***
Ворон, почти не видимый обычным глазом, шумно хлопая крыльями приземляется на протянутую руку в чёрной перчатке. Мужчина чуть подслеповато щурится и, заметив прикреплённое к лапе птицы послание, отвязывает бумажку, почти сразу разворачивая ту. Птица, умно моргнув чёрными глазками-бусинками перепрыгивает с его руки на стоящий близко стол и, цокая коготками, прыжками добирается до миски с какой-то птичьей вкусностью, от которой несло то ли фруктами, то ли подгнившим мясом. В лагере, расположенном к западу и чуть южнее от порта Узушио, сейчас было тихо. Большинство воинов отдыхали перед завтрашним днём, перед знаменательной датой. Нынешний глава клана — бессердечный демон Таджима — наконец приводил в действо свой многолетний план. Когда-то давно, лет тридцать назад, некто из Узумаки помешал ему прикончить Буцуму и ещё неопределённое количество Сенджу, за что Таджима обозлился ещё и на красноволосый клан, что обычно отсиживался на своём островке и только поддерживал своих союзников, но не сражался на передовой. В те годы Узумаки занимали нишу поддержки: почти весь рынок высококлассных печатей держался на них одних. И увидеть на передовой красную копну волос было почти невозможно, но Таджиме «повезло»: тот человек спас несколько десятков человек одним барьером. Таков был основной и официальный мотив действий Учиха. Неофициально же… Всем воинам была известна эта истина. Всё же в бою всегда нужно сначала убить медиков и барьерщиков, чтобы те не мешали потом разбираться с обычными бойцами — так учил их Таджима. Так учил его отец. Написанные в записке более точные координаты встречи — мелкая речушка, выходящая к озеру, — и короткое «корабль со шпионом приходит завтра в полдень» запоминаются включённым на пару секунд шаринганом. Мадара хмурит чёрные брови. Что-то не даёт покоя, какое-то шестое чувство, создающее смутное и ненавистное ощущение, что план был сшит наскоро белыми нитками. Можно ли вообще доверять этому шпиону? Таджима с уверенностью бы ответил ему, что да, можно. Впрочем, так же он ответил за неделю до похорон старшего брата — кратко и положительно. А вот сам Мадара не был уверен, всё же этого шпиона он ни разу не видел, поэтому верить всей полученной информации он не собирался, вот уж точно. — Капитан, — уважительно поприветствовал мужчину прошедший в нескольких метрах человек. Видимо, смена стражи лагеря только что поменялась. В клане у Мадары было уважение и репутация, ему уже несколько лет пророчили место главы почти все старейшины, так что уважение даже обычных рядовых было само разумеющимся. Да и всем было ясно как день — ему тоже — следующим главой клана станет именно он. Это всего лишь вопрос времени. Мадара делал это ради клана, ради того, чтобы гордая фамилия Учиха жила дальше. И ради Изуны — единственного родного брата, что остался с ним. Потерять ещё и его было недопустимо. Враги клана… Сенджу в особенности, они только сильнее будут прессовать Учиха, если кто-то из их сильнейших бойцов умрёт или получит душевную травму, которую можно принять за слабость. В эти годы рядом с Сенджу постоянно крутились Узумаки — Хаширама даже женился на одной красноволосой женщине. Это просто значит, что Узумаки всего лишь ещё один клан, что стоял на пути у Учиха. По слухам, что, словно змеи, расползлись ещё пару месяцев назад на всём континенте, новая Верховная Жрица была даже не чистокровной Узумаки. Какая-то жёлтоволосая пигалица девятнадцати лет, без роду и племени. Имя у неё вроде как было связано с водоворотами, но какого-то особого, «воинственного» значения не имело. Про прошлое тоже почти ничего не было известно, а характер, судя по обрывкам информации, был мягким, что не подходило ни одному воину. И этому человеку отдали половину власти в клане… Прекрасное решение, ничего не скажешь. Вроде как девицу нашла её предшественница, воспитала и дала всё необходимое. Типичная «принцесска», которой всё подали на блюдечке, ей богу… И, насколько он знал, отношения новой Верховной Жрицы и нынешнего главы клана Узумаки, Ашины, были очень похожи скорее на взаимодействие между дальними