***
Пантеры забрали с собой Хмурого для координирования и согласования. Некоторые были вооружены электрошокерами и специальными пистолетами со снотворным, ибо приказ председателя "доставить живыми" был донесен до всех. Хань Чэн запретил Элл соваться в схватку. — Я дерусь не хуже любого мужчины, — шипела та, словно разъяренная кошка. — Я знаю, но ты мне нужна, чтобы успокоить тех, кого мы найдем. Установить контакт, вызвать доверие и расположение. Ты профайлер, психолог, и ты мне нужна именно в этом качестве. Ты представляешь, в каком состоянии будут пленники? — сорвался Хань Чэн. Тень и Малыш оставались в командном центре в качестве координаторов и связных. Болтун облачился в форму, а его каменному выражению на лице мог позавидовать Хмурый. Комиссар Цинь тоже надевал бронежилет из легкого сплава и шнуровал тяжелые ботинки. Он не только командир, он еще и боевой офицер. У него дома осталась младшая сестренка, ровесница Мо Синлянь, и каждый раз, когда он думал, что к ней также могли подойти и предложить поучаствовать в благотворительной акции сдачи крови или в волонтерской программе, из широкой груди невольно вырывалось глухое рычание. Несколько десятков машин выехали из разных частей города. Часть принадлежала Пантерам, часть ГРУ. Все поехали по согласованным маршрутам. Брать живьем тех подонков, которые решили, что им позволено больше остальных. В частной лаборатории заканчивали проверку образцов, взятых из последней школы. Было несколько десятков объектов, которые заслуживали отдельного внимания. Их данные были внесены в специальный реестр, а также результаты проверки отправились в больницу, к которой была приписана школа. Как говорил их директор, хорошей лжи нужны подробности — копии результатов были направлены и в школу, чтобы школьный врач внес информацию в электронные карточки учеников. Отлично, после обеда можно будет поработать пару часов, а после отправляться домой — впереди выходные. Неожиданно мигнул свет. Неподалеку пробивали гору, там шла прокладка новой ветки метро. Иногда происходили перепады напряжения. Система видеонаблюдения за окрестностями показывала мирную картину леса на горе и крохотных человечков. Откуда охране было знать, что эту картинку, зацикленную на повтор, запустили айтишники во главе с Малышом. А тем временем ко всем воротам подъехали небольшие минивэны серо-синего цвета с оскаленной головой пантеры на борту. Используя автомобиль как лестницу, бойцы перемахнули через высокий забор и рассредоточились по периметру. Не издавая ни единого звука. Охрану вырубили мигом, никто из присутствующих на пульте наблюдения не успел даже пискнуть. Хмурый рванул по направлению к лабораториям. Все оборудование и компьютеры нужно было сохранить в целости. За ним побежала пара крепких ребят. Лаборанты, увидев вооруженных людей в форме спецназа, застыли столбиками, как суслики. — Встать! Тихо! Руки держать так, чтобы я их видел, — командовал Хмурый. — Выходим медленно, по одному, иначе стреляю на поражение. Мужчины и женщины в белых халатах медленно выходили, подняв руки — тон Хмурого не предвещал ничего хорошего. — Какие еще помещения есть в здании? — Болтун тряс благообразного седовласого мужчину в возрасте за пятьдесят. — Не ври мне, что их нет, я видел планы. Либо добровольно говоришь, где вход, и я обещаю тебе отдельную камеру, либо я посажу тебя к отморозкам, и скажу, что ты, именно ты, похищал детей для своих утех! — Да как вы смеете! Вы знаете, кто я?! Меня приглашали работать в Германию и Бельгию, я... — Если приглашали, что ж не поехал? — зло спросил Болтун. — Что ж ты тут остался? Я знаю, кто ты — мясник, который решил, что ему все можно. Где вход в остальные помещения? Ну! Доктор трясущейся рукой показал на незаметную дверь. Что произойдет быстрее, он нажмёт сигнал тревоги или его пристрелят? Доктор не решился проверять. Он любил науку и свою профессию, но жизнь любил сильнее. Хмурый, Болтун и Элл, которую, наконец, пустили, метнулись по лестнице вниз. Подвал был длинный, выложенный кафелем. Сильные лампы прекрасно освещали все. Двери вели в хорошо оборудованные смотровые, пару операционных, стерильное помещение с контейнерами для транспортировки органов. Дальше по коридору еще одна дверь, ниже. Палаты-камеры с крохотными окошками для подноса с пищей, в камерах несколько насмерть перепуганных детей и подростков. При виде людей в форме они выли от ужаса, забивались под кровати или в углы, крича что-то бессвязное. — Грин, — гаркнул Хмурый, живо сюда!***
Хань Чэн бежал по коридору, подгоняемый чувством неясной тревоги. Грин успокаивала детей, но Хань Чэну хватило одного взгляда, чтобы увидеть: Мо Синлянь среди них нет. Возле одной из операционных была оборудована палата, точно копирующая больничную послеоперационную. Там, подключенная к аппаратам, лежала бледная девочка-подросток, в которой легко узнавалась Мо Синлянь. На стройном теле была больничная рубашка, девочка лежала на боку, позволяя рассмотреть большой пластырь, закрывающий след от операционного рубца. Хан Чэн схватил одного из задержанных в форме операционного медбрата. — Как давно была операция?! — Три часа назад, она уже должна была выйти из-под наркоза, но все еще спит, я не знаю почему. У анестезиолога сегодня короткий день. Он поставил наркоз и ушел. — Когда были проведены анализы и что они показали?! Отвечай, тварь! — Не знаю, это не моя работа — следить за объектами. — Объектами?! — Хань Чэн впечатал мужчину в стену. — Её зовут Мо Синлянь, ей пятнадцать лет, она единственная отрада своей матери, лучшая ученица своей параллели и талантливая танцовщица. Она мечтает войти в сборную по спортивным бальным танцам, чтобы ее мать ею гордилась! Она человек, а не объект! — Хань Чэн остановился. Что лучше, остаться здесь и дождаться врачей, или схватить девочку на руки и надеяться, что не навредит ей? Со стороны кровати раздался слабый стон. Хань Чэн парой ударов вырубил медбрата и всё-таки поднял девочку на руки. — Ляньлянь, всё закончилось, все хорошо. Врача, срочно, — кричал он в рацию.***
Машина неотложки неслась по дорогам, распугивая траффик гудящей сиреной. В оранжевом контейнере для перевозки органов лежала почка от донора с редчайшей группой крови, и по маркерам она подходила на четыре из пяти возможных. В больнице, на аппарате искусственной почки, лежал пациент, практически потерявший надежду. Водитель с ревом заехал на стоянку для скорых, врач выскочил, сжимая в руках контейнер. К нему тут же бросилось несколько человек, требуя сопроводительные документы. Их заполняли в спешке и при написании иероглифа один ключ дописать забыли, полностью меняя место назначения. Врач, наблюдавшая за своим юным, но столь стойким пациентом, вознесла молитву Небу, хотя была реалистом. Они перепробовали все: препараты, диализ, отправили кучу запросов в банк доноров, но ответа не было. Если в ближайшее время донор не найдется, парень умрет. Когда доктор Си Хайту закончила молиться, на ее мобильный пришло сообщение, что в больницу доставили почку, резус крови совпадает, как и маркеры. Она отдала команду немедленно готовиться к операции. Операция шла третий час. Команда хирургов работала слаженно. Несчастный отец нарезал круги по коридору. Четыре года ожидания, процедур, лекарств, диализа. Все круги ада они прошли с сыном вместе. И вот, когда отчаяние уже практически победило, доктор Си прислала сообщение, что нашелся анонимный донор. И нужно только его согласие. Разумеется, он бросил все дела и примчался в больницу. Над дверьми загорелся зеленый свет, и из операционной вышло несколько человек в масках и защитных костюмах, заляпанных кровью. Они устало улыбались. — Пересадка прошла успешно, сейчас будем наблюдать.***
