потому и вымолвить заклинание так же не получалось. Осознание позорности своего поражения было ещё более болезненным, чем удушение. Под спиной Араторы, над рыцарем смерти и по обеим сторонам от них начали возникать красно-оранжевые порталы, которые придавали ей новые силы. Вобрав их энергию, жрице удалось оттолкнуть рыцаря смерти и перехватить наступательную инициативу. Сила Н’зота окутала правую руку Араторы, в которой она сжимала свой молот. Каждый удар Пастью Владыки Драконов был не менее мощным, чем самые могущественные заклинания тёмной магии, которыми она владела. Бой закончился слишком быстро и неожиданно. Аратора поднялась на ноги, глядя на ещё одного упокоенного полумертвеца, а затем зашагала оттуда прочь. Ноги сами привели жрицу в руины Анклава Алого Ордена. Ещё в детстве это место справедливо казалось ей безжизненным, а теперь так вообще выглядело одним из олицетворений смерти. Она села на грязную старую лавку и смотрела по сторонам. Её тревожило то, что ни нахождение в краю самых светлых детских воспоминаний, ни месть убийце матери не приносили ожидаемого удовольствия. Нужно было сделать что-нибудь ещё.* * * * *
Дуротар укрыло ночное небо. Все его обитатели, за исключением караульных, готовились ко сну. Аратора, слившись с тенью, незаметно пробиралась к центральной постройке деревни Сен’джин. Она усмирила разум единственного стражника, охранявшего бывший дом вождя, и зашагала по невысокой лестнице наверх. Там она застала Баталджи с двумя детьми на руках. Эльфийка рассаживала из стороны в сторону и пела им какую-то песню, казалось, совсем не замечая визита незваной гостьи. Закончив очередной круг, она обернулась и вздрогнула. — Баталия Антиль? — от чувства собственного превосходства в силе над напуганной женщиной, на лице Араторы возникла довольная ухмылка. Баталджи прочла недобрые намерения жрицы по её тону и выражению лица, потому, сохраняя хладнокровие, безапелляционно отчеканила: — Я отнесу детей к Ванире, потом поговорим. — Ну уж нет, я не дам тебе уйти. — Повторяю: я отнесу детей, потом ты изложишь своё дело, Аратора, — Баталия говорила настолько спокойно и логично, что её оппонентка не нашла причин дальше препятствовать. Действительно, Баталджи не соврала и не заставила себя ждать, да и сама Аратора почему-то и не думала, что эльфийка сбежит. — Я удивлена, что ты меня узнала и вообще такую помнишь. Трудно, наверное, забыть ту, которой ты вместе с Вол’джином испортила жизнь ради политических преференций? Жаль, что его кара свершилась не моими руками, но я рада, что это вообще произошло. Баталджи было неприятно вспоминать о трагической судьбе Вол’джина, она сжала в руке кинжал, который он вырезал из собственного клыка незадолго до смерти. — Почему ты этому злорадствуешь? — Как я могу не злорадствовать смерти вождя, чьим первым решением было отправить ребёнка, любившего Орду, как самого себя, в Альянс, потому что «так выгодно»? Ты много плакалась, как тебе было плохо среди эльфов. А знаешь, каково было мне? Каково сражаться против тех, кого тебе с младенчества преподносили как товарищей? Каково слышать предсмертный хрип одного из них и бороться с желанием исцелить его рану? Меня, видимо, ради эксперимента, отправили в Степи для усиления форта Триумфа, так сказать, повязать кровью с Альянсом. Я видела горы мёртвых орочьих тел и должна была исцелять людей, убивавших их. И вдруг я заметила, что один из орков ещё борется за жизнь. Когда, как я думала, никто не видел — я залечила ему рану. Я впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. Мы познакомились, он узнал моё имя и мы договорились встретиться вновь, но один