***
Хань Чэн успел снять рубашку и примерялся, как лучше стянуть джинсы — ткань уже присохла к ране. Просто отодрать — быстро и болезненно, аккуратно размочить и снять — слишком много времени. Из размышлений вывел стук в дверь. Хань Чэн коротко выругался и, прихрамывая, пошел открывать. — Добрый вечер, — глаза Шэнь Вэя расширились от представшего перед ним зрелища. — Офицер Хань! Что с вами случилось?! — Наставник, — в эту минуту Хань Чэн не хотел видеть никого. — Проходите. Извините, что в таком виде, я как раз собирался в душ. Неудачно упал с мотоцикла, не справился с управлением. Торс Хань Чэна походил на шкуру ягуара из-за покрывавших кожу синяков, на джинсах красовалась дырка, покрытая засохшей кровью, и каждый шаг наверняка причинял боль. — Вас ни на минуту оставить нельзя! — возмущенно констатировал Шэнь Вэй. — Где аптечка? — Родителям надо лучше следить за детьми! — возмутился Хань Чэн. — В спальне, нижний ящик в тумбочке. — Идите в душевую кабину и ждите меня. Джинсы вы сами не снимете, даже не пытайтесь, — нахмурился Шэнь Вей. — Иначе я вас свяжу, я не шучу. Тратить силы на спор не хотелось, и Хань Чэн послушно пошел в ванную. Колено распухло и плохо сгибалось, так что даже снять носок оказалось трудно. Хань Чэн мысленно поблагодарил наставника за тренировки на гибкость: кое-как извернувшись, он всё-таки стянул чертов носок и принялся ждать. Шэнь Вэй нашел в спальне чистую одежду для хозяина дома и для себя, мигом переоделся, прихватил несколько полотенец, аптечку и отправился в ванную. Положив вещи на стиральную машинку, а одежду на раковину, он сходил на кухню и вернулся с двумя табуретками. — Садитесь на табурет и кладите ноги на второй. Хань Чэн закатил глаза и послушно исполнил требуемое. Если бы он не открыл дверь, притворившись, что его нет дома, то уже закончил бы с водными процедурами и нежился в кровати. Шэнь Вэй только покачал головой. В спальне он разжился ножницами и, не обращая внимания на потрясенный взгляд, разрезал штанины джинсов, открывая доступ к ране. Один кусок джинсы, плотно пропитанный кровью, остался на ноге, но Шэнь Вэй пока не обращал на него внимания. Включив воду, он отрегулировал температуру, смочил небольшое полотенце для рук и начал им обмывать ногу от грязи и крови. Через пару минут прилипший кусок грубой ткани стал влажным настолько, что мастер аккуратно его убрал. Мягко обмыв ссадину, Шэнь Вэй взял пузырек перекиси водорода, смочил в ней еще одно чистое полотенце и принялся крайне осторожно обрабатывать повреждение. Хань Чэн удивлённо смотрел на Шэнь Вэя. Когда тот подул на рану, Хань Чэн улыбнулся. — Так делала мама, когда я падал с велосипеда. Наставник, а что привело вас сюда? — Вы были крайне рассеяны на тренировке, а затем я узнал об операции, в которой вы участвовали. Утром вы не были у массажистов, из чего я сделал вывод, что обязан проверить ваше состояние, и, как видите, моя интуиция меня не подвела. — Он убрал полотенце, ссадина была чистой и почти не кровила. Протерев ножницы перекисью, Шэнь Вэй отрезал кусок стесанной кожи, затем взял антисептик и спонж, нанес мазь на рану. — Не кусайте губы, если вам больно, это не стыдно. Выпускать эмоции куда полезнее, чем сдерживать и прятать. — На массажистов не было времени. Мы и так опоздали. Девочке всё-таки вырезали почку. Твари, — Хань Чэн шипел сквозь зубы. — Ребята сработали отлично, мы сумели освободить детей, забрать документацию, нельзя было торопиться. Охранники там настоящие дуболомы, — Хань Чэн потёр рёбра, сегодня ему здорово досталось. — Если вы знали, что у вас назначена серьезная операция по захвату, почему не попросили меня перенести тренировку? — с мягкой укоризной спросил Шэнь Вэй, осторожно, но сильно втирая мазь от ушибов вокруг раны и массируя кожу, стараясь разогнать опухоль. — Вы совершили чудо — освободили детей. Да, очень жаль, что у ребенка украли почку, но жизнь вы ей спасли. — Забыл, — честно признался Хань Чэн. — Очень удивился, когда прозвенел будильник, а отменять было уже поздно. Надеялся отвлечься от мыслей о штурме. Мне уже в кошмарах снилось, что мы врываемся и находим только трупы детей. Мертвые никому ничего не расскажут. А Мо Синлянь всё ещё под наблюдением