Но завтра-то — не за горой, мы побредем проспектом темным —
совсем усталые актеры,
неважно знающие роль. <…> А остальное — ерунда, тоска крадется шагом лисьим, но мы исчезнем в закулисье
и будем живы — навсегда.
Нежиться дольше нельзя, на это нет времени. У Дианы череда концертов в Москве, потом несколько в ближнем Подмосковье и два в Питере, эдакий междустоличный тур, который нужно выдержать на приличном уровне. И, что самое важное, ввести в Снайперов Даню. Это решение было выдвинуто ей и без вопросов принято остальными Ночными и даже Пальцевой, которая выдала, что наконец-то хоть кто-то, кроме нее несчастной, будет страдать от «этой ебанутой снайперской потаскушки». Характеристика, по мнению Арбениной, подходила обеим снайпершам, но свои размышления оставила при себе. Даню они собирались вводить на первом же Московском концерте. Они готовятся, репетируют этот выход, это вступление. Поддержка снайперов и Ларисы ободряет, но все равно до безумия страшно. Арбенина считает, что ее все примут, а вот Дане так не кажется. Хорошо, что это бест, сюрпризов никто не ждёт. Диана выкладывается на все двести процентов, в крови определенный процент «допинга» в виде виски с колой и трех сигарет, она когда-нибудь себе посадит горло и лишится главного источника заработка. Программа ложится как надо, ее принимают с удовольствием и благосклонно, и она уверена, что девочку примут так же. А сама, собрав часть подарков и букетов, уходит за кулисы, дожидаясь, когда одна девчонка наглая включится в игру. Даня вливается в толпу фанатов совершенно спокойно и не привлекает никакого внимания — таких девчонок с мальчишеской стрижкой в худакax здесь хватает, и каждая тебе расскажет свою историю, почему она сейчас здесь. Концерт проходит гладко, Диана рвет зал и свои голосовые связки так же, как и всегда. Ее отдача сносит фанатов, их неистовство и счастье заряжает Даню так, что она скоро начнёт светиться от радости и немыслимой гордости за своих снайперов. Диана уходит со сцены, подмигнув кому-то там из толпы — Даня пытается найти того человека, отслеживая по алым ушам. Некоторые уходят, но большинство толпится по центру. Слышны тихие переговоры, в которых Даня принимает осторожное участие, и начинаются хлопки — по три — в имени Диана три слога. В нужное время Даня и вместе с ней ещё несколько девочек подсадных выкрикивают имя Арбениной. С ними подхватывают ещё фанаты, и это быстро перерастает в звучный яростный гул толпы, не желающей отпускать своего кумира просто так. За то недолгое время, что у неё есть, Диана выпивает добрую половину бутылки с водой и запивает это парой глотков виски, сейчас уже можно начинать отмечать. Тем более он начнет действовать не очень скоро, но определенно уже приятно. И только когда она слышит собственное имя стройным выученным хором, ровно тогда она возвращается из-за кулис под радостные вопли фанатов и подсадных. Арбенина улыбается широко и берет аккорд просто для того, чтобы звук раздался гулом по залу. Даня осторожно лавирует к первому ряду, стараясь никого не задеть плечом. Арбенина протягивает руку, и пальцы уверенно переплетаются, а Логинову вытягивают на сцену. И всё-таки как удобно стоит одна колоночка внизу — одной ногой уже на нее, рукой сжать Дианину ладонь, а второй оттолкнуться и взлететь на сцену, откинуть с головы капюшон. Практически все достают мобильники, пока работники сцены выносят всю аппаратуру для Светы. Вытаскивают на сцену вторую стойку с микрофоном и гитару. Мягкая улыбка Дани в зал и следом Диане. Пальцы сами находят аккорд. Они вдвоем синхронно начинают играть «рубеж». С первыми аккордами песни фанаты все ещё находятся в перманентном ахуе, из которого выйдут дай бог только к следующему концерту. Кто-то подпевает, но больше снимают, и за телефонами светятся одуревшие от такого перфоманса девушки (и даже пара парней, ну охуеть не встать, каким ветром их сюда занесло-то). На обговоренных строчках Даня поет снизу и бросает игриво-насмешливые взгляды на Арбенину, подходит к ней почти вплотную, гитара к гитаре, сосредоточившись друг на друге. Даня видит десятки, нет, сотни телефонов столпившихся у сцены ребят и не знает, радоваться этому или нет. Изначально был страх цунамической нелюбви, и теперь это зудело на ещё более глубинном уровне. — Этого котенка зовут Даня, прошу любить и жаловать ещё одного члена снайперской группировки, молодимся как можем! — Диана смеется в микрофон, алкоголь очевидно начал действовать на кровь, и теперь концерт вообще стал феерическим. Одну руку она кладет на плечо девушки, сжимая его, а потом снова возвращает пальцы на гитару. На самом деле то, что теперь в полку снайперов прибавилось, это даже маленькая новость. Так-то обговаривалось лишь небольшое участие в нескольких концертах, а все оказывается немного интереснее. На ещё одно уменьшительно-ласкательное даже улыбается, держит гриф левой у самого основания, касается кратко плеча Арбениной в ответ. — Спасибо, Диана Сергеевна. Ну и теперь дадим року! «Наотмашь» идёт жарко, Даня участвует в припевах и не пытается смягчить Диану — эта песня резкая, немного