Грозовые зарисовки

Сито первого курса должно было отсеять бездарей и ментальных сонь. Суровость отсева варьировалась в зависимости от выделенных Академией мест. Начинали с бестолковых и бедных, изредка доходили до бестолковых и обеспеченных, чьи папеньки внесли за обучение круглую сумму. Впрочем, в этом году Бан-Ард произвёл некоторые расширения, так что даже у голодранцев-недоучек появились шансы… Не у всех, конечно. - Блюхтер и Дегерлунд, - взгляд декана бегло скользнул по студентам. Затем снова вперился в бумажки сквозь мутное пенсне. – Оба каэдвенцы и оба заметно отстаёте в учёбе. Це-ц-це, молодые люди, а ещё земляки alma mater… Блюхтер – высокий, шкафообразный – больше похож на циркового силача, нежели на чародея. Конструкцию из могучего торса и широких плеч венчает голова с курносым, по-детски наивным лицом. Магии в этом сыне зажиточных кметов не больше, чем в табуретке – но он старается. Ко второму курсу конопатый великан дополз на хлипком “удовлетворительно”. Дела Сореля обстоят схожим образом, вот только старанием он похвастаться не может. - На второй курс перейдёт только один. Оценки у вас примерно одинаковые. Характеристики… хм… - декан погрузился в чтение – какое-то время тишину нарушали лишь шелест исписанных листов и жужжание мухи. Наконец, он оторвался от папки. - “Хайнрих Блюхтер, посещал практикумы, присутствовал на всём курсе лекций “Основы телепортации”… похвально, похвально. А вы, господин Дегерлунд?.. – пытливый взгляд опустился ниже. Два студента вообще создали забавный контраст: невысокий завитой Сорель и верзила, похожий на голиафа. – Где были вы? - За колонной… - Мгм, какая волшебная колонна. Уже тринадцать человек за ней сидело, - декан поднялся из-за стола и устало потёр переносицу. – Ну вот что, молодые люди. Пока можете идти к себе, а завтра деканат примет окончательное решение по вашему вопросу. Свободны, оба. *** Из кабинета Блюхтер шёл окрылённым, почти летел. Сореля пошатывало: складывалось ощущение, что маг вот-вот вырвет прямо на мраморный пол. - Я думал, всё, думал, карачун пришёл - а тут лекции эти!.. - в голосе однокашника слышалась смесь облегчения и счастья. Минуту назад он смотрел на Дегерлунда, как будто им сейчас предстоит драться за глоток воды в пустыне, но сейчас, когда удача ему улыбнулась, тон каэдвенца звучал почти покровительственно. – Вон, братка, как оно бывает-то. Но ты не горюй. Кого на первом курсе вылущивают – те, обычно, в дипломаты или по военной части… ты куда думаешь пойти? - Некуда мне идти!!! – Сорель шлёпнулся на бортик фонтана с нимфой. Истерично всхлипнул – раз, другой… - Я из самой жопы Каэдвена, из захолустья, и эта академия была моим последним шансом... - Ну, шансы есть всегда, - Блюхтер философски развёл широченными ладонями. Остановился, с сочувствием разглядывая давящегося рыданиями однокурсника. - Ты меня видел?.. Я надорвусь на любой мало-мальски тяжёлой работе, а писарчуком сейчас и с доплатой не пристроишься, - узкие плечи чародея содрогнулись. – Куда мне идти – в портовый бордель?! … К вечеру он перестал всхлипывать, а потом и куда-то отлучился и пришёл с четырьмя бутылками стаута. Блюхтер удивлённо выгнул бровь. За весь год обучения смазливый неофит никому ни разу не проставился, вечно сетуя на безденежье. Не иначе, собирается заливать тоску в одно горло. - Эх, Хайнрих,- чародей опустился на узкую кровать, занимавшую едва ли не половину покойчика. Комнаты в Бан-Арде больше напоминали гробы, зато на два человека, а не на двенадцать. – Подумал, ты не откажешься выпить... Пусть хоть у кого-то останется обо мне добрая память. - Ты это, не дури, - однокашник уселся на своей койке, свесив на пол голые ступни. Он уже собирался отходить ко сну, но при виде выпивки заметно оживился. – Если ты надумал вздёрнуться ото всей этой бодяги… Дегерлунд обречённо вздохнул. Вид у него был смирившийся и понурый. - Какое там… вот выпьем, и утром уеду, - он наколдовал две кружки. Посудины получились крепкие, но какие-то кривые, словно по мягкой ещё глине пнули ногой.