Пограничье

После салона Элл почувствовала себя женщиной: красивой, молодой и, если судить по переписке, очень желанной. Отправив Хань Чэну сообщение, что она познакомилась с мальчиком, она понадеялась, что теперь может быть свободна. Но чертов трудоголик попросил приехать и рассказать все. Взглянув на часы, Элл подумала, что это на руку — на базе можно было забрать недостающие детали для образа. Взмахнув рукой, она поймала такси, назвала адрес, отправив сообщение, что будет в течении сорока минут и что Хань Чэн ее должник! * * * Делить пространство с Шэнь Вэем оказалось очень легко. Хань Чэн просматривал новости и переписывался с Дун Тином, стараясь не отсвечивать. Шэнь Вэй казался взволнованным, но Хань Чэн списал это на вчерашнее ограбление и сегодняшние слухи. Когда пришло сообщение от Грин, что та вернется через сорок минут, Хань Чэн попросил чашку чая — убить время и скрыть волнение. Шэнь Вэй заварил один из своих любимых сборов. Удивительно, но Хань Чэн не ощущался посторонним или лишним. А когда он молчал, его можно было даже терпеть. Удивительно многогранная личность. Письмо, вложенное в его вещи, занимало все мысли. Он так и не смог толком его рассмотреть и попытаться расшифровать, но при ученике этого делать не хотелось. Одна ложь неумолимо влечет за собой другую. Чай пили молча, каждый занятый своими мыслями. Хань Чэн поглядывал на часы, время словно остановилось — прошло всего десять минут из сорока. Что интересного расскажет Грин? Что она потребует за услугу? — Вы так напряжены, что, кажется, воздух вокруг вас становится видимым. Что-то случилось? — наконец не выдержал Шэнь Вэй. — Не то чтобы. Честно говоря, я не знаю. Жду новостей. Может быть, это ничего не значит, а может что-то важное. Это связано с одним делом пятилетней давности, но... — Хань Чэн потёр переносицу. — Трудно объяснить. — Вы когда-нибудь пробовали медитации? Они позволяют расслабиться, отбросить все лишнее, погрузиться в себя и найти ответ на вопрос, что вас занимает. Медитация — это не всегда сидение в позе лотоса под мантры буддистов. Вы можете принять удобную вам позу, включить любимую мелодию, или наоборот, убрать все звуки и сосредоточиться на дыхании, погружаясь глубоко в себя. Медитация может длиться от четверти часа до трех часов. И вы никогда не выйдете из медитации тем же человеком, что были до нее. — Пробовал. После аварии случались такие головные боли, что таблетки не помогали, приходилось сосредотачиваться на дыхании — это помогало отвлечься. Сейчас не тот случай. У меня предчувствие, что сведения окажутся очень важными, поэтому я веду себя как ребёнок в ожидании подарка, — Хань Чэн смущенно улыбнулся. * * * Водитель домчал до базы мигом — было на удивление мало машин. Элл отправила сообщение Хань Чэну, что прибыла и что у него мало времени, так как у нее по-прежнему выходной. Хань Чэн отвлекся на сообщение, прочел и подскочил как ужаленный. — Прошу прощения, наставник, я воспользуюсь вашим предложением арендовать валик и плед, но пока покину вас. Он чуть не бегом добежал до комнаты Грин. — Ну? — Я видела парня. Лет четырнадцать-пятнадцать, высокий, нескладный. В хорошей физической форме, любит боевые искусства. Ухожен, забитым или испуганным не выглядит. Общительный, в общем, нормальный подросток. На первый взгляд. — А не на первый? Грин, ты же профайлер. Заметила что-то интересное? — У него нет друзей. Ты помнишь себя в этом возрасте? Чем ты занимался в свободное от учебы время? — Чем только не занимался. Друзья были всегда, как-то оно само собой происходило. Много ли нужно подросткам, чтобы стать друзьями на всю жизнь. Чаще всего заканчивалось это через пару лет, но в тот момент казалось, что навсегда. — А