Всей душой, всем телом

Лань Ванцзи закрывает ноутбук, не заботясь о сохранении написанного. Сердце грохочет в груди, отдается пульсацией в горле, мешая сглотнуть. Вэй Усянь, для которого ничего будто и не произошло, улыбаясь, движется к выходу из аудитории, по пути обрастая своими друзьями и приятелями. Они шумной гурьбой вываливаются в коридор, провожаемые взглядом позабавленного профессора. Лань Ванцзи выходит из аудитории последним. Он думает, что стоило согласиться. Пойти на эту злосчастную вечеринку, влиться в компанию Вэй Усяня, чтобы наблюдать за ним вблизи. Но обычно ему только и остается, что ловить краем глаза отголоски движения в задних рядах. С первого ряда это тяжело и наверняка было бы заметно, если бы Вэй Усянь обращал на него внимание чаще, чем когда проходит мимо. То, как Вэй Усянь смотрит на него — великолепно. Жаль, что это редкость. Его взгляд обычно обращен куда угодно, но не на Лань Ванцзи. Вэй Усянь не любит правила, пренебрежительно относится к традициям и с удовольствием ломает сложившиеся в чужих головах паттерны поведения. Это доставляет ему удовольствие, а всей его приемной семье — проблемы. Именно Вэй Усянь стал первопроходцем в консервативном, хоть и престижном университете имени Лань Аня. Он вторгался в группки бет и омег, протаскивая себя сквозь них сеткой, в которой задерживалось только самое лучшее или самые лучшие. Во многом объединение разнополых групп в университете произошло благодаря ему. Тот же Хуайсан, к примеру, теперь вечно таскается за ним. Лань Чжань был одним из тех, что добровольно сегрегировался ото всех. Его отделение было ожидаемым и безболезненным, одобряемым еще не отошедшей от его выходок семьей, пока не появился крушитель всех стереотипов и не попытался просочиться и через него, зазывая в свою группу. Вэй Усянь быстро обосновался в сердце Лань Ванцзи, не подозревая об этом. Наверное, спасение еще было возможно в первые месяцы, но Ванцзи с удовольствием упал в эту влюбленность, не задумываясь о последствиях. И этим часто причинял себе боль. Вэй Усянь был очень общительным, его друзья и приятели готовы были разорвать его на части, только бы провести еще время вместе, только бы их пригласили в ближний круг. Часто это были и омеги. Интересные, умные, красивые и наверняка приятно пахнущие. Сичэнь как-то сказал, что от Лань Ванцзи пахнет немного лесом, травой и нагретой на солнце пылью. Ванцзи тогда был еще маленьким и не сумел сдержать своего разочарования, что лишь позабавило брата. «Очень теплый и приятный запах, диди, просто не слишком сочетается с твоим холодным лицом». Запахи бет всегда такие — невыразительные. Альфы и омеги не похожи на них в этом — они становятся обладателями глубоких и сложных ароматов, чаще приятных, но не обыденных. Лань Ванцзи было очень интересно, чем же пахнет Вэй Усянь. Он даже пытался подслушать у группки омег, не так давно начавших проводить время вместе с компанией Вэй Усяня, но ничего не вышло. Даже среди других двух полов, беспрепятственно ощущающих запахи, считалось неприличным говорить об этом. Поэтому Ванцзи оставалось только незаметно принюхиваться к парфюму Вэй Усяня, его шампуню, пене для бритья — к чему угодно, что поможет представить запах в той мере, что вообще может быть ему доступна. Чтобы думать о нем позже, в душе, в своей постели, или листая его истории в социальных сетях. Представлять на себе. Ванцзи никогда не хотел быть омегой, но иногда… иногда он мечтал, как бы смотрел на него Вэй Усянь, как втягивал бы незаметно его запах, как отвечал бы на его феромоны своими… Стыдные фантазии, о которых Лань Ванцзи