***
Такемичи прям неслась на место встречи, иногда оглядываясь в страхе того, что Сано мог в тайне последовать за ней. Всё-таки она и правда вела себя немного несвойственно, когда уходила, потому боялась, что Майки может увидеть Изану и вся правда вскроется. Правда хромота раненной ноги не позволяла бежать в полную силу, но благодаря навыкам её хотя бы не беспокоила боль. Сразу, как отошла от места прощания с Майки на приличное расстояние, полностью убежденная, что её не преследуют, позвонила Курокаве. Её надеясь были настроены на то, что он не окоченел ждать её, если и правда продолжал стоять на улице в ожидании. Он поднял трубку буквально на втором же гудке, от чего Такемичи испытала небывалое облегчение. Его голос был максимально спокойным и совершенно не возмущенным, скорее взволнованным, ведь он знал, где, с кем и по какой причине она была. Лишь услышав его, на её лице выступила радостная улыбка. Он задал ей миллион вопросов о том, как всё прошло, и на ряду с этим попросил её не торопиться, когда по тяжёлым вздохами понял, что та в данный момент бежала к нему. Они разговаривали и обсуждали всё до самого момента её входа в безлюдные переулки. Только там она решилась оборвать звонок, сообщая Изане о том, что вот-вот подойдёт. Тот с радостью повесил топку, говоря до жути смущающие слова: "Ты не представляешь, с каким нетерпением я ждал нашей встречи..." Такемичи поверить не могла тому, что услышала в этой фразе приторную сладость. Казалось, как можно почувствовать в не материальных словах, качество предписание которого возможно лишь для материального продукта, но это было именно так. Её лицо обдало жаром, а улыбка была настолько широка и напряжена, что она не могла её убрать. "Он пытается свести меня с ума, такими двусмысленными фразами?" Ханагаки опустила телефон, не в состоянии справиться с бушующими внутри неё чувствами. А ещё она представила с каким лицом он ей это говорил, от чего та была готова начать пищать от смущения. – Идиот... "Боже, что же со мной происходит?..." – она правда себя не понимала...***
Они заранее договорились встретиться в том самом переулке, где они впервые случайно пересеклись. Для Ханагаки было довольно постыдное воспоминание. В этом месте она впервые столкнулась с ним. Тогда она была жутко расстроена и много плакала, а затем встретила его. Того, кто заставил её забыть о своей грусти, вынудив произнести те безумия странные слова, о его красоте. Стоило лишь взглянуть на него, как всё эмоции сменились восхищением и неким трепетом к незнакомому, первому встречному в этом захолустье человеку. "Я до конца своей жизни теперь этого не забуду..." Когда Такемичи наконец добралась до того самого места, она увидела его... Изана стоял на том самом месте и, как в прошлый раз, смотрел в небо над головой. Ночью оно было прекрасное поскольку на этой улице отсутствовали фонари, а значит никакой свет не мешал лицезреть ясное звёздное небо. Единственное, в чем было отличие прошлого раза от нынешнего – атмосфера, пора года и его причёска. Она не могла забыть тех струящихся по плечи платиновых волос, которые были следующей чертой его внешности бросившийся в её глаза, после цвета его глаз и кожи. Но сейчас, с короткими волосами он был столь же прекрасен, как и тогда. "До чёртиков красивый..." Некоторое время она стояла на месте, заворажённая тем, насколько он прекрасен, на её взгляд. Просто идеал во плоти. Его внешность ей настолько нравилась, что ей хотелось наблюдать и наблюдать за ним, словно за красивой картиной. Не тревожа или беспокоя замершего. Истинное произведение искусства, которое хотелось запечатлеть на холсте. "Может я смогу когда-нибудь написать его портрет?..." – Изана! – Такемичи всё-таки позвала его, идя на встречу. Он сразу же оборачивается, стоит её голову донестись до его ушей. Эти сиреневые глаза, вновь обращают на неё свой взор. И в них отражается ужас, когда он видит её состояние. Тело замерло. Он роняет обещанную аптечку, которая с грохотом ударяется об асфальт и кажется трескается. – Хана... – сначала протягивает он, в замешательстве, а потом уверенно кричит, бросаясь с места, – Стой! Такемичи замерла в удивлении от того, насколько быстро сменились эмоции, на его спокойном лице. Его брови свелись к переносице, что говорило о его недовольстве. Когда он подбежал к ней, схватил в руки её лицо рассматривая все раны на нём. Его руки были холодными, прям очень. И по ощущению этого холода, Такемичи поняла, насколько же долго он её ждал, раз его руки были такими ледяными. – Изана, твои руки замёрзли, – она начала волноваться о нём, полностью игнорируя, его личное беспокойство о ней. Когда она подняла свои руки, чтобы прикоснуться к нему, он метнул взгляд на разбитый тыл её ладоней и сразу схватился за них. – Ай! – Такемичи почувствовала неприятную резкую боль, когда его пальцы коснулись её костяшек. Раны были жуткими, необработанными, уже покрытыми грязной коркой. Его самого дёрнуло тогда же, когда Такемичи вскрикнула от его прикосновения. Он невероятно разозлился, от того что простое прикосновение заставило ее почувствовать боль. – Так и знал, что нельзя была тебя туда отпускать!... Что же они с тобой сделали?!... Курокава разочарованно прикрыл глаза, продолжая сжимать руки девушки в своих. Он сожалел, что не остановил её в тот день. Бесился, что сам не пошёл набить морду тому ублюдку Тайджу, который уже один раз избил её, сломав ей руку. Сейчас в его мыслях пробуждалось желание убивать и уничтожать, ведь пострадало то, что принадлежало ему. А такого он не прощает... – Изана, я уже в порядке. На этих словах его просто вынесло. Изана открыл глаза и посмотрел на неё с ещё большей яростью. Ведь главной причиной её нынешнего состояния были именно эти слова. Она думает, что такой результат очевиден, если у этого есть определённая цена. И Изану просто вымораживало. Ведь это делалось не столько для неё самой, сколько для других. – Ты дура?! Ты совершенно не в порядке! – наорала он на неё, не сдерживая собственного гнева и крепко сжимая её ладони, тем самым причиняя ей боль. Такемичи посмотрела на него, не понимая почему его гнев направился на неё. Ей было больно и от чего-то невероятно стыдно. Глаза сами собой опускались вниз, прекращая смотреть на рассерженного парня, который так и отдавал агрессией. – Только посмотри на себя! Ты вся в крови! Вся побитая! – он переместил свою руки на её плечи, что сейчас казались ему особенно хрупкими. Он сильно сжал её, приближаясь к её лицу. Смотрел прямо в её голубые полуприкрытые глаза, пока на лице отражалась растерянность. – Пойми, что это абсолютно не нормально для твоего тела! Зачем ты блять это терпела?! Скажи мне! – требовал он. – Совсем на себя посрать?! – он действительно не мог понять, почему она настолько не заботиться о себе, но столь щепитильна по отношению к другим. Его переполняла ненависть к этой её черте, но в тоже время за неё же он и нашел в ней привлекательность. Эта её часть – абсолютная противоположность его. В этой её черте он искал своё спасение, хотел купать в её внимании и заботе, которые она дарит другим, но желал, чтобы центром всего этого отношения был именно он. Потому сейчас так и бесился... "Меня впервые так ругают..." – Такемичи никогда прежде не слышала, чтобы на неё так сильно кричали. Конечно, возмущения матери иногда переходили на крики, но с ней было совершенно не так. От маминой ругани она не испытывала ничего, а вот со стороны Изаны, все звучало так, как будто она и правда была во всём виновата, потому