он в свободное время приходит в парк и тренируется, один. По его словам, каждый день. Увидев меня, он решил попробовать сразиться. Я, конечно, поддавалась, но парень возмутился. И он сразу назвал свое имя взрослой незнакомой женщине. Хотя, пока я шла по парку, я видела несколько площадок, заполненных молодежью. Можно подойти к любой группе, просто сказать "привет", и беседа завяжется, но он не доверяет сверстникам, в отличие от взрослых. — Не доверяет сверстникам... Что-то ещё? — Он сказал, что переехал в Пэнчэн. Не родители переехали, не семья, а он, и что им не разрешают уходить далеко. Кому им? Кто не разрешает? — Так, — Хань Чэн начал мерить шагами комнату. — Как его зовут? — Он сказал — Линь Жан. И когда я собиралась уходить, спросил, приду ли я еще. Я пообещала прийти в среду, так что нужно сдержать слово. Детям такого возраста нельзя давать надежду и сразу ее рушить. — Ты меня очень обяжешь, если придёшь в среду. Линь Жан, это точно он! Грин, прости, выходной отменяется. Придётся пока базироваться у тебя, другого подходящего места нет. — Что? — возмутилась Элл. — Как отменяется?! Хань Чэн тем временем послал вызов на видеоконференцию всем участникам группы. И если Тень с не до конца повязанным галстуком удивления не вызывал, то вот обнаженный торс Хмурого и темно-розовые припухшие губы Малыша наводили на интересные мысли. — Команда, общий сбор. У меня есть важные данные по нашей специфике. Быстрее начнем мозговой штурм, быстрее закончим. Не телефонный разговор, сбор у Грин через пять минут, — он сбросил вызов. — Прости. Но это действительно важно. Мы, как врачи, всегда на работе, даже в выходной. Я бы пообещал тебе ужин, но не хочу вносить разлад в команду. Хотя вы все меня сегодня тихо ненавидите. — Ты не представляешь, насколько, — оскорбленно прошипела Элл. Вся команда появилась в указанный срок. — Что случилось, босс? — подал голос Болтун. — Что такого срочного, что ты срываешь нас с заслуженного отдыха? — Я компенсирую, придумай, как, — Хань Чэн улыбнулся Грин. — Как вам известно, наша команда занимается похищением детей. Официально мы ещё не приступили к работе, но работа сама нашла нас. В отделении полковника Сона выделили три основных направления: похищение для продажи в приемные семьи, похищение для донорства и похищение с последующей проституцией. Мне показалось, я нашел ряд случаев, не вписывающихся в общую схему, но не успел проработать эту версию до конца: начались сборы. А теперь появилась такая возможность. — Что за похищения, не вписывающиеся в схему? — заинтересовался Тень. — Как ты их выделил из основной массы? Чем они отличаются? — Малыш позже скинет наработки. Мелочи, за которые цепляется глаз. Не подходящий возраст для текущего района, не тот социальный статус. Сейчас не это главное. Пять лет назад в Циндао пропал ребёнок, Линь Жан. Родители не заявляли о его пропаже. Близких родственников или друзей, к которым он мог бы отправиться в Пэнчэн, не было. Да и денег на такую поездку тоже — ему не хватало даже на новые кроссовки. Сегодня Грин видела его в парке и даже разговаривала с ним. Его не похитили для приемной семьи — мальчику было девять, неподходящий возраст, для усыновления похищают совсем малышей. Он выглядит здоровым, общался с Грин, доверяет взрослым — не похож на проститутку. В Циндао сообщалось только о пропаже малышей. Хотя о скольких похищениях не заявляли вообще, я сказать затрудняюсь. — Если не подавали заявление о пропаже, откуда о нем знаешь ты? — неожиданно спросил Хмурый. — Отличный вопрос! Дальше начинается область догадок и домыслов. Пропажу заметил мой друг. По его словам, мы начали расследовать это дело — он не являлся родственником, потому не мог заявить