рубленая, совсем как сама Арбенина, тут нечего переделывать. И нотка более спокойной нежности звучит лишь в последних двух строчках: И мне, мне только так можно. Знаю, знаю, не провожай. Ее голос немного выше и сильнее, и на длинной ноте это особенно хорошо слышится. Горло Диана дерет от души, не жалея его ни на единственную ноту. Есть в этом что-то от селфхарма, но она никогда не хочет думать об этом, скидывая все на полную самоотдачу на концертах и на то, что зрители и слушатели ждут от неё настоящего рока с порванными связками и отчаянными хрипами. Она просто дает то, что хотят от нее слушатели, не так ли? Жизнь гораздо проще, чем мне всегда казалось. Жить наотмашь проще, пусть и в миллиард раз больней! Финальный припев поют вместе, и Даня на этот раз сверху. Здесь уже идут усмешки в зал и живой наглый драйв, которым она так успешно по-кошачьи полосовала зал на шоу. Рок приятно пульсирует по венам, и Диана чувствует приятную музыкальную отключку — она сродни трансу, в котором ты не чувствуешь ничего, кроме боли в пальцах от бешеных ударов по струнам. Не слышит собственного голоса, но знает, что он разрывает волнующуюся толпу так, что у неё собственное горло бьётся даже не в груди, а в головном мозге. Непонятно, что из всего этого так сильно действует на неё, но одно она чувствует точно — это охуенно и вообще почаще бы так. Может быть музыка тогда обрела бы новые смыслы. Она оставляет зал, все ещё будучи в таком полунаркотическом состоянии. После, уже за кулисами, её немного потряхивает, пока это состояние сходит, но это длится недолго. И невидимо для остальных, только глаза блестят, как под сочной травкой, которую так любит обмывать её бывшая. Взмыленная и действительно счастливая Даня вваливается в гримерку следом за Дианой. Глаза слезятся, тело ещё горит внутренним сумасшедшим жаром от того, что сейчас было. Подхватывается бутылка воды, а взгляд мигрирует от початой бутылки виски до влажных от пота ключиц Дианы, на которых (она в этом уверена) ещё сохранились духи, смешанные с потом. — Вкусно новости преподносите, Диана Сергеевна. Но приятно, весьма приятно. Благодарить так, как надо благодарить звезду подобного уровня или как? — в голосе лёгкая и игривая насмешливость с флэшбеками, которые сейчас уже не кажутся настолько неприятно-фатальными — подобные обиды быстро отошли на второй план, их бессмысленно было взращивать в себе, и Логинова этому позволять и не собиралась. — Ой, да какие новости, как будто ты сама все не поняла, — она вливает виски в воду и, хотя это отвратительное пойло, Диана хлебает залпом, а после губы утирает запястьем и смотрит весело, хулигански, по-снайперски. — Не суть важно, что я поняла, а что нет. Не была уверена уж точно, это отнюдь не будничное заявление. Господи, что за дрянь вы хлещете, фу, — Даня подходит к Диане и ее гримерному столику и принюхивается к мерзкому пойлу. — Оставьте это и пейте хотя бы раздельно. Ну неужели нельзя до дома дотерпеть… — А ты на самом деле правильно делаешь выводы, киса, твоя шуга мамми никогда не против таких благодарностей, тем более после тяжелого разрывного концерта! — Диану уже несет, и нельзя точно сказать, от чего последние штыри сорвало. Вздох, Логинова касается ладонью чужого крепкого бедра. Диана, облокотившаяся на гримерный столик, выглядит ровно так, как надо — в меру открыто, так, чтобы ее хотелось. — Тоже мне мамми… — Даня хмыкает и становится напротив, ведёт уже обеими руками вверх по бёдрам, останавливается на талии, сжимает крепко и уверенно. — А вот благодарностей совершенно не жалко, тем более, что концерт был действительно замечательным, — улыбка мягкая, кошачья, Даня мягко наталкивает на сам стол и ведёт носом по шее, первый поцелуй-укус остаётся на мочке уха, а язык изучает гвоздик, обводит влажно. Совершенно блядская ночнушка на Арбениной абсолютно лишняя, и платье задирается наверх до бедер, а лямки спадают с плеч, полностью обнажая выступающую беззащитную косточку, на одной из которых запечатлевается прикус. — Диана, там твои дуры сейчас нам снесут служебку, где тебя, черт подери, носит?! — рычащая Пальцева влетает в гримерку, и дверь едва ли только не врезается в стену — оры под окнами порядком остопиздели. Но картина перед ее взглядом предстает такая, что последние маты улетают с языка. Давно она не видела, чтобы Арбенину вот так вжимали в гримерный столик и так упорно целовали с явным напором. Сурганова номер два, оказывается, чертовски прыткая. Ну и развлечения у Арбениной. Молодится, да уж. — Ладно, позже зайду, кролики. Впрочем, на нее так никто и не обратил внимания, и через пятнадцать минут дверь служебки распахивается, выпуская из темноты Диану и Даню. Рука в руке, отпустить друг друга оказывается немного сложным. Но Арбенину приходится отдать фанатам и позволить ее обступить, захватить все внимание. Остаётся сзади, улыбается чуть насмешливо, пока Диана что-то даже шутит в своем стиле, раздает несколько автографов и делает пару совместных групповых, для которых притягивает зачем-то и Даню, обхватив ладонью плечо. И Логинову это очень даже устраивает, если быть честной.