_____________________
Тогда, три, казалось, очень далёких года назад, когда святой Поттер со своей свитой победили в Войне, она — разбитая и уничтоженная девушка с тёмной меткой на предплечье — лежала на окраине Запретного леса. Её раны были несовместимы с жизнью. Она уже смирилась с тем, что больше никогда не увидит солнечного света, и готова была вдохнуть аромат прелых листьев последний раз в своей жизни… Но чьи-то крепкие руки подняли её с холодной земли и прижали к горячему телу. Сразу стало теплее. Прозвучал хлопок аппарации. И началось существование на границе тьмы и света… … Одним тёплым утром она открыла глаза, которые слезились и долго привыкали к яркости настоящего. Было физически больно что-то ощущать и думать. Лёжа на огромной постели, девушка разглядывала лепнину на потолке и хрустальную люстру, блеск которой заставлял морщиться. — Вы очнулись, мисс, — незнакомый голос оказался тёплым. Словно находящийся рядом человек был рад тому, что она жива. С хрипотцой, от которой мурашки по телу понеслись галопом. Она не сразу заметила его. Молодой, статный. Чего греха таить, очень красивый. Даже её воспалённый мозг это понимал. И принимал то, что её жизнь никогда не станет прежней. Вся комната была оформлена в тёмно-синих тонах, но солнечный свет пробивал эту тьму, делая её пригодной для жизни. Мужчина стоял у окна, поправляя тяжёлые шторы с витиеватым орнаментом. Одет так, словно он был не из их времени. И смутно знаком. — Очнулась, — проскулила девушка, пытаясь подняться, но руки не слушались, разъезжаясь в стороны на шёлковом белье и лишая опоры. — Ай! — она вскрикнула. Столкновение головы и пуховой подушки вызвало невыносимую боль во всём теле. Она застонала и позволила слезам вырваться наружу, обжигая ссадины и царапины, видимо, не очень долго была без сознания, раз раны не успели затянуться. — Вам не стоит делать резких движений. Я помогу, — мужчина за несколько шагов оказался рядом и помог сесть, подкладывая валики под поясницу, чтобы она не напрягалась. — Мерси! Не нервничайте, прошу, Вам может стать хуже, будет болеть голова. Мерси! Девушка позволила ему ухаживать: поправить одеяло и вытереть солёные капли мягким платком. Это были самые нежные касания в её жизни. Ведь мама всегда говорила, что сильные девочки не плачут. А она не хотела быть сильной, она хотела быть любимой. И удивлённо подняла бровь на восклицание. Интерес на неожиданную, казалось бы, благодарность мгновенно сменился тёплым восторгом: рядом с кроватью с тихим хлопком появилась аккуратная ухоженная эльфийка в белом фартучке. Оказалось, что это было её имя. — Мерси, принеси мисс завтрак. И приходи по первому её зову, — мужчина взял её за руку, прошибая разрядом тока в тысячи киловатт. Мерси исчезла и снова появилась с тихим хлопком, присаживаясь на кровати и пристраивая поднос с едой и склянками зелий. От вкусного запаха скрутило желудок и девушка с силой надавила на живот, стараясь скрыть звуки и неловкость. Мужчина улыбнулся и взял тарелку, поднося к её губам ложку с кашей. — Кушайте, вам нужны силы. Как вас зовут? — Пэнси. Пэнси Элоиза Паркинсон, — ответила девушка с набитым ртом. Паркинсон ела наивкуснейшую кашу, теребя одеяло в ладонях, пока спаситель продолжал кормить её из ложки, а Мерси периодически поила её тёплым морсом, в который были добавлены успокаивающие капли. Их вкус она могла узнать в любой пище и напитке, потому что целый год, до Войны и во время, она пила их постоянно. Девушка кашлянула, съев последнюю ложку, и, наконец, осмелилась посмотреть на себя в отражение большого зеркала