испытывала вину и стыд. Ханагаки растерянно открывала рот, собираясь что-то сказать, ответить, но... Закрывала его, не зная, что именно ей ему сказать. Изана наблюдал за этим. Как она пытается придумать себе оправдание, но молчит не в состоянии так поступить. У неё не было ответа ведь она делает всё это не осознано, на чистых инстинктах, так сказать. Что делало ситуацию лишь более плачевной, ведь она даже не в состоянии отвечать за собственные действия, что уже подсказывает о её ненормальной зависимости. В итоге она не может выдавить из себя ничего, кроме извинений: – П-п-прости... Я не думала, что всё так выйдет. Н-не злись на меня, пожалуйста... – она наконец подняла свои глаза, будто прося его об этом. И тут он по её взгляду понял, что перегнул палку. Её руки впивались в его пальто, пока глаза дрожали, выискивая прощение. Ему не нравился этот её напуганный взгляд. Совершенно не нравился. – Свидание отменяется. Мы сейчас же едем в больницу, – заявил он, обрывая этот ужасный разговор. А затем без вопросов взял и поднял её на руки, не собираясь позволять ей, дальше истязать это измученное тело. – Изана! Что ты блин делаешь?! Я же тяжёлая! – запищала удивлённая Ханагаки, поражаюсь тому с какой лёгкостью тот поднял её на руки. – Вообще нет, – отрезал тот и пошел к выходу из переулка с ней на руках, чтобы добраться до ближайшей больницы. Такемичи сходила с ума от его действий и слов. С ним она не могла чувствовать себя постоянной, её бросало из одной стези в другую, испытывая эмоциональную неопределенность. Его лицо сейчас было необычайно близко. Пускай и было недовольным и в некоторой степени злым, но это его совершенно не портило. А ещё сила его рук, твердость напряжённых мышц и его запах – всё её манило. "Я конечно знала, что он сильный, но я не думала, что он будет настолько..." – теперь ей хотелось увидеть его тело, без одежды, представляя то, насколько он должно быть красив. Она видела практически всех членов Свастонов с голым верхом, так что теперь ей её не интересовали их тела, что она уже видела. А вот того, чьё тело оставалось для неё загадкой, вполне. И от этих мыслей её лицо моментом побагровело, и она спрятала его плечо Курокавы, пока руки обхватили шею. – "А его запах..." – она вспомнила, что его шарф, который он ей отдал, уже потерял весь его запах и теперь он стал обычным теплым шариком. – "Такой успокаивающий..." – запах солнца. В какой-то момент она переосмыслила его недавние слова, и теперь вспомнила, куда он собирается её отправить. – Не надо в больницу. Я не хочу... – она крепче обхватила его шею. Настолько не хотела возвращаться в больницу, которая ей уже в печёнках сидит, из-за частоты попаданий туда. Она не отстранилась от него своё лицом чтобы обсудить этот вопрос с ним ещё раз, поскольку чувствовала, что переубедить его будет невозможно и была чертовски в этом правда. – Это не обсуждается, – очень твердо ответил тот, можно сказать ставя точку в обсуждении, продолжая идти дальше с смирившийся в своей участью девушкой. Ханагаки была в его руках и не могла понять, почему же именно ему она не могла так сопротивляться, как другим. Любого другого она уже давным давно послала, сделав так, как захотелось бы самой, но поступить так с ним... Казалось просто невозможным... "Чем он так отличается от других? Почему я не настаиваю и не иду ему на перекор? Это точно я вообще?..." – хотелось бы ей ущипнуть себя, но боли на сегодня ей хватило, чтобы понять, что она жива и это абсолютная реальность. – "Кто же ты такой, Изана?..." Выйдя к ближайшей остановке, Изана усадил Такемичи на лавочку, а сам отошёл в сторонку вызвать такси. Все то время, Такемичи молча сидела и смотрела на парня, который почему-то не подошёл к ней, даже когда закончил разговор по телефону. Он продолжал стоять у края дороги, высматривая машину сквозь ночную темень. Он казался более спокойным, чем некоторое время назад, а потому спокойно выпускал изо рта равномерный пар при каждом выдохе. "Он не хочет со мной разговаривать? Думает, что снова разозлиться, если это продолжиться?" Такемичи вспомнилась ситуация на перекрестке во время их последней прогулки, когда он просил её никуда не идти или хотя бы попросить во всем разобраться его. Он практически умолял ее так поступить, но она ему отказала. И теперь, когда он поступает с ней также, как она поступила с ним, она разделила его чувства. "Неужели, он теперь не будет со мной разговаривать?..." – Такемичи хотелось плакать. – "Что мне теперь делать?..." Такси приехало удивительно быстро. Изана молчаливо протянул ей свою руку, когда она уже собиралась все сделать сама. Она не смогла не взглянуть в его глаза. И в тот миг её напугало его спокойствие, которое сейчас выглядело, как сплошное недовольство. Глаза вновь опустились вниз, а рука соприкоснулась с его, уже знакомой тёплой ладонью, которая крепко сжала её, перенимая на себя всю её тяжесть, от чего безысходность становилась более болезненной. Когда Курокава заметил то, как Такемичи повинуется ему, да ещё и не смотрит в глаза, почувствовал себя весьма паршиво. Он хотел вновь поговорить с ней и более нормально начать разговор заново, но подходящих слов для вступления не находил. Ему достаточно было ещё раз взглянуть на неё сейчас, чтобы вновь испытать злость и выкинуть из себя ещё уйму недовольства, но он не хотел усугублять ситуацию, потому предпочел просто промолчать. Они оба погрязли в собственных чувствах: в вине и в гневе. И эти чувства продолжали распаляться внутри них, думая друг о друге. И никто из них не знал, как это закончить...***
В больнице, Такемичи сразу осмотрели и высказались о её состоянии вот так: – Что я могу вам сказать, молодой человек, – говорил он Изане, который представился, как опекун пациентки. – По телу девушки распространены ушибы, синяки и раны, но к счастью, не тяжёлой формы. Где-то конечно есть кровоподтёки, но это не страшно. Ей желательно полежать в больнице сегодня. – Я не хочу оставаться в больнице нельзя ли заняться лечением дома? – опередив Изану, обратилась уже к доктору Ханагаки. Мужчина посмотрел на девушку с некоторым беспокойством, но все же дал честный ответ: – Можно, но... – Она останется до утра. Этого ведь хватит? – влез в их разговор парень, что взял Такемичи за руку, когда та повернула голову к нему и посмотрела на него. Она была в растерянности, ведь не раз говорила ему о том, насколько ей не нравится больницы, а тот все равно заставляет её остаться. – Достаточно... Тогда мы подготовим ей место в приемном покое. Так же можем предоставить одежду, чтобы она переоделась после обработки ран, – предложил доктор, начиная обо всем договариваться с Курокавой. Единственное, что не позволяло ей уйти в себя в тот момент, была его рука, которая переплеталась с её пальцами и крепко сжимала её. – Пойдёмте я помогу вам, – Такемичи заметить не успела, как в кабинете появилась медсестра. Внимание Ханагаки было сосредоточенно на их руках, от чего выпала из реальности. – А? – она обернулась и посмотрела на женщину средних лет, в типичном белом халате и чепчике. – А-ага. Руки расплелись и Такемичи перестала чувствовать приятное тепло, исходящее от ладони. Мурашки пробежали по коже, пока она шла за мед работницей. В итоге её помыли, обработали все раны и перевязали их. Разумеется доктор сразу поняли, чем она занимается, стоило ей перешагнуть порог кабинета, а количество шрамов лишь подтвердило это. Да и поражало их то, насколько спокойна она была, когда на её раскрытые раны выливали спирт: ни вскрикнула и даже