Королева полуночи

Пэнси положила ладонь на рёбра. С левой стороны. Туда, где билась, казалось, только половина её сердца. Туда, где зияла чёрная дыра. Ещё один шрам с обугленными краями, словно сквозь грудную клетку просунули руку и вырвали его. Тогда, пять лет назад, она судорожно взмахивала палочкой, создавая свой крестраж. Чтобы разделить свою жизнь с Томом. Пэнси не знала, сработает ли заклинание, которое она когда-то прочла в книге. Кричала, чтобы он подождал её, пока Эдвард пытался заставить сердце Реддла биться. Одно она знала точно: без него ей не жить. И она пошла на этот риск. Риск потерять дочь, погибнуть самой, но спасти его.

***

Вот уже больше часа Пэнси сидела у кровати дочери, поглаживая каштановые кудри. Такие же, как у Тома. Девочка не просыпалась, сладко сопя и обнимая плюшевого единорога, гордо носившего имя Эдвард в честь любимого крёстного, который был очень далеко, но приезжал к ней на каждый день рождения. Девушка не хотела будить дочь, ведь вчера они легли поздно, устроив перед сном сражение подушками, а потом читали сказки и пили горячий шоколад с зефиром, который Эвелин любила всей душой. Паркинсон никогда не могла подумать, что её сердце всегда и навеки будет отдано одному мужчине. За которым и подняться в рай, и спуститься в ад. И вытащить его оттуда, оставив душу в залог. Пасмурная погода была в этих краях редкостью, ведь уезжая из Лондона, девушка старалась выбрать то место, где ничего не будет напоминать о прошлом и будущем, из которого она по счастливому стечению обстоятельств попала сюда. Только жить настоящим, как просил Том. И считала свой выбор самым лучшим. Большой дом для маленькой семьи на побережье Атлантического океана. Канада. Чуть меньше ста километров от Сидни. Находящаяся недалеко сельская община никак не беспокоила новых жителей, а выбираться в город Пэнси очень любила — она задыхалась без общения и быстро нашла друзей по интересам: танцевальные вечера в небольшом зале, тренировки по боевой магии и группа для детей-волшебников, в которой Эвелин быстро социализировалась. Первые лучи солнца забрезжили за горизонтом, рассеиваясь в тумане, золотой дымкой рассыпаясь на поверхности воды. Пэнси очень любила смотреть на рассветы. Это было поистине величественное зрелище. Рассвет в океане — рассвет, наступивший в её жизни. Не могло быть по-другому. После тьмы ночи всегда встаёт солнце. Её солнце — дочь. Эва росла прекрасным ребёнком, смышлёной не по годам, эмоциональной, доброй, понимающей. Тогда, пять лет назад, сидя на полу и рвано выкрикивая слова заклинания, она думала лишь о том, что ей необходимо, чтобы Том просыпался рядом каждое утро, видел как растёт Эва и улыбался той самой улыбкой, которой она поверила. Она стёрла с лица земли Тёмного Лорда, Войну и потери. Спасая любимого, Пэнси спасла всех. Ей было плевать, что она сломала время. Встав, она поправила шторы и посмотрела в окно, складывая ладони на животе и тяжело вздыхая, мысленно разгоняя тучи. Сегодня сильно штормило. Не только океан, но и саму Пэнси. Белые гребни волн разбивались о камни, шум прибоя был слышен через приоткрытую дверь балкона. Присутствие Тома всегда стирало неприятные ощущения, а сегодня с утра он просто испарился, оставив её наедине со своими мыслями. Пэнси вспомнила, что с Эвелин такого не было, Реддл не отходил от неё ни на шаг, оберегая, как самое ценное сокровище. И Пэнси не хотела его отпускать, его и их второй шанс. Видимо, второй ребёнок будет строптивым, как папа. Словно почувствовав её мысли, малыш перевернулся и толкнулся, заставляя девушку поморщиться. Они не знали, мальчик это или девочка, но точно знали, что ребёнок любимый и долгожданный. — Мам, — Эвелин проснулась, неожиданно вырывая Пэнси из своих мыслей. — Эва, — улыбнулась девушка и распахнула шторы. — Мам. — Эва. Они уже откровенно хохотали, такие дразнилки вошли в