Грозовые зарисовки

Кто-то сказал бы, что весь разговор гроша ломаного не стоит. Но, по мнению Дегерлунда, земля налетела на небесную ось, не иначе. В какой-то момент он и сам начал верить в своё звёздное положение. Когда долго тиражируешь одну и ту же байку – она прорастает, вплетается в сознание, подобно корням эхинопса. Ассистент Ортолана был уверен: нет такого шифра и такой двери, коих престарелый учитель не пожелал бы ему открыть. О, как жестоко он ошибался!.. Архимагистр не просто отказался обучать его искусству гоэтии. Нет, он позволил себе до обидного низко оценить таланты своего ученика, позволил насмехаться над ним. “Помни”, - сказал старик, - “что Совет прислал тебя не по причине ума и великих способностей. Иногда полезно трезво осознавать своё место, мой мальчик, иначе стукнуться можно очень болезненно”. Трезво оценивать своё место? Ха, нет, вы слышали. Сорель Дегерлунд прибывал в самом минорном расположении духа, и вьюга, воющая за окнами, лишь усиливала это настроение. “Послушал бы я, что ты скажешь, как вспомнишь меня, дорогой мастер, если я вдруг помру. Что все вы скажете” – недопитый кубок боклерского отправился на стол. Крушение надежд чародей запивал в своей лаборатории, тускло освещённой белёсыми шарами света. Шары плавали в воздухе, изредка покачиваясь от сквозняка. Вместо расслабленного безразличия алкоголь навевал слезливость. Было чертовски жаль себя, жаль разбитых надежд, а ещё хотелось взглянуть на рожи коллег, буде он действительно умрёт. Воображение услужливо рисовало картины: вот магистр Дегерлунд возлежит в гробу, бледный, как мрамор; на нём расшитая золотыми нитями епанча, кудри растрепались по траурному изголовью. О безжизненную руку трётся огромный чёрный кот. Весь комплекс шокирован известием о его кончине и погружён в траур, и только за ставнями пронзительно надрывается вьюга… …Он перевёл взгляд на реторты. Повинуясь шутке ума, потянулся к одной, с маслянистым содержимым, поднёс к носу. Из стеклянного сосуда пахнуло йодисто-терпким. Дегерлунд никогда всерьёз не верил в собственную смерть. Не мог подобного представить. Умереть могли его коллега, неудачливый кмет, шлюха из придорожного трактира… кто угодно, но только не он сам. Обоняя маслянистый экстракт, Сорель искренне верил: Мироздание его гибели не допустит. Прогнётся как-нибудь. Ещё несколько мгновений магик сжимал реторту, чутко прислушиваясь к звукам в коридоре: ни шороха, ни шарканья старческих шагов. Дегерлунд был почти разочарован. А как эффектно бы вышло! Какой-нибудь коллега, а то и сам Ортолан, в последний момент вырывает отраву из его пальцев… Полностью поглощённый этой маленькой интерлюдией для самого себя, чародей в два тягучих глотка опорожнил склянку. Содержимое мягко упало в пищевод, оставляя во рту привкус йода. Несколько минут Сорель наслаждался эффектом. Глубинная уверенность в невозможности собственной смерти не покидала его. Спасение, разумеется, придёт, но перед этим… о да, можно прочувствовать момент. Он умирает. Один, несправедливо оскорблённый, в роскошной мантии цвета морской волны. Тихо покачиваются светильники, тонкие пальцы сжимают пустую колбу. Он умира… Ладони вспотели и вдруг начали стремительно неметь. На секунду Дегерлунд оторопел: концентрат действовал именно так, как был должен. Дав отравленному несколько минут, экстракт зерриканской орхидеи медленно, но неотвратимо вызывал паралич. Не разверзались небеса. Не спешил на подмогу дорогой мастер (Сорель вдруг опешил от мысли, что дорогой мастер, поди, мирно спит и видит уже десятый сон). Красивая картинка сползала клочьями, обнажая оскал костей, а дышать с каждой секундой становилось всё труднее, будто бы на грудь ему медленно ставили наковальню. - Кто-нибудь!!! – с грохотом упало кресло. Точно ошпаренный, Дегерлунд бросился к дверям, бросился, ощущая, как по позвоночнику стекает липкий ледяной страх. Настолько сильный, что от него замутило. – Помогите мне кто-нибудь!.. Лю-ю-юди-и-и!!! *** - Ч-что тут произошло? В воздухе витали запахи блевотины и нашатыря. А ещё знакомого одеколона, только чародей никак не мог сообразить, чьего именно. - Ммм. Это я у вас хотел спросить. Перед глазами, слегка покачиваясь, соткалось лицо Пинетти. Алджернон Гвинкамп казался выше обычного раза эдак в два, и Дегерлунд догадался, что лежит. - А?.. В интеллигентном лице коллеги промелькнуло нечто до боли неинтеллигентное, словно на дегерлундовское междометие ему хотелось ответить:”Хер на”. Но Пинетти сдержался. - Полчаса назад вы ворвались ко мне белее мела, заблевали кабинет и попытались лишиться чувств, - чародей выразительно обвёл комнату взглядом. Выглядела она не лучшим образом. – После недолгих расспросов выяснилось, что вы зачем-то приняли niger orchid extract. Это новая тенденция – перорально употреблять жидкость для усыпления крупного рогатого скота?.. “И я имел наивность полагать, что такие, как Гвинкамп, будут скорбеть у меня на похоронах...” - Я выпил лишнего, - Сорель тяжело вздохнул. Можно представить, в каком состоянии теперь мантия. – Заработался и отхлебнул этой дряни, не глядя. Производственная травма. Надеюсь, это останется между нами? Пинетти пробормотал что-то невнятное, хотя, кажется, хвастаться ночным визитом гроссмейстерского любимца он точно никому не собирался.