не шипела, а сидела спокойна, как сам удав. И не успели её поместить в приемный покой, как среди остальных дежурящих медработников пошли щепотки о том, что в больнице оказалась янки. Такемичи проигнорировала это и спокойно легла на койку, пока Изана закрывал её занавесками, чтобы поговорить с ней наедине. – Поэтому я и не хотела ложиться сюда в таком состоянии... Она испытывала обиду на Изану, который заставил её лечь сюда, пускай всего до завтрашнего утра. – Потерпи всего денёк. Я завтра заберу тебя и принесу сменную одежду. Хорошо? – он сел на стул рядом с кроватью, пока сама Такемичи повернулась на бок, к нему спиной. Он посмотрел на эту форму протеста и просто вздохнул, понимая, что смирение долго не продлилось и теперь наступают последствия. Но сейчас, Такемичи уже не выглядела так ужасно, так что его сердце начинало успокаиваться, и он чувствовал, что мог снова нормально с ней поговорить. – Перестань на меня дуться, я не мог позволить тебе оставаться в таком состоянии. Что если бы у тебя был закрытый перелом или воспаление? – Изана начал оправдываться, ведь не считал, что где-то допустил ошибку или сделал что-то не правильное. Однако, подобные оправдания не действовали на девушку, которую не критиковали за её жертвенность и всегда всё прощали из-за чувства вины и благодарности. Но он таковым не был... Не за что было винить или благодарить настолько, чтобы игнорировать её самоотверженность. Изана помнил, как пришел в тот переулок, когда ещё даже двенадцати не было. Вышел, сразу, как Такемичи написала ему о том, что уходит на дело. В нем была тревога, потому он не мог оставаться на месте, а потому взял аптечку и выдвинулся. Пришел на место удивительно быстро, так что ещё некоторое время прогуливался по переулкам, вспоминая тот самый первый день, когда он с ней впервые столкнулся. Тогда она казалась ему самой обычной маленькой школьницей с короткой стрижкой и заплаканные лицом. И то, как она назвала его красивым, было настолько по-детски милым, что он не смог сдержать улыбки. Её глазки так красиво сверкали из-за слез и попадающего в них солнечного света, что он ещё долго не мог забыть того, с каким восхищением она тогда на него посмотрела... Тогда он вернулся на то самое место. Он запомнил то, где стоял, по трещинам на асфальте и зданиям, стоявшим с разных сторон на перекрестке. Изана встал там и посмотрел на небо, что категорически отличалось от того, каким было в тот день, но он все равно надеялся, что он вновь столкнётся с ней на этом распутье и не ошибётся свернув, не туда. И он встретил... Но эта была не та милая грустная школьница. Атмосфера отличалась абсолютно всем, ведь она больше не была той маленькой девочкой, которую он встретил в тот день. Перед ним стояла вполне уверенная в себе девушка, покрытая кровью. От чего дрожь прошлась по его телу. В голову въелась мысли, что он сейчас видит будущее – её судьбу, от чего он не сдержался и кинулся спасать её, пока не стало слишком поздно... – Хорошо, что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал? – сдался парень, не желая с ней ссориться после всего произошедшего. Сначало послышалось молчание, а потом она слегка приподнялась, собираясь что-то сказать: – Не злись на меня больше. – С чего ты взяла, что я злился на "тебя"? Такемичи снова упала на кровать, обхватывая себя руками от волнения. Курокава увидел то, как она сжала собственные плечи забинтованными руками и впилась заклеенными в пластырях пальцами в кожу. – На меня никогда так не кричали... И ты молчал... Разве это не потому что ты злился? И тут до Изаны дошло, что он и правда ничего ей не сказал с того момента, как взял её на руки в переулке. И снова он прокололся... Парень поднялся со стула и навис над ней, одной рукой хватаясь за прутья у изголовья кровати, а другой проваливаясь в матрас с противоположной стороны кровати. Одним коленом он опёрся о ближний к нему край кровати, от сего он создал для себя идеальную позицию, при которой она не могла ни убежать, ни спрятаться от него. Удивлённая Такемичи подняла голову и посмотрела на него. Он навис над ней создавая тень. Его лицо было все таким же спокойным, по-прежнему кажущимся возмущенным, от чего хотелось вновь зарыть голову в песок. – Ты права был зол... Но не на тебя, а на эту блядскую ситуацию. А молчал я, потому что не хотел сказать лишнего и сделать ещё хуже, – говорил он, наклонившись к ней максимально близко. – Так что прекрати прятаться от меня. Мне не нравиться, когда ты такая покорная и не смотришь мне в глаза. На Такемичи снизошло облегчение, когда система подтвердила его правдивость его слов. "Так он не злиться на меня?..." – её руки потянулись к нему. И уже совсем скоро глаза Изаны округлились в удивлении, когда её руки обхватили его тело, а сама она прижалась к нему. И из-за схемы их положений, его очень смутила данная ситуация. – Боже, какой облегчение! Я уже испугалась, что ты вообще со мной разговаривать не будешь! Изана, по её дрожащим плечам и всхлипу понял, что та всё-таки заплакала, от чего смущение моментально испарилось. Оно сменилось лёгким волнением, которое вскоре переросло в радость от того, что она беспокоилась об отношениях между ними. А это значило, что она не хотела его терять, что несомненно делало парня счастливым, ведь это показатель того, что он значим для неё. – Любишь ты, конечно, навыдумывать всякого, – он раздал руку, что сейчас сжимала прутья и обнял этой рукой расстроенную Такемичи. Хотелось ему сделать это обеими руками, но это могло показаться слишком странным, обнимайся они лёжа на больничной койке посреди ночи. Он думал, что это случиться, но точно не сейчас и не в таким обстоятельствах. Поплакав немного, Такемичи всхлипнула на последок, а затем сказала парню в самое ухо: – Но за больницу ты всё равно должен извиниться. Так что я хочу сладкого. Мно-о-ого сладкого, понял? Изана не ожидал, что в такой атмосфере Ханагаки решиться выставлять притензии, особенно после того, как поплачет в его объятиях. Он захохотал, пока опускал подругу назад на кровать, а сам поднялся на ноги: – Не волнуйся, завтра я на кормлю тебя, пока ты не лопнешь, – он накрыл её одеялом, поднимая его до самого подбородка, как обычно это делала мамочки своим детям, а затем сел назад на стул. – Я не ребенок вообще-то, – вот её щеки надулись, что показалось парню ещё более забавным. Она с таким-то лицом и формулировкой говорила, очень по-детски. – По сравнению со мной ты ещё ребенок, – возгордился он своим старшенством. "Если бы ты знал мой настоящий возраст, то даже бы не заикнулся о своем", – в такие моменты ей прям очень хотелось показать себя настоящую, но нельзя... – А что будет с твоим желанием? Мы так и не сходили на свидание, – Такемичи перевернулась на бок, но теперь уже не против Изаны, а лицом к нему, запрятав руки под подушку. – Ничего. Мне не принципиально, когда, так что погуляем вместе завтра, после того, как я тебя заберу, – Изана был рад, что она не забыла об этом. – Я не против, ведь день, это все равно ещё сегодня, верно? Так что обещание можно сказать будет сдержано, – Такемичи наконец улыбнулась, говоря о чем-то таком столь мило. Будто ей и правда нужно было исполнить обещание в назначенный день. – Но ты ведь не уйдёшь прямо сейчас? Да? – ей не хотелось, чтобы он вот так оставил её в одиночестве в этом месте. Курокава смотрел на девушку и не понимал, как же так вышло, что он стал кому-то необходим, пускай и по такому пустяковому делу. Её эта грусть от мысли его ухода, попытка зацепиться за его