Mr. Evans

— Мои родители всю неделю готовились к этому ужину, — выхожу из салона автомобиля, поправляя сумку на плече и расправляю волосы, стараясь выглядеть менее напряженной. — Твои родители такие занудные, что даже к ужину готовятся щепетильно. — Они не занудные, а внимательные и очень хотят, чтобы всё прошло идеально. Поэтому, пожалуйста, не говори ничего такого, отчего у них волосы встанут дыбом! — Например, что я каждый день трахую их дочурку? — я заливаюсь густым румянцем от стыда и правдивости слов Рэнсома. И в этот самый неподходящий момент мама открывает входную дверь, приветливо улыбается, немного нервничая, отчего улыбается ещё шире. Она замечает моё волнение, бегающие от неловкости глаза и красные щеки. В её взгляде мелькает подозрение, и я буквально ощущаю, как мысли в голове матери выстраиваются в бесконечные теории относительно того, почему её дочь сгорает от стыда на пороге её дома. От мысли, что она видит меня насквозь, но притворно скрывается за дружелюбием, я краснею ещё сильнее. — Проходите, проходите, — с широкой улыбкой на лице мама впускает нас в дом, осыпает меня поцелуями, пожимает руку Хью и уступает место отцу. Сильным мужским рукопожатием папа приветствует Рэнсома, а меня сдержанным поцелуем в правую щеку. Мама сияет от счастья, по-хозяйски сложив ладони в виде лодочки чуть ниже груди. Поглядывая на отца, она незаметно дёргает его за рукав рубашки и без лишний суеты они скрываются на кухне, не создавая лишних неловких пауз, оставив нас с Рэнсомом одних. — Пожалуйста, только веди себя нормально, — глупо говорить о таком взрослому мужчине, но зная Драсдейла, он мог ляпнуть что угодно. — Я само очарование, малышка, — он снимает пальто, аккуратно расправив плечи, вешает на вешалку и как джентльмен помогает с одеждой и мне. — А ещё ты вульгарный, вызывающий и любишь отпускать свои пошлые шуточки. — Основные критерии, по которым ты меня и выбрала, — Хью криво улыбается, посмеиваясь над моим нескрываемым волнением и опасением относительно того, что родители узнают о жизни дочери то, чего им знать не положено. — Тогда что досталось мне? — Ты хрупкая и нежная лапочка, — Рэнсом выдыхает и горячее дыхание тёплой волной бежит по шее, поднимаясь вверх по затылку, вызывая мурашки, — которую я могу зажать в своих объятья и никогда не отпускать. — Он небрежно и быстро чмокает меня в висок, зная, как я бешусь с этих показушных нежностей, всегда желая большего. Родители с нетерпением ожидают нас на кухне. Мама суетится возле плиты, выключая конфорки и снимая с огня последние блюда. На столе уже были разложены тарелки, столовые приборы и бокалы под вино. По центру стояла зажаренная индейка с хрустящей корочкой в овощах. Рядом салат цезарь с крупно нарезанными дольками белого сыра, по кругу мама расставила холодные закуски. Когда мы все сели за ужин, папа, дождавшись момента, открыл бутылку вина и разлил красное по бокалам. — За знакомство, — отец поднимает бокал, и все следуют его примеру. Мама улыбается, я немного нервничаю, а Рэнсом чувствует себя как никогда лучше, потягивая и пробуя на вкус красное вино. — Ах, чуть не забыла, — мама срывается с места, словно одно из её блюд на плите горит или убегает, но все конфорки выключены и причина её беспокойства другая. Она ставит на стол небольшую плетёную корзину с печеньями с шоколадной крошкой и кладёт ладонь на плечо Хью, одаривая его загадочной полуулыбочкой. Как-то раз мама передала печенье, от которого Рэнсом пришёл в восторг, я вскользь упомянула об этом и от слов Драсдейла расхвалила мамину выпечку. Она запомнила и специально для Хью приготовила теперь уже его любимые сладости. Но эти проклятые печенья... Рэнсом берёт одну печенюшку с крупной шоколадной крошкой и откусывает небольшой кусочек, кладёт его на пустую тарелку и кончиками пальцев утирает крошки в уголках губ, слегка приоткрывая рот, отчего кожа натягивается, а сладким крошкам от выпечки больше негде спрятаться. Непристойные мысли лезут в голову. Хью знает, как на меня это действует, поэтому специально провоцирует меня. Я реагирую мгновенно и чувствую, как волна жара, вызванная стыдом, поднимается по шее. — Теперь расскажите мне подробно историю вашего знакомства, — Рэнсом приободряется, а я напрягаюсь ещё сильнее. — Мы познакомились абсолютно случайно. /Т.И./ стояла на пешеходном переходе, а я должен был проехать мимо, потому что горел зелёный сигнал светофора. Я думал, что успею проскочить, но сигнал светофора переключился на красный и я вынужденно затормозил прямо перед /Т.