в полицию, но мы оба учились в полицейской академии. Он сказал, что я нашел что-то интересное и назначил встречу, но пришел приказ о его переводе вместе с несколькими другими курсантами. А вот я совершенно не помню этого друга и всего, что с ним связано. Не помню Линь Жана и что вообще занимался этим делом. Судя по документам, я действительно дружил с Дун Тином. В архиве сайта академии есть наши совместные фотографии, он действительно учился на несколько курсов младше меня. Да, эти сведения можно подделать, но я доверяю своей интуиции. И если его перевод и моя авария не связаны с этим делом, я готов съесть свой значок. — Но тогда те, кто стоит за этими похищениями, весьма влиятельны и умелы, — подала голос Элл. — Сделать перевод курсанта из одной академии в другую не так-то просто. Это государственная структура. — Я готов выслушать ваши версии. Кто мог это сделать, как и зачем. Перевели тогда несколько человек, это не вызвало подозрений. Думаю, мы действовали самостоятельно, на свой страх и риск. Грин, есть что добавить к рассказу? — У парня нет друзей его возраста, он явно не доверяет подросткам. Наверняка потому, что они будут спрашивать про семью, школу и увлечения, а ему нечего ответить. И дети в этом возрасте все еще чувствительны и могут заметить ложь. — Если ты сейчас умен, как дьявол, — заметил Болтун, — то наверняка и в академии был не хуже и успел что-то раскопать на тех, кто стоял за пропажей мальчика. Но убивать ни тебя, ни твоего друга не стали. Почему? — Может, накопали недостаточно. Или все дело в моей харизме. Может быть, мне просто повезло — врачи сказали, что выжил я чудом. Неделю назад Дун Тин встретил Линь Жана, а тот почему-то испугался и скрылся. Но сегодня сам подошёл к Грин. Значит, он тоже узнал Дун Тина и почему-то не был рад встрече со старшим товарищем, который подкидывал ему денег. Малыш, ты сможешь проверить приказ о переводе? — Мне понадобится время — два года назад была реновация по большинству крупных городов. Были заменены и модернизированы программы. Я не хочу ничего взламывать, но если нужно, то могу, просто выйдет не так быстро. — Он назвался своим именем, не скрывает факта переезда, но есть кто-то, кто не разрешает уходить далеко. Однако позволяет гулять в парке и не контролирует общение. — Возможно, мальчик не хотел возврата к своему прошлому. Сейчас он хорошо одет, выглядит сытым и здоровым. Он упомянул тренера, который отправляет его погулять, а не проводить все время в зале. — И это возвращает нас к вопросу, кто и зачем перевез ребенка из Циндао в Пэнчэн. Малыш, тебе нужно узнать про перевод. Но это может подождать. Надо получить доступ к камерам и узнать, где сейчас живёт Линь Жан, хотя бы примерно. Грин договорилась встретиться с ним в среду. И вообще, хватит валять дурака на базе, пора приниматься за работу. Завтра позвоню полковнику. — Я могу запросить информацию о прошлом ребенка, — отозвался Тень. — Скажи имя твоего друга, я с ним свяжусь, чтобы получить данные из первых уст. Раз уж ты не помнишь этого дела. — Дун Тин, сейчас я скину тебе его номер, — Хань Чэн быстро достал телефон. Наконец, получив задания, все вопросительно уставились на лидера: — Ты сказал “раньше начнем, раньше закончим”, а суббота еще не кончилась, — протянул Болтун. — Честно говоря, пока не очень понимаю, что мы можем сделать. Грин встречается с Линь Жаном в среду. Тень, у тебя появился конкурент! — Для особо "одаренных" расшифровываю, — прошипела Элл. — Мы хотим отдохнуть оставшееся положенное нам время, если с понедельника начинаем работу. Может, ты нас уже отпустишь, господин начальник? — Прежде чем вмешиваться в чужую личную жизнь, разберись со своей, — буркнул Тень. — Вся база