присутствие рядом, заставляла сердце биться чаще, а концы губ подниматься вверх. – Нет конечно, – он показательно сев закинув ногу на ногу, устраиваясь на месте поудобнее, как показатель того, что он ещё достаточно здесь посидит. – Я подожду, пока ты не уснёшь. Так что давай засыпай, чтобы набраться сил. Тебе нужно хорошенько отдохнуть, чтобы нагуляться со мной завтра. Ведь я не позволю тебе устать, до самой ночи, – он по-особенному хитро улыбнулся, вгоняя Такемичи в краску. Он абсолютно убедил её в том, что ей действительно нужно было лечь и поспать. Она закрыла глаза, но сколько бы ни лежала, никак не могла настроиться на сон. – Спать совсем не хочется, – пожаловалась она, открывая свои глаза, чтобы снова посмотреть на Изану. – Может немного поговорим? Изана понял, что с этим ничего не поделаешь, потому был не против. – Давай... Хоть оба и хотели, но не особо знали с чего стоило начать. – Скажи, а какое твоё любимое животное? – Курокава решил задать вопросы, способные помочь ему с одним дельцем, которое он замышлял. – Не знаю. Меня не особо интересовали питомцы, потому что за них нужно ответственность. Я же, как не любитель этого, не была особо заинтересована в том, чтобы завести себе питомца. Но если бы это кто-то все же был, то наверное кот или кошка я потому что они большую есть времени находиться сами по себе, – такими видела этих свободолюбивых зверей, Ханагаки. – Правда, в последнее время я стала находить кроликов милыми. Конечно, это и была всего лишь одна игрушка, но... Изана был удивлён тому, что Такемичи не знала о том, какое у неё любимое животное. Хоть одно но есть, но не у неё. Она скорее мыслит, как взрослый человек: практичность или визуальная милота и красота. – Вот как... А тогда какие вещи тебе нравиться? – ему стало интересно, что же могло её интересовать, раз животные не входили в этот состав. – Мне нравиться небо: закаты рассветы, ночное небо и тому подобное. Нравиться наблюдать за звёздами или разглядывать облака с интересными формами... Так же я очень люблю снег, особенно когда он падает большими хлопьями, как это было сегодня. Ещё я обожаю дождь и летние грозы. И терпеть не могу знойное лето, с палящим ярким палящим солнцем... – начала девушка своё перечисление, давно зная ответ на данный вопрос. Ведь думает об этих вещах постоянно. – Ещё я обожаю сладости, кондитерские изделия и выпечку – они все очень вкусные... – Как же много всего, – теперь он усмехнулся, понимая, что она всё-таки самый обычный человек. – Но больше всего мне нравятся мои друзья. Ведь только они способны сделать любой мой день ярким и наполненным счастья. Изана замер, понимая, что затронута именно та часть её жизни, которая была ему неведома и одновременно противна. Ведь любое упоминание её "хороших" и "близких" отношений с кем-либо ещё, заставляли его чувствовать себя лишним, пускай он знал, что для неё никогда таковым не станет. – С ними мне не нужно ничего из вышеперечисленного, поскольку они куда-куда лучше каким-то там видов или сладостей... Парень смотрел на неё и размышлял над тем, как им удалось настолько сильно запасть ей в душу, что та готова отказаться от всего любимого, лишь бы те оставались рядом с ней. – Ты действительно слишком добрая, Хана, – она уже начинала постепенно закрывать глаза, поскольку усталость брала своё. "Ты не знаешь, какая я на самом деле, Изана," – она та, по чьей вине убили, а затем убила сама. Такого человека нельзя было назвать добрым, скорее грешника, что ищет искупления. – Ты переоцениваешь меня, Изана. – Нисколько... – прошептал тот, а затем переключился на другой вопрос, пока Такемичи окончательно не уснула. – Скажи, а как бы ты назвала свою банду? Такемичи задумалась на секундочку. Разыгралась фантазия, поскольку та начинала погружаться в свои смысли. Из-за прошлых слов, она стала видеть перед собой небо, до которого ей очень хотелось дотянуться. Но к сожалению, как бы на ни старалась, на небе ей оказаться было не суждено, потому приходилось довольствоваться одним лишь наблюдением с земли. Так что первая фраза, которая ей пришла на ум была: – Поднебесье... – место под небом, с которого можно было всегда его увидеть и везде найти. Курокава охуел от настолько четкого попадания в точку. Он сразу же прикрыл открывшийся от удивления рот, дрожащей рукой, пока сам погружался в небывалый восторг. Он с трудом верил в то, что слышал и чувствовал. – Ты была создана для меня... – он вспомнил о своих молодых годах в приюте, которые он провёл в компании с Кокосиком. В один зимний день они лежали на снегу и смотрели, как с ночного неба падает снег. И в тот же день они решили, что в будущем создадут своё королевство, которое назовут "Поднебесьем". – Иначе и был не может... Такемичи больше не говорила и казалось не слышал парня рядом с собой. Да и если бы не спала, не смогла бы пропустить такие выражения мимо ушей, а точно бы среагировала. Изана сидел рядом с ней и смотрел на то, во что её превратили за всё этот время, что он её знал. Он помнил, как встретил в глухом переулке слабую на вид, хрупкую, плачущую девочку, поразившую его красотой своих глаз и странным высказыванием по отношению к незнакомцу. Затем он встретился с ней уже второй раз. Перед ним стояла уже не хрупкая девочка, а настоящая независимая девушка, удивлённая их неожиданному знакомству. В тот момент он лицезрел её улыбку и узнал, что же она всё-таки за человек. Эта совокупность непостоянности, вызвала в нём интерес и желание узнать её по-лучше. Через какое-то время их знакомства он узнаёт о том, что она принадлежит к ненавистным ему Свастонам. Его планы резко меняются и он решается сблизиться с ней, чтобы просто использовать ее в своих корыстных целях. Но это стало для него просто невозможным, поскольку с каждым разом, с каждой их новой встречей, он всё больше и больше погружался в чувство комфорта рядом с ней и, сам того не замечая, влюбился в неё или, вернее сказать, стал от нее зависим. По иронии судьбы или самому клишированному тегу романтических драм полюбил друга своего злейшего врага. И как же так получилось?... – Что же ты со мной сделала, Хана?... – он потянул к ней свою руку, чтобы убрать золотистые пряди от её лица и заправить их за ухо. – Почему ты настолько добра к людям?... Добра, к такому человеку, как я... Постоянно страдаешь, постоянно испытываешь боль и борешься с чужими проблемами, сводя меня этим с ума... Приковываешь к себе всё моё внимание, не давая возможности проигнорировать тебя... – он чувствовал холод, исходящий от её кожи и особенно от ушек, которые тот случайно задел, заправляя непослушные пряди. – И как ты можешь продолжать так ярко улыбаться?... Не терять веру в свои силы. И этим дарить надежду другим... Как столь чистый и прекрасный цветок, смог вырасти среди такого мусора и грязи, что его окружает? – он улыбался, пока его глаза были прикованы, к кё лицу, что сейчас выглядело слишком расслабленно, очень уязвимо и умиротворенно. Никто не мог быть таким в его присутствии, даже Какучо, с которым он вместе уже не первый год. Такемичи продолжала неподвижно лежать и никак не реагировать ни на касания, ни на слова. Курокава рискнул и наклонился к ней ближе, чтобы между их лицами практически не осталось расстояния. Его глаза бегали по всему её лицу, сопровождая каждое движение глаз, лёгким касанием пальцев, проклиная каждый встречный на пути гладкой кожи пластырь или синяк. В конце концов, он убрал свою руку, сжимая её до хруста костяшек, которые так и желали войти вход и избить того ублюдка, кто