***
Из ОВР прислали сотрудника для ведения расследования. Капитан отговорился тем, что запрос не оформлен по всем правилам, и вежливо улыбающийся мужчина с холодным взглядом был отправлен восвояси. Лаборатория сообщила, что результаты будут через несколько часов. Попросив своего коллегу прислать художника для "обмена опытом", капитан выдохнул. Хань Чэн был лучшим сотрудником, примером для многих, но ему не помешало бы быть скромнее, не выпячивая свои таланты, — врагов и завистников у успешных людей очень много.***
Возле его рабочего стола сидел пожилой мужчина в очках. От его понимающей улыбки у Хань Чэна по спине пробежала дрожь. Психолог. В больнице он насмотрелся на них, теперь хватало одного взгляда, чтобы понять, кто перед ним. У всех психологов было что-то общее: эта мягкая улыбка, плавные движения, как будто они опасаются, что он может в любой момент выхватить пистолет. Разговор с психологом занял ещё почти час, тот что-то чиркал в своих бумажках, кивал и улыбался. Хань Чэну не раз хотелось кулаком стереть эту понимающую улыбочку, и только осознание, что после этого с карьерой придётся распрощаться, останавливало от этого. Психолог ласково улыбнулся, словно младшему брату, и пообещал сообщить о результатах непосредственному руководству. Один из коллег настойчиво зазывал пообедать вместе, но не в столовой для сотрудников. Хань Чэн согласился: он с утра ничего не ел, не было времени со всеми этими экспертизами и разговорами.***
Сой Чоу перевелся к ним из другого города, он был хорошим, работящим парнем, не особо болтливым, мало говорил, много и усердно работал. Он позвал Хань Чэна в кафе с итальянской кухней, крайне дешевое, но с удивительно большими порциями. Вкусно, чисто — то, что нужно. За столиком уже сидела незнакомая Хань Чэну девушка, с которой поздоровался Чоу. — Здравствуйте, — буркнул Хань Чэн и углубился в изучение меню. — Здравствуйте, — кивнула она. — Хань Чэн, не удивляйся, пицца здесь правда стоит двадцать юаней, и она достаточно большая, чтобы два человека ей наелись, — скупо улыбнулся Сой Чоу, отмечая в листе заказа код приглянувшегося ему блюда. — И да, мидии будут свежими, правильно приготовленными, а стейк не пересушенным. Заказывай, не бойся, я знаю эту сеть очень хорошо. — Хорошо, доверяю твоему вкусу. Представь свою подругу. — Меня зовут Си Чан, и мой начальник попросил меня выручить вас и составить фоторобот, без официального запроса. А Сайцзерия, — она обвела рукой пространство, — это место, где собираются поесть все, кто голоден. Нам никто не помешает, но сначала давайте всё-таки поедим. Сой Чоу тем временем заказал две пиццы с сыром, большую порцию сарделек, запеченный картофель и рис с овощами в качестве гарнира. Принесли заказ мигом, пахло все очень вкусно. Хань Чэн механически жевал пиццу. Еда действительно была вкусной, но сейчас ему требовалось просто утолить голод и приступить к работе. То, что капитан всё же прислал художника для составления фоторобота, внушало надежду. Девушка достала графический планшет и стала задавать профессиональные вопросы, спокойным, тихим голосом, не привлекая к себе внимания и ухитряясь при этом таскать кусочки сарделек, что нарезал для нее Сой Чоу. Она периодически показывала варианты наброска, уточняя детали, работая быстро и четко. Портрет получился достаточно похожим, но чего-то все равно не хватало. Не было никаких особых примет — шрамов или родинок, но Хань Чэна не оставляло ощущение, что он не может вспомнить какую-то важную деталь. Ну и ждать от фоторобота живости во взгляде или хищной улыбки не приходилось. — Хорошо, дайте мне вашу почту, я сохраню набросок и отправлю вам. Это максимум, что сейчас можно сделать. Личную