врачей, возможны осложнения после операции. "Наблюдение за объектом", — он скривился. — Девочка сейчас с мамой. Забавно, я не помню ни одного лица других детей, не знаю, как их зовут, а вот Мо Синлянь, наверное, никогда не забуду. — Может быть потому, что она оказалась ключом? Привела вас к своим похитителям? — Шэнь Вэй начал бинтовать ногу, за разговором ухитрившись протереть практически все тело Хань Чэна влажным полотенцем и смазать синяки мазью от ушибов. — Наверное. Ей не повезло родиться красивой, но в бедной семье. Полиция отказывалась принимать у матери заявление. Пятнадцать лет — сбежала с богатым любовником, не иначе. Спасибо, наставник, иногда приятно быть вашим учеником. Шэнь Вэй чуть сильнее, чем нужно, надавил на ушиб, смазывая его. Хань Чэн зашипел. — Красивая? — он старался говорить спокойно — право же, глупо ревновать. Пропавшей всего пятнадцать лет, а Хань Чэн не похож на педофила. Но тут в памяти всплыла неизвестная в розовом костюме, и волна злости поднялась в душе. — Что значит иногда?! — Большей частью, — поправился Хань Чэн. — Особенно когда заботитесь обо мне, будь то массаж или обработка ссадины на колене. Но сегодня утром, признаться, я думал, что опять умудрился чем-то разозлить вас — так гоняли вы меня по залу! — Как я уже вам сказал, все свои проблемы и переживания нужно оставлять за дверьми зала, и в следующий раз, если у вас была бессонная ночь в невероятно приятной для вас компании, стоит просто написать о переносе занятий. — Я обещал, что моя работа не скажется на тренировках. Но нет, всё-таки сказалась. Я не мог сосредоточиться на спарринге, всю неделю думаю только о Мо Синлянь и ещё одном ребёнке, не могу выкинуть из головы. В какой компании? За всё время в Пэнчэне в моей кровати оказались только вы! — Девушки сейчас крайне смелые и настойчивые, любят принимать гостей на своей территории, чувствуя себя таким образом в большей безопасности, — Шэнь Вэй разминал сведенные напряжением плечи, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Как по заказу, перед глазами предстала девушка в розовом, и он едва удержал себя, от причинения боли и без того натруженным мышцам. — Наверное, — Хань Чэн хотел спросить, не ревнует ли его мастер, но опасная близость рук к беззащитной шее останавливала от неуместных шуток. — Но если я провожу ночи не дома, то ночую на базе. В лазарете или пользуясь гостеприимством наставника. — А та девушка в парке? — Шэнь Вэй взялся за пижамные штаны, помогая натянуть их на больную ногу, чтобы скрыть смущение. — Грин? Она просто помогает мне в одном деле. Неприятно признавать, но в тайцзи она лучше меня, впрочем, надеюсь, это ненадолго. Пока ей проще привлечь внимание объекта. К тому же её личная жизнь бьёт ключом, и если я попытаюсь вмешаться, боюсь, они всё-таки побьют меня. Один на один, думаю, я бы выстоял, но против всей команды — сомневаюсь. — У вашей команды есть время на личную жизнь? — Шэнь Вэй помог подняться, предлагая опереться на него, но, встав на больную ногу, Хань Чэн скривился и выругался. Поэтому на выходе из узкой душевой мастер легко поднял ученика на руки и быстро отнес в спальню. Хань Чэн предпочел оставить при себе комментарии, что давно умеет ходить самостоятельно. В прошлый раз он отделался ушибленным локтем, на сегодня падений с него достаточно. — Что я могу сказать? Задания по сплочению команды прошли успешно. Хорошо, что у всех разные интересы, за Грин не устраивали дуэли, — как Болтун и Хмурый поделили Малыша, Хань Чэн не знал, но и не особо хотел узнавать. Пока отношения не мешают работе, он готов закрыть на них глаза. — Мисс Гринвэй очень красивая женщина, ей пришлось нелегко в прошлом — от хорошей жизни не бегут на другую сторону планеты. Надеюсь, у нее будет все хорошо. — Уложив Хань Чэна на кровать, Шэнь Вэй вытащил из-под него покрывало и плед, убрал подушки и помог лечь на живот. Под пострадавшую ногу он положил свернутый в трубу гимнастический коврик, который сиротливо стоял в углу в специальном чехле. — Грин умеет за себя постоять, как и любая женщина, выест мозг чайной ложечкой, — Хань Чэн вспомнил, как она отчитывала его за спарринг с Шэнь Вэем, как скривился Норс, когда попытался её задеть, как она вела себя