из моего отряда доложил о моём поступке. Меня бросили в тюрьму, а Даркхорока казнили на моих глазах. Ты только подумай: они его специально нашли и привели, просто чтобы ещё сильнее наказать меня и сделать больно. Моя наставница отдала за моё освобождение солидную сумму, но после этого так попрекала меня за то, что я сделала и что привлекла внимание к её с другом делам, что не знаю, так ли страшна мне была тюрьма. А как я поступила? Так, как меня воспитывали? За это меня все осуждают? — Мы тогда посудили, что ребёнку-человеку, остающемуся без опеки, в изменившейся Орде будет намного труднее, чем в Альянсе. Возможно, мы с ним ошиблись, прости меня и его, если сможешь, — Баталия низко поклонилась. Аратора опешила от такого ответа, она совсем не ожидала услышать что-то подобное. — Возможно, в этом вы не ошиблись. Но вряд ли ты считаешь ошибкой восстание Вол’джина, из-за которого не стало той самой старой Орды. Из-за которого моя мать, идя с войском защищать Орду, встретила ваших новых союзничков в лице Альянса, которые смели их войско просто из-за количественного преимущества. Ты же понимаешь это, но вряд ли жалеешь. — Это так. Гаррош угрожал существованию нашего племени и Вол’джину лично. Ты можешь убить меня, но ничья смерть в этом мире не сможет вернуть тебе прошлое, дать то детство, о котором ты мечтала. Эти слова для Араторы были подобны удару ножа в сердце, потому что были чистой правдой. Подступившие слёзы обожгли её глаза, но она запретила себе плакать. — Все мы теряем то, что любим, увы, это неизбежно. Твоя наставница была немногим старше тебя, когда потеряла всех, кого любила. Её родственников убили в Арати, её любимый учитель погиб в Стратхольме. Но она не занималась местью, как ты. Потому что месть не вернёт близких, и даже не даст удовлетворения. — А что тогда мне его даст? — Я знаю, что поможет тебе хоть немного обрести покой. Идём за мной. Аратора сама не понимала, почему так покорно последовала за Баталджи, но всё же слова эльфийки её заинтриговали. Они шли пешком из Сен’джина в сторону Колючего Холма. Аратора припоминала, как когда-то давно ей показывали эти местности, и она отметила, что они почти не изменились с тех пор. Жрицы пришли к высокому одинокому камню. — Моей обязанностью было служить духам и достойно хоронить ордынцев. Я взывала к Бвонсамди и при его посредничестве говорила с душами мёртвых. В том числе и с теми, кто погиб, сражаясь за Гарроша. И даже с погибшими у Приюта Серебряного Ветра. — Ты говорила с душой мамы? — Не сочти за грубую шутку, но я не смогла ни призвать, ни найти её душу. Возможно, это связано с тем, что её душу ранил рунический клинок рыцаря смерти. Но я говорила с другими её бойцами. — Они винили её за свою гибель, да? — Ошибаешься. Разгрома всей гвардии можно было бы избежать даже при численном превосходстве противника, если бы не предатель среди них. За что её винить, если столь невообразимого количества воинов Альянса в таком опорном пункте не смог бы спрогнозировать никто? Даже осознав это, она поступала правильно, но ей помешал предатель. Знаешь, что она с ним сделала? — Надеюсь, убила. — Ещё бы! Тот хотел сбежать к своим, но она не позволила. Душу Араторы окутало тепло. Она так любила слушать мамины истории, что услышать про неё вновь, тем более в одобрительной манере, было большим удовольствием. — Я так ей горжусь. Она даже проиграла достойно. Настоящий воин Орды. — Знаешь, что это за камень? Когда я руководила погребением погибших в те дни, я посчитала несправедливым хоронить в одном месте воинов Гарроша и Вол’джина. Здесь покоятся кор’кроны, которые ценой жизни стояли за тогдашнего