почту, а не рабочую, — девушка с нескрываемой досадой посмотрела на Хань Чэна, словно спрашивая его взглядом, почему он так облажался. Хань Чэн на салфетке написал адрес. Без санкции начальства набросок так и останется просто наброском. Обед подходил к концу, усталый официант принес счет. Сумма была удивительно маленькой для обеда на трех человек, двое из которых взрослые мужчины. Девушка кивнула в ответ на благодарность и растворилась в толпе. Пришлось возвращаться в участок. Его всё ещё ждал отчёт о применении табельного оружия. Интересно, что капитан хочет там увидеть? — Ненавижу бумажки, — вздохнул Хань Чэн. Сой Чоу сочувственно кивнул и отправился по своим делам. В отделе было удивительно пусто. Конечно, обед только что закончился, но сегодня не пятница, чтобы коллеги позволяли себе такое. Хань Чэн остановил пробегающую мимо стажерку со стопкой документов в руках. — Почему отдел словно вымер? Где капитан? Где все?! — Офицер Хань, — тут же запунцовела девушка, стрельнув глазками в самого красивого офицера управления. — Капитан Фу собрал группу в конференц-зале, а потом они все разом уехали, я слышала только про срочное реагирование. Журналисты, захлебываясь от восторга, рассказывали о неизвестном мужчине, который ворвался на территорию школы, нанес увечья охранникам и заблокировал выходы из здания, требуя у учителей выдать ему этого "поганого папенькиного сынка, что превратил жизнь его сына в ад". — Почему мне не позвонили?! — возмутился Хань Чэн. Стажерка беспомощно моргала и что-то бормотала. Хань Чэн похлопал себя по бокам — пистолет забрали до конца служебного расследования. Но его место сейчас возле школы. Там остались испуганные дети. Стажерка, вспомнив, что ей вообще запретили сообщать какую-либо информацию Хань Чэну, выскользнула, пока он отвлекся. — Потому что вы отстранены от оперативной работы, офицер Хань, до окончания расследования, — послышался рядом незнакомый голос. — Что? — если бы взглядом можно было убивать, у говорившего не было бы шанса остаться в живых. — Вы ещё кто такой? — Меня зовут офицер Ян Вон, меня прислали из ОВР для разбирательства в той каше, что заварилась по вашей милости. Приказ об отстранении пришел в 11.30, — он взглянул в телефон, где, по-видимому, был электронный вариант документа. — Ваш непосредственный руководитель его подписал, сможете ознакомиться, когда он вернется. — Моей милости? — хмыкнул Хань Чэн. — Я сдал все тесты, там не найдется ничего предосудительного, беседа с психологом прошла успешно. Из-за чего меня отстранили?! — Вас отстранили из-за стрельбы в общественном месте без причины. До окончания разбирательства вы не имеете права принимать участие в операциях. Заключение психолога еще не получено, как и результаты экспертиз. Хань Чэн устало закатил глаза. Он надеялся, что к его возвращению анализ крови уже будет готов. — Ну конечно, именно тогда, когда происходит чрезвычайная ситуация, нужно отстранить лучшего сотрудника. — Вы ценный офицер, но напомню вам, что незаменимых людей нет. И, если вы рассчитываете улизнуть и попытаться вмешаться в операцию как частное лицо, я сделаю все, чтобы отправить вас под трибунал. Дайте людям делать свою работу и выполняйте свою. Мне нужен поминутный отчет ваших вчерашних похождений. — Интересно, как вы собираетесь проверить мои слова, если все записи с камер исчезли? — Если вы вдруг забыли, офицер Хань, — едко улыбнулся Ян Вон, — есть такая часть работы, как опрос свидетелей. Именно благодаря их показаниям, отчету действий сотрудников службы безопасности отеля и, разумеется, вашему отчету, мы сумеем восстановить картину событий. Если вы, конечно же, соблаговолите перестать упираться и напишете его наконец! — Разрешите идти, — Хань Чэн упрямо выпятил подбородок. — Мне требуется написать отчёт. Хань Чэн всей душой ненавидел писать отчёты, считая их пустой тратой времени, особенно сейчас, когда он должен быть в другом месте. Но по взгляду ОВРовца понял, что тот действительно доведёт дело до трибунала, и принцип "победителей не судят" не сработает.***