перед кроватью: чёрная шёлковая сорочка на исхудавшем теле, глубокие шрамы, рассекающие светлую кожу груди, волосы сильно отросли, делая из неё неопрятную простушку, а не дерзкую красотку с каре. Она коснулась щеки: ещё один рубец, уродующий её доселе прекрасное личико. — Боже мой, — слёзы градом хлынули из глаз. Паркинсон не знала, зачем выжила. И решилась задать главный вопрос, который беспокоил с первой секунды её «воскрешения»: — Кто вы? И зачем спасли меня? — Том. Том Реддл, — тихо произнёс мужчина, продолжая держать её левую руку. — Я нашёл Вас на опушке Запретного леса. Вокруг ни души. Вы были сильно ранены, будто в Вас, мисс Пэнси, попали все боевые заклятия в одно мгновение. Я не смог Вас оставить, Вы бы погибли. — Том Реддл, — прошептала девушка, опаляемая этими словами, будто адским пламенем, и не слушая историю своего спасения. Тот-кого-нельзя-называть, Волдеморт, Тёмный лорд — сидел перед ней. Прекрасный молодой мужчина, заботливо накрывающий её одеялом. Нереально. Неправда. — Где я? И какое сегодня число? — Вы у меня дома, в Редбридже. Отсюда через грот есть выход в магическую часть Лондона прямо к Запретному лесу. И сегодня шестнадцатое мая. — А вы нашли меня?.. — Второго. Не мог уснуть и решил прогуляться. Вы две недели были в бреду, мисс Пэнси, — Том наклонился ближе, чтобы убрать прилипшие к мокрым от слёз щекам тёмные пряди. А потом поднял ладонь, касаясь губами сбитых костяшек её изящных пальцев. — А год? Какой сейчас год? — Тысяча девятьсот сорок шестой. Отдохните, мисс Пэнси. Я приготовлю Вам бодрящие настойки, и в скором времени вы сможете гулять. Сообщить вашим родственникам, что Вы целы? Он гипнотизировал её татуировку. Её метку. Поглаживая большим пальцем контуры змеи. Именно этот эскиз Том в будущем будет использовать для нанесения Тёмной метки. Тот рисунок, который носила его любимая женщина и никогда не рассказывала, почему она его сделала. Единственное, что он за всю их жизнь услышал по поводу этой татуировки, было: «Том, я — слизеринка. Какое ещё объяснение змее на моей руке должно быть?» — У меня нет родственников, — прошептала девушка. — Тогда мой дом — Ваш дом. Оставайтесь столько, сколько пожелаете. Прошу, не плачьте. Всё будет хорошо, я обещаю. Слишком вежливый. И слишком привлекательный. Но самое странное, что она чувствовала рядом с ним спокойствие и защищённость. Он сделал для неё это «хорошо», как и обещал. И она осталась. На столько, на сколько посчитала нужным — на всю жизнь. Он всегда был рядом. Заново учил её ходить, потому что после заклятий ноги не двигались. Варил экспериментальные зелья, помогал освоиться в новом для неё времени и никогда не задавал вопросов о будущем. Разговаривал и совсем не праздно интересовался её чувствами. Представлял её своим знакомым, называя «Моя леди». С ней он мечтал. Пэнси делила с ним счастье — тёплые объятия по утрам и их вечера на двоих перед камином. Плакала, когда видела своё отражение в зеркале, но верила его словам, что она самая красивая женщина в мире. В порывах страсти и нежности слышала «Моя королева». Она была с ним в самые страшные моменты. Держала за руку, когда он в очередную попытку создать крестраж вырывал из себя кусок души. Помогала с осуществлением планов, зная, чем это всё закончится._____________________