Вождя. Приглядись к табличке. Аратора начала искать знакомые имена и сразу же увидела имя Наггары. — Но ведь она не защищала Оргриммар от вас. Так совпало, к сожалению. А то не факт, что вы бы одержали победу, — ответила Аратора, хотя мысленно оценила, что Наггару удостоили погребением среди своих. — В любом случае, она была очень верна Гаррошу. Я уверена, она бы оценила это. Аратора продолжала смотреть список. Она нашла имя Скролла, отчего на коже жрицы проступили мурашки – даже этот старый орк взял в руки оружие, чтобы защищать идеалы старой Орды, и его похоронили рядом с дочерью. — Почему Шиары здесь нет? Мама бы расстроилась. — Она бы расстроилась, не будь с ней её любимого посоха, но я про него не забыла. Я понимаю твоё горе, но ты должна знать, что Наггара погибла, наверное, самой счастливой из всех: она не узнала о падении Гарроша и о том, что её отец погиб. Она уходила, зная, что о тебе позаботятся, что воспитала тебя способной за себя постоять. Наггара хотела бы, чтобы и ты была счастлива. Найди свою родственную душу. Это может быть мужчина, или женщина, или ребёнок, или даже иное существо. Обрати свою энергию, которая питает в тебе гнев и злобу, в сторону любви. «Знала бы я, как это сделать» — подумала Аратора.* * * * *
Павший Молот изменился больше, чем Дуротар, его фортификации стали сильнее и масштабнее, но всё же его прежние очертания легко узнавались в этой военной машине Орды. У врат стояли двое стражников-орков. — Тут чужие! – воскликнул один из них, и все остальные переполошились. – Человек, жрец. Стой! Аратора, чтобы показать свои добрые намерения, сняла молот и фолиант с пояса, бережно положила на землю, но продолжала медленно идти вперёд. Она прошла через врата и перед ней предстала знакомая лестница, ведущая к возвышенности Осквернителей. — Стой, тебе говорят! Тревога! На призыв защищать Павший Молот пусть одного, но всё же члена Альянса, пришли и Осквернители. — Какие же это чужие? – по лестнице спешно спускался Резерфорд Оттяжка. Аратора, увидев его, побежала к нему навстречу. Отрекшийся заключил жрицу в объятия. — Ты меня узнал? – проговорила она, вжимаясь щекой в его костлявую грудь. — Конечно узнал, я же с тобой столько времени провёл, никогда тебя не забуду и ни с кем не спутаю! – он взял жрицу за плечи и отстранил от себя, чтобы посмотреть на неё. – Ты что, плачешь? Не надо, тушь потечёт! – Резерфорд вытер слёзы с лица Араторы и снова обнял её. – Знаешь кто у нас гостит? Ты, видимо, как знала, что в этот день пришла сюда! В таверне на втором этаже сидит Петер. Он даже не переодел свою малиновую робу — всё в точности так же, как и когда ты с ним занималась. Упоминание любимого наставника ещё сильнее всколыхнуло чувства жрицы. В детстве она была безумно в него влюблена и это было одной из причин того, почему она так упорно училась. Сердце забилось в груди быстрее. Она невольно поправила волосы и ещё раз провела пальцами под глазами, чтобы убрать следы слёз, но Резерфорд, заметив это, сказал, что Петер давно ослеп и не сможет оценить её красоту. Они вместе зашли в комнату, где гостил жрец, и осквернитель заговорил с ним: — Угадай, кого я к тебе привёл! — Даже не представляю, — безучастно ответил Петер. От него прошлого только малиновые одеяния и остались, а вот то чувство юмора и общительность, видимо, с годами угасли. — Врубай интуицию! – повелел Резерфорд. – Очень красивая девушка, очень… — Да Аратора это, — не выдержала она сама и присела перед отрекшимся. Тот, почувствовав её присутствие, вытянул вперёд руки, чтобы дотронуться до её лица и волос. От этих прикосновений даже спустя столько лет всё внутри