***
— Пошли вон! — завизжал толстенький мальчишка, замахиваясь беленькой ручкой на нарушителей спокойствия. Итэр в ответ гаденько захихикал, за ним подхватили остальные бродячие дети. — Поросёнок, — процедил он сквозь зубы. — Вы только посмотрите на него и его дядю. У жирной свиньи растёт жирный поросёнок. Ходит во всём новеньком каждый день — какие сюртучки, манишки-штанишки, ботиночки! — издёвка слышалась буквально в каждом слове. — Ест на завтрак сливочки, мороженое, сухарики, а его дядька и монеты не уступит бедняку! Тьфу, аж противно! — Итэр лихо сплюнул в сторону. Дик, стоявший рядом, щербато ухмыльнулся: — Ой, а няньки-то как над ним трясутся! Возьмёт в руки корзинку с ягодами — охают: «Ой, ой, тяжёлая, поставьте, маленький господин, поставьте, животик надорвёте!» Боятся куколку-то свою послушную потерять, того гляди, самостоятельным станет! Роланд поднял своё красное зарёванное лицо вверх — на мраморную изгородь, где удобно расположились хулиганы. — Я всё-всё дядьке расскажу! Он вас найдёт и побьёт! — Пусть попробует! — схватившись за живот, захохотал один — с грязнющими пшеничными волосами. — Сначала пусть найдёт меня, а потом колотит! Поросёнок! На овечку хочет быть похож — ишь как волосики барашком взбил! Свинья под шкурой ягнёнка! Но как только послышалось напуганное кликанье нянек, смеявшиеся бродяги сразу замолчали и гурьбой ссыпались с изгороди — на ту, опасную сторону, где вдалеке простирался город. Роланд обиженно хлюпнул носом и побежал к зовущим голосам. Что и говорить, в чём-то эти неотёсанные маленькие бандиты были правы.***
— Ха! Ты видела этого размазню сегодня? Как нюни распустил, а! — Итэр горделиво вздёрнул нос. Люмин согласно усмехнулась: — Не то слово! Руку на отсечение даю, что он побежал к нянькам, как только те его позвали! — Лучше палец на отсечение давай, — посоветовал Дик. — Не так больно. — Ты что, пробовал? — Нет, а зачем? Я ещё ни с кем на руку не спорил. Такие разговоры были обычны для улиц. Никого не удивляло, что эти потрёпанные чучела могли вдруг ни с того ни с сего сцепиться даже за кусок хлеба. «Тяжела всё-таки жизнь сироты, » — вздохнул Итэр, сворачиваясь клубочком на рогоже.