никогда никому не расскажет. Поэтому он провожает тоскливым взглядом веселую компанию и вместе с преподавателем выходит из аудитории, забирая ключ. Ему все равно надо заниматься в репетиционном зале, который отпирают специально для него. Там даже остается его цинь на время отсутствия. Спустя час рутинного занятия музыка увлекает его, а пальцы сами собой принимают положения для его собственной мелодии, грустно звучащей в сознании. Посвященной Вэй Усяню. Единственный способ, каким он может выразить свои обреченные на безмолвное тление чувства. Вечер плавно накрывает Лань Ванцзи тенями и мерцающим светом неисправного фонаря под окном. Сейчас Вэй Усянь наверняка только входит в раж, напиваясь, танцуя на столе — что за чушь! — поддерживаемый своими приятелями. Ищет себе омегу на ночь? Он часто упоминал поцелуи, намекал на нечто большее, переписывался каждый день с новым омегой. С девушками он был скорее мил и вежлив, чем заинтересован. Ванцзи несмело решил, что Вэй Ин все же больше по мужчинам. Будто бы это хоть что-то меняло. Охранник закрывает за ним дверь, и Ванцзи идет домой — в этот раз пешком, дыша запахом припыленных улиц и тоскливо думая, что если он действительно пахнет как-то похоже, то Вэй Усянь еще героически долго находится рядом. Сдерживая раздраженный вздох, Лань Ванцзи позволяет себе резкость и выдергивает из ушей молчащие капли наушников за провода. Сворачивает их, давно подававших признаки предсмертной агонии и именно сегодня вышедших из строя. Идти чуть больше получаса, а теперь в тишине. Уже в первые десять минут пути Лань Ванцзи чувствует — что-то не так. Сначала он не обращает внимания, наверняка незнакомцу просто по пути — это довольно востребованная дорога от кампуса. Но когда Ванцзи сворачивает на менее освещенную улицу, ведущую к скопищу новостроек, шаги за спиной не пропадают, а вытянутая тень так и маячит под его стопами. За ним следуют нога в ногу. Сердце начинает биться чаще. Тень растет — теперь его ноги не просто едва задевают чью-то голову, а шагают поверх шеи, плеч, вот уже по вытянутой груди. Дыхания не хватает, и Лань Ванцзи сжимает в кулак руку на ремне сумки. На самом деле брат забирал его после дополнительных занятий допоздна почти всегда в последний месяц — Лань Ванцзи не так давно заметил, что за ним следили, но в последние недели это чувство не появлялось, так что он успокоился сам и попросил Лань Сичэня не волноваться. Сейчас же он ускоряет шаг, понимая, что до дома ещё минут двадцать. И чем дальше он отойдет, тем более безлюдной будет местность. Судя по звукам, преследователь немного отстаёт, и Лань Ванцзи все же заворачивает на менее освещенную улицу. Иначе не пройти, это новый район, тут повсюду либо стройки, либо незаселенные дома. Единственная надежда — небольшой магазинчик даже без охранника, только с пожилой бетой-продавщицей. Там Лань Ванцзи планирует спрятаться, и он срывается на бег в одно мгновение, когда чужая тень снова выныривает из-за угла, практически сразу слыша вторящие ему звуки погони. Он не ошибся. Лань Ванцзи задыхается, его трясет от бега и испуга, когда он резко распахивает дверь магазинчика. Оглушенный звоном приветственного колокольчика, ослепленный яркими диодами освещения, он не сразу оборачивается, чтобы рассмотреть преследователя. Все равно уже напрасно — тот явно не в первый раз в этом районе, он понял маневр Лань Ванцзи и затормозил заранее, оставаясь в тени новостройки. Продавщица испуганно окликает его, но Лань Ванцзи не может успокоить её. Не может ни слова сказать. Он дрожит и неотрывно смотрит на тёмный силуэт, бессмысленно