Mr. Evans

Одиночество — это не когда ты слышишь тиканье часов, это когда ты слышишь биение своего сердца. И в последнее время я слышу его все чаще. Когда сижу дома одна в ожидание его звонка. Но он больше не звонит мне: не спрашивает как мои дела и как проходит мой день. Он перестал интересовать мной и моей жизнью. Мы живем вместе, но это не больше, чем привычка, от которой тяжело избавиться, да и жалко. Как и все прошедшие вечера сижу в гостиной, уныло бросая взгляд на входную дверь, прекрасно понимая, что Крис скоро придет, неразговорчивый и мрачный. Я подогревала ужин уже несколько раз и назвать его съедобным было уже никак нельзя. Но я слышу, что входная дверь открылась и где-то в глубине души мне отчаянно хочется снова подогреть остывший ужин, проявив заботу и напомнив о своей любви, и не дожидаясь прихода Эванса уйти спать. Лишь бы не видеть его хмурое лицо и не чувствовать, что причиной его недовольства являюсь я — Как дела на съемках? — голос звучит нейтрально, но я тереблю пальцы рук, выдавая свое волнение. — Неплохо, — раздраженно бросает Крис и даже не смотрит в мою сторону. Он злится, снова. Злится на меня, на мое беспокойство о его работе, которое совершенно ему не нужно, на мои банальные вопросы, отвечать на которые ему не хочется. А ведь раньше все было по-другому. Раньше, звучит так, словно прошла целая жизнь. — Извини, — тихо бормочу себе под нос как маленький, провинившийся ребенок. Эванс делает вид, что ничего не слышит моего жалкого лепета и молча уходит в свою спальню. Ночью чувство одиночества охватывает еще сильнее. Ведь как невыносимо тяжело лежать рядом с тем, кого ты любишь и не иметь возможности прикоснуться к нему, зная, что для него это неприятно. Бесшумно выбираюсь из постели и спустившись босиком на первый этаж, выхожу на балкон. От свежего воздуха тело покрывается мурашками, а стопы мгновенно замерзают. Но возвращаться в дом не хочется. — Ты решила простудиться? — недовольным тоном говорит Крис, набрасывая мне на плечи плед. Вздрагиваю от его внезапного появления и столь интимного жеста, игнорируя поднимающуюся волну жара в области груди. — Красиво правда? — тихо спрашиваю, завороженная сиянием ночного города. — Почему ты не спишь? — Эванс устало зевает, сохраняя дистанцию между нами, однако не торопится вернуться в дом. — Я не могла заснуть и решила подышать свежим воздухом. — Здесь холодно, а ты вышла практически раздетая, — укоризненно и сурово. — Мне и вправду холодно, но только не от дуновения прохладного ветра, а от тебя, — пристально смотрю в голубые глаза Криса, надеясь разглядеть блеск сомнения, непонимания. Чего угодно, лишь бы не холодное безразличие. — Рядом с тобой мне очень холодно и одиноко. — О чем ты говоришь? — Ты больше не любишь меня. И я вижу это. Вижу по твоим потухшим глазам, плотно сжатым губам, по хмурому и всегда грустному лицу. — Что за глупости, /Т.И./? — восклицает на всю улицу и отшатывается от меня. — Я говорю то, что чувствую. Ты перестал звонить мне, больше не интересуешься как проходит мой день. Где я и с кем. Тебя не волнуют мои проблемы... — А у тебя есть проблемы? — со злым оскалом на губах и ехидством в каждом слове, выплевывает мне в лицо свой мерзкий вопрос. — А ты думаешь нет? Думаешь, что за всей этой роскошью у меня нет проблем? — задыхаясь в слезах пытаюсь достучаться до Криса. Растопить его сурово настроенное и обозленное сердце. — Ты прав, Эванс, откуда им взяться, когда у меня все есть, — виновато пожимаю плечами. — Ты оставил мне всю роскошь, забрав взамен свою любовь, — Крис смотрит на меня так, будто я залепила ему пощечину. — Завтра, после того как ты уедешь, я соберу вещи и перееду жить к родителям. И вернувшись со съемок, тебе ничто не будет мешать, и никто не будет раздражать, — посильнее натянув на свои холодные плечи плед, возвращаюсь в дом. Эванс собирается в дорогу с утра пораньше, а я, как всегда это часто бывает, помогаю ему не забыть самое важное. — Снова забыл, — протягиваю Крису его паспорт и телефон. Он смотрит на меня печальным взглядом. Подходит ближе, чтобы поцеловать в щечку, но я отворачиваюсь. Выпрашивать нежность и любовь — жалко, а подачки мне не нужны. — Пожалуйста, позвони мне, как долетишь. Раньше я бы крепко обняла его, глубоко вдыхая запах дорогого одеколона, нежно поцеловала бы в губы и пожелала бы удачного пути, а сейчас не хочется даже смотреть на него. Застыв около постели, тщательно вслушиваюсь доносившиеся звуки из коридора, но кроме тишины ничего не слышу. — /Т.И./! — от неожиданности подпрыгиваю на месте. Я ведь думала, что Крис уже ушел. Эванс уверенным шагом подходит ко мне, крепко прижимает к своей груди и с дикой страстью и невыносимой болью целует в губы. — Не уезжай, пожалуйста, не уезжай, — умоляет и выпрашивает то, чего сам же меня лишил. — Я хочу вернуться домой и увидеть тебя. Твою улыбку, ради которой я сделаю все, твои задорные огоньки в глазах. Только не уезжай, — Эванс встает на колени и опускает голову в смиренном жесте. — Любить кого-то сильнее, чем тебя, я никогда не смогу. Потому что ты все для меня, а эти последние дни были самыми тяжелыми в моей жизни. И я из-за своей глупости винил во всем тебя. /Т.И./, прости, — он прижимается щекой к моему животу и цепко держит за талию, словно боится, что я буду вырываться и ему придется удерживать меня силой. — Не уезжай, умоляю тебя! Я люблю тебя! — как побитая собачонка трется лицом о мой впалый живот, и я чувствую, как на ткани футболки оседает редкие и скупые мужские слезы. — Я не уеду, Крис! — заставляю подняться его на ноги. — Я никуда не уеду, — обхватываю его лицо руками и мокрыми от слез губами нежно целую, как раньше.