Школа была новой, свежеотстроенной, это и превратило ее в ловушку. Вход один — центральные ворота, которые открываются по нажатию кнопки на пульте, турникеты разблокируются учебным магнитным пропуском. Но чтобы они заработали, надо ввести в программу ключ-код. Школа была обнесена высоким каменным забором, в некоторых местах которого были узоры из металлических прутьев, позволяющие наблюдать за "линейкой" или соревнованиями. Запасные ворота заперты на висячие замки, их открывают только на время учебной тревоги. Какой-то человек захватил пункт охраны, находившийся на первом этаже, недалеко от классов и кабинета заведующего по воспитанию учеников, и превратил учебное заведение в ловушку без выхода. Охранники со сломанными руками и выбитыми локтями были выведены из строя и на всякий случай "приласканы" электрошокерами, чтобы не мешали. Самого смелого учителя, по физкультуре, также пришлось угостить шокером на глазах у парочки учеников, которые, испугавшись, разбежались, как тараканы от включенного света. Остальные благоразумно разошлись по классам под прикрытием учителей. В каждом классе стояла камера видеонаблюдения. Младшеклассники по большей части уже отправились по домам — у них было меньше уроков. В школе остались только старшеклассники, те, кто превратил жизнь его сына в ежедневный ад. Именно то, что нужно. На пульте охраны прекрасно просматривались все помещения. Мун Тьен нашел класс, где учился его сын. Дети четырнадцати-пятнадцати лет, высокие, рослые, крепкие. Некоторые выше пяти с половиной футов. Все в школьной форме, но аксессуары и гаджеты демонстрируют совсем неплохой достаток. Он не мог позволить себе купить сыну "умные" часы или смартфон последней модели. Все, что он зарабатывал, уходило на оплату школы и счетов. Сын не роптал, усердно учился, постоянно работал над оценками и рейтингом внутри школы. И ни разу не пожаловался, что его травили.***
Хань Чэн печатал отчёт, поминутно переключаясь на новостные каналы. Новость о захвате заложников в школе обсуждали все. Как бы он хотел оказаться там, рядом с командой. Он бы нашел, что сказать, что сделать, чтобы как-то повлиять на ситуацию. Но сначала нужно дописать дурацкий отчёт. Поставив последнюю точку, он распечатал документ, отдал ОВРовцу и пристально посмотрел на него. Ян Вон не был плохим человеком, он не копал под офицера Хань Чэна, красу и гордость управления. Он просто выполнял свою работу. Программу по разработке продажных чиновников создавали более года, и потом наблюдение и разработка связей и контактов шли медленно, но верно. Было задействовано много ресурсов, труд десятков людей, сотни человекочасов, отслеживание трансферов переводов, прослушка и расшифровка переговоров. Огромная работа была похерена, и всё из-за того, что кому-то опять захотелось сыграть в героя! Сама ситуация была неоднозначна: офицер полиции снимает номер в недешевом отеле, приходит в него с удостоверением и табельным оружием. В отеле происходит убийство, причем никто убийцу не видел, шея убитого сломана профессионально, значит, работал мастер. В номере офицера разгром и стрельба, он сообщает, что боролся с убийцей, которого никто кроме него не видел. Во всем этом необходимо было разобраться. Ян Вон углубился в чтение отчёта, Хань Чэн уткнулся в телефон. Иногда он ненавидел современные технологии, и сейчас испытывал смешанные чувства. Несмотря на запрет, кто-то вел съёмку и выкладывал в сеть. Благодаря этому он был в курсе действий полиции. Они пытались договориться с преступником, слышно было плохо, но, судя по лицам полицейских, переговоры шли туго.***