посмел такое сотворить. – Тебе с самого начала не стоило ко мне приближаться, Хана... Его улыбка стала ещё шире от осознанности того, насколько же он теперь зависим. – Не нужно было быть такой доброй по отношению ко мне, ведь теперь я ни за что тебя не отпущу и не позволю никому отобрать тебя у меня... – словно нашептывал тот, вдыхая запах заживляющей мази, которой обмазали все её раны. – В этот раз я не дам забрать то, что принадлежит мне... Не в этот раз... Ему хватило Шиничиро, который сколько бы не заботился о нем, всегда оставался на стороне Майки. Но для Такемичи Майки был таким же незнакомцем, как и он сам. Их троих не связывали какие-либо особенные узы: ни настоящие, ни фальшивые. Так что условия для всех были абсолютно равные. – Мне становиться страшно от мыслей, которые возникают в моей голове, когда я думаю о том, что мне стоит сделать, чтобы ты навсегда оставалась со мной... Его фантазия просто ужасала и будоражила до мурашек его самого, представляя в голове все: начиная обычными угрозами и заканчивая сказанными цепью ногами. Настолько сильно он хотел её ограничить. Уничтожить любые пути для побега. Но что было ещё более удивительным, так это то, что он не имел никаких надеж на то, что она сама захочет остаться рядом. Настолько отчаянным человеком он себя чувствовал. – Но не хочу тебя сломать... Хочу всегда видеть эту счастливую улыбку на твоём лице и горящие жизнью глаза... – он невольно вспомнил, что чаще всего такая улыбка выскакивает именно тогда, когда она рассказывает о своих глубоко любимых друзьях. – Но я не хочу, тебя ни с кем делить... Абсолютно... И особенно с Майки... Настроение Изаны резко испортилось, когда он вспомнил о всём с ним связанном. Парень поднялся с места и, аккуратно взяв её перебинтованную руку, слегка приподнял, а сам склонился к ней и него коснулся губами холодной кожи. Это было словно прощание с драгоценной принцессой. Затем взглянув на неё из-под полуприкрытых век, блеснул своей сиренью и снова не смог сдержать улыбки. – Спокойно ночи, моя прекрасная королева...***
Курокава удалился из помещения и стал звонить своему другу. – Изана, как прошло свидание? Что-то вы быстро, – спрашивал у него Хитто, знающий в подробностях о том, что у этих двоих складывается. – Она была не в состоянии со мной гулять, поэтому пришлось отвезти её в больницу, – вкратце переделал свое разочарование парень, проходя в больничном холле. – Всё было настолько плохо? – Кокосик тоже начал волноваться за состояние подруги, вспомнив против кого та шла драться в этот раз. – На ней ни одного живого места не было, – с некоторой рассерженностью ответил тот. – Ясно... – Какучо уже подумывал о том, чтобы заехать проверить её вместе с Изаной, но быстро передумал, зная насколько помешает другу и тот ему за это вмажет. Всё-таки его уже несколько раз под предлогом угроз заставляли отказаться от совместных поездок к Такемичи. – Значит ты скоро придёшь? – Нет... Такой ответ короля удивил Хитто. Так как он знал Изану уже давно, чуйка подсказала, что всё это неспроста. – Появились дела, которые нужно решить именно сегодня. Пора начать собирать верхушку Поднебесья... Парень не ожидал, что Курокава настолько резко решиться это сделать. А это значило, что произошло что-то такое, что подтолкнуло его на эту мысль. – Почему так неожиданно? Разве, не ты говорил, что собирался начать в январе, чтобы устроить эффектное появление и скрывать правду от Ханы, как можно дольше? – Какучо напрягался всё сильнее, понимая, что Изана начал поддаваться желанию мести намного сильнее, чем это было раньше. Даже когда он нашёл шанс в Такемичи ранее, он не был столь безумен и резок, а терпеливо выжидал более подходящего момента. Так что же заставило его терпению исчезнуть?... Сначала в трубке отдавалось молчание, а после послышался уверенный ответ: – Я собираюсь присвоить её себе. И вот Какучо узнаёт властную манеру своего короля, котора давно не давала о себе знать. Не долго он, конечно, продержался невинным заботливым другом. – Изана... – парень напрягается всё больше, чувствуя, что ничем хорошим подобное не кончиться. – Ты же понимаешь, что одного твоего желание будет мало? Хане это точно не понравиться, и, тем более, она не бросит Свастонов, просто потому что ты её попросил. И не променяет одну банду на другую. Кто угодно, но не она... Парень начал беспокоиться за благополучие подруги ещё больше. Даже больше, чем когда Изана нашёл в ней уязвимость Свастонов. Он стал более непредсказуемым, более зависим и ещё более жадным, за счёт появления в нём чувств к Ханагаки, что уже представляло для неё огромную опасность. – Плевать как. Я просто разъебу Свастонов и они навсегда исчезнут в тени Поднебесья – сильнейшей группировки во всём Токио, которая в будущем станет настоящей легендой, а затем сильнейшей преступной организацией, – говорил Курокава с абсолютной верой в то, что всё так и будет. Какучо знал, что такое уж тем более не понравиться столь добродушной девушке, как Такемичи. Но насколько же хорошо он знал ее на самом деле, чтобы так о ней рассуждать?... – Я дам ей всё, чего она только захочет. Больше никому не дам к ней прикасаться и причинять боль. И никогда не отвернусь от неё, как это сделали эти мелкие придурки, – Изана смеялся, ведь уже чувствовал себя на много шагов вперёд. – Стоп... О чём ты сейчас говоришь?! Кто?! Когда от нее отвернулись?! – и тут Хитто почувствовал, что в уверенности Изаны было что-то ещё. Что-то от чего он был прям уверен, что связь между Такемичи и Точкой ослабла. И думал, когда и что он успел упустить... – Потом расскажу тебе интересную историю о том, почему Хана пошла на Черных драконов в одиночестве. Эти пиздюки не поняли насколько охуенную ошибку допустили. Какучо сквозь трубку телефона почувствовал безумный оскал Изаны, что явно был на самом пике счастья. И, как его верный слуга, он понял, что его короля теперь было не остановить, потому понял, что игры в "друзей и знакомых" закончились. Настало время действовать и воплощать их план а реальность. – Изана, отдавай приказ. Что я должен сделать? Изана уже давно покинул больницу и шел по ночной улице, собираясь много чего сделать до наступления утра. Одному ему было не справиться, потому он собирался использовать своего верного слугу для того, что не успеет сам: – ...***
После того, как Изана ушел от Такемичи, буквально через пару минут шторка снова приоткрылась. Пришла медсестра с лекарством, чтобы поставить Такемичи капельницу. Но та слегка испугалась, никак не ожидая, что пациентка не спит, а неподвижно лежит и пялиться в одну точку на потолке. – Ох! – удивлённо вздохнула та, хватаясь свободной рукой за грудь, пока во второй сжалк пакет с лекарством. – Так вы не уснули? Я думала, что вы уже спите раз ваш парень ушел. "Парень? Что за безосновательные выводы?" Ханагаки перевела взгляд на женщину и посмотрела на неё с улыбкой. Она не стала отрицать её слов, а просто ответила: – В сон клонит, но спать что-то совершенно не хочется. "Пофиг, что они там думают, спорить совершенно не хочу. А доказывать что-то кому-то тем более..." Такемичи тяжело вздохнула, не в состоянии избавиться от возникшего в ней напряжения. Слова Курокавы поставили её в тупик. И теперь её мысли были поглощены тем, что ей теперь делать, когда она узнала эту безумную, эгоистичную сторону Изаны. "Как же мне с тобой теперь быть, Изана? Неужели и для тебя, я стала заменой Шиничиро?..." – Ничего. Лекарство поможет вам уснуть. "Уж лучше ему мне помочь, иначе я сегодня не усну". Медсестра устанавливала капельницу, пока Такемичи с беспокойством на душе наблюдала за этим. Её потрясло то, что ей довелось услышать и почувствовать сегодня, потому сейчас переживания и незнание, как поступить дальше, не давали ей покоя...***