щурясь, чтобы продраться через свое отражение в стекле. Он никогда не был трусом, но ещё несколько месяцев назад пил успокоительное из-за вечного ощущения чужого взгляда. Сичэнь, узнав об этом, отвел его к психологу и предложил сменить жилье, на что Ванцзи слабохарактерно согласился. И вот снова. Лань Цижэнь, не посвященный в их маленькую тайну, отнесся к переезду с недовольством, уверенный, что его мальчики позволяют себе излишества и снова нарушают правила клана. Только недавно Сичэнь успокоил его, и Ванцзи снова смог посещать семейные ужины без повисшего над ним тяжелого молчания. Сказать дяде о возможном преследователе — так того либо удар хватит, либо он снова будет пенять Ванцзи на его незабытый бунт и связывать возможную опасность с ним. Бесполезно. И сейчас дяди нет в стране, он на международной конференции в Японии и явно не сможет встретить его. Сичэнь празднует какой-то неинтересный Лань Ванцзи романтический праздник со своим парнем, а у них действительно редко получается провести время вместе. Он снова смотрит в окно, не отвечая пожилой бете, и обреченно прикидывает, хватит ли у него смелости ступить за порог магазина в одиночестве. Расфокусированные глаза ловят короткий отблеск у стены противоположного здания. Нет, один он никуда не пойдет. Раньше — возможно, но не теперь, когда он точно знает — за ним следят. И, вероятно, больше не просто следят, а собираются заявить о себе. Сдерживая дрожь в голосе, Лань Ванцзи неубедительно врет продавщице, что просто спешил купить чипсов до закрытия, но они оба прекрасно знают, что это неправда. Женщина понимает, что он не хочет ее пугать, но уже явно поздно. Теперь она нервно комкает в морщинистых пальцах подол кофты, из-за прилавка глядя то на застывшего Лань Ванцзи, то на дверь. Тот же вспотевшими, скользящими пальцами пытается дозвониться хоть до одной службы такси, но даже если ему отвечают, то помочь все равно не могут. Одна компания, вторая: «извините, все машины заняты, праздники, позвоните через час». Уже больше разозленный, чем расстроенный, Лань Ванцзи звонит Лань Сичэню, заранее готовясь извиняться. Но с ним говорит автоответчик. Такого еще никогда не было — чтобы брат не принял звонок. Злость Лань Ванцзи испаряется, когда в окно магазина прилетает камешек. Они с пожилой бетой одновременно вздрагивают и переглядываются. Лань Ванцзи совестно, что он вовлек ни в чем не повинную женщину. Кажется, преследователь подошел ближе за то время, что Лань Ванцзи был увлечён телефоном. Ему страшно смотреть в окно, поэтому он отходит за полки, скользя взглядом по пакетам быстрого питания. Скорее всего, тот человек перебрался из тени высотки за угол ближайшего пустого дома. Пока никто не видит, глаза Лань Ванцзи слезятся, а губы дрожат. Он сжимает телефон, понимая, что никому не может позвонить. Полиция — совершенно не вариант. Кроме, разве что… Вэй Усянь дал ему свой номер и сам выклянчил у него. Уже давно, но Лань Ванцзи не удалял. Он не будет сейчас думать, почему и что это о нем говорит. Вероятнее всего, даже если Вэй Усянь ответит на звонок, он не придёт. У него нет машины, живёт он в другой стороне, к тому же сейчас праздник. Но у Лань Ванцзи нет выбора, и он пробует. Звонит, ждёт, слушает гудки. Когда ему отвечают, на миг он чувствует себя самым счастливым человеком на земле. Пока из динамика не раздаётся голос не Вэй Усяня, а его сводного брата. Лань Ванцзи выдавливает из себя нужное имя, и Цзян Ваньинь рявкает ему подождать, оставляя слушать басы какой-то странной музыки. Так проходит несколько минут, пока Лань Ванцзи не оставляет надежду и не