Мун Тьен начинал терять терпение. Он потребовал привести к нему заводил, так называемых лидеров класса, тех, кто травил его сына из-за отсутствия телефона последней модели, из-за дешевых, но надежных кроссовок и рюкзака, и обычных очков, которые выписал офтальмолог. А также привести их классного руководителя, который все это видел, но ничего не делал! Он хотел с ними поговорить, просто поговорить! Вместо этого вызвали полицию и пытались воззвать к его совести. В конце концов ему надоело общаться с переговорщиками, которые, словно роботы, повторяли одно и то же, не слыша его. Мун Тьен отключил свет в школе — как удобны пульты охраны, там есть практически все, что нужно. Молодой переговорщик действовал по инструкции: пытался успокоить террориста, просил отпустить детей, хотел нащупать ниточку, за которую можно будет потянуть, и чувствовал, что терпит фиаско. Похититель отказывался говорить с ним, не отпускал детей, а потом вообще перестал отвечать. И, в довершение всего, свет в школе погас. Мун Тьен в молодости любил рыбачить, поэтому прекрасно видел в темноте и двигался бесшумно, несмотря на свое мощное тело. Дверь в класс открылась почти беззвучно. В классе был жаркий спор по поводу того, что происходит. Несколько человек громко возмущались, твердя, что их родители ни за что это так не оставят, кто-то предлагал сбежать из класса, учитель безуспешно пытался призвать всех к порядку. Один из учеников заметил его. Осенью темнело быстро, особенно на юге. Школа находилась рядом с горой, которая забирала львиную долю естественного света. Сейчас же, при выключенном свете, в помещении царил мрак. Кто-то пытался подсвечивать себе телефоном, выхватывая из темноты небольшие островки света. Но для того, чтобы осветить весь класс, их, конечно же, не хватало. Мун Тьен увидел их сразу — золотой мальчик и парочка его подпевал. Модельная стрижка, серьга в ухе, часы и смартфон известного бренда, капризное выражение на ухоженном лице — все просто кричало о том, что он будущий хозяин жизни. Мун Тьен вспомнил пустое выражение глаз сына, вены, вскрытые вдоль. Зашитую нитками смуглую кожу, презрительно-укоряющие взгляды врачей и соседей, прячущих глаза. Он ничего не сказал, просто поднял пистолет, который до этого сжимал в руке, и начал стрелять.***
Когда раздались выстрелы, школу решили брать штурмом, чтобы спасти тех, кого ещё можно спасти. Бледный переговорщик кусал кулак, глотая слёзы. Это было его третье задание, первый провал. Через экран донеслись крики, Хань Чэн вскочил из-за стола и принялся мерить шагами кабинет. Случилось непоправимое. Группа захвата с пантерами на форме вскарабкалась на трехметровую стену в мгновение ока. Выбить дверь заняло несколько секунд. Спецназовцы рассредоточились по площади, быстро и методично проверяя класс за классом. Из одного кабинета слышались крики и плач. — За что? Ты меня спрашиваешь за что? Моего сына травили всей параллелью больше года. Просто так, за отсутствие кроссовок от бренда, дешевую оправу очков и телефон двухлетней давности! Просто так! Им было весело! А ты, учитель! Классный руководитель, закрывал на это глаза! Я плачу тебе и твоим коллегам зарплату! А в школе, вместо понимания проблем и защиты, мой ребенок получал равнодушие и холодность! Раздался еще один выстрел, а вслед за ним утробный вой боли. Один из спецназовцев выбил дверь ногой, закидывая в кабинет светошумовую гранату. Она вылетела обратно, взорвавшись в коридоре и