— Круцио! — рявкнула Пэнси и поморщилась. Дерзкая. Смелая. Прекрасная в своем величии. Его королева. Стояла, опустив палочку, находящуюся под строгим контролем её изящных пальцев с красивыми перстнями. Шею украшал массивный медальон. И сила этих тёмных украшений в сочетании с её хрупкостью сотворили этому миру Королеву полуночи. Она всегда работала после захода солнца. Пэнси никогда не любила это. Смотреть, как в агонии мучается человек. И Реддл не любил. Но это было необходимо. Предначертано свыше, только непонятно кем. Предначертано ей жить со знанием того, что потеряет своего мужчину. Предначертано ему быть главным злодеем своего времени. — Всё, моя Леди. Оставь его. Ты устала. Слишком бледна. Том подошёл сзади и говорил обеспокоенно, одной рукой приобнимая её за плечи, а вторую опуская вниз, чтобы переплести пальцы. Холодные золотистые цепочки — декор иссиня-чёрного платья — коснулись обнажённой спины, и она снова почувствовала спокойствие. Пэнси всегда носила платья с закрытой грудью и открытой спиной, стесняясь шрамов, а Реддл всегда её за это ругал. Иногда с юмором, иногда злился, но всегда говорил ей о том, что она самая красивая, и он любит каждый её шрам, ведь все они — это она. Раненая, сломленная, воскресшая из пепла. Сильная, яркая, восхитительная. И самая любимая. — Я и правда устала. Девушка глубоко вздохнула, откидываясь ему на грудь и прикрывая глаза, чтобы не видеть, как первые Пожиратели смерти, пополнившие ряды армии Тёмного Лорда, безмолвно поднимают пленника и уносят в подвалы поместья. Она никогда туда не спускалась. Том был нежен и заботлив, его женщине не позволялось тратить свои нервы и силы на то, что могли сделать те, кто ему подчинялись. Подчинялась ли она ему? Нет. Она его любила, слушала и уважала. Этого было достаточно. Пэнси до одури обожала быть сильной, и он ей это это позволял. Пэнси до дрожи любила быть слабой в его объятиях, и он ей это давал. С ним она была собой. — Том? — девушка тихо позвала его, не позволяя вольности назвать Реддла по имени при посторонних, но сейчас они были одни. Его авторитет был нерушим. — Что, любовь моя? — мужчина бережно подхватил её на руки и двинулся в сторону спальни. Накидка, больше похожая на лёгкую мантию, шелестела под мерные звуки шагов. Огни свечей в больших канделябрах, венчавших стены, заплясали мрачными тенями от их движения. Но после появления женщины в этом забытом Мерлином огромном доме, в котором жил только Реддл и эльфийка Мерси, стало светлее и уютнее. Пэнси добавила тканей благородных оттенков, разжигала камины, чтобы стало теплее, ставила кресла с подушками, разбрасывала книги и будто случайно забывала на столиках и тумбах украшения. Сначала Тома это жутко раздражало, но потом он принял её хитрые правила игры под названием «совместная жизнь». И в том месте, где было оставлено её кольцо, которое Том подарил Пэнси на его день рождения, оправдывая тем, что это ещё и Новый год, он наказывал её за «это форменный беспорядок, моя милая» поучительно-порочным тоном, занимаясь любовью так, что приходилось восстанавливать сломанную мебель и чинить разбитые предметы. Иногда она засыпала у него на руках, пока Реддл, собрав всю волю в кулак и её в охапку, добирался до спальни по коридорам поместья. Пэнси повела рукой назад и схватила развевающуюся ткань, накидывая на себя и прикрывая обнажённые плечи от прохлады. От Реддла пахло жёстко и бескомпромиссно. Хвоя, море, мускус, кожа. Его аромат она не перепутает ни с каким другим. Вдохнув поглубже, она чувствовала, как сильные руки прижимают её ближе к крепкому телу любимого, как невесомость окутывает лёгким коконом. «Не отпускай его!» — пронеслось в голове, и Паркинсон вскрикнула от неожиданного вторжения. — Пэнси? — мужчина пнул дверь в спальню ногой и прижал к себе трясущуюся любимую, которая спрятала лицо под воротником его рубашки. — Среди