сбрасывает звонок. Они с продавщицей настороженно посмотрели друг на друга. Вдруг она взвизгивает и тычет пальцем в окно. Обернувшись, Лань Ванцзи успевает заметить лишь отшатнувшийся во тьму силуэт. Уже совсем рядом. Они оба в опасности. Тот человек подбирается ближе, больше нельзя медлить. — Дайте мне ключи, — Лань Ванцзи протягивает руку, стараясь не напугать. Женщина нервно облизывает губы, но все же кивает и роется в карманах. Лань Ванцзи преодолевает свой страх, собирая себя в кулак, и подходит к двери, дрожащей рукой вставляя ключ. Тот звонко бьётся о скважину, не сразу попадая. Ванцзи судорожно поворачивает его несколько раз и медленно отходит от двери, не позволяя себе малодушно отскочить. Они с продавщицей переглядываются, и в этот момент звонит телефон, о котором он совсем забыл. Это Вэй Ин. Он явно навеселе и кричит в трубку, что желает, чтобы Лань Чжань присоединился к нему. Ванцзи теряет последнюю надежду и думает, что ему все же придётся вызвать полицию. С ней отношения с давних пор не очень — испортились даже до первой попытки заявить о преследовании, еще тогда, когда он впервые провел ночь в их застенках. Он выплывает из своих мыслей, когда Вэй Усянь несколько раз зовёт его, обеспокоенный молчанием. Женщина, его напарница по несчастью, с надеждой смотрит на телефон. Лань Ванцзи попробует спросить Вэй Ина только потому, что он наивен, влюблен и испуган одновременно. Он говорит, что его, кажется, преследуют. Старается, чтобы голос был спокойным. Поворачивается спиной к бете и безуспешно вглядывается в темное окно до рези в глазах. Даже думает выключить свет, они ведь тут как на витрине, а сами слепы. Но это так страшно. Динамик хрипит, не в силах передать все звуки. Слышно, как Вэй Усянь по ту сторону звонка расталкивает людей, чтобы выйти на улицу. «Где ты?» — спрашивает он обеспокоенно, и сердце Лань Ванцзи трепещет. Он сомневается, что Вэй Ин действительное приедет и спасет его, это просто смешно. Но участие греет душу. Ему никогда не светит такой человек, как Вэй Усянь. Даже если бы тот не был альфой. Даже если бы Лань Ванцзи не был бетой. Он диктует адрес, предварительно спросив продавщицу, и ждёт, что Вэй Усянь попробует попросить кого-то приехать за Лань Ванцзи. Но этого не происходит, тот только говорит ему ждать: «Я уже в пути, Лань Чжань! Скоро буду, подожди еще немного, будь осторожен». Он просит не класть трубку, и Лань Ванцзи радостно цепляется за это разрешение. Вторая жертва его несчастья приносит Лань Ванцзи пластиковый стаканчик с заваренным в нем дешевым пакетированным чаем, практически пихая в руку. Он благодарит ее и виновато смотрит на загорелые подрагивающие руки. Её зовут Ли Вонвон, и в ответ Лань Ванцзи тоже представляется. У нее не получается дозвониться ни до кого из своих, и полицию она также не вызывает. В тишине они стоят у прилавка, согревая руки о тонкий пластик. Лань Ванцзи страшно смотреть в окно, и Ли Вонвон берет эту ношу на себя, мягко и успокаивающе улыбается, словно добрая старшая родственница, которой у него никогда не было. Вэй Усянь тяжело дышит в трубку, кажется, он бежит. Это немного успокаивает Лань Ванцзи, на самом-то деле. Ему помогут. Ему и Ли Вонвон. Вэй Усянь — очень сильный и доминантный альфа, так говорят. Ванцзи этого не ощущает, но верит всем этим сплетням. Он прислушивается к звукам, что доносятся из динамика телефона — дыхание ровное, стабильное, будто бы Вэй Усянь не пил до этого и не бежал вот уже минут пять без перерыва. — Вэй Ин? — тихо зовет Лань Ванцзи, не думая, что его услышат. Он смотрит в окно, в непроглядную ночь. В который раз жалеет, что выбрал именно эту квартиру. Но тогда они с братом пришли к единому мнению, что если она будет хоть на юань дороже, то дядя точно запретит, а не просто разозлится. — Я здесь. Что? — Вэй Усянь бережет дыхание, но его голос звучит обеспокоенно. — Нет, ничего. Спасибо. Ванцзи видит, как от дома неподалеку отделяется тень и идет в его сторону. Лицо все еще невозможно разглядеть, это страшно, пусть дверь и закрыта. Ли Вонвон тяжело дышит неподалеку, а сам Лань Ванцзи снова стискивает телефон как свое единственное спасение, привязку к миру, к Вэй Ину, который спасет его. Он случайно нажимает на значок громкой связи, но это и к лучшему. Тень все приближается. Это довольно крупный мужчина, и когда до полосы света ему остается всего несколько шагов, он сворачивает вправо, быстро исчезая из вида. Это отнюдь не расслабляет, и Лань Ванцзи задумывается, что стало причиной такого поведения. Почему-то ему не кажется, что преследователь бросил свою затею. — Я позвоню в полицию, Вэй Ин. Это уже слишком, — Ванцзи сам не замечает, как его всегда спокойный голос дает трещину. — Не надо, — внезапно подает голос Ли Вонвон. — Я здесь нелегально. Они меня депортируют, если поймают. Будут большие проблемы, — она почти умоляет, хотя ей самой дико страшно, руки дрожат так, что чай проливается через край стаканчика. Лань Ванцзи впервые в жизни испытывает такое дикое желание выругаться. Вэй Ин в трубке уже дышит тяжелее, надрывнее. — Вэй Ин. Побереги себя, — просит Ванцзи и не сдерживает крик, когда сзади громыхает. Словно булыжниками бросают в железную дверь. — Лань Чжань! Лань Чжань, что там? — голос Вэй Усяня срывается и он кашляет, сипло дыша. — Я скоро буду, ты внутри? — Да, — отрывисто бросает Ванцзи, пока они с Ли Вонвон переглядываются, подбираясь ближе друг к другу, вставая спина к спине. — Тут есть другие окна и двери? — он практически шепчет, но пожилая бета слышит его. Они оба не чувствуют характерных для полов запахов, поэтому этот способ определения положения для них недоступен. А после того грохота наступила оглушающая тишина. — Да, — Ли Вонвон тоже шепчет, не сводя глаз с главного окна, выходящего на высотку, пока Ванцзи смотрит на дверь в помещение для персонала. Слишком хлипкая, чтобы выдержать хоть какое-то воздействие, и замок явно символический. Он нервно облизывает и покусывает губы, сдирая тонкую кожицу. — Они закрыты? — безнадежно спрашивает он. — Да, — повторяет женщина, нервно вцепившись в его штанину. Она немного мнется, но продолжает: — Задняя дверь точно закрыта. Но… возможно, я оставила приоткрытой форточку, — ее голос срывается и затихает. Она невысокая и хрупкая, достает ему едва ли до плеча, а тот человек роста как минимум с Лань Ванцзи, и в плечах шире. Если это альфа, то им не спастись. Лань Ванцзи жаль, что он поставил ее в такое положение, теперь они оба в ловушке. Если этот человек все же вломится в магазин, не стоит ожидать, что они отделаются малой кровью. Если его не остановило присутствие посторонней, то и двери не остановят. Тишина снова обволакивает их обоих, пытающихся услышать хоть какой-то намек на движение, на скрип створки окна, хоть что-то, одновременно молясь, чтобы этого не произошло. Ли Вонвон резко сжимает в кулаке ткань его штанов, привлекая внимание, и в тот же миг о главное окно бьется очередной камешек, пока еще без цели разбить, но Ванцзи, не раздумывая, быстро разворачивается, отталкивая пожилую бету в сторону кассы, бросается к двери, стараясь не смотреть в окно — ему страшно, ему так страшно! — и выдергивает забытую в замочной скважине связку ключей, отталкиваясь от стены и практически пролетая небольшое расстояние до двери в подсобку. В связке всего четыре ключа, два точно не подходят, и Лань Ванцзи судорожно цепляется за дверную ручку, чтобы ее не повернули. — Какой ключ?! — кричит он. — Маленький, — Ли Вонвон срывается на визг, потому что с той стороны подсобки в дверь врезается что-то тяжелое, и ручка, в которую вцепился Ванцзи, дергается вниз. Он едва успевает вставить ключ в скважину и повернуть один раз — дело в паре мгновений, но у него получается. Надолго ли? С десяток ударов в эту дверь или одно разбитое окно — и они встретятся с нападающим лицом к лицу. — Мы должны вызвать полицию, — дрожаще выдыхает Ванцзи. Ли Вонвон только мелко испуганно кивает. — Да-да-да, звони, мой телефон сел, — она снова подходит к нему и цепляется уже за рукав. Вблизи видно, что она не просто пожилая — она уже приближается к старости. Худая морщинистая рука указывает на валяющийся под дверью в подсобку телефон. Экран темный, и из динамика не доносится ни звука. Лань Ванцзи смутно помнит крик Вэй Усяня, прорывавшийся сквозь его заполошное сердцебиение, отдающееся прямо в ушах, пока он бежал ко второй двери. Наверняка телефон вылетел, когда Ванцзи был вынужден схватиться за ручку двери, удерживая ее. И сенсорный экран не пережил падение на плитку. На миг он просто замирает, пытаясь осознать произошедшее, и потом его дрожь возвращается. Вэй Усянь, звонок Вэй Усяню оборвался. Единственное, что позволяло Ванцзи держаться — это ритмичное дыхание на том конце. Ручка двери для персонала снова дергается с неприятным щелчком. Лань Ванцзи борется с желанием повернуть ключ еще раз, но не помнит, в какую сторону. Его дыхание выходит из-под контроля, грудь покалывает от гипервентиляции, а сердце бешено стучит. Он не знает, где был Вэй Усянь, насколько он близко, но точно знает, что такими темпами они продержатся недолго. Ли Вонвон всхлипывает и Ванцзи обнимает ее, притягивая к себе, а сам нервно выискивает что-то, что можно использовать в качестве оружия. Ничего, кроме растворителя. Можно, конечно, попытаться как в фильмах, поджечь струю чего-то огнеопасного из баллончика, но он боится, что скорее сожжет сам себя. — У вас есть что-то, чем можно обороняться? — шепчет он, наклоняясь вниз. Как можно тише, чтобы их враг, будь он за дверью, не услышал. Взгляд Ванцзи мечется от окна к двери, выискивая признаки движения. Тонкие, но сильные пальцы Ли Вонвон комкают рубашку у него на груди, пока она приподнимается на цыпочках и шепчет ему в ухо: — Под кассой есть бита и охотничий нож. Ванцзи молча кивает и пятится к стойке. Его спутница понимает, чего он от нее хочет, и быстро ныряет за стол. Ванцзи она протягивает биту, уже не заботясь о том, увидят ли их, а сама незаметно прячет у себя нож. Пусть лучше никто не ожидает, а она-то умеет им пользоваться. За окном мелькает силуэт, но быстро скрывается за стеной у главной двери. Они напрягаются, готовясь. — Лань Чжань? — голос с улицы еле пробивается, но Ванцзи сразу узнает его. В окне снова мелькает тень, и все, что можно успеть, это крикнуть: — Вэй Ин, справа! Короткая возня за стеной прерывается громким вскриком Вэй Ина и звуком тяжелого удара о дверь. Ванцзи бросается к двери в подсобку, выдергивает ключи и несется в противоположную сторону. Он едва успевает затормозить, когда путь ему перегораживает Ли Вонвон. — Мы не знаем, что там, — настаивает испуганно она, но Лань Ванцзи не слушает. Его затопило беспокойством, и ему уже все равно, справится ли он — ему придется, ведь на улице Вэй Усянь, наверняка пострадавший, а за его спиной Ли Вонвон, которую он во все это втянул. Так что он перехватывает биту поудобнее и проворачивает в замке ключ. Когда он толкает дверь, на улице его встречает тишина. Вэй Усянь сидит на корточках рядом со входом, опустив голову между коленей, и от него разит алкоголем и потом. Ванцзи хочет броситься к нему, но все же осторожно оглядывается и прислушивается. — Вэй Ин? Ты в прядке? — обеспокоенно, но тихо зовет он, вслушиваясь в каждый шорох. Его голосу вторит только молчание пустых улиц. Глаза слезятся от напряжения, когда он всматривается в темноту. — Да, — Вэй Усянь порыкивает вместе с дыханием, его глаза отливают красным. — Кто бы это ни был, он сбежал, Лань Чжань. Неплохо так приложил меня и сбежал. Че-е-ерт, — он с силой потер лицо ладонями, надавливая на глаза, — я все еще слишком пьян, чтобы почувствовать его запах. — Спасибо, что ты пришел, — Ванцзи садится прямо на асфальт подле Вэй Усяня, со стуком опуская рядом биту. — О чем разговор, конечно, ради Нефрита нашего универа — что угодно! — Вэй Усянь улыбается и сам же морщится от своего громкого голоса. — Вот ублюдок, явно мне нюх отбил. Что у тебя с телефоном? Я так испугался, когда ты закричал, а потом перестал отвечать! Думал, он до тебя добрался! — он резко меняет тему, снова повышая голос, но Лань Ванцзи знает, что это не его вина — просто иначе Вэй Ин не умеет. — Уронил, и он разбился, — признает Ванцзи, борясь с желанием опустить голову на плечо Вэй Усяня и ощутить его запах на том куцем уровне, что доступен бетам. Желая почувствовать себя в безопасности. Они сидят в молчании пару минут, каждый приходит в себя по-своему. То, что Ванцзи не может разжать пальцы и отпустить биту — неплохой показатель того, что привести себя в норму у него не получается. — Мальчики, — зовет их Ли Вонвон, и Вэй Усянь вздрагивает, то ли не зная, то ли забыв о ней. — Вы же проводите меня? Лань Ванцзи понимает, что это самое меньшее, что он должен для нее сделать, но смотрит на Вэй Усяня. — Конечно, — ни секунды не сомневается тот. — У меня там друзья в пробке застряли, но и они скоро должны подъехать, — Вэй Усянь смотрит в сторону магазина и успокаивающе улыбается пожилой бете: — Мы вас не оставим, спасибо, что позволили Лань Чжаню остаться. — О, конечно-конечно, — отмахивается Ли Вонвон, и Лань Ванцзи думает, что она и не позволяла — у нее не было выбора. Ли Вонвон кутается в кофту на холодном воздухе улицы, и ее глаза все еще широко распахнуты. Как бы не сдало сердце. — Думаю, нам не стоит вести ее домой пешком, — вмешивается Ванцзи, а Вэй Усянь подхватывает его мысль без проблем: — Да, он явно знает, где ты живешь, но это неизбежно, а если мы пойдем сейчас, мало ли он последует за нами к вашему дому, госпожа. Они сидят так еще минут пятнадцать, и Ли Вонвон рядом с ними, но не вплотную. Лань Ванцзи застыл в изначальной позе, тогда как Вэй Усянь исполнил его желание и опустил свою голову ему на плечо с облегченным выдохом. Так они и застыли. Ванцзи боялся пошевелиться, хотя его плечо ныло от напряжения. Друзья Вэй Усяня — Цзян Чэн с Не Хуайсаном и привязавшимся к ним Цзинь Цзысюанем («эй, это вообще-то моя машина!») приехали еще минут через пять, обеспокоенные открывшийся им картиной и состоянием всех присутствующих. Их нервный галдеж раздражал и одновременно радовал — больше не было той давящей тишины, что так пугала Лань Ванцзи. Ли Вонвон они отвезли первой, и Ванцзи попросил ее не выходить на смену в ближайшие дни. Она кивнула, мол, это не станет проблемой, и забежала в подъезд. Ванцзи стоял и ждал, пока в окне на втором этаже загорится свет и отдернется занавеска, из-за которой покажется пожилая бета и успокаивающе помашет ему. Только тогда он возвращается в машину. У него дома они оказываются еще через десять минут, припарковавшись в неположенном месте. Они выбираются из автомобиля, оглушительно хлопая дверями. Все они. Лань Ванцзи непонимающе окинул их взглядом, но Цзян Чэн опередил его вопрос: — Мы останемся. Вэй Усянь явно сейчас тебя не оставит, а мы позаботимся о нем, если станет хуже, — звучало, как ультиматум, и из чувства противоречия хотелось поспорить, но это действительно было логично. Спокойно. — Лань Чжань, если ты не хочешь… — неубедительно начинает Вэй Усянь. — Все хорошо. Заходите. Он думает, что стоит отправить Вэй Ина в больницу. Тому явно досталось, он очень бережет голову и болезненно реагирует на громкие звуки. Лань Ванцзи неуверенно наклоняется чуть ближе к нему, хотя и так уже совсем рядом, и спрашивает о враче. Вэй Усянь в ответ ослепительно улыбается, тревожа ранку на лице, и качает головой. «Все в порядке, Лань Чжань, скоро оклемаюсь. Не смогу сейчас тебя оставить, буду переживать, так что тебе придется смириться с моим надоедливым присутствием, ха-ха-ха». Цзян Ваньинь закатывает глаза. В большой компании было намного проще заходить в дом и подниматься до своей квартиры, отпирать дверь под сонным взглядом Вэй Усяня и напряженными — его друзей. Он действительно благодарен им всем — вряд ли бы он уснул этой ночью или даже безбоязненно вошел в свой дом, не ожидая нападения из-за каждого угла. Пока его непрошенные, но желанные гости располагаются и распоряжаются аптечкой, Ванцзи запирается в душе. Долго дрожит под потоком горячей воды, не заботясь о том, что к завтрашнему утру непросушенные волосы объявят ему войну. Когда минут через пятнадцать он неловко вылезает из душевой кабины, то едва не спотыкается о биту, которую, похоже, так и не выпускал из рук до последнего. И никто ему ничего не сказал об этом. Одежда валялась неопрятными комом прямо на полу, но все, на что хватило сил — это забросить ее в корзину для белья без сортировки и завязать на талии полотенце. Дверь из ванной комнаты открывается с некоторым трудом, наткнувшись на препятствие — это был Вэй Усянь, прислонившийся к стене рядом и немного перекрывающий своим плечом проход. Из-за толчка он встрепенулся, будто выныривая из сна, и улыбнулся Лань Ванцзи. — Что ты делаешь? — Охраняю принца в башне? — Как дракон? — От дракона, — поправляет его Вэй Усянь, с кряхтением поднимаясь. Ванцзи медлит, прежде чем сказать: — Спасибо. — Я буду ночевать у тебя некоторое время. И провожать, — не реагирует Вэй Усянь на благодарность и снова кривляется, принимая карикатурно оборонительную позицию. Лань Ванцзи хотел бы сказать, что в этом нет необходимости, что он поживет с братом, или даже просто переедет, но он молчит и смотрит. Это его шанс побыть рядом и одновременно — в безопасности. Хоть немного счастья и дружеской близости для беты без права на продолжение. Лань Ванцзи и без того был влюблен без памяти, а уж теперь… — Вэй Ин. Спасибо, — Лань Ванцзи осторожно, опасливо тянется к нему, впервые за долгие годы самостоятельно инициируя прикосновение, и, когда ему не препятствуют, обнимает. Вэй Усянь не обнимает его в ответ — он безмолвно застывает. Поэтому Ванцзи не позволяет себе прижаться ближе, выпрашивать откровеннее. Он понятливо отстраняется, уходя в свою комнату. Ему еще надо одеться и позаботиться о своих гостях, действительно защитниках принца в замке, превратившемся в темницу. О том, что даже как друга его отвергли, он подумает позже. У него вообще много пищи для размышления сегодня.