ослепив всех, кто не успел прикрыть глаза. Послышалась ругань, крики, еще несколько выстрелов, и все стихло. Когда командир отряда сумел проморгаться, он обнаружил, что троих его людей ранили, двое впоследствии умерли в больнице, так и не придя в сознание. В классе оказалось несколько пострадавших. Дети были испуганы, кто-то бился в истерике. Учитель лежал на полу, кашляя кровью, несколько учеников лежали без сознания с огнестрельными ранениями. Командир вызвал помощь. Стрелок словил пулю от кого-то из его команды, когда выбежал из класса и начал стрелять. Его парень не промахнулся: один выстрел — и преступник ликвидирован. В здание школы уже спешили парамедики, полицейские выводили испуганных детей из классов, к ним тут же подбегали встревоженные родители.***
Ян Вон оторвался от отчета. — Что вы мельтешите? Помимо вас в полиции много профессионалов, которые знают, как делать свою работу. Как вы узнали о том, что убитый будет в отеле? Проведение благотворительного вечера и его участники не освещались в СМИ. — Не похоже, — огрызнулся Хань Чэн. — Я повторяю, я пришел в отель по личным причинам и о том, что там будет убитый, не знал. Но догадывался. Именно на таких вечерах и заключаются крупные сделки. — Что за личные причины? Что заставило вас снять номер стоимостью в четверть вашего месячного оклада, заказать две бутылки дорогого вина и впоследствии разгромить этот номер, да еще и стрелять? Знаете, как я это все вижу? Вас не устраивает служба и рамки, которые она накладывает. Вы молоды, хочется больших денег и красивой жизни. Вам поступило предложение легко и быстро заработать, вы его приняли, а так как вы полицейский, то прекрасно знаете, как заметать следы. Хань Чэн поперхнулся воздухом. — Серьёзно?! Хорошо, расскажите тогда, кто же посулил мне деньги? И что я конкретно сделал? Потому что я вижу перед собой не в меру ретивого служаку, которому нужно закрыть план, и он придумывает нелепые байки. — Откуда я знаю, сами мне расскажите, — прищурился Ян Вон. — Убийцу, если он, конечно, был, никто кроме вас не видел. По вашим словам, он выпрыгнул в окно, с двадцатого этажа! Страховочного троса, как и оборудования для промышленного альпинизма, при осмотре не нашли. На крышке, что прикрывала блюдо, были найдены смазанные отпечатки, но они пока проверяются. — Все, что я знал, я изложил в рапорте. А вы, прежде чем бросаться обвинениями, лучше бы изучили моё личное дело. Я пришел в полицию не ради денег, а чтобы помогать людям. Внимательно изучите графу "родители", забейте в поисковик фамилию... Я могу себе позволить год жить в отеле подобного класса! Люлька мойщиков окон висела рядом с окном моего номера. А профессионал не будет разбрасываться хорошим снаряжением.* * *
Вернувшись в отделение, Фу Чинчжон скривился. Предстояло разобраться с делом Хань Чэна. Как не вовремя притащился этот Ян Вон! Если бы Хань Чэн был с ними возле школы, трагедии можно было бы избежать. В критических ситуациях он действовал, не дожидаясь приказа, оправдываясь тем, что лучше просить прощения, чем разрешения, однако на его счету была уже не одна спасённая жизнь. И хотя Хань Чэн был постоянной головной болью, Фу Чинчжон действительно ценил и уважал его. Из кабинета доносились сердитые голоса. Фу Чинчжон поспешил вмешаться. — Что тут происходит?! — А, капитан Фу, — довольно растянул губы в ухмылке Ян Вон, — я пытаюсь добиться от вашего сотрудника правдивого рассказа, а не той басни, что он сочинил и скормил вам. Но он упирается. Отчет токсикологов все еще не пришел, баллистики сообщили, что пуля попала в металлическую раму и деформировалась. А я слышал, что Хань Чэн не промахивается. — Попробовали бы выстрелить после того, как из вас