о ней судачит. — Я услышал в словах Болтуна похвальное желание как можно быстрее приступить к работе. А у меня с личной жизнью все в порядке, раз вся база завидует. Всё-всё, уже ухожу. Все свободны. Но на досуге подумайте, в понедельник жду от каждого версию, хоть одну, самую нелепую, — Хань Чэн примирительно поднял руки и ретировался к двери. Возможно, стоило вернуться домой, заехать куда-нибудь поужинать и в воскресенье встретиться с Дун Тином, но утренние сэндвичи Шэнь Вэя давали надежду, что тот не оставит своего гостя голодным. * * * Шэнь Вэй всегда любил готовить. Этот процесс был сродни медитации: руки заняты, а голова свободна. На выходе всегда получалось что-то вкусное. Вот и сегодня он не заметил, как приготовил салат из свежих овощей и тунца, и курицу гунбао с гарниром из зеленой фасоли и молодого отварного картофеля. Вот только услышав шаги Хань Чэна, он понял, что приготовил на двоих! — Наставник, вы никогда не закрываете дверь, или ждали меня? М-м-м, какой восхитительный запах! — Это вы не закрыли за собой дверь. Мойте руки, и прошу за стол. Ужинать лучше за три-четыре часа до сна; не знаю, в какое время вы привыкли ложиться, но я придерживаюсь режима. Хань Чэн подавил желание съязвить насчёт вчерашнего звонка посреди ночи и режима, опасаясь остаться без ужина. — Да, наставник. Вы не только мастер боевых искусств, но и замечательный повар. — Любой человек может готовить, просто он об этом не знает. — Шэнь Вэй накрывал на стол, двигаясь плавно и бесшумно. Он был на своей территории и снова поймал себя на мысли, что Хань Чэн не ощущается чужаком, нарушителем границ. Это удивляло. — Нет, если и существует антиталант, то это про меня. Результат выпечки — сверху чёрненькие, внутри жиденькие. — А температуру вы выставлять верно не пробовали? — улыбнулся мастер. — Не решился на повторение эксперимента, — пробубнил Хань Чэн с набитым ртом. — Невозможно быть успешным во всем, мои таланты лежат в другой области. — В чем, например? Игре на нервах? — Шэнь Вэй решил чуть подразнить ученика. — О, в этом, боюсь, мне нет равных. Ещё играю на флейте и немного на пианино, неплохо пою, вожу машину, — Хань Чэн сбился с мысли, когда заметил вспыхнувшие уши наставника. — Я сказал что-то не то? Да, скромности среди моих недостатков не значится. — Насчет скромности я заметил, — пробормотал Шэнь Вэй, утягивая блюдо с остатками картофеля. — Я тоже его люблю! — Давно не ел так вкусно, — Хань Чэн проводил глазами вожделенную картошку и облизнулся. — Заведите себе девушку, она с удовольствием будет кормить вас домашней едой, — Шэнь Вэй наколол картофелину на вилку и с наслаждением положил в рот. — Девушки требуют внимания и времени, а с нашей работой это слишком большая роскошь, увы. — Я не первый год преподаю сотрудникам из органов правопорядка. Среди них нередки пары, сложившиеся из коллег. У многих есть дети, — Шэнь Вэй как-то светло, но грустно улыбнулся. — Может, ещё не встретил подходящую. Или не искал. А что насчёт вас, наставник? Красавчик, как с обложки модного журнала, умеете готовить. Неужели никто не покорил ваше сердце? — Человеку моего образа жизни сложно найти кого-то. Девушки, как вы упомянули, требуют внимания, им сложно объяснить важность тренировки, глубину медитации или необходимость уединения. — Неужели в мире боевых искусств нет мастеров-женщин? — Заметив, что Шэнь Вэй помрачнел, Хань Чэн поспешил сменить тему. — А почему вы не берете учеников? Грин упоминала, что вы стали её наставником для достижения пятого дана, а мне пришлось бросить самоубийственный вызов мастеру, чтобы привлечь внимание. До сих пор рука немеет от нагрузки, — Хань Чэн потёр пострадавшее плечо. — Мир боевых искусств суров. Я