родственниками. Мужчина почти сочувствует этому клану. Не повезло им. Мадара с самого первого момента, как узнал о странной системе правления в клане Узумаки, где около половины влияния в клане отдавалось женщине, считал это странным и, можно даже сказать, немного глупым. Из женщин хорошо получались медовые куноичи или матери, и в первые ряды в бою мало кого из них пустят. Ладно ещё Сенджу, которые славились своими выносливыми телами, — это вообще отдельная тема — но зачем такое было в клане Узумаки? За прошлой Верховной Жрицей стояла какая-то жуткая история, порождённая скандалом, который не был связан с Учиха. Все говорили, что та, прошлая, могла одним взмахом клинка снести гору. Мадара в эти бредни, конечно, не верил. Ладно ещё Хаширама, выращивающий лес, и он сам, сжигающий этот самый лес, — это одно, но какая-то женщина и сносит гору одним взмахом клинка? Если бы это было правдой, то Узумаки не отсиживались где-то в жопе мира и не клепали печати сотнями на торговлю. Если бы это было правдой, то нынешняя расстановка сил, где сильнейшими считались Учиха и Сенджу, на континенте была бы совсем другой. Мадара хмурится. Его всё ещё не отпускало странное предчувствие, но, даже если шпион облажался и за ним выслали отряд с целью словить его, люди клана Учиха должны суметь сдержать тех из Узумаки, кто пошёл за шпионом. Впрочем, у шпиона наверняка будет что рассказать про новое лицо в политике. Новая Верховная Жрица, несмотря на то, что сейчас на политической арене почти ничего из себя не представляла, могла оказаться неудобным камнем на чужом пути, поэтому стоит бить на опережение. Таджима бы одобрил это — разрушить только-только начавшую расти репутацию мелкой девчонки, которой дали слишком много власти. Пусть она, судя по всему, и являлась способом Узумаки Ашины взять себе всю власть на Узушио, разрушить её амбиции будет полезно для будущего Учиха. Мужчина кивает сам себе и своим мыслям. Спустя несколько часов на востоке забрезжил рассвет. Небо окрасилось в яркий рыжий. Мадара связал этот цвет с шаринганом. (Наруто связала этот цвет с кровью.)***
Порт встретил их ранним утром, когда небо было окрашено в рыжий первыми лучами солнца. В доках из стороны в сторону сновали рабочие, чуть дальше, где были и жилые здания, на улицу постепенно выползали, словно сонные мухи, люди, в основном торговцы, и Наруто, прикрыв голову неприметной серой накидкой, опёрлась о деревянный столб. За правым плечом стоял в такой же накидке Ичиго, терпеливо ожидая следующих приказов. Чуть позади него стояли остальные — обеспокоенные Аяка с Шоичи и до сих пор пристыженный Инуясу. Изначально она планировала поймать Мисаки ещё в порту, когда та будет сходить с корабля, чтобы не давать ни шанса ей даже на попытку побега. Такой план возник из-за эгоистичного желания разобраться в ситуации и поставить точку в том вопросе, чем всё это являлось? Самым простым недоразумением или настоящим предательством? Наруто всё ещё не теряла надежды, что это могло оказаться недоразумением или ужасной шуткой, и уже почти кожей чувствовала, что пожалеет об этом. И Ичиго, будто бы чувствуя её мысли, всё говорил ей, что стоит быть серьёзнее. (Наруто в эти моменты почему-то хотела поджечь ему волосы. Разве она уже не относится к этой проблеме серьёзно?) Наверное, она бы крепко схватила её за предплечье и спросила у Мисаки «что ты творишь?» и «зачем всё это?», с таким, свойственным только ей, отчаянием во взгляде светлых глаз. Ответы на эти вопросы хотелось узнать как можно скорее, это эгоистичное желание ворочалось под кожей и торопило её. Но Наруто с усилием останавливает себя от необдуманных действий и заставляет придумать что-то другое. Потому что есть шанс, что Мисаки использует какую-нибудь атакующую технику для отпора вместо того, чтобы ответить. И пока есть этот шанс… Наруто не может позволить себе допустить ранение беззащитных гражданских. Так что перед самым прибытием в порт, девушке, после в голову пришло другое решение. Что, если за Мисаки просто проследить? Таким образом можно будет добраться и до тех, кто за этим стоит. Среди Учиха