неё замирало. — Моя ученица… Я думал, ты прижилась в Штормграде и больше я тебя не увижу. — А ты и не ошибся, — толкнул его локтем Оттяжка. – А я говорил: не смотри в Литейне на сварку! — Всё, не подтрунивай над ним! – с наигранной угрозой во взгляде Аратора посмотрела на Резерфорда. – Я хочу, чтобы ты хотя бы ненадолго смог видеть! Возьми меня за руки! Петер осторожно сомкнул холодные костлявые пальцы вокруг ладони жрицы. — А теперь попробуй применить на меня Внутреннее зрение! Жрец сделал это и тотчас увидел самого себя со стороны. — В комнате мамы было зеркало, пойдём к нему. Резерфорд собственным ключом открыл давно пустующее помещение, в котором пахло пылью и старыми тканями. На стене действительно висело зеркало. Аратора подвела Петера к зеркалу, думая о том, сколько бы она отдала в детстве, чтобы лицезреть подобную картину: они с учителем держатся за руки, пока тот восхищённо рассматривает её повзрослевшую, сильную, красивую и умную. — Пойди погуляй со стариком, покажи ему Павший Молот, а то он не видел его с десяток лет! — Ну хватит! – с плохо скрываемым смущением отмахнулась она. — На прогулку можешь надеть вот это, — Оттяжка достал из сундука белые офицерские одежды жреца Альянса, — Наггара, ещё когда ты была ростом с моё колено, специально для тебя его сохранила, лично отстирала и зашила! При иных обстоятельствах Аратора бы даже не прикоснулась к подобной вещи, но она сразу вспомнила, как Наггара мечтала вырастить из неё шпиона для Истинной Орды. По этой причине она охотно облачилась в полный набор доспехов и отправилась на прогулку. — Ты действительно стала красавицей. Надеюсь, ещё и хорошим жрецом и человеком. Они сидели на холме над фермой Го’Шека. — Я в стольких историях побывала с момента, когда нас разлучили. Если возьмусь их рассказывать, то не закончу до завтрашнего вечера! Одно могу сказать: я действительно много времени вложила в то, чтобы хоть немного сравняться с мамой по силе. — Я слышал, ты одолела Азшару. Она, возможно, сильнейшая чародейка в нашем мире. Смею предположить, что ты уже давно превзошла Наггару по силе. Если ты сделала её уровень своей планкой, то твоя цель совсем не амбициозна. Её величие было в смелости, но точно не в мастерстве. Не такая уж она была и сильная, бой в Ясеневом лесу это показал. Удивлён, что за все эти годы ты этого не поняла. Услышанное вмиг испортило настроение Араторе. Она забрала свою руку и прервала Внутреннее зрение. Ей хотелось объясниться, сказать, что она имела в виду не достижение уровня, бывшего передовым более десяти лет назад, а пропорциональное соответствие ему в нынешних реалиях. Но она промолчала. Встав на ноги, Аратора смотрела на учителя — тот заметно огорчился, но ей не было его жаль, ведь совсем ни к чему было говорить ей эти опрометчивые слова. Она не хотела уходить, бросив слепого учителя без поводыря, но и оставаться с ним тоже не желала. Так она и стояла, глядя куда-то вдаль, любуясь видами Нагорья Арати. — Если ты так стремишься уподобиться ей, то не должна ставить себе границы искусности. У Наггары не было кумиров-жрецов, кроме той, кого она видела в зеркале. — Я так не могу. Я ставлю себе цели и добиваюсь их. Я хотела отомстить за неё – убила всех, кто даже теоретически мог оказаться тем самым рыцарем смерти, я хотела стать лучше – изучила множество заклинаний вместе с ученицей Алонсия и самостоятельно. Но ничто из этого не принесло мне счастья. К чему я должна стремиться, какова должна быть мечта, чтобы, когда она исполнилась - я смогла снова радоваться? Петер задумался, а затем ответил: — Ты ведь так и не увидела, как цветёт новое подсолнуховое поле.