- Не хочу дожидаться, чтобы выкинули с позором - сам уйду, - пиво зазвенело о донце. Рослый каэдвенец потянулся за кружкой, поглядев на Сореля с чем-то, смахивавшим на уважение. “Ну надо же, - читалось в его глазах, - а у тебя, оказывается, есть яйца”. …Они пили до поздней ночи. Пили и разговаривали. За несколько часов в компании стаута оба узнали друг дружку лучше, чем за год соседства. Опьяневший Хайнрих много болтал о своей деревеньке Липы, о сёстрах и о кривом соседе-коробейнике, который помогал им с письмами. - Вот выучусь – заберу девчушек в город. Их там выучат грамоте. И матушку заберу… - его речь делалась всё более невнятной, обрастая жестикуляциями. – Матушка после удара лежит без ног, но средство от этого есть, я уверен… а ты покуда поезжай к нам, раз тебе некуда. Я своим письмо напишу. Скажу, что друг мой. Батька у меня понимающий, он тебе хлеба с маслом даст, сколько в брюхо войдёт, - Хайнрих стукнул о тумбу глиняным донцем, - а там освоишься. Парень ты неплохой, хоть, извини меня, и дохлый. Ну вот заодно отъешься, нервишки поправишь… Дегерлунд, которого повело почти сразу, вяло бормотал слова благодарности. Вскорости он начал клевать носом, и однокашник сгрёб товарища в медвежьи объятья, помогая влезть на койку. - Ну вот я ж говорю – дохлый… ты бы хоть рукавом занюхивал. Сам каэдвенец тоже скоро уснул, накрепко и пьяно, оглашая комнатушку звучным басом своего храпа, вполне способного сойти за боевой марш. *** - Це-це-це, молодой человек, как не стыдно, - стёкла очков декана казались мутнее, чем вчера. Он покачивал медальоном на золотой цепочке, в упор разглядывая студента. – Собрание утвердило приказ направить вас на второй курс, а вы? Воруете у собственных товарищей? Хайнрих Блюхтер топтался совершенно потерянный, точно молодой бычок на бойне. Похмельный мозг с трудом переваривал информацию. Ещё вчера он так душевно сидел за стаутом, а рано утром… Чуть поодаль, у деканского кресла, стоял Дегерлунд. По бокам расположились двое чародеев из инспектората. - Медальон у Гаспара Гиза, кошелёк у соседа по комнате… вы ведь, вроде бы, не бедствуете? – старый декан укоризненно пожевал губами. - Не бедствую, - тупо повторил каэдвенец. Голова его взрывалась болью, точно вчера он выпил, по меньшей мере, жбан водки. Он удивлённо таращился на золотую цепочку, покачивавшуюся на длинном сухом пальце. – Соседа по комнате? Что?.. - Вашего соседа по комнате Сореля Дегерлунда, - терпеливо, как ребёнку, пояснил ему декан. – Ночью у него пропал кошелёк. Он обратился к инспектору курса, и в комнате был произведён обыск. Господин Дегерлунд настаивал, что выронить своё имущество он не мог и что вчера вы вместе пили. Поскольку вас, молодой человек, инспектор не добудился, обыск произвели в присутствии понятых. Подкладка вашей куртки. Кошелёк и пропавший третьего дня медальон нашлись там. - Но… но как же это… - Блюхтер сделал шаг к столу, но один из чародеев в форменной мантии предупредительно поднял кисть, и здоровяк остановился. – Сорель, скажи им… - Я уже всё сказал, - вид у однокашника был удручённый и постный, словно пришлось выполнять не самую приятную работу. И выглядел он по-другому: весь какой-то официальный, с прилизанными за уши волосами и пуговицами под горло. – Двадцать марок, а ведь это всё, что у меня было. Я почти поверил, что в твоём доме меня примут как друга, Хайнрих… почти поверил. А ты так со мной обошёлся. - Да ты издеваешься, - голубые глаза растерянно посмотрели на товарища. – Не брал я твоих денег, на чём хочешь поклянусь – не брал! Серо-зелёные глаза Дегерлунда походили на два болотца. И под ряской просвечивал триумф. Сражённый дикой догадкой, Блюхтер пошатнулся, едва не навалившись на стол. - Ах ты сука! Курва смазливая!!! Сука, сука, своими руками удавлю!.. *** Так удачно добытого медальона было жаль, но ради дела пришлось пожертвовать, ничего не попишешь. Этот случай запомнился надолго, и из Бан-Арда чародей вынес истину, простую, как гнутая марка: люди слепы. Наивны и слепы. Дурить их легко, если выбрать правильный тон и должную степень аффектации: никто даже не задумался, сколь нелеп громила-каэдвенец в роли карманника. Они проглотили, проглотили всё! Дегерлунд не верил в богов (лишь в свой блестящий талант психолога), но да храни они, эти боги, людскую наивность.