Двое влюбленных

Кораблик из листьев и веток грациозно тонул в извилистой речушке. Два мальчика спорили по насущному вопросу о причине потопления их судна. — А я говорил что потонет, а ты найн, найн. — Грусна. Тонуц не хорошо, — мальчик подбежал к утонувшему кораблику и вытащил его на берег. — Нужно укрепить дно, может тогда поплывёт. — Поплывёц! Мальчишки снова и снова запускали кораблик, однако их стараний явно было мало. — А может ну его? — Was? — не понял собеседник — Эмм… Ну его значит нежелание продолжать, — объяснил ребёнок постарше. — Аааа… Ну ехо? — Его. — Ну его! Ja, ja ну его! Затея была брошена, а кораблик разобран для нового сооружения. На этот раз строился домик. Двухэтажный! Стенами были ветки воткнутые в землю, пол на втором этаже был из травы, а на первом этаже даже разместились пару камней, исполняющие роль кресла и столика. Кучка камушков поменьше, с вонзенной туда палкой, выполняли роль печки. Немец настаивал на таком приспособлении, говоря что без него никак. Второй этаж был мансардный и оснощен кроватью из листьев. Крыша была самая сложная. С одной стороны были палки приставленные под углом, а с другой стороны они были установлены на стену. Конструкция была шаткая, а потому было принято решение укрепить крышу глиной. Работа шла долго, а к концу дом выглядел превосходно. — Gut. — Согласен, неплохо вышло. Жаль что пора было расходиться. Такой домик оставался без присмотра надолго, дней на пять.

***

Как же сладко он спит. Я невольно убрал столь мешающий головной убор и откинул его назад. Безмятежность, пара шрамов, складка между бровей и россыпь веснушек. Хочу всегда его видеть. Господи, за что? Почему? Зачем? Это мое наказание за смерти? Я ведь не выдержу. Хотя кто бы говорил. Радует, что он еще не раскрыл меня. Может у меня получится еще немного побыть с ним. И зачем нужна была эта война? Да и я хорош — повелся на глупую провокацию… Зря ты, Союз, отправил своих детей мне. Я о многом сожелею, но хочу совершить один, самый последний поступок. Армейские привычки спать как убитый сыграют со мной злую шутку. Я поднял голову и огляделся. Я лежал на середине просторной комнаты. Ни мебели ни окон, и фриц забившийся в углу. — Что произошло? — спросил я. — Я запер нас в весьма сложном механизме. Хочешь выйти, должен ответить на два моих вопроса. — Прекрасная игра, я почти поверил. Однако странно, что тебе что-то оставили. — Эта разработка была создана после войны, мной лично. — Для меня? — Да, — подтвердил Рейх. — Задавай свои вопросы. — Почему не убил в 45-м? — Не гуманно. В отличае от некоторых я не уничтожаю врагов, — Союз, Союз, нехорошо врать, но это фриц не узнает. — Тогда самый наглый вопрос. Ты простил меня? Рейх смотрел на меня с осторожностью. Я же раздумывал врать ему или нет. — Что ты хочешь услышать? — спросил я. — Правду. Хотя я, наверное, знаю твой ответ, — он опустил голову. На нем красовалась фуражка с орлом. Ушанка лежала возле меня. Я смотрел на нее слишком долго. — Простил, — коротко, зато ясно. Я подхватил ушанку и вернул ее на место. Услышав всхлип со стороны фрица я удивился и поднял взгляд. Он сидел с задранной головой и тихо трясся, обнимая себя руками. — Эй, ты чего? — Nain, просто не верю. — Ну и зря. На этот раз была правда. А теперь выпускай меня. — Ja, ja… — он потянулся к панели управления. Пару нажатий и открылась дверь. Как же я надеюсь, что больше такого не случится.