Безумие для двоих // Folie à Deux

      — Скажи это снова, — это было требование, а не просьба, хотя это было сказано легко, со стороны той, которая отдавала команды с такой легкостью, как будто дышит.       — Ненавижу тебя.        —И все же ты снова пришла сюда.       Лера не обратила внимания на то, что она не одна. В конце концов, именно Юма позвала ее сюда. Юма, казалось, тоже испытывала к ней отвращение, и все же они обе были здесь, добровольно, в обществе друг друга не в первый раз. Вскоре, стало понятно, что лучше не сомневаться в этом.       Кроме того, трудно было спорить, сидя на коленях у главы клана Дагбаевых, особенно когда у упомянутой главы, было два пальца глубоко внутри Леры, которые двигались ровно настолько, чтобы дразнить, но слишком медленно, чтобы заставить ее кончить.       — Ты ненавидишь меня только за то, что у меня есть все, чего нет у тебя, — сказала Юма с совершенно невозмутимым лицом. —Я не выполняю приказы других. У меня нет ограничений. Никто не сможет меня остановить, и уж тем более ты.        Лера стиснула зубы, открыла рот, чтобы ответить, но застонала, когда пальцы Юмы резко вошли в нее, согнувшись под нужным углом. Это было явно не случайно. Юма немедленно прекратила, возобновляя медленные, ритмичные, сводящие с ума движения.       — Я ненавижу тебя, потому что ты убийца, — выдавила Лера, не в силах удержаться от покачивания бедрами в поисках большего; ее лицо горело от стыда и возбуждения. — Потому что ты используешь людей. Потому что ты без колебаний причиняешь людям боль.        Выражение лица Юмы изменилось всего на секунду, но в конечном итоге осталось пустым, какую бы мысль она не могла различить. — Ты говоришь это, о справедливый Чумной Доктор, но твое тело умоляет иначе.       Закусив губу, Лера не могла не отвести взгляд, уставившись в потолок — в этом она была права. Лера стиснула руки в том месте, где они держались за спинку стула, не позволяя себе прикасаться к Юме без указаний во время этих встреч. Она даже не смогла снять одежду, ее рубашка была вздернута, чтобы выставить ее на обозрение, а брюки расстегнуты и сдвинуты вниз ровно настолько, чтобы рука Юмы поместилась между ее ног. К счастью, Юма оставила короткие ногти на необходимых пальцах, хотя остальные были похожи на когти.        Как именно безобидная случайная встреча с последующим узнаванием правды о том, кем они были друг для друга, превратилась в… это, Лера все еще не понимала. В первый раз, когда Леру украли, она оказалась в абсурдно дорогом гостиничном номере и почти допрошена обманчиво устрашающей женщиной, она бы никогда не подумала, что это приведет к чему-либо, кроме, в лучшем случае, драки. Вместо этого ситуация обострилась совсем в другом направлении. И это была единственная из последних таких встреч.       Никто не знал, включая ее «работодателей»; Лера не собиралась это менять. Иногда она задавалась вопросом, действительно ли ее развращают, не является ли секс с главой клана Дагбаевых, которая была по локоть в крови, признаком того, что ее моральные принципы рушатся. С другой стороны, было легче забыть, когда это было чертовски хорошо.        —Посмотри на меня, — скомандовала Юма, ее голос был пронизан сталью, и Лера обнаружила, что не может ослушаться. — Не потеряйся у себя в голове. Сосредоточься на мне.       Лера сглотнула, понимая, что она не переставала двигать бедрами, пытаясь трахнуть себя пальцами Юмы, отчаянно желая большего. Ей было так жарко внутри, удовольствие вспыхивало с каждым завитком этих проклятых пальцев, но этого никогда не было достаточно для наращивания темпа, ровно достаточно, чтобы сделать ее жалкой. Труднее было привести символические аргументы, сопротивляясь тому, чего они обе знали, что она хотела, когда она была такой. Она также узнала, что Юма больше всего любила ее такой.       —Такая красивая вещица , — сказала Юма, как будто говорила сама с собой, — и такая сильная. Жаль, что такая наивная.       Пока она говорила, Юма провела свободной рукой по животу Леры, обводя ее живот этими смертельно острыми ногтями, заставляя Леру вздрогнуть и забыть о любых возражениях, которые она могла иметь. Юмины пальцы внутри полностью перестали двигаться, а бедра Леры - нет, и теперь она ехала на пальцах Юмы, колеблясь, уступая место нужде. Она не смогла бы остановиться, даже если бы захотела, ни сейчас, ни с учетом того, как сильно она этого желала. Чем больше удовольствия накапливалось в ее животе, тем труднее было чувствовать позор, который, как она знала, ждет позже, когда туман оргазма рассосется и Лера вернется домой, наедине со своими собственными выборами.       — В реальном мире нет героев, как бы ты ни старалась им быть, — сказала Юма, когда ее рука поднялась выше, острие ногтя кружило вокруг соска Леры, а она едва сдерживала крик. — У тебя есть воля, но ты позволяешь ограничиваться ради своих детских фантазий.       — Ты ... — голос Леры оборвал еще один стон, когда пальцы Юмы снова сжались, посылая новую волну удовольствия через нее.        Намёк понят:это не было обсуждением, и мнение Леры было нежелательно.        Юма провела рукой по горлу Леры, и Лера просто позволила этому случиться, игнорируя угрозу таких острых ногтей, этой руки, обвивающей ее горло и сжимающей, появления спрятанного ножа. «Если бы Юма действительно хотела моей смерти, она бы этого не сделала», — подумала Лера. Зачем приглашать ее, выебать ей мозги, так с ней разговаривать, если все это было только для того, чтобы ее убить? Юма работала не так, Лера уже это поняла.       — Я могла бы сделать из тебя гораздо больше, — пока она говорила, Юма запустила руку в затылок Леры и сжала кулак, сильно потянув.       Лера вскрикнула, ее шея выгнулась назад, ее бедра дернулись от боли в черепе. От этого удовольствие стало еще слаще, и ее захлестнула новая волна потребности. Она чувствовала себя подавленной, обнаженной, беспомощной — все то, что она обычно ненавидела, но в этот момент ей просто хотелось большего. Боже, она не могла больше этого терпеть, ей нужно –       — Пожалуйста, — выдавила Лера, ее отчаяние пересилило гордость.        Глаза Юмы потемнели — было ясно, что это именно то, чего она хотела. — Пожалуйста, что?       —Пожалуйста, — запнулась Лера, тяжело дыша, ее бедра все еще двигались внизу — рука в волосах заставляла ее выгибать позвоночник и ограничивала ее движения, — заставь меня кончить.       Юма сразу же начала двигать пальцами, уже не в медленном, сводящем с ума темпе, как раньше, а как следует трахая ее, каждое восхитительное движение вызывало у Леры стон. Спустя столько времени наслаждение овладело ее чувствами, и Лера сдалась ей. Юма точно знала, что делать, двигая рукой и пальцами именно так, с правильной скоростью, и Лера была беспомощна, чтобы сделать что-либо, кроме как испытывать чувства. Она никогда не могла кончить, не коснувшись клитора перед Юмой.        Без предупреждения Юма рванулась вперед, вонзившись зубами в шею Леры сбоку, и это было все, что потребовалось Лере, чтобы кончить, ее бедра замерли, пока Юма продолжала выполнять свои обязанности, удерживая Леру на пике удовольствия. Это было как молния, пробежавшая по всем ее нервам одновременно, волна вздымалась, но никогда не падала, любую мысль она могла полностью стереть с помощью ощущений. У Леры полностью перехватило дыхание, когда Юма, наконец, вытащила свои пальцы, только для того, чтобы сразу же прижать их к клитору Леры, вращая его с нужным усилием, пока она беспокоила кожу шеи Леры зубами. Она не остановилась, и Лера почти сразу же кончила снова, крича, ее мускулы судорожно сводились, когда она проходила через это.        Казалось, это длилось вечно, когда Юма наконец убрала руки и зубы от ее шеи, и Лера задыхалась, ее тело дергалось от интенсивности оргазмов, которые она только что испытала. Ее руки, возможно, каким-то чудом, все еще лежали на спинке стула, хотя пальцы болели от того, как сильно она сжимала их. Ее разум был расплывчатым, тяжелым, впервые за столь долгое время без мыслей и стресса.       С тех пор, как она видела ее в последний раз, ее разум предательски напомнил ей, но Лера отбросила эту мысль в туман - прямо сейчас ей было хорошо, и она не собиралась позволять ничему это испортить.       Юма дала ей время прийти в себя, а затем протянула два пальца, которыми она все это проделала, приподняв бровь в ожидании. Лера открыла рот и позволила Юме вставить их внутрь, нетерпеливо облизывая их и высасывая с них вкус себя. Это был такой мерзкий поступок, который при нормальных обстоятельствах заставил бы ее покраснеть, но все, что Лера могла сейчас сделать, - это издать довольный стон и сделать, как просила Юма.        —Хорошая девочка, — похвалила Юма с призрачной улыбкой на лице, когда она вытащила пальцы. — Теперь встань на колени на пол.       Лера знала, что будет дальше, и чуть не споткнулась, когда поднялась с колен Юмы, а затем упала на колени между её ног, Лерин разум был блаженно расплывчатым и пустым. Всегда было так странно, какое влияние на нее оказывал секс с Юмой. Она знала, что именно это заставляет ее возвращаться, а не только оргазмы. Сам по себе секс был хорош умопомрачительно, но Лера могла получить аналогичный результат с вибратором — нет, так прояснялось ее сознание, и ей не приходилось ни о чем думать, когда она позволяла себе приходить и поддаваться удовольствию. Юма была единственным человеком, которого она когда-либо встречала, который мог сделать с ней такое.       Юма скинула халат, показывая, что под ним ничего нет, и жестом велела Лере начать работу. Она, не колеблясь, наклонилась вперед и немедленно начала работать языком. Лера тихонько застонала от соленого вкуса, ища большего - это было подтверждением того, насколько Юме это понравилось. Несмотря на то, что ее выражение лица было нейтральным весь вечер, она промокла. Лера не могла сдержать прилив гордости.        Лера потеряла себя в процессе, облизывая и сося везде, где, как она знала, любила Юма, сначала дразня, пока чья-то рука не нашла ее затылок и твердо не перенаправила ее. Она провела языком по клитору Юмы, прислушиваясь к прерывистому дыханию, наблюдая за подергиваниями, движением её бедер, любыми малейшими признаками удовольствия, которые она могла найти. Было что-то в том, чтобы заставить в ком-то настолько спокойном и невозмутимом, наконец, вызвать такую ​​приятную реакцию.       — Продолжай, — приказала Юма хриплым голосом, хотя это никак не повлияло на ее авторитет.        Напор в затылок, и Лера поняла намек, наконец обвив губами клитор и посасывая, сжимая пальцы в волосах, когда Юма стонала истинный звук удовольствия. Спеша, Лера согнулась пополам, напевая, чтобы добавить вибрации. У нее всегда было искушение использовать свои руки, но она поняла, что Юма предпочитает это именно так. Но это было нормально — Лера могла с лихвой восполнить это энтузиазмом.       Лера быстро потеряла счет времени, полностью посвятив себя удовольствиям Юмы, ее разум был пуст, если не считать этой единственной цели, поэтому казалось, что слишком рано когда бедра Юмы согнулись, а пальцы в волосах Леры напряглись. Зная, что Юма была близко, Лера сохраняла ритм, проводя языком по половым губам, а затем сильно посасывая клитор, и Юма кончила почти сразу, издав почти безудержный стон. Ее бедра дернулись к лицу Леры, и Лера заставила ее справиться с этим, отстраняясь только после того, как Юма преодолела толчки.       С последней лаской к ее волосам, теперь более мягкой, возможно, даже нежной, Юма отпустила ее, и Лера отступила, оставаясь на коленях. Было все еще странно стоять перед кем-то на коленях, но почему-то сама идея стоять казалась хуже. Кроме того, она была уверена, что Юма будет недовольна если она это сделает.       —Хорошая девочка, — снова сказала Юма, теперь уже более походило на мурлыканье, оргазм смягчил ее, хотя бы немного. —Ты учишься.        Лера никогда не знала, что сказать в такие вечера, когда очарование только начинало сниматься. Часть ее хотела сказать спасибо, но ее рациональность начала возвращаться, и идея поблагодарить кого-то вроде Юмы казалась неправильной. Но она также не могла притвориться, что ей это не понравилось; любое оскорбление или отрицание звучало бы пустотой, когда на ее лице все еще была размазана смазка Юмы, и она не так давно проглотила свою собственную. За неимением лучшего Лера молчала.       — На сегодня все, — сказала Юма, поправляя халат. — На улице тебя ждет такси - конечно, оплаченное. Ты можешь уйти прямо сейчас.       Приказ немного раздражал, и Лера проигнорировала мимолетную мысль, что это могло быть из-за того, что часть ее хотела остаться, учитывая, что она была счастлива выполнять приказы всего несколько минут назад. Поэтому Лера просто кивнула, встала, поправила одежду и схватила куртку, прежде чем направиться к двери. Она не попрощалась, или спокойной ночи или еще чего-нибудь, просто открыла ее и вышла, не оглядываясь; здесь не было нужды в вежливости.        Холодный ночной воздух, ударивший по лицу Леры, закрепил переход в реальный мир, где не было укрытия от ее собственных действий, блаженная свобода отпускания быстро угасала. Как и было обещано, такси ждало снаружи, и Лера села в него, надеясь, что водитель не почувствовал запаха секса - она ​​даже не помыла рот. Она подумала, что для этого было слишком поздно. К тому же мнение таксиста волновало ее меньше всего.       Каждый раз, уходя с одного из этих «собраний», Лера клялась, что больше не вернется, что все, ей конец. Но каждый раз она приходила, когда звонила Юма, и делала все, что она просила. Это было слишком опьяняюще - она ​​не могла сопротивляться, какой бы плохой не была идея, откуда она знала, что это может закончиться только катастрофой. Было такое чувство, что она сошла с ума. Юма, в самом буквальном смысле, когда-нибудь может стать ее смертью.        Тем не менее, на этот раз Лера не стала беспокоиться о лжи - она ​​знала, что если Юма позвонит, она будет там. Она не гордилась этим, она знала, что идет против всего, за что борется, против всего, за что борется, спит с мафиози. Но тот момент, момент, когда ее разум стал пустым, и она могла просто сдаться Юме, не думая о тысячах источников стресса, которые у нее всегда были. Лера знала, что не может отказаться от этого, не сейчас.       Кожа на ее шее болела, и Лера прижалась пальцами к отметине, слегка шипя от нежности. Она вздохнула, зная, что неделями будет покрывать синяк шарфом или тональником. Они редко даже целовались во время этих встреч, Юма ясно давала понять, что это не так, и Леру это устраивало, но это было в новинку. Юма никогда ничего не делала без намерения - она ​​знала, что будет синяк. Она отметила Леру - собственнический жест.        Значит, дело было не только в ней - Лера знала, что она вернется, но также знала, что Юма снова ее позовет. При всей своей грозности казалось, что Юма не могла сопротивляться больше, чем Лера. Юма обладала властью, имела доступ ко всему что хотела, Лера была не просто удобной игрушкой. И если бы Юма пыталась смягчить ее и получить информацию, было бы проще, эффективнее и в стиле Юмы просто мучить ее. Нет, дело было глубже. Какая бы нить ни связала их вместе, было ясно, что это пошло в обе стороны.       — "Я могла бы сделать из тебя гораздо больше." Тогда ей вспомнились слова Юмы - она ​​тогда их едва уловила, несмотря на все удовольствие и потребность, пробегавшую по ее телу, но теперь Лера задалась вопросом, что она имела в виду под этим. Юма не была дурой, она, должно быть, знала, что это снисхождение с ее стороны было столь же рискованным. И все же, несмотря на свою железную волю, она сказала это незадолго до того, как сделала весьма заметное заявление на шею Леры.        Что Лера могла с этим сделать, она не знала, но это было небольшим утешением. Юма могла быть слабостью, которой Лера не могла не потакать, но это было верно и для Юмы, независимо от того, что Юма говорила или делала, чтобы показать, что она не затронута. Лера знала лучше - у нее был засос, чтобы доказать это.        Лера облизнула губы там, где она сидела на заднем сиденье кабины, гоняясь за ароматом, который задерживался. Нет, это не было односторонней ошибкой. Юма держала ее, это нельзя было отрицать, но Лера знала, что они обе были связаны этой нитью безумия и что веревки можно было натянуть с любого конца.