Изана пришёл в больницу устром, как и обещал, Такемичи. Когда он вошёл в больницу, то сразу подошёл к регистратуре, чтобы оформить выписку пациента. После того как он заполнил все необходимые бумажки, то направился прямиком в сторону приёмного покоя. По какой-то причине у всех врачей и проходящих мимо людей было необычно весёлое настроение. Он был сильно этому удивлён, поскольку ещё вчера, все распускали слухи о прибывшей янки, а сегодня все выглядят в относительно приподнятом настроении. И пока шел думал, что могло это изменить. До приёмного покоя он не дошёл, потому что остановился возле входа в зал ожидания. Его внимание привлекла она интересная особа, что сидела в окружении детей с книжкой в руках, зачитывающая им какую-то историю с необычайным выражением эмоций. Кто-то рядом с ним посмеялся. Обернувшись, он заметил проходящих медработников, чье настроение поднималось от вида подобной картины. – Так вот что произошло... – он улыбнулся и застыл у входа, внимательно наблюдая за тем, как восхищаются дети каждой отыгрываемой Такемичи роли. А так же достал телефон, чтобы оставить себе это интересное зрелище на память. И в итоге, Такемичи была настолько погружена рассказом данной истории и окружающими её детьми, что совершенно забыла о том, что творилось вокруг до самого конца истории. – Сестрёнка, расскажи ещё какую-нибудь сказку! Пожалуйста! – упрашивали её дети, слишком взбудораженные таким хорошим повествованием. Им хотелось услышать больше. Тогда Такемичи улыбалась детям. Её радовал тот факт, что им понравилась рассказанная ею история. И она правда начала задумываться над тем, чтобы рассказать ещё одну историю, но подняв глаза к выходу, распереживалась, что Изана мог уже прийти за ней, а её не было на месте. И вот она видит его стоящим именно там, куда она посмотрела. Сначала её это удивляет, а потом... На лице появляется довольная улыбка, которая словно приветствовала ожидающего её, неопределенное время парня. – Простите. За мной уже пришли, так что мне уже пора уходить, – вернулась к детям девушка, кладя книжку на столик. Малыши оборачиваются и смотрят туда, куда недавно посмотрела девушка и улыбнулась. Они видят там парня, который продолжает смотреть на них и осознают, что он пришел забрать её. – Этот братик, твой парень? – спросила у неё одна из более взрослых девочек. Она и остальные детишки внимательно смотрели на этого парня, что являлся для них угрозой ухода Такемичи. – Нет. Он мой друг, – отринула догадки девочки Ханагаки. – Но он же такой красивый. Почему ты с ним не встречаешься? Изане надоело ждать, поэтому он начал идти к ним, чтобы самолично забрать девушку от компании этих недоросликов, что посмели задержать её, уменьшая количестве времени, которое они могли бы провести на сегодняшнем свидании. И когда он приблизился к ней, то услышал следующие слова: – Послушайте. Когда дело касается любви и отношений, не имеет значения красивый человек или нет, – поучительно подняла она указательный палец вверх. – Если вы по-настоящему полюбите кого-то, то для вас не будет иметь значения насколько он красивый, сколько у него денег или каково его происхождение. Вы просто будете любить его за то, что он есть. Курокава почувствовал, как его сердце вздрогнуло в тот самый момент, поскольку это было именно то, что он испытывал по отношению к Такемичи. Она не была первоклассной красавицей, но для него стала всем. Он ни на кого не посмотрит с тем же желанием или обожанием сколько на неё. Ему просто нравилось быть с ней рядом, но уже сейчас, он начинал понимать, что ему этого явно не достаточно... – Но стоит быть осторожными, – сменился её настрой на более серьезный. – Влюбляются люди часто, но эта влюбленность порой бывает мимолетна. Потому вам стоит хорошенько задуматься над тем, действительно вы "любите" этого человека или же это просто временная симпатия. Так что будьте осторожны при выборе того, с кем захочете провести остаток жизни, хорошо? Хотя дети совершенно не понимали сказанных ею слов, но в будущем обязательно должны были понять. Ей оставалось лишь надеяться, что эти слова сохраняться в их головах до того самого момента, когда они достигнут подходящего для подобных размышлений возраста. – Хорошо! – хором ответили ничего не понявшие детишки и дружной компанией пошли играть другую часть зала. Ханагаки проводила их взглядом, поднимаясь со своего места. Краем глаза заметила, что Изана уже сам к ней подошёл, потому когда тот оказался рядом, повернулась к нему и сказала: – Прости, что заставила ждать. Всё-таки я очень уязвима, когда речь идёт о детях, – для неё они были словно помноженные копии её младшей сестры. Такие же маленькие, чувствительны и слабые, но такие милые, когда счастливые. – Ничего, мне тоже было интересно послушать эту историю. Они вместе пошли к выходу из зала, чтобы вернуться в приёмный покой, где она могла бы переодеться. – Ты никогда не задумывалась стать актрисой? У тебя хорошо получается, – усмехнулся Курокава, думая о том, что стань она ей, то точно быстро бы захватила внимание публики при помощи своей необычной формы харизмы. – Ни за что, – сразу отказалась она от подобной затеи. – Быть актрисой слишком проблемно. Никакой свободы из-за плотного графика и полное отсутствие личной жизни. Об этом он как-то не подумал. Теперь ему и самому не захотелось, чтобы подобное стало явью. – Тогда забудь о том, что я сказали и ни за что не становись актрисой. Такемичи удивило то, как он сейчас выразился. Обычно все говорят: "Жаль. А ты бы могла стать прекрасной актрисой", но не то, что он сейчас сказал... "Похоже, всё теперь и правда измениться. После вчерашнего, я начинаю понимать реальный контекст его слов... И я не знаю, как мне правильнее реагировать". – Я принёс тебе сменную одежду, – он протянул ей один из пакетов, которые принёс с собой. – Мы почти одинаковой комплектации, так что должно быть впору. "Он принес мне свою одежду?" – она приняла пакет, в котором была та самая сменная одежда. – "Ах, ну да. Он же не мог вломиться ко мне домой, чтобы принести мне мою". – А во втором пакете, что? – спросила она замечая другой пакет. Изана был не из любителей таскать что-то с собой. Обычно, эту функцию выполнял Какучо, на которого он всё скидывал, так что это вызвало в ней интерес. – Это подарок. – Подарок? – её интерес только возрос, так что она поторопилась удалиться за шторку, чтобы переодеться. Изана усмехнулся подобному нетерпению, пока стоял и ждал в проходе, наблюдая за тем, как врачи носятся туда-сюда занимаясь другими пациентами. Вскоре он услышал звук раздвигающиеся шторки и увидел ее снова, но уже не в больничном халате, а его одежде: чёрные брюки на ремне и бежевый тёплый свитер. Одежда была ей великовата. Таз Изаны бол шире, потому брюки на низкой посадке были затянуты до последнего отверстия ремня, из-за чего образовывалось большое количество складок, которые едва виднелись из-под длинного свитера, который он брал большим и для самого себя. В плечах он тоже был шире, потому рукава удлинились за счёт резкого спуска, не на половину, а полностью закрывая её руки. Одежда прекрасно скрыла её повреждения, кроме шеи и лица, так что неприятные отголоски все равно присутствовали на фоне радости наблюдения за Такемичи, немного растерянную от своего внешнего