И./, обрызгав её с ног до головы из лужи, — залпом выпиваю вино в бокале и ловлю на себе взгляд голубых глаз Драсдейла. Он облизывается, вспоминая меня насквозь мокрую и продрогшую. Мама задумчиво попивает вино, вертит в руках бокал, рассматривая как красные капли стекают по стенкам. Папа смотрит сквозь Рэнсома, и я даже представить не могу, о чём он думает. — Я незамедлительно предложил ей поехать в магазин, чтобы в качестве извинений купить для неё новую одежду и хоть как-то искупить вину. Она отказалась. — Я смотрю на Хью широко распахнутыми глазами и у меня руки чешутся посильнее ударить его. — Вместо этого мы поехали ко мне домой, — я покрываюсь испариной, и тоненькая ткань кофточки прилипает к мокрой спине. Наблюдая за реакцией родителей, понимаю, что они думают о самых грязных и неправильным вещах и я могу смело говорить об этом, учитывая, как сильно отец сжал бокал в руке и как мамина рука с фужером зависла в воздухе. — На тот момент со мной жила сестра и она быстро подобрала для /Т.И./ необходимую одежду и помогла мне исправить ошибку, — Драсдейл, мелкий ты говнюк! Мы шумно выдыхаем вместе с мамой и папой от облегчения. Мама тихонечко и слегка нервно посмеивается, а папа наливает себе полный бокал вина для снятия внезапно нагрянувшего напряжения. Хоть у нас с Хью и ничего не было в первый день нашего знакомства, но я прожила с ним неделю. Неделю, о которой родителям знать необязательно. — Чем ты занимаешься, Рэнсом? — папа уже почти допивает вино и немного расслабляется, а мне за этим ужином спокойствие не светит. — У моего отца свой бизнес и он убеждён, что однажды, я его заменю... — Хью следует примеру отца, наполняет свой бокал и подливает красное вино мне и маме. Он кладёт мне руку на ногу, сжимает колено, проверяя мою реакцию, которая не заставляет себя долго ждать, щёки слегка раскраснелись, что можно запросто списать на вино. Тёплая ладонь Хью ползёт вверх по ноге и в том месте, где его рука соприкасается с моей кожей, появляются мурашки. Я облизываю губы, потому что немного пьяна, а не потому что взвинчена и возбуждена от одного прикосновения. Но Рэнсом знает обо мне и моём теле всю правду, а родители нет, и я искренне надеюсь, что они ничего не замечают. — У вас есть увлечения, Хью? — мама сама наивность и простота. После нескольких бокалов вина она преображается в юную девчонку, задорную, вёселую и полную любопытства. — О, я большой поклонник громкой музыки, — я давлюсь вином, а Драсдейл как ни в чём ни бывало, довольно скалится и сильнее стискивает коленную чашечку. — Громкой музыки, — шкодливые пальцы Хью поглаживают колено, — яркого парада. — Мама с удивлением смотрит на него и не понимает, серьёзно он говорит или шутит. А я понимаю не только замаскированный пошлый подтекст в ответе, но и бедственность своего положения, потому что в мыслях сразу всплывает воспоминание о нашей первой ночи. Драсдейл был настолько хорош, что я сорвала голос от лихорадочных стонов. Тогда Хью сказал, что наш секс и пик моего наслаждения для него — это парад, а мои стоны — громкая оркестровая музыка. Проклятые метафоры. В попытках вывести разговор в безопасное русло, остаток вечера мы говорим о самых разных вещах: Хью рассказал о своём дедушке, и родители искренне восхитились тому, насколько Харлан Тромби известная и талантливая личность, Рэнсом же в своей пренебрежительной манере заключил, что не понимает откуда у деда столько мозгов и фантазии на создание своих детективов. Наслаждаясь беседой, я молча пью вино и чувствую, как сковывающее напряжение отступает и рассеивается. — Я же просила тебя без твоих шуточек, — выпаливаю и обрушиваю на Рэнсома шквал негодования, граничащего с возмущением, как только входная дверь захлопывается за нашими спинами. — Какие шутки, малышка? — Драсдейл поправляет ворот своего пальто и галантно открывает дверь такси. — То, что твои родители чего-то не поняли, не значит, что я шутил, — он снова чмокает меня в висок и дождавшись, когда я сяду в автомобиль, закрывает пассажирскую дверь. — Для меня это был очень волнительный день, поэтому с тебя сегодня парад, — в завуалированной форме заявляю Рэнсому о том, что хочу секса для снятия напряжения. — Только если ты обещаешь мне громкую музыку, — Хью тянется губами к моей шее и целует дрожащую венку. — А это уже от тебя зависит, Драсдейл...