редко встречаются сенсоры — таких бойцов лучше искать среди Узумаки или Сенджу, Учиха же с давних времён считались истинными бойцами на любой дистанции. К слову о них… — Те люди скорее всего и есть Учиха, ожидающие Мисаки, — Шоичи, как человек, который в отряде чувствовал чакру лучше всех, коротко показал на небольшую группку людей, притворяющихся торговцами. Люди выглядели бледновато и имели незапоминающиеся лица, словно пытались слиться с толпой. Наруто в который уже раз в своей жизни жалеет, что не может также различать обычную чакру… ну или хотя бы чувствовать её. Всё же… пусть в её теле содержится вещь, которой можно парировать почти что угодно из-за того, что в её случае чистая чакра банально сжигает всё, к чему прикоснётся и что содержит в себе хотя бы каплю чакры, девушка всё равно испытывала тянущее чувство то ли зависти, то ли печали по отношению к другим. Она была другой — ей не были доступны никакие техники, только удары напрямую. Когда обычные шиноби могли призывать говорящих животных, чтобы те сражались вместе с ними, Наруто создавала молчаливых бабочек, которые уничтожали сами себя, взрываясь рядом с врагами. Когда другие могли создавать барьеры, сложные техники и ходить по воде или отвесным поверхностям, она могла лишь устроить пожар и кинуть горящий шар в противника с руки или полосу пламени с клинка. Количество доступных ей способов использовать чистую чакру было гораздо меньшим, чем у обычных ниндзя. Это вызывало жалкое чувство зависти и грусти, заставляя Наруто считать себя не самым хорошим человеком, и создавало чувство, что между девушкой и остальными людьми пролегает огромная пропасть. Она взращивала в себе эту зависть слишком долго, чтобы отрицать существование этого чувства. Оно было неправильным — если девушка продолжит в том же духе желать то, что есть у других, то в этом мире она долго не проживёт. Это было понятно… и, возможно, из-за того, что Узумаки подсознательно понимала это, она и сдалась в детстве в становлении ниндзя. Просто потом Наруто показали, что она тоже может быть сильной, принудительно-добровольно обучили и кинули в омут с головой. И благодарить за это Узумаки Наруто не хотела.***
Смотреть на Мисаки, чуть пошатывающуюся из стороны в сторону, но упорно шагающую в сторону ранее обнаруженных Учиха, было невыносимо. Чуть ранее, чтобы не вызвать лишних подозрений, остальные ушли чуть вперёд, оставив Наруто, как единственную, кто мог полностью скрыть своё присутствие, следить за женщиной. Это была её идея, поддержанная остальными. Потому что группа людей в плащах, скрывающих лица, могла вызвать ненужные подозрения. Сейчас же… — Девушка, вы в порядке? — обратился к бледной как снег Мисаки один из «торговцев». — Давайте я вам воды налью, идёмте, — и приобняв женщину за плечо, настойчиво повёл ту внутрь прилавка, где их уже не было. Остальные Учиха под прикрытием начали собирать свои вещи, даже не скрываясь. «Они что, считают клан Узумаки сборищем слепых глупцов?» — со злостью подумала Наруто, еле удерживая себя от порыва подойти и предъявить им обвинения. Нет, в данной ситуации спешить не стоит, от этого могут возникнуть проблемы… верно же? Спустя всего лишь несколько минут все люди, участвовавшие в этой постановке, вышли в сторону леса через чёрный вход. Наруто в вспышке бессильной ярости закрывает глаза и хмурит брови, борясь с возникнувшим снова желанием начать разборки сию минуту, и спрыгивает с дерева, в воздухе становясь стайкой бабочек. К её разочарованию никто из охранников в порту не обратил на эту подозрительную ситуацию внимания. И, учитывая, что ещё на Узушио относились к подбиранию рандомных сироток с улицы (особенно Кумихо, в основном это был камень в её огород) спустя рукава, возможно, по возвращению Наруто придётся устраивать масштабные проверки всех людей на острове. Подбирать подозрительных детей с улицы просто потому что «захотелось» или даже если «Узушио требовалась следующая Верховная Жрица» по мнению девушки было весьма халатно. (Где-то на Узушио поёжились старейшины и глава клана. Плохое предчувствие закрадывалось в их сердца.)