Двое влюбленных

      Никогда не думал что буду счастлив оказаться с врагом в закрытом пространстве. Проснувшись от неудобно скрюченного состояния, да еще и с тяжестью на груди, я потерял дар здраво мыслить. На мне лежал Рейх… Самый настоящий… Еще и посапывал безмятежно. Как и ожидалось, военные рефлексы дают о себе знать. Проснувшись от звонкой пощечины, Рейх незамедлительно принялся меня душить. Чертов фашист. Оторвав от себя бешеную псину, я попытался откашляться. — О, это ты, — весьма странно слышать от него такую фразу. — Ну… Кха… Я, — ответом ему послужило. — Смотрю жизнь тебя не балует. — Кто бы говорил. Ты так ослабел, что я еще в сознании. Да мы враги. Но я обещал, что буду снижать количество враждебности. Получается плохо. Грыземся мы по поводу и без, а сейчас вообще готовы убивать. — Как же спину ломит… — Стареешь, мой дорогой друг. — Ага, сам попробуй в этом положении побыть дольше минуты. — Хах, нет, спасибо. — Ну-ну. — Ты угрожаешь мне? — Слегка, просто выебу тебя, если не заткнешься. — О, какие мы дерзкие, лучше скажи как мы тут оказались. — Я думал, ты знаешь. Мы находились железном ящике, достаточно большом, что бы вместилось два человека, сложившись в три погибели. Собственно, в таком положении я и находился: полулежа с согнутыми ногами. Фриц стоял на четвереньках, упираясь задницей в мои ноги, и почти касаясь моего лица своим. Не выдержав такого положения, он уткнулся мне в шею где-то сбоку. — Ты теплый, — вдруг выдал нацист. — А надеялся что сдох? — Нет, просто я замерз, — честно признался тот. Его нос, действительно, был донельзя холодным. Такое ощущение будто он пробыл на морозе часа два, да еще без куртки. Хотя учитывая его мерзлявость, он мог просто под кондиционером посидеть минут десять. Особо не задумываясь о действиях, я уложил его обратно на себя. Рейх пытался отбиться, но не вышло. — Что ты творишь? — возмутился он. — Я подумал, так тебе будет и удобно и тепло. Хотя не забывай, что я вообще лежу на холодной железяке, так что мне тоже будет теплее, — невозмутимо сказал я. — Как скажешь. Явно смущенный немец, все же перестал ерзать и зарылся руками мне в подмышки. Со своего места я мог наблюдать макушку покорителя Европы и подошву его берцев. Забавно выглядело. К слову, в этой «камере», над моей головой находилась встроенная лампочка. Продолжая рассматривать пространство, я нашел вентиляцию, что несказанно и радовало и напрягало. Немец, видимо, что-то заметил и, выдернув руку из теплого места, потянулся к стене. Немного потерев ее и рассмотря, он воскликнул: — Это же моя разработка! Кто посмел трогать мою систему безопасности?! — Может это Германия? — предложил я. — Nein, определенно, — от злости даже языки мешает, еще б на французском заговорил. — У моего наследника все отобрали, я лично видел бумаги о вывозе всех разработок в СССР. — Но… Таких не было. — Значит наша крыса еще и тебя подставила, — выплюнул фриц. — Так что это такое? — Это? Да что угодно! Эту штуку можно использовать как газовую камеру, так и дробилку костей. — Поясни, — не понял я. — Эта коробка может двигать стены, а вентиляцию, я думаю, ты и так видел. — Не думаю что они хотят нас убить… — подумал я. — Почему это? Ты просто не знаешь на что способна эта коробка! — Хотели бы нас убить, сделали бы это уже давно. Газ не пустили, стены на месте, голодом нас не взять. — Ага-ага. Надеюсь… Тогда что от нас хотят? — Камеры здесь есть? — задал вопрос я. — Только прослушка, — ответил нацист. — Значит то, что мы проснулись они знают. Может они хотят от нас какие-то действия? — предложил я. — Инструкцию бы приложили. Типа: «Хотите чтоб вас выпустили? Помиритесь!» — Звучит весело. — С тобой помиришься. Вечно мной недоволен, — отозвался Рейх. — А ты вечно ходишь с унылой физиономией! — А мне смеяться и прыгать надо, что моего отпрыска гнобят из-за меня?! — парировал немец. — Ой ли, нормально