уважаю сильных духом людей, кто готов посвятить себя самосовершенствованию, достижению целей. Но, как бы прекрасный пол ни старался, они не могут идти против природы. Женщина — это дарительница жизни, мать, хранительница очага. Мужчина — это защитник и добытчик. Так всегда было и будет. Сколько бы времени ни прошло. Ученики приходят, получают опыт и уходят. Я еще не встретил никого, кто был бы готов посвятить себя мастерству. А оставлять с каждым учеником кусочек сердца я не хочу, это слишком больно. Вы тоже научитесь тому, что вас интересует, и уйдете. — Вас это огорчает? Я собираюсь задержаться надолго. До встречи с вами я был лучшего мнения о своем уровне способностей, сейчас же понимаю, сколько мне ещё учиться. — Вы готовы встать на путь воина? Отрешиться от всего прежнего? Медитировать в уединенных пещерах, заниматься искусством боя по шесть-восемь часов в день? Соблюдать диету, а иногда и голодать? Не отвечайте сейчас — слова ничего не стоят, когда они не подкреплены действиями. Подумайте, хорошо подумайте, офицер Хань, — с этими словами мастер поднялся со стула и ускользнул в сторону небольшого зала для медитаций, примыкающего к его спальне. Слова Хань Чэна разбередили ему душу, необходимо было успокоиться и привести мысли в порядок. Нет, вставать на путь воина и медитировать в пещерах Хань Чэн не был готов — его место там, где страдают люди, похищают и убивают детей. Он давно выбрал свой путь и не собирался сворачивать. Но расстраивать мастера тоже не хотелось. Зря он затеял этот разговор. Хань Чэн подвернул под себя ноги и принялся размышлять, сводя воедино все полученные сведения. Для детального анализа информации катастрофически не хватало, но на данном этапе можно было придумывать самые нелепые версии, чтобы потом аргументированно откидывать их. Хань Чэну не давали покоя слова Болтуна о том, что их не убили, а просто устранили. Почему? Что такого он, курсант академии, мог нарыть, что готов был доверить другу, но не пойти в полицию? Почему его просто не убили? Или авария всё-таки была попыткой убийства? Хань Чэн попытался сосредоточиться на годах обучения. Действительно, у него на первом курсе тоже был наставник, он воспринимал Хань Чэна как личного раба, пытался строить и гонять по поручениям. Тогда Хань Чэн поклялся себе, что никогда не будет таким наставником. Почему он не помнит своего подопечного? Как всегда, от попыток вспомнить что-то разболелась голова, но Хань Чэн, игнорируя боль, пытался представить Дун Тина на пять лет моложе, в форме курсанта, рядом с собой. Боль пульсировала, Хань Чэн зажмурился и надавил пальцами на виски. Неожиданно в памяти всплыла ухмылка его гостя, выпрыгнувшего в окно, только одет он был не в форму официанта, а в белоснежный костюм. — Кто же ты? — пробормотал Хань Чэн, распрямил затёкшие ноги, откинулся в кресле и принялся медленно дышать. Таблетки остались в кармане другой куртки. * * * Шэнь Вэй вышел из медитации спокойным и умиротворенным. Зря он затеял тот разговор, ни к чему ему бередить душу. Одиночество привлекательно хотя бы тем, что никто не причинит боль. Пора устраивать гостя на ночь. Напряженный Хань Чэн сжимал руками голову, сквозь стиснутые зубы с шумом вырывалось дыхание. Приступ? Видение? Припадок? — Офицер Хань, что случилось? Хань Чэн качнул головой и тут же пожалел об этом. — Сейчас пройдет, нужно просто потерпеть. — Что именно пройдет? — Шэнь Вэй внимательнее вгляделся в ученика. Все мышцы были напряжены, пальцы побелели. — Голова, — слова отдавались болью, таких сильных приступов не случалось уже давно. Шэнь Вэй взял аптечку и вернулся к ученику. — Сейчас вы будете слушать мой голос и дышать со мной на счет. Один-два-три-четыре-вдох — Один-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь-выдох. Вместе со мной, давайте. Глубокий вдох, и медленный выдох. — Пока он говорил, разогревал руки. Хань Чэну хотелось тишины, каждый звук ввинчивался в виски. Дыхание на счёт — единственное, что помогало. Он послушно дышал, жалея, что не вернулся домой. Там можно было бы выпить обезболивающее и постараться уснуть. Наконец, ладони достаточно согрелись, и Шэнь Вэй положил их на затылок ученика, надавливая на точки под волосами. Мышцы были напряжены, словно струны. Он принялся их продавливать и разминать. — Дышите и постарайтесь расслабиться. Как только боль отпустит, нужно будет вас уложить на ровную поверхность, иначе приступ не снять полностью. Хань Чэн дернулся от прикосновения, но постарался расслабиться. Хуже уже не будет, пусть мастер делает всё, что хочет. Дыхание выровнялось, сердце стало биться ровнее, мышцы неохотно разогревались, но Хань Чэн стал дышать чуть спокойнее. — Медленно, не делая резких движений, поднимайтесь с кресла. Я положу маты, — сказал Шэнь Вэй. Стараясь не двигать лишний раз головой, Хань Чэн медленно встал с кресла. Боль притупилась, но не отступила совсем. Он обязательно поблагодарит мастера, но попозже. Шэнь Вэй принес несколько твердых матов, уложил их друг на друга, застелил одеялом. Валик для головы свернул и стянул резинкой в форме подковы. — Стойте ровно, я помогу вам с одеждой — любое лишнее движение может спровоцировать новый приступ. Хань Чэн позволял с собой делать всё, что необходимо. Помочь раздеть — отличная идея. Хотелось только лечь и не шевелиться. Шэнь Вэй споро раздел мужчину. Сейчас не было времени и места для смущения или волнения. Он был мастером, что должен помочь ученику. Придерживая Хань Чэна и комментируя, что и как он должен сделать, Шэнь Вэй уложил его лицом вниз на маты, накрыл ноги пледом, смазал свои руки маслом для растираний и начал массаж. Хань Чэн не сдержал блаженного стона, когда наконец лег. Теплые руки Шэнь Вэя помогали расслабиться напряжённым мышцам. У Хань Чэна была гармоничная сухощавая фигура, но сейчас, прощупывая его мышцы, Шэнь Вэй поражался тому, как они все были "забиты". — Офицер Хань, я, конечно, понимаю, что вы заняты, но неужели вы не нашли времени зайти в массажный кабинет? На базе работают прекрасные специалисты! У меня такое впечатление, что вы ни разу не были у массажиста! — Не был, — согласился Хань Чэн. Шэнь Вэй разминал его, как повар тесто, мышцы отзывались приятной болью. Хань Чэн, не сдерживаясь, стонал, забыв про головную боль. — Все таки не были?! — возмутился мастер, продолжая разминать каменно-твердые мышцы. — После каждой тренировки необходимо разгонять кровь! Либо массажем, либо плаванием! На минус первом этаже расположен бассейн, специально для этих целей! Чем вы слушали инструкторов? Вы понимаете, какой вред сами наносите своему организму?! — Я думал, тренировки разгоняют кровь. У меня так обнаружились мышцы, о которых я и не подозревал. — Тренировки заставляют работать определенные группы мышц, но им нужен отдых. А это массаж или плаванье. Я три раза в неделю обязательно плаваю. Вода снимает напряжение, расслабляет и умиротворяет. А вы, вы совершенно безответственны! У вас усиленная программа подготовки, вы напросились ко мне, но не следите за своим питанием и телом! — Я слежу за питанием. В здешней столовой хорошо кормят, поэтому и в холодильнике ничего нет. Доверяю специалистам. Но вот как-то вообще не слышал ни про массаж, ни про плавание. — Каждый инструктор перед первым занятием проводит инструктаж и по всем вопросам просит обращаться к нему. К тому же у каждого зала есть стенд с полной информацией. И возле моего в том числе. А также на базе