вида. – Мы же оба худые, так почему такая разница? – Такемичи уже видела его в этой одежде и она же на нем чувствовалась совершенно иначе, чем сейчас на ней. – Это потому что ты девушка, не сравнивай нас, – сказал он приближаясь к девушке. И когда он встал перед ней, Такемичи заметила эту телесную разницу. Не смотря на всю их тонкость, в прямом смысле этого слова, он и правда выглядел иначе. Плечи более высокие и широкие, словно треугольником очертания груди переходят в талию, а затем резко переходят в таз, что был явно уже плеч, но шире, чем у неё. Стоя перед ней в своей водолазке и схожих брюках, не разглядеть этого было просто невозможно. "Да уж, что ещё можно сказать о моих равно пропорциональных песочных часах, без грамма объема? Моё тело в прошлой жизни было явно лучше". – Хана, закрой глаза. Она подняла глаза и посмотрела на его довольное лицо. "Он, что играет со мной, как с ребёнком?" – когда она посмотрела ему в лицо, то невольно вспомнила о том, что он сказала этой ночью. Такемичи до сих пор не смогла решить, как к этому относиться, но она совершенно точно знала, что он и его отношение ни капли её не пугает. – "Что же с нами обоими не так? Разве нормально испытывать такое к другому человеку? И нормально ли... Спокойно принимать такое отношение к себе?" Ханагаки окончательно запуталась в этом вопросе, не видя в нем никакого выхода. Эти чувства были ей непонятны, а в вопросе своих и чужих чувств она была тем ещё тормозом, так что она как обычно, решила плыть по течению истории. Хотя была не уверена в том, что к тому, кто выходит за пределы сюжета, в чем она была абсолютно уверена, стоит иметь такое же отношение, что и к причастным. Немного порассуждав с самой собой, на эту тему, Ханагаки прикрыла глаза. Изана посмотрел на ее лицо, имея невероятное желание прикоснуться к нему, пока та столь уязвима сейчас, но делать этого не стал. Достал из пакета один подарок и надел его на её голову, а чтобы надеть два других пришлось приподнять рукава и увидеть этот ужас белых лент и пластырей обкручивающих тонкие ладони, тонкие изящные пальцы. С подавлением внутренней злости он все же надел их и в конце усмехнулся от того, насколько ей это подходило. – Уже можно открывать? – Такемичи услышав его смешок, догадалась, что он закончил и уже любовался ее внешним видом, который теперь был изменён очевидными вещами. – Да. Смотри... Открыв глаза, она встретилась с его до жути довольным лицом, а затем взглянула на руки на них были белые перчатки, на ладонях которых были нежно-розовые подушечки, как у многих животных, вроде котиков, кроликов или собачек. Затем ей стало интересно, что же не так с её головным убором, потому торопливым шагом подошла к стоящему в коридоре зеркалу. Это была шапка с длинными висячими по самые плечи ушками и милой подмигивающей мордочкой. Сама она была вязаная, из приятного мягкого материала, который был ещё и очень тёплым. – Какая прелесть. Где ты такое нашёл? – смотря на саму себя в зеркало, ей начинало казаться, что эта шапка делает из неё милашку. И не сказать, чтобы детская, но очень миленькая. – Теперь я выгляжу мило? – Такемичи совершенно обо всем забыла, задавая весьма необычный вопрос. Который является клишированной основой всего того романтического сюжета, где главный мужской персонаж либо уже влюблен, либо осознает свою влюбленность к интересующейся об этом девушке. – Ты всегда милашка, если ты не знала. Такемичи встаёт в ступор, наполняясь непониманием сказанных только что слов. А затем навыки, как на зло подтверждают истину сказанных слов, от чего её лицо начинает жутко краснеть. – Вот как... Спасибо, буду знать, – она отводит спущенное лицо в сторону. "Дура, ты, что сейчас сказала?! Что значит "буду знать"?!" – для внутренней Такемичи это был настоящий пиздец. И тем не менее его слова оставили на душе приятное послевкусие чувств. – "Милая значит..." Она вернулась к своему отражению в зеркале, видя то, насколько эмоциональна она сейчас была. И её почему-то не смущало ничего так сильно, как слова Курокавы. Изана хотел бы дать ей ещё время полюбоваться собой, но пришло уведомление о том, что такси уже подъехало. – Нас уже ждёт такси, так что надо решить, куда мы поедем в первую очередь. Такемичи уже давно знала, куда они поедут сначала: – Заскочим ко мне домой. Хочу кое-что оттуда взять. Изана не думал, что они сразу заедут к ней домой, но решил, что это хороший вариант для того, чтобы скинуть лишние вещи. Всё-таки у него не было никакого желания на протяжении всей прогулки таскаться с пакетом, в котором лежит её окровавленный костюм Тосвы. Одна мысль об этом, заставляла его брезговать, и придумать план по "случайной" потере пакета в каком-нибудь из мест, где они сегодня будут. До дома Ханагаки они приехали быстро. Изана решил остаться в машине и подождать, пока Такемичи вернётся, поскольку, по её словам, это было не долго. И не наврала. Спустя минут пять, та вышла из дома и вернулась в машину с новым пакетом и отданным ей шариком Изаны. – Ты его носишь? – он был рад, что он ей настолько понравился, что та продолжала его носить. – Конечно. Поэтому у меня для тебя тоже есть ответный подарок, – удивительно, но почему-то сейчас от подарка смущалась тоже она, а не он. – Закрой глаза и сядь ровно, – он так и сделал, с интересом ожидая того, что она ему приподнесёт. В итоге он почувствовал, как нечто мягкое обхватывает его шею, потому слегка напрягся, от чего его кадык дёрнулся, а шея напряглась. Такемичи это заметила и вспомнила одну мелкую деталь. – Точно. Ты же их не затянутыми носишь, сейчас поправлю, – ощущение лёгкого удушья исчезло. Он ощутил отсутствие преграды свободному дыханию и движению шеи, что позволило ему расслабиться. – Можешь смотреть... Он открыл глаза и сразу же руками стал трогать то, что легло на его плечи и обмотало шею. Это был такой же мягкий белый шарфик, как и подаренные им шапка и перчатки. "Какое же совпадение, что всё белое". Но этот был слегка странный, поскольку по осязанию петли в нём где-то были хорошо затянуты, а где-то нет. Его спасло только толстой плетение, которое создавал эффект объёмности из-за чего ошибок в плетении было практически незаметно, но Изана обратил на это внимание. – Значит всё же заметно... – Такемичи тяжело вздохнула, понимая, что это была плохая идея. – Я несколько раз перевязывала его, но абсолютно каждый раз где-то петли получались тугими, а где-то нет, – стоило ей это сказать, как Изана тут же посмотрел на нее взглядом полным удивления. – Ты сама его связала? – он не мог в это поверить. "И вот она снова смущается от своей неумелости". – Ага. Мне показалось не честным, что я отобрала твой шарфик. Да и ещё хотелось как-то отблагодарить за помощь с информацией, поэтому решила попробовать что-то сделать самой, только вот получилось не очень для благодарности... – она не думала, что это настолько сложно, по сравнению с рисованием. Думала, что раз руками делать, то у неё получиться хорошо, но... – Не правда! – возразил он, не в силах отцепить рук от подаренной ему вещи. Такемичи удивил его громкий голос, как впрочем и водителя, что спокойно сидел на переднем сидении, внимательно смотря на дорогу. – Извините, – попросила прощение Такемичи у мужчины, который почти сразу отвёл взгляд от зеркала заднего вида, как она извинилась. – Изана, ты чего так резко крикнул?... Она увидела, как его рука вжимается в кусок вязанной ткани, даже костяшки побелели. – Изана, ты чего?... – она не могла понять его реакции. Он вроде как выглядел, можно