чуть всю душу не выбили, — буркнул Хань Чэн, но капитан сделал ему знак рукой, призывая к молчанию. — Вы думаете, в моем отделе работают фантазёры и сказочники? У Хань Чэна много достоинств, но богатое воображение не входит в их число. Если бы ему потребовалось сочинить байку, он бы сделал её более правдоподобной. — Я требую полного медицинского освидетельствования, следственного эксперимента и отстранения сотрудника до окончания расследования! Если бы я его не остановил, он бы наверняка сбежал в своей неподражаемой манере причинять добро и нести справедливость! — Из меня уже выкачали пол-литра крови, я битый час потратил на разговоры с психологом! Какое ещё освидетельствование! Фу Чинчжон тяжело вздохнул. Он втайне надеялся, что Хань Чэн каким-то чудесным образом окажется у школы. В кабинет заглянула испуганная практикантка. — Капитан Фу... — пролепетала она. — результаты анализов офицера Хань… — Что ты бормочешь?! — раздраженно рявкнул Фу Чинчжон. — Давай скорее сюда! — Они пропали! Медсестра клянётся, что отвлеклась всего на минуту... — Значит пропали? — Ян Вон повернулся к Хань Чэну. — Как интересно. И часто у вас такое происходит? А что еще я найду? Подтасовку фактов? Фальсифицированные результаты? — В чем вы ещё меня подозреваете? К сожалению, я не умею находиться в двух местах одновременно! — Успокойтесь, офицер Ян, Хань Чэн... — Нет, капитан Фу! Этот маразм зашёл слишком далеко. Меня обвиняют в убийстве дипломата просто потому, что я находился в том же отеле. Там была ещё примерно тысяча человек, не считая персонала, но этот... — Хань Чэн кивнул в сторону офицера, — подозревает именно меня. Теперь ещё и подтасовка результатов, в которых я заинтересован больше всех. Капитан, вы знаете, я люблю эту работу, но... С меня хватит. Пока я писал эти дурацкие бумажки, пострадали люди. Дети! — Ты не можешь спасти всех. — Я мог бы попытаться. Но теперь мы этого не узнаем. Я пишу рапорт об увольнении. — Если вы думаете, что рапорт спасет вас от служебной проверки, то вы глубоко заблуждаетесь! — крикнул ему вслед сотрудник ОВР. — Что вы, вам же надо отрабатывать зарплату и закрывать план! — Хань Чэн протянул начальнику подписанный рапорт и значок. Пистолет ему так и не вернули. Капитан тяжело вздохнул, провожая Хань Чэна глазами. У него было огромное количество работы. — Благодаря вам я лишился одного из лучших сотрудников! — Как он вообще может работать в полиции, тут не место неуравновешенным! — кипятился Ян Вон. На пороге мялась смущенная медсестра, теребя в руках папку. — Не знаю, как это получилось... Зазвонил телефон, я машинально кинула листок на стол, он свалился, когда открывали дверь, из-за сквозняка. Весь кабинет обыскала, пока не нашла. В крови и моче следов алкоголя или наркотических веществ не обнаружено. — Это говорит лишь о том, что он не пил, — непримиримо мотнул головой Ян Вон. — Спасибо, — он забрал папку из рук смущенной девушки, — я проверю. — Как он и говорил. Я скорее поверю, что Хань Чэн употреблял наркотики, чем в то, что он убил человека. — Стрелять и ломать кости на задержаниях ему ничто не мешает! — На его счету много спасённых жизней. Сломанная рука грабителя стоит жизни трехлетней девочки, которую он держал в заложниках, вы не находите? — Я не хочу вдаваться в полемику. Моя работа — проверить все факты и сделать выводы на основании улик, показаний, экспертизы и результатов следственного эксперимента. Я не имею привычки верить людям на слово. Так что займитесь своей работой, а я займусь своей. — Люди — это больше, чем совокупность фактов в личном деле и отчётах. Безусловно, вы делаете свою работу. А Хань Чэн делал свою. И делал хорошо. Что ж, не смею вас больше задерживать.