оборот почти тогда же, когда Эвелин научилась говорить. — Моя любимая миссис Реддл, где опять твой муж? — девочка зевнула и села, осматривая комнату. — Здесь её муж. И в кого ты такая болтушка, юная мисс Реддл? Пэнси обернулась на голос вошедшего в комнату мужа. Ни капли не изменился. Гордый. Взрослый. Любящий. Светлый. — В тебя, пап! Эва хихикнула и, выбравшись из кровати, с разбегу запрыгнула на отца. За ним, гордо вздёрнув нос, в новом серо-голубом платье шагала Мерси, левитируя перед собой поднос с утренним чаем. — Я так много говорю? — подначивал дочку Том, покачивая на руках и расцеловывая её щёки, пахнущие какао. — Ну… — протянула Эва, поглядывая на Пэнси, которая развела руками, мол, «сама сказала — сама разбирайся», — вообще да, пап. — Иди умываться, малыш, — Том спустил девочку с рук. — У нас сегодня много дел. — Я не малыш, пап! — Ты взрослая, я помню, — абсолютно серьёзно произнёс Реддл. Пэнси смотрела на них с нескрываемым удовольствием и расплылась в широкой улыбке, когда дочь убежала в ванную, а муж занял большое кресло у окна и поманил, касаясь её ладони кончиками пальцев. Миссис Реддл почти упала к мужу на колени, потеряв равновесие на последнем шаге, и потёрлась щекой о широкую грудь, завороженно смотря, как переплетаются их пальцы. И ощущая, как сплетаются их души, когда они вот так оказываются рядом. — Я скучал, — шепнул Том. Вдыхал сладкий аромат её волос, который изменился после рождения Эвы, став более лёгким и призрачным, и вырисовывал странные узоры на её животе. — Ты не видел меня два часа, — хихикнула девушка, удобнее устраиваясь в объятиях мужа. — Целых два часа. И мне кажется, что я не смогу отпустить Эву в Ильверморни. Очень далеко. — Том, это так… — Как? — улыбнулся мужчина. — Мило. Это очень мило. Папина дочка. А знаешь… Пусть не едет. Или мы можем переехать ближе, — генерировала варианты решений Пэнс. — Есть ещё один способ. Как раз поэтому я пропадал. — Ты интриган, Реддл. Никогда к этому не привыкну. — К чему? Том прижал её крепче, продолжая играть с волосами. Он очень любил пропускать её шёлковые пряди между пальцами. Словно вода. Спокойствие. С ней всегда спокойно. — К тому, что ты столько лет — мой муж, и столько лет ты ничего мне не говоришь. — Говорю. Я не говорю, когда не уверен. Не люблю пустой трёп. А сейчас говорю. — Ну говори уже! — воскликнула Пэнси, ударяя ладошкой по его груди. — Я буду работать в Ильверморни. Преподавать ЗоТИ. Поэтому всё будет хорошо. — Ты?.. — выдохнула Пэнси, пытаясь совладать с мыслями. — Я был на беседе с директором, он согласился. Сначала с младшими курсами буду учить заклинания, потом со старшими — защиту. Том был невероятно рад. Он хотел работать в Хогвартсе, но там Реддла посчитали молодым и… слишком помешанным на тёмных искусствах. А здесь всё по-новому. Семья, дом, работа. Жизнь. Пэнси улыбнулась и уткнулась носом ему в шею, прошептав: «Я люблю тебя». А его будто лихорадило. Вокруг было много всего. Но с ней всегда было иначе. Том знал, что на этом свете есть тот, кто дал бы ей больше. Кто обеспечил бы её спокойствие. Его убивала мысль, что к ней может прикоснуться кто-то другой. И он знал, что никто в этом мире не любит её сильнее, чем он. Он всегда целовал как в последний раз. Обнимал как в последний раз. Говорил с ней, будто это их последний разговор. Любил как в последний день своей жизни. Любил. Всю. Каждую морщинку. Каждый шрам. Каждый волосок. Каждый шаг и каждый вдох. Он просыпался с мыслью, что её ладонь, покоившаяся у него на груди, когда она спала — это победа. Над обстоятельствами. Над смертью. Над жизнью. И над ним. Его королева. Королева, которая вышла за пределы своей доски. Королева, которая шла напролом, уничтожая всех противников. Королева, которая обрела безграничную власть. И сделала свой ход. В битве Тома Реддла с самим собой выиграла Пэнси. Его Пэнси. Пэнси Реддл.