В роскошные кабинеты, дорогие рестораны, спа-салоны, квартиры врывались, входили, стучали люди в форме и просили сотрудничать с ними, иначе они будут вынуждены применить силу. Предъявляли документы, основания для "приглашения" на беседу, забирали подозреваемых, не слушая их криков, угроз, ругани, проклятий и уверений, что они ошиблись и горько пожалеют о своих действиях. Телефоны и прочие гаджеты изымались вместе с ремнями, шнурками, подвесками на цепочках, галстуками и подтяжками. Работали эти ребята быстро и четко. В несколько управлений в разных частях города свозились задержанные. Дальше с ними будут работать дознаватели. Доказательств, что собрала команда Хань Чэна, было более чем достаточно.***
Устричный король, он же Му Тонцзу, не находил себе места. Его первый и единственный сын лежал в больнице и умирал! Потому что его идиотка-мамаша ухитрилась передать ему свою чертовски редкую вторую группу крови с отрицательным резусом! И ему пришлось очень напрячься, чтобы найти все, что было необходимо для лечения сына. Врач то и дело проводил анализы, задавал кучу вопросов, уходил от ответов, просил подождать. — Сколько можно ждать? — вспылил Му Тонцзу. — Мой ребенок умирает! Вы давали клятву Гипократа, что будете лечить! — Я прилагаю все силы, но ваш сын наркоман! Его организм сильно ослаблен употреблением наркотиков! — Чем вы занимались весь месяц?! Курс реабилитации в клинике занимает два месяца, и это с работой психолога! За этот месяц можно было полностью заменить его кровь! — На что ее менять? В Китае меньше одного процента населения имеет данную группу и резус фактор. Я разослал запросы во все банки крови по стране, сделал все, что от меня зависело, возможное и невозможное. Вашему сыну нужны почки, организм не справляется с выводом ядов и токсинов, даже с аппаратом гемодиализа. Пока врач оправдывался перед Му Тонцзу, пришло сообщение — у пациента отказало сердце. Реанимация не давала результатов. Врач попытался завести сердце, но оно не отзывалось даже на прямой массаж. — Значит, надо было обратиться в международные банки! Я заплачу любые деньги! Что?! Мой сын! Му Тонцзу выл над телом сына, проклиная врачей, обещая лишить их лицензий и пустить по миру. На его угрозы старались не обращать внимания. Все возможное лечение предоставлялось пациенту в полном объеме.***
Скорая стояла во дворе лаборатории. Ребенка у Хань Чэна отобрали и принялись осматривать. — В больницу, живо, — скомандовал врач водителю, тот кивнул, включил сирену и завел мотор. Хань Чэна не пустили в скорую, он не родственник. — В какую именно больницу? — спросил Хань Чэн. Услышав название, он кивнул и достал телефон. — Госпожа Мо? Вашу дочь везут в больницу Най Шен. — В государственную больницу Най Шен? Я выезжаю! — Пусть возьмет все документы на ребенка, — успел крикнуть кто-то из парамедиков, до того, как двери закрылись и машина уехала.***
Элл привезла спасенных детей и подростков в кризисный центр. При виде человека в форме врача у всех случалась дикая истерика. Поэтому больницы отпадали сразу. У детей ловко взяли отпечатки пальцев и сфотографировали, дабы провести их по программе распознавания лиц. Пришло сообщение, что благотворительным фондом спонсировались еще четыре аналогичные лаборатории по стране. Захваты и обыски в них привели к аналогичному результату. За три следующих дня было арестовано больше двух сотен человек. Освобождено почти семьдесят детей и подростков обоих полов. В базах данных хранилась информация о более чем пяти сотнях "перспективных объектах", Малыша, доломавшего сервер с данными, отпаивали успокоительным. Хань Чэн нашел комиссара Циня, тот упаковывал в машину очередных лабораторных работников. — Мне нужно в больницу. Мо Синлянь… Комиссар Цинь кивнул. — Поезжай, сейчас тут будет зачистка, справимся без тебя, — а про себя подумал, что не ожидал от Хань Чэна такой привязанности к совершенно незнакомой девочке.***