дежурят врачи, к которым можно обращаться с любым вопросом. Возле лазарета пять кабинетов физиотерапии, где сидят мастера своего дела, — Шэнь Вэй закончил со спиной, укрыл ее и начал разминать все, что ниже поясницы, не обращая внимания на тихое шипение ученика. Ягодичные мышцы, мышцы бедер и колен не отличались особой эластичностью. — Я изучу, — язык уже не ворочался, после приступа всегда страшно хотелось спать. — Я на это очень надеюсь. — Шэнь Вэй промассировал все мышцы ног, потянул стопы на себя до хруста и хотел что-то еще сказать, но осекся, заметив, что тирада останется неуслышанной — Хань Чэн практически уснул. Проведя последний раз руками по телу ученика, Шэнь Вэй отметил, что тот полностью расслабился и уже почти спит. Он укутал расслабленное тело в плед, которым ранее накрывал ноги ученика. Мышцы превратились в желе, голова наконец перестала болеть. Хань Чэн попытался поблагодарить мастера, но язык отказывался шевелиться. * * * Хань Чэну снился стадион в академии. Он бежал вместе с Дун Тином и подбадривал его, чередуя похвалу с подколками. — Если не научишься бегать, как сможешь угнаться за Ли Шуан?! За ней толпы поклонников бегают, ты должен быть первым! Дун Тин остановился, упёрся ладонями в колени и рассмеялся. — Чэн-гэ, ты не помогаешь! — Я тебя мотивирую, а ты не должен отвлекаться. Давай, ещё три круга самостоятельно. И вот он уже сидит за чашкой кофе и не может рассмотреть лицо человека напротив, но тот смеётся, накрывает своей ладонью его и пожимает ее. Белый костюм кажется страшно знакомым. В следующую секунду он уже в каком-то помещении, три мальчика лет десяти смотрят на него с испугом. — Зря ты в это влез, — звучит знакомый голос. Хань Чэн оборачивается и едва успевает увернуться от летящей в голову тарелки, слышит звон разбитого окна. Удар в солнечное сплетение выбивает воздух из легких. Хань Чэн откуда-то знает, что официант сейчас выпрыгнет из окна двадцатого этажа. — Стой! — он бросился вперёд, схватил нападавшего за руку и проснулся. Рука сжимала предплечье недоуменно моргающего наставника. Шэнь Вэй собирался отправиться отдыхать: несмотря на дневной сон, он чувствовал усталость, да и массаж отнял много энергии. Хань Чэн завозился во сне и неожиданно выбросил руку вперед, хватая его и с силой стискивая. "Кажется, будет синяк", — подумал Хань Чэн, разжимая руку. — Простите, мастер. — Вам кто-то приснился? — спросил Шэнь Вэй, растирая онемевшую от крепкой хватки руку. Хань Чэн несколько раз моргнул, прогоняя остатки сна. Те же черты лица, только вместо ехидной усмешки — взволнованный взгляд. Эти руки избавляли от боли, а не причиняли её. "Я схожу с ума". — Бред какой-то. Наверное, мозг таким причудливым образом обрабатывает полученную информацию. — Какой же должна быть информация, что вы снова оставили на мне синяки? — поинтересовался Шэнь Вэй. — День был долгим, постарайтесь помедитировать перед сном. Хань Чэн осторожно взял руку наставника, провел пальцами по красным следам, не вполне осознавая, что делает. — Прошу прощения. Я не привык просыпаться с кем-то рядом. Шэнь Вэя словно током ударило от нежного, полного заботы прикосновения. Он потянул руку на себя, стараясь избежать касаний. Слишком много эмоций он испытал за эти сутки. — Спокойной ночи, офицер Хань. — Доброй ночи, наставник, — Хань Чэн проводил его взглядом, удобнее устроился на матах и закрыл глаза. Шэнь Вэй советовал помедитировать, но Хань Чэну не давал покоя его сон. Ещё тогда, в отеле, ему почудилось что-то смутно знакомое в том официанте, а сейчас вдруг странный сон… Воспоминание? Фантазия? Почему он вообще вдруг вспомнил официанта? Надо поинтересоваться, как обстоит дело с расследованием смерти дипломата.