И там и здесь между рядами Звучит один и тот же глас: «Кто не за нас — тот против нас. Нет безразличных: правда с нами». А я стою один меж них В ревущем пламени и дыме И всеми силами своими Молюсь за тех и за других. М. А. Волошин
Что же послужило началом этому?.. Война, что свела с ума тех несчастных, которых ещё не успела отпустить из своих объятий в холодные бледные пальцы смерти? Или... Этот зов... Зов, который ты не слышишь, как думаешь, но он часть тебя... А если посмотреть объективно, так, со стороны, то понимаешь, что он и есть ты. Ты, который томился внутри, убитый войной, пусть и в духовном плане. Ты вроде жив: всё так же любишь, видишь, слышишь, ощущаешь... Убиваешь... Но кто ты? Всё тот же плантатор, которому представилась роль защитника семьи, дома, города и страны, или прошедший войну ветеран, с холодным суровым взглядом исподлобья, закоченелыми пальцами, один из которых продолжает по привычке лежать на спусковом крючке теперь ледяного и проржавевшего револьвера... Жив ты или умер? Любой вернувшийся с гражданской войны погибший. Как, за что дерётся брат с братом, друг с другом, отец с сыном?.. В огне схватки, пыли земли, украшенной трупами собратьев, ты хватаешь свой ствол... Револьвер, винтовка или ружьё, какая там тебе разница на поле боя. Твоя единственная цель - выжить любой ценой, сколько бы это не стоило трупов друзей, хватавшихся за эту же тонкую нить, которую легко оборвать одним лишь нажатием, порой даже не задумываясь... Вернее думая о интересах себя и своей стороны... Многих ты даже не знал, да и теперь тебе не представится этой возможности от глухого выстрела, попавшего точно в цель...Ты не обращаешь внимания на дикие звуки, привыкшие к твоим закаленным не первой битвой ушам. Крики, стоны, звук падающего тела, поднимавшего всё новый отряд пыли, безбожно вонзающегося в твой нос с другими запахами схватки: запахами пота и крови, льющейся со всех сторон... Много крови... Именно в такие моменты ты перестаёшь видеть границы между словами воин и убийца... Они беспощадны и кровожадны в бою, и как было бы хорошо, если они не оставались бы такими же и после неё... Кто прав из двух сторон в гражданской войне? Мой ответ: никто!.. Каждый отстаивает свои интересы, каждый за них готов умереть... Но пусть будет проклят тот, кто первый решается на этот грязный метод! На метод войны одной и той же силы, тратившуюся в безграничных количествах в бою, одной и той же крови, льющейся без остановки, твоей или его, и взгляда одних и тех же глаз, наполненных невыносимой друг друга злобой, безжалостной яростью и верховным грехом - гневом. Пусть я и не был участником этой бойни, но сумел на своей шкуре испытать все прелести гражданской войны...***
Нас было трое – три брата, что росли, как одно целое. Юго-восток Северной Америки, штат Джорджия – наш родной дом. Плантация, что была невдалеке от маленького городка, единственным учебным заведением которого была семинария. Все шло своим чередом: братья вместе с отцом правили поместьем и полями, мама искала достойных кандидаток, на роль снох, я постигал страницу за страницей слово божие. И пришла она. Война. Янки оскорбили южан, южане напали на порт, северяне приняли его за предлог и начали боевые действия. Все произошло как-то быстро: образование конфедерации, сборы армии, опустошение земель…Матери плакали, отпуская своих детей и мужей на фронт. Сильнее лились слезы при оглашении имен убитых. Отца мне больше не суждено было увидеть – в одной из перестрелок господь забрал его. Братья с отрядами конфедерации отступали к югу. Мама и я пытались хоть как-то сохранить нашу ферму, но что нам было делать, когда чернокожие ушли из-за голода, а мимо катились повозки бегущих жителей ближайших городов, повторяющих одно и тоже: разграбление, всепожирающий огонь, болезни, голод, смерть… Может, мы тоже покинули бы родное поместье, да только мама заболела. Дни шли, ей становилось хуже. Где-то вдалеке отчетливо слышались взрывы и выстрелы. Было понятно, к чему ведет такой расклад. Нас спасло бы только чудо… Через несколько дней янки открыли перестрелку и вошли в пригород. Но кто в здравом уме полез бы на рожон, в тыл врагам, чтобы вызволить оставшихся людей? Рэй и Томас в одиночку обезглавили весь немногочисленный отряд северян…только не успели вовремя. Бледное тело мамы так и осталось лежать на кровати ее комнаты. Время поджимало. Силуэт дома быстро растаял за стуком копыт лошадей.***
За год, проведенный в гонках по югу Штатов, я почувствовал главный ужас войны: она обнажает все самые потаенные и ужасные грехи человека. Не сказать, что мои братья были примерами широты и величия души человеческой. У каждого своя слабая сторона, свой грех или вредная привычка. Только они были людьми. Война же сгубила их. Каждый день я мог насчитать за каждым из них по четыре, а то и по пять смертных грехов. Но я прощал им, мы были семьей. Мы были готовы помогать друг другу, жертвовать собой, чтобы защитить. Слишком скоро стерлась и эта связующая черта. Жажда богатства, желание быть лучше и превосходить другого, потребность обладать – все это добило последние крупицы человечности, сохранившиеся в них. Меня они слушали, но не слышали. Я стал подобием моста между ними, который, кажется, начинал гореть, но мог стоять на своем каменном основании. Что ж, как в какой-нибудь грошовой приключенческой книге прослыла легенда о несметных богатствах. Красивая история с печальным концом: ацтеки, конкистадоры, выкуп, как результат убийство и проклятие. Кто ж мог подумать, что завязка второсортной писанины может оказаться правдивой? Индейцы хранили все это время ключ, ждали удачного момента отомстить завоевателям в обмен на него. Самонадеянные бедолаги с доброй душой…Расстреляли одного за другим… Друг мой пытался бежать со мной и дьяволицей, да только не вышло у нас ничего. Противник оказался хитрее, а мы слабее. Что ж, покуда жив я и сильна вера моя, да будет так: не одержать дьяволам вверх над семьей моей. Вера – щит мой. И братья спасутся. Расступится туман перед ними, и заблестит путь истинный. Пойдут они по нему и вернутся к себе настоящим. Я направлю их. Даже если будет мне стоить это встрече с Тобой.