в школе Мо Синлянь. — Вступая в отношения, всегда рискуешь тем, что тебе сделают больно, но иногда стоит рискнуть. Если больно, значит, ещё живой. Наверное, Грин сделала свой выбор, — Хань Чэн зевнул. Шэнь Вэй мягко разминал шею, надавил на точки, что располагались на черепе, затем спустился к плечам, стараясь не сильно задевать синяки. Дыхание Хан Чэна становилось все ровнее и глубже, через полчаса расслабляющего массажа он спал. Укрыв Хань Чэна пледом, Шэнь Вэй отправился мыть руки. Слова об отношениях засели в голове. У него практически не было опыта в длительных отношениях, а тот, что был, вспоминать не хотелось. Е Цзунь тогда воспринял его боль близко к сердцу — нет, он не будет вспоминать, что было сделано с его обидчиком. С тех пор одиночество стало его спасением. Когда ты один, нет боли, метаний, страданий. За раздумьями он успел переодеться в свою одежду, обуться, но подойдя к двери, обнаружил, что изнутри она закрывается на засов. Замок тоже наличествовал, но закрыть его можно было только изнутри, ключей же в прихожей не наблюдалось. Посетовав про себя на владельца квартиры, что установил такой замок, Шэнь Вэй направился в душ. Необходимо было прибраться там и вымыться самому. Ему снова предстояло ночевать вне дома.***
Хань Чэну снился длинный коридор с множеством дверей. Он лихорадочно открывал их одну за другой, за некоторыми находились безликие пустые комнаты, другие вели в новый коридор, такой же серый и бесконечный. Хань Чэн терял драгоценные секунды, чтобы выбрать направление. Снова бежал, снова открывал двери. Распахнув последнюю, он услышал противный монотонный звук и спокойный голос: время смерти тринадцать часов, семь минут. На кровати, опутанная проводами, лежала Мо Синлянь. Хань Чэн рванулся к ней и проснулся. По вискам катил пот, дыхание сбилось, как будто он только что пробежал несколько километров, сердце бешено колотилось в груди. Шэнь Вэй проснулся от резкого движения. Хан Чэн выглядел напуганным, что совершенно не вязалось с его обычным нагловато-уверенным видом. — Что случилось? Услышав рядом голос, Хань Чэн вздрогнул. — Наставник? Плохой сон. Приснилось, что Мо Синлянь умерла, я опоздал, — он приложил руку к груди, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, и попытался слезть с кровати, в горле пересохло. — Это просто сон, — Шэнь Вэй перехватил неловко барахтающегося ученика. — Вам нельзя вставать, лежите. Озвучьте потребность, и я принесу все, что нужно. — Воды, — хрипло попросил Хань Чэн. Он понимал, что это всего лишь сон, но с трудом поборол желание немедленно позвонить в больницу и узнать состояние пациентки. Остановило только то, что ему всё равно не ответят — он не родственник. Шэнь Вэй соскользнул с кровати. На кухне стоял кувшин с водой, захватив его и пару стаканов, он вернулся в спальню. — Пейте осторожно. Хань Чэн в три глотка выпил воду и посмотрел на кувшин в руках Шэнь Вэя. Наставник оказался предусмотрительным. — Спасибо, можно ещё? Шэнь Вэй мягко улыбнулся и вновь наполнил стакан, не пролив ни капли. Бледность сходила с лица ученика, кошмар выпускал его из своих липких объятий. Почему-то захотелось прижать его к себе и сказать, что это был лишь морок. Только многолетняя выдержка позволила сдержать этот порыв. Хань Чэн даже в детстве не боялся темноты, прекрасно засыпал один в комнате, с пяти лет сам ложился, когда хотел спать, если отец задерживался на работе, а мама на концерте или репетициях. Он давно привык спать один, но сегодня иррациональный страх сковывал тело. Хорошо, что наставник оказался рядом. Наверное, просто не смог найти ключи — Хань Чэн не вытащил их из кармана куртки. В любом случае, это оказалось счастливой для него случайностью. Он наблюдал, как Шэнь Вэй поставил кувшин и стаканы на тумбочку, обошел кровать и лёг, как ни в чём не бывало. Повинуясь порыву, Хань Чэн нашел его руку и сжал. — В больнице прекрасные врачи, они не дадут смерти подобраться к вашей подопечной. Засыпайте спокойно, офицер Хань. Хань Чэн кивнул, закрыл глаза, но руку так и не выпустил. А утром опять проснулся в объятиях Шэнь Вэя. Тёплое дыхание щекотало шею, пальцы рук переплелись. Хань Чэн смотрел в потолок и улыбался. Ему нравилось так просыпаться.