сказать, напуганным, но вроде был спокоен. – Мне ещё никто не дарил что-то сделанное своими руками... Поражённая состоянием Изаны, Такемичи сообразила, что сейчас с ним происходило. Он держал этот шарфик таким образом, будто не хотел отпускать его до конца жизни. Он сейчас сам не понимал, почему все так, но Такемичи-то знала почему... "Сам того не понимая, ты уже испытываешь желание беречь эту вещь больше всего на свете?..." – Ханагаки почувствовала горечь на языке, от того, насколько значимым оказался его первый в жизни самодельный подарок. – "Это же всего лишь шарфик, да ещё и такой некачественный..." – она едва сдерживалась лишь бы не заплакать, потому что ей было больно... Жалко... Обидно за него... Всеми брошенного и до жути одинокого... Пускай те слова в больнице и показались ей сначала странными и немного опасными, лишь на слух, но уже душой она знала ответ на то, почему её это не то, что не пугает, а просто не отталкивает. Все осознанное утро её волновал вопрос о том, как к нему относиться, как с ним говорить и как реагировать, но... Сейчас перед ней был потерянный человек, лишенный права иметь то, что у него никогда не было. Он не имел семьи, которую он хотел иметь и любить, но ее просто не было у него... Такемичи все же не сдержалась и привстав со своего место крепко обняла Изану. Раньше их объятия были очень лёгкими и можно сказать даже сдержанными, но не в этот раз. Она была настолько погружена в чувства его тоски, что обняла его так сильно, как никого другого. Будто пыталась укрыть его от всех тех бед, которые происходили с ним ранее, согревая теплотой собственного сердца. В этот момент она хотела подарить ему всё: свою заботу, свою любовь, своё тепло и ласку, а не этот каличный шарфик, в который он вцепился словно бойцовская собака в мясо. – Тебе не нужно благодарить меня за это, – говорила она грустным тихим голосом, – Я обязательно сделаю для тебя ещё что-нибудь. А хочешь я напишу твой портрет? Или напишу целую коллекцию?... – уже с нервной улыбкой говорила она торопливо, будто бы обезумела. – Хана? – Изана только сейчас смог отпустить шарфик и уже вцепиться своими руками не в неё. В этого желанного им человека. Ведь самое желанное из всего этого было слишком очевидно. – Изана, я всегда буду рядом с тобой. И я каждый год на все праздники буду дарить тебе подарки. Так что, пожалуйста, не думай, что этот шарфик станет единственной важной вещью, которая у тебя будет... Он услышал заветные слова. – Всегда рядом со "мной"?... – переповторил он, не веря в их смысл. – Я всегда буду рядом, – руки ещё сильнее стиснулись, пытаясь прижать его ещё сильнее к себе, но это было чисто физически невозможно, только если бы они не слились воедино. – Я понял, – Изана поднял одну из своих рук, кладя её на голову девушки, что сейчас опиралась на его собственную. Слова так сладостно нашептывались прямо ему в ухо, что он просто таял от мыслей о том, что она дала слово. Курокава улыбнулся самой одержимой улыбкой, которая у него когда-либо была, купаясь в радости и счастье от того, что теперь Такемичи была на его стороне. А ещё он ликовал, понимая, что его план давить на жалость работает самым лучшим образом, пускай сейчас он сделал это не специально. Парень наслаждался этим моментом, абсолютного сближения с ней, когда он мог почувствовать тепло её тело, вдохнуть его запах или потрогать волосы. Почувствовать её дыхание на своей шее, от чего по коже обязательно пробегуться мурашки. Ощущать её так близко было самой приятной вещью, которую он когда-либо пробовал. Но он хотел больше. Этого было мало, чтобы насытить его голод, который копился все его восемнадцать лет одиночества. Поэтому он собирался сделать так, чтобы он смог упиваться ей без ограничений всю оставшуюся жизнь. Так он для себя это решил...***
Их свидание оказалось самым обычным. Сходили на каток, заглянули в торговый центр, а потом просто гуляли по парку, играя в снежки, и слепили парочку снеговиков. Им было очень весело вдвоем и вся эта нагнетающая атмосфера исчезла сразу, как те вышли из машины. Они снова стали обычными друзьями, между которыми не было никаких недомолвок, поэтому день перед их глазами пролетел невероятно быстро. Оба даже заметить не успели, как наступил вечер. Идя по одной из улиц, Такемичи и Изану засыпало снегом. На улице начался серьёзный снегопад. – Давай зайдём куда-нибудь, а то превратимся в снеговиков, – так они и зашли в первое попавшее на пути кафе. Разумеется, посетителей было много, поскольку многие хотят отдохнуть, после долгого изнурительного дня работ, к тому же атмосферным зимним вечером. Так они заняли столик у окна, чтобы любоваться всем, что происходило на улице. Почти сразу сделали заказ, на две кружки чая и кучей вкусняшек, которые ей пообещал Изана. – Ну теперь-то ты довольна? – поинтересовался он, смотря на то, как та уплетает сладости за обе щёки. Он снял свое пальто, потому теперь он был весь открыт для обозрения его тела. А ещё он сидел в офигенной позе, положив голову на свой кулак облокотившейся на стол руки, глядя прямо на неё. "Почему он такой офигенный? Конечно не модель, но блин... Это не справедливо". – Это я должна тебя спрашивать. Всё-таки тем, кто просил о свидании был ты, – её не сильно беспокоила обстановка между ними, поскольку она всегда в его присутствии оставалась собой, а потому и не особо следила за особыми тонкостями атмосферы, когда Курокава тем временем на эту ситуацию смотрел под иным углом. Он сидел с довольным лицом. Его устраивало то, как они проводили время вместе, поскольку это было их совместное время друг с другом. Да и благодаря этому времени он мог выиграть для себя множество кадров, которые он мысленно щёлкал для себя, продолжая наблюдать за ней, каждую секунду. – Мне очень понравилось. Неплохо бы было повторить и не один раз, – с намеком говорит он, широко улыбаясь. Ему хотелось не просто это повторить, а делать на постоянной основе. Однако он поражался тому, как же туго доходит подобная информация для этой девушки. Любая бы уже поняла, что с ней флиртуют и за ней ухаживать, но не Такемичи. Изана окончательно убедился в её безнадёжности после того, как та спокойно согласилась на это свидания без намека на понимание данного предложения. Для неё это была простая дружеская прогулочка, по крайней мере так он это видео в отражении её отношения к этому делу. Такемичи задумалась над его словами, но никакого чёткого ответа не дала, поскольку стала понимать, что ей нужно уже наконец определиться, какие чувства она испытывает к Майки, чтобы вот так устраивать свидания с кем-то другим. Всё-таки, по её мнению, было бы очень неприятно, если бы Майки узнал об этом свидании и расстроился. Однако Ханагаки не знала, что будет делать с Изаной, если вдруг ответит Майки взаимностью. У Изаны нет никого кроме неё и Кокосика, потому ей было жутко представить, что случиться в таком случае. От того ей и было жутко неспокойно на душе... В какой-то момент, Такемичи перестала есть и посмотрела в окно, где её взгляд замер в смятении. Курокаве этот взгляд очень не понравился, поскольку он заприметил его уже достаточно давно и знал, что девушка таким образом погружалась в себя, закрываясь от внешнего мира. – Хана, тебя что-то беспокоит? – напрямую спросил он. Та вернулась к нему, как только услышала своё прозвище. – А? Я, что опять задумалась? – её взгляд вновь вернулся к нормальному состоянию, но стал более грустным. Парню даже отвечать на вопрос не требовалось, чтобы та поняла, что это было именно так. – Прости. Просