Противоположность логике

      — Ты когда-нибудь слышал о планете под названием Бетазоид?       — Бетазед, — уставившись на крошечное пламя свечей, освещавших его каюту, Спок не удостоил взглядом мужчину, прислонившегося к дверному косяку. — Класс M, Федерация, дом расы телепатов, я полагаю.       Джеймс Тиберий Кирк не смог сдержать порочной ухмылки.       — Ну, разве это не здорово? Женщина, которая точно знает, чего ты от нее хочешь…       — Есть ли какой-то определенный смысл в твоем заявлении?       Кирк решительно вошел в полутемную комнату, дверь беззвучно закрылась за ним.       — Я знал одного парня в Академии, он говорил, что слышал, как бетазеды…       — Бетазоиды, — поправил Спок.       — Определись ты уже! — Кирк попытался снова: — Так вот, он рассказывал, что когда бетазоиды женятся… они голые, — он сделал эффектную паузу, но, не получив никакого отклика, добавил: — Все. На протяжении всей церемонии.       Наконец, Спок взглянул на своего друга и капитана.       — Очаровательно, — сдержанно ответил он.       Кирк кивнул в знак согласия так торжественно, как только мог.       — Так что, когда я пытался выяснить, как быстро мы сможем добраться до Бетазеда на Варп-8, мне пришло в голову, что я почти ничего не знаю о вулканских свадьбах.       Спок повернулся обратно к своим свечам для медитации.       — Эта информация легкодоступна.       — Конечно меня мог бы проинформировать компьютер, — Кирк схватил стул с рабочего места Спока, развернул и сел на него верхом. — Но ты же меня знаешь, — усмехнулся он. — Почему бы не пойти прямо к источнику? — через мгновение улыбка Кирка погасла. — Ну же. Ты же знаешь, что хочешь поговорить об этом.       — Здесь нечего обсуждать, — одним быстрым выдохом Спок погасил пламя свечей. — Компьютер, свет, — он встал, и в ослепляюще ярком верхнем свете было невозможно не заметить темные тени под его глазами. — Все приготовления уже сделаны.       Глядя на мужчину, который прошел путь от самой большой занозы в его заднице в Академии до самого ценного актива в первый год его командования, Кирк покачал головой.       — Ты не хочешь этого делать.       — То, что я хочу, не имеет значения перед лицом моего долга перед моим народом.       — Половина твоего народа даже не считает тебя настоящим вулканцем, — Кирк с невинным видом поднял руки. — На этот раз я говорю это не для того, чтобы разозлить тебя. Это просто факт. Скажешь нет?       Спок пристально посмотрел на него, прежде чем резко отвернуться.       — Осталось меньше 20 000 вулканцев, — напомнил он Кирку. — Они потеряли право быть…       — Привередливыми?       — Привилегированными, — закончил Спок.       — И… что теперь? Им нужны дети, и ты просто должен жениться на какой-то девушке, которую они для тебя выбрали, и начать делать детей?       — Брак и дети идут рука об руку.       — Не всегда, — фыркнул Кирк.       — Есть что-то, о чем ты хочешь поговорить? — спросил Спок, приподняв бровь.       — Эй, я всегда был осторожен, — защищался Кирк. Прошла пара секунд. — Обычно, — еще секунда. — По большей части, — покачав головой, он продолжил: — Мы говорим не обо мне. Это не на меня давят, чтобы я помогал заново возрождать свой вид!       — Я сомневаюсь, что тебе потребуется какое-либо давление со стороны.       Медленная ухмылка расплылась на закаленном сражениями лице Кирка.       — Тут ты прав, — признал он.       На кровати Спока лежал открытый чемодан, лишь частично заполненный одеждой, которую он возьмет с собой в длительный отпуск от действительной службы. Или другими словами — первый год его брака. Он подошел к чемодану и с тяжелым щелчком захлопнул крышку.       — Если вулканцы хотят выжить, мы должны создать обширный и разнообразный генофонд, — он поднял чемодан. — Каждый должен внести свой вклад. Включая меня.       Кирк позволил ему дойти до двери, прежде чем спросить:       — А как насчет нее?       Спок не обернулся, но резко остановился, застыв на месте.       — Она… понимает, — в конце концов ответил он, тон его голоса был холоден, но не абсолютно невозмутим.       — Правда? — Кирк вскочил на ноги. — Тогда я был прав. Она чертовски хорошая женщина, — он ухмыльнулся. — Но я понял это еще в тот первый раз, когда увидел, как она снимает форму.       Слегка повернув голову в сторону, Спок ответил:       — Я знаком с этим конкретным случаем, и мне известно, что те обстоятельства больше никогда не повторялись.       — Это не значит, что они не могут повториться, — возразил Кирк. — Нет ничего более мотивирующего заставить женщину упасть прямо в твои объятия, чем женитьба мужчины, которого она любит, на ком-то другом.       При этих словах Спок, наконец, обернулся. Только его болезненно крепкая хватка на ручке чемодана выдавала какие-либо эмоции с его стороны.       — Я понимаю, что у меня нет причин ожидать или требовать твоего благоразумия в этом вопросе, но если бы ты мог найти в себе силы не…       — Спок, — Кирк покачал головой, на этот раз медленно. — Я бы никогда этого не сделал.       Хватка его друга на ручке чуть ослабла.       — Я никогда… — он колебался. — Я не думаю, что когда-либо причинил кому-то такую боль, как причинил ей, Джим.       Сунув руки в карманы темных форменных брюк, Кирк расправил плечи.       — Она служит на Звездном Флоте. Она знает, что такое долг.       — Разве у меня не было долга перед ней?       — Я не знаю. Был?       Спок на секунду задумался.       — Как я могу поставить свои желания выше потребностей моего народа?       — Ну… — Кирк почесал затылок. — Без обид, но твой народ не согреет тебя ночью. Поверь мне, — не глядя на Спока, он равнодушно махнул рукой. — Об этом как-нибудь в другой раз.       — Мы с ней никогда официально не связывали себя обязательствами друг с другом, — продолжил Спок, решив проигнорировать намек капитана.       Кирк оглядел комнату.       — А сколько еще ночей она должна была здесь провести, чтобы это расценивалось как обязательство?       Скошенная бровь Спока приподнялась.       — Ты считаешь, что я предал ее.       — Я считаю… — хлопнув друга по плечу, Кирк вздохнул, — ты в безвыходной ситуации, друг.       — Ты не веришь в безвыходные ситуации.       Кирк кивнул.       — Верно. Но я верю в долг. И в любовь. И я достаточно умен, чтобы знать, что они плохо сочетаются.       Спок посмотрел на чемодан в своей руке.       — Она заслуживает большего, чем половина человека.       — Интересный факт об Ухуре… она сама может решать, чего она заслуживает.       — Возможно, однажды, — задумчиво сказал Спок. — Когда я выполню свой долг перед Вулканом.       Кирк еще раз крепко хлопнул его по спине.       — Вот это настрой! Ничто так не говорит о счастливом будущем, как генетические обязательства.       — Теперь ты издеваешься надо мной.       — Это только один из многих моих приятных пороков, — Кирк одарил его неотразимой улыбкой. — Я все еще приглашен на церемонию?       — Там не будет голых женщин, — сообщил ему Спок.       Кирк пожал плечами.       — Переживу как-нибудь.

***

      В другой части «Энтерпрайз» одинокая женщина сидела в пустой столовой, уставившись в чашку мятного чая. Хотя та уже начала остывать, ее тонкие руки все еще сжимали стеклянную кружку, словно черпая силы из оставшегося тепла.       — Лейтенант.       Вздрогнув, Ухура подняла голову, но ее плечи расслабились, когда она увидела, кто вошел.       — Тебе не кажется, что мы знаем друг друга достаточно давно, чтобы забыть о званиях?       Доктор Леонард Маккой кивнул в знак согласия.       — Да, мадам, — он подошел к репликатору и сунул в него кружку. — Кофе, чернее черного и горячее, чем в аду.       Ухура мягко улыбнулась.       — Сколько времени тебе потребовалось, чтобы компьютер распознавал эту команду?       Сделав глоток того, что материализовалось в его кружке, Маккой хмуро скривился.       — А кто сказал, что он распознает? — он сделал еще один глоток едва теплой жижи. — Могу я присоединиться? — когда она кивнула, он сел напротив нее. — Хоть раз в медотсеке тихая ночка.       — Приятно это слышать.       — Ага, — прошла пара секунд молчания. — Как на мостике? — спросил он.       — Тоже тихо, — она поднесла чашку к губам, но пить не стала.       — Хорошо. Отлично, — сделав еще один глоток кофе, Маккой поставил свою кружку на стол с большей силой, чем это было необходимо. — Итак. Какой у тебя срок?       Чашка выскользнула из рук Ухуры и разбилась о столешницу, залив все вокруг чаем и осколками стекла.       — Осторожно! — Маккой потянулся к ее трясущимся рукам и осмотрел их на предмет порезов. Не найдя ничего, он вздохнул. — Мне, наверное, стоило выразиться по-другому, — хрипло извинился он.       Ухура уставилась на него.       — Я не понимаю. Почему ты считаешь, что…?       — Я врач, а не идиот, — усмехнулся он. — Никто не пьет мятный чай, если только желудок не делает двойное сальто. Добавь к этому тот факт, что за последний месяц тебя дважды сменяли на мостике, ты отказалась от «Кардассианского Восхода» прошлым вечером во время игры в покер, и у тебя назначена встреча в медотсеке на следующей неделе… так что есть только один логический вывод.       Его употребление слова «логический» не ускользнуло от Ухуры. Слезы обожгли ее глаза, но она храбро сморгнула их.       — Вряд ли это убедительное доказательство.       — Скажи мне, что ты не беременна, и я спою тебе извинения, — сказал Маккой, пока искал тряпку, чтобы убрать беспорядок. — Но если ты…       — Если бы я была… — медленно начала она, — это стало бы очень большой проблемой.       Уделяя пристальное внимание уборке стола, Маккой спросил:       — Он знает?       — Если бы я была… — повторила Ухура. — Зачем мне ему говорить?       — Потому что, если бы ты была, — огрызнулся доктор, неохотно подыгрывая ей, — это была бы наполовину его ответственность и, эмоции или нет, брак по договоренности или нет, он должен был бы действовать в соответствии с этим!       — Так много людей уже ожидают от него слишком многого. Я давно сказала себе, что никогда не попрошу больше, чем он сможет мне дать.       — И посмотри, что он тебе дал, — выражение лица Маккоя потемнело. — Я должен схватить его за одно заостренное ухо и…       Она подняла руку.       — Я ценю твое отношение, поступки ни к чему, — она посмотрела на груду битого стекла, которую доктор собрал, вытирая чай. — Я ношу его ребенка, — когда Маккой открыл рот, она снова прервала его: — Ребенок, который только на четверть вулканец, не поможет им в восстановлении их расы, — она сделала рваный вдох. — Будет лучше, если… если он женится. Заведет детей, которые будут более… полезными.       Маккой опустился на сиденье рядом с ней.       — А что будет с тобой?       Закусив нижнюю губу, Ухура покачала головой, ее темные волосы разметались по плечам.       — Он уедет на год. Ему даже не нужно знать.       — Ты решила его оставить.       В этот момент она проиграла битву со своими слезами, которые двумя горячими потоками пролились вниз по ее щекам.       — Конечно я его оставлю. Это его частичка. И даже если сейчас он принадлежит кому-то другому… я все еще люблю его, — она беспомощно пожала плечами. — Я всегда буду любить его.       Маккой взял ее за руку, на этот раз немного неловко, так как это было прикосновение друга, а не врача.       — Ты не будешь одна, — пообещал он ей.       Двадцать минут спустя, когда она сидела на мостике, из-за шума в ушах Ухура едва слышала, как капитан дал добро шаттлу «Энтерпрайз» отправиться в путь к вулканской колонии.       Выдернув наушник, она вскочила на ноги.       — Разрешите покинуть мостик, капитан!       Кирк оглянулся на нее. Их глаза встретились на секунду, прежде чем он кивнул.       — Разрешаю.       Вернувшись в свою каюту, она свернулась калачиком в постели, в одиночестве, если не считать одной крошечной неожиданной незапланированной, но уже глубоко любимой жизни.