Без мотоцикла до больницы пришлось добираться на такси. Приехав, в комнате ожидания он заметил госпожу Мо, бледную, заплаканную. Едва увидев Хань Чэна, она сама бросилась ему на шею. — Вы нашли мою Ляньлянь! Спасибо! Врачи осматривают её, сейчас никого не пускают, но она жива, она вернулась ко мне. — Я опоздал, операцию провели за несколько часов до штурма. — Вы спасли её, это самое главное. Она сможет жить и с одной почкой, и даже порадуется, что помогла кому-то ещё. Знаете, Ляньлянь мечтала помогать людям, ждала совершеннолетия, чтобы стать донором крови. Все сокрушалась, что раньше нельзя, раз у неё такая редкая. Вошел врач, госпожа Мо бросилась к нему. — Ваша Синлянь сейчас спит. После пересадки почки у донора возможен сердечный приступ, поэтому мы будем наблюдать за ней, но вы можете проведать её. Хань Чэн остался на месте, но госпожа Мо сама взяла его за руку. — Офицер Хань, пойдёмте. Вы спасли мою дочь, я никогда не сумею отблагодарить вас. В такие моменты Хань Чэн понимал, что выбрал правильную профессию и что все не зря.***
Девушка лежала на кровати, бледная, тихая. Приборы тихонько попискивали, отмечая сердечный ритм, на тонком предплечье была закреплена капельница. Мать глаз не сводила с дочери, а Хан Чэн тихо радовался за эту семью. Он сделал себе пометку — разобраться с полицейскими в районе, где жили мать и дочь Мо. — Она крепкая девочка, — тихо сказал врач. — Конечно, теперь ей придется быть более аккуратной, следить за здоровьем. Одна почка — это всегда риск, но я надеюсь, у нее все будет хорошо. От комиссара Циня в общий чат пришло сообщение, что команда хорошо потрудилась и он приказывает им всем настолько же хорошо отдохнуть. Посыпались сообщения от ребят, что информация получена и принята к сведению. — Желаю скорейшего выздоровления, — Хань Чэн пожал безвольную руку Мо Синлянь. Госпожа Мо вскинула на него полные слёз глаза. — Спасибо, офицер Хань. Если бы в полиции были все такие же, как вы, мир бы стал лучше. Хань Чэн коротко усмехнулся, распухшая губа доставляла дискомфорт. — Вы не будете возражать, если я зайду проведать вашу дочь? Ей, наверное, хочется поскорее забыть этот кошмар, но... Мне надо убедиться, что с ней всё хорошо. — Конечно, офицер Хань, уверена, она будет рада вас видеть. — До встречи, госпожа Мо. Хань Чэн вышел в комнату ожидания и несколько минут просто сидел, собираясь с силами. Неделя выдалась трудной, ещё предстояло поговорить с Грин о том, как прошла встреча с Линь Жаном. Немного отдохнув, он вызвал такси и отправился в управление. Увидев Хань Чэна возле участка, комиссар Цинь собрался напомнить ему о приказе отдыхать, но Хань Чэн только улыбнулся. — Комиссар, я не претендую на диван в кабинете, просто хочу забрать мотоцикл. — Чтобы хорошо отдохнул! Мы только что раскрыли большое дело, но впереди ждёт ещё много работы. — Есть отдыхать, — Хань Чэн шутливо отсалютовал, надел шлем и завёл мотоцикл.***
Усталость брала своё. Неожиданно недалеко от дома на дорогу выскочил ребёнок. Хань Чэн направил руль в сторону, но не справился с управлением и упал. Голову защитил шлем, на джинсах же красовалась громадная прореха, колено будто жгло огнём. Испуганная мать прижимала к себе ребёнка и недоумённо хлопала глазами. — Детей надо держать за руку, — буркнул Хань Чэн, поднимая мотоцикл. До дома оставалось всего несколько метров. Он сел на мотоцикл и поморщился. "Почувствуй себя подростком с разбитыми коленками", — усмехнулся он. Дома ждал горячий душ и удобная кровать — просто предел мечтаний.