к нему относятся. — При тебе хрен че скажешь, сразу башку свернешь, вот и молчат! Я ненадолго оцепенел. — Прости. Буду знать. Мы замолкли. Обиженный немец вернул руку на место и отвернулся от меня настолько, насколько это возможно. Где-то справа я нащупал его фуражку и поднял чтоб рассмотреть. Вся помятая и запыленная, на передней части был орел. Как же давно я его не видел. Повертев ее еще немного, я вернул владельцу вещицу, водружая на голову. — Великий и ужасный Союз решил отдать мне фуражку? — спросил Рейх. — Прям таки ужасный? — ответил я. — Ага, помню как не мог уснуть неделями, подсчитывая убытки и потери территорий. Мне казалось еще немного и ты меня начнешь пытать. Как загнанный в угол кролик, я сидел под столом и думал что дни мои сочтены. Но пришел ты, объявил политическим преступником и кинул гнить непонятно где. — Мне зато позавидуешь! Предал лучший друг. — Я знаю, что я свинья. — Ну-ну, не обзывай хорошее животное, — я успокаивающе погладил собеседника по спине. Немец буркнул что-то нечленораздельное и уткнулся мне в грудь носом. Какой же он обидчивый. Ну хоть менее злой стал, а то после таких речей я бы пальца недосчитался. Мы пролежали так еще минут сорок, немец посапывал, а я дожидался когда же наконец сломается мой позвоночник и я перестану мучиться. Я все это время думал об Рейхе. Приходя к одной и той же мысли. Я люблю его. До сих пор… Даже не смотря на войну. Было обидно, но прошло много времени и я успокоился. Я считал его хорошим еще с детства. Такой милый, хотелось его спрятать от всех невзгод. Потом он повзрослел, стал самостоятельным. Неплохо управлял страной и поднял ее на новый уровень. Затем предал меня. Я до конца не верил… После отсиженного им срока мы встретились в Берлине. Я был временным послом России. Собственно, был я там лишь для галочки. Я тогда его еще не простил, а Германии пришлось к нему охрану приставить пока я в столице. Сам Рейх не выказал никакой реакции на меня, лишь сдавленно охнул. Сейчас же я развлекался: аккуратно сняв с арийца фуражку я нацепил ее на себя, а свою ушанку медленно и осторожно принялся натягивать на чужую голову. Когда все было готово я прикрыл фуражкой глаза и воскликнул: — Мой фюрер! Как долго вы будете спать? Бедный немец аж подпрыгнул. Ушанка налезла на глаза и спросонья он попытался встать, но лишь больно стукнулся головой. Видя перед собой чертыхающегося фрица, меня пробил смех. — Смешно, да? Придушу! И он действительно протянул свои руки к моей шее. Я на этот жест лишь приподнял подбородок, предоставляя больше пространства для действий. Немец, с руками на шее, вылупился на меня. — Что? Это всяко лучше, чем дожидаться пока сломается позвоночник. — Ну ты и дурак. Не собирался я тебя душить. — Пощади! — взмолил я — Избавь меня от страданий! — Хорошо, надо подумать в каком положении ты вообще здесь поместишься. Немец старательно завертел головой продумывая все на перед. Если начнем двигаться без плана, мы будем обречены завести себя в еще больший тупик. — А если ты ляжешь ровно в спине, при этом задирая ноги? — спросил озадаченный фриц. — А ты как? — Сначала ты. Тебя труднее разместить… Я скрестил ноги для удобства и медленно начал ползти вниз. Руками я толкался, а ногами пытался не пихнуть Рейха в зад, что, конечно же, не получилось. — Ой, по аккуратней. Бывший фюрер продвинулся чуть вперёд, предоставляя место для маневра. — Ну как? Лучше? — спросил Рейх нависая надо мной. — Ага, спасибо. А ты, я смотрю, решил стоять на четвереньках. — А что поделать, хотя, — он призадумался. Продвинувшись чуть назад, он опустил свою пятую точку на меня, все еще упираясь руками. — Так будет удобнее. Ушанка весьма интересно смотрелась на немце. Я невольно засмотрелся, а чувствуя подступающее смущение и вовсе накрыл лицо его фуражкой. Удобно расположившись, я заметил легкую усталость и, бросив фразу верхнему, придремал.