них есть легилименты? — прошептала девушка, опаляя дыханием его шею и не уточняя, кого она имела в виду. Он никогда не видел её страха. Но сейчас она боялась. Как зверь, пойманный в капкан, под прицелом охотника. «Не отпускай его сегодня!» — в голове поднимался вопль, сопровождаемый завываниями и скрипом… Страшный, будто того, кто кричал, жестоко пытали. — Том, — она заскулила и сильнее сжала кольцо рук вокруг его шеи. — Том, убери их из моей головы. — Кого, милая? Покажи, — он усадил её на кровать, не снимая её ладоней, цепко хватающих рубашку, если так ей будет спокойнее. «Он умрёт! Не отпускай!» — снова завопил голос, отталкивая мужчину, проникнувшего в её сознание, и роняя Паркинсон на пол. Он был настолько оглушительной силы, что Реддлу пришлось привести мысли в порядок, прежде чем он оказался на коленях возле скрючившейся на полу Пэнси. — Том, убери их. Пожалуйста. Убери, — она молила, с силой нажимая на веки до ярких пятен, чтобы отвлечься. И он убрал. Выгнал, расчищая голову. Поставил стены вокруг её разума. Вырыл рвы и посадил в них монстров, чтобы ни одна душа не смогла побеспокоить его женщину. — Всё, всё, — он поднял её, шепча слова утешения. Это было что-то такое невесомое. Приятное. Словно патока по венам вместо крови. Мёд её карих глаз мирился с холодом внутри него, создавая баланс. Они сидели в большом кресле возле камина, успокаивая души под звук горящих поленьев. Он не разрешил ей выпить вина. Остался твёрд, даже смотря на её растерянное лицо и слезящиеся глаза. Будто знал то, чего не знала она. Пэнси расстегнула его рубашку и прислонилась щекой туда, где билось сердце. Её горячие ладони, казалось, оставят ожоги на его груди. Но Реддл думал только о словах в её голове. Паркинсон не знала, что сегодня ночью он собирался отправиться на миссию. Ту, с которой не возвращаются. — Куда ты уходишь? — прошептала девушка, и он недоумённо опустил глаза, пытаясь рассмотреть лицо своей любимой. — У меня миссия. Смысла скрывать не было. Она всё равно узнает. Но иных вариантов не было: только идти и только сражаться. Ради них. И их будущего, призрачного и туманного, но от этого не менее реального. — Я пойду с тобой. Пэнси знала, что ответ будет отрицательным, поэтому не спрашивала, а ставила перед фактом. Редкие вылазки на миссии с ним только в случае, если миссия — нарвать цветов в саду. И ни на галеон не опаснее. — Нет. — Том, — она поднялась и упёрлась ладонями ему в грудь, словно гипнотизируя. — Нет, — он улыбнулся, давая понять, что для него разговор окончен. Сжал в ладонях её ягодицы, делая вид, что есть занятия интереснее, чем разговор о предстоящем деле. — Том, — шепнула, прокладывая дорожку влажных поцелуев от уха до ключицы. Кожа горела от касаний её губ, но он готов был сгореть в аду, если эта женщина будет спокойна. Паркинсон перекинула ногу и перебралась на колени, но всё равно оказалась к нему боком — он умел выбирать позы. — Нет. Взяв девушку за подбородок, Реддл резко поднял её голову и погладил шрам на щеке большим пальцем. Пэнси прикрыла глаза, когда палец коснулся её пухлых губ, и вобрала его в рот, посасывая и вызывая утробный рык мужчины, во власти которого находилась. — Том, — шепнула девушка, когда он отстранился, чтобы снять рубашку. И щёлкнул пальцами, отправляя её платье в камин. Пламя вспыхнуло ярче, поглощая чёрную ткань, которая рассыпалась искрами, как Пэнси от касаний Реддла. — Том! Это было моё любимое платье! — Значит, тебе нужен новый портной. Они стали все друг на друга похожи, — хмыкнул мужчина, проводя ладонями по её плечам и цепляя невидимые лямки, держащие восхитительную сорочку. — Задумайся об алом. Как кровь. С декольте, м? — Я не надену такое платье при жизни ни при каких условиях. — Пообещай, что наденешь такое на мои похороны, — он усмехнулся, прикусывая кожу над сонной артерией, пульсирующей под его языком. — Ты идиот, Реддл. Какой же ты идиот. Я не доживу до твоей смерти, ты же знаешь. — Пэнс. — Том. — Пэнси. — Я закажу это чёртово платье только если ты возьмёшь меня с собой. И почему ты мне ни слова не сказал? — заводилась девушка. Целуя её шею, оставляя малиновые следы, он мечтал насладиться ей, ведь это мог быть последний раз, когда он касается её бархатной кожи, слышит учащённое дыхание и тихие стоны. Она никогда не шумела, говоря, что так ведут себя только аморальные девушки, а она — его леди. И молчал. — Том Реддл, ответь мне. — Потому что я люблю тебя, — прошептал мужчина. — Я умру за тебя, Пэнси Элоиза Паркинсон. И ты никогда не будешь страдать из-за той жизни, которую выбрал я. Он спустил ладони на её живот, отпуская ткань сорочки, которая образовала некое подобие юбки. Это был его фетиш — оставлять какой-то предмет одежды на ней. Будь то чулки, бюстгальтер, трусики или даже платье. Но в этот раз он так не хотел. Провел пальцем по талии, разрезая ткань заклинанием, и отбросил в сторону остатки. Том хотел чувствовать её всю. Такую родную, горячую, любимую. Запустив руку в её волосы, даже сейчас находящиеся в идеальном порядке, он сжал их на макушке и повернул её голову к себе, впиваясь в губы бешеным поцелуем. Чтобы она перестала думать. Он, казалось, слышал, как мысли роились в её голове, гудели и кусались, когда он пытался их разогнать. — Ужасный ответ. — На ужасный вопрос, любимая. Пэнси охнула, когда его пальцы прочертили траекторию по её бедру и мазнули по промежности, а вторая ладонь отпустила волосы и сжала уже давно напрягшийся сосок, массируя и пощипывая. — Без. Белья. Умница. Реддл слишком довольно ухмыльнулся, ударяя словами, словно шлёпая ладонью по обнажённой коже, и прикусил мочку, а потом втянул в рот серёжку, посасывая. Пэнси прикрыла глаза и уронила голову ему на плечо, позволяя делать всё, что он захочет. Том показал ей все грани удовольствия, возможные в этой Вселенной. Но если исследовать новую, то только с ним. Возносил на небо и никогда не давал упасть обратно. — Туфли, — прошептала Пэнси, когда холод его рук оказался внутри неё. — Боже! Он плавно двигал рукой, задевая половые губы и добивая её каждым этим полупустым толчком. Она хотела большего. Она хотела его. И не любила, когда он лишал её этого. — Пусть остаются. Реддл лёгким движением усадил её меж своих ног так, что его колено стало опорой для её спины. Она стонала, прикусывала губу, пока он терзал её двумя пальцами, делая это нарочито медленно, растягивая удовольствие от любования её видом. Тем самым, когда на краю, но невозможно сорваться. Он не отпускает. Держит над пропастью, даже наслаждаясь своим положением. Но один её взгляд или одна просьба могли утянуть его на дно вместе с ней. Или вознести в небо. Она знала, что если падать, то вместе. Несмотря на последствия. — Том! Пожалуйста! Пэнси всхлипывала, прося ускориться. По ногам уже шли первые искры. Её обнажённое бедро тёрлось о бугор в его брюках, и Реддл хрипел ей на ухо. Ускорился, лаская большим пальцем клитор. Она быстро задышала, грудь поднималась, сердце готово было выйти сквозь рёбра. И ещё секунда… И… Том подхватил её на руки и прижал спиной к стене, неистово целуя, пока Пэнси пыталась расстегнуть ширинку на брюках. Он всегда позволял ей делать это самой, а не магией, распаляясь от суетливых движений, пьянея от её глаз цвета ржаного виски. Девушка касалась влажной промежностью его живота, пропуская ладони между своих ног, чтобы справиться с замком. Задевала клитор, отчего возбужденная плоть посылала туман в голову, отключая от реальности. — Девочка моя, — простонал мужчина, когда она, обхватив его член ладонью, направила в себя, насаживаясь в нетерпении. Толчок. Ещё один. — Том, — она шептала, хватаясь за плечи. Запускала пальцы в его кудри, царапая кожу головы. Но это была слишком приятная боль, чтобы обращать на неё внимание. Он входил медленно, но сильно, ударяясь своими бёдрами о её. Сжимая её ягодицы до красных следов и не в силах стоять на ногах. Развернувшись, Реддл уронил их на кровать и тут же украл её стон, запечатав его во времени своим поцелуем. Громкий и сладкий. Непривычный, но такой, что Том ещё раз убедился в правильности своего решения. — Пэнси, смотри на меня, — он шипел, продолжая вбиваться в неё до упора. Девушка сильнее раскинула ноги, позволяя ему проникать ещё глубже и двигаться свободнее. Том думал, что никогда не будет любить. Что ему это не нужно. Любовь — это уязвимость. Но всякому Лорду нужна своя Леди. Его — не просто женщина. Она королева. Королева полуночи. Она — бредовая. Она — совершенная. Она — его бессонница и его жизнь. И вместо слов о любви знание того, что она — его. Пэнси вскрикнула, содрогаясь в сладких судорогах, когда его член коснулся той самой точки, и разлетелась на тысячи звёзд. Реддл толкался в неё, ощущая, как убийственно сокращаются стенки влагалища. — Люблю тебя. Он изливался в неё с каждым тугим и нервным толчком. Вышел и касался губами каждой клеточки её жаркого тела, пока она пыталась отдышаться. Спускался ниже и покрывал поцелуями живот, поглаживая широкой ладонью. Улыбнулся и припал к её лону, смакуя на вкус её удовольствие, смешавшееся с его, нагло закрывая ей рот, чтобы никто из оставшихся на ночь Пожирателей не слышал её бесстыдных стонов, ведь они не наложили заглушающее.…Ещё… Ещё…
— Я люблю тебя, мой Лорд, — прошептала Пэнси, не раскрывая глаз и переползая ему на грудь.…С тобой… С тобой…
— Ты в курсе, что это очень пошло звучит? — ухмыльнулся Реддл, натягивая на них одеяло и целуя её в лоб. — В курсе. Но мне так нравится, Том.…Последний раз до звёзд дотронуться рукой…
— Спи, милая, — он шептал, напевая ей колыбельную. Тёмный Лорд. Боже! Пел колыбельные своей женщине, которая сворачивалась у него под боком маленьким котёнком.…Ещё… Ещё…
Он хотел выть. Кричать. Ненавидел весь мир. И себя. За то, что полюбил её. Она — то, что совершенно не предполагалось в его жизни. Вне созданных ранее планов. Вне системы. Она создала свою. Ту, где стала центральным элементом. Самым важным. Боль и радость. Его душа, которая ещё осталась. И сердце, которое ещё билось. И он не мог подвергнуть её опасности. Не в этой жизни.…Мы так близки с тобой сейчас…
Пролежав без движения несколько часов, Реддл убедился, что его женщина спит и видит сладкие сны, улыбаясь и комкая одеяло. Наложил на себя заглушающее и оделся, стараясь не разбудить. Записка, написанная витиеватым почерком, тихим шорохом пергамента легла на его подушку.«Люблю тебя безмерно. Спасибо, что любишь меня в ответ, даже когда это невозможно».
Обновил защитное заклинание на её медальоне. Палочку в карман. Поцеловал в лоб, убирая вьющиеся на концах прядки чёрных как смоль волос.…Как никогда в последний раз…
Прикрыл дверь. И аппарировал. Чтобы исполнить то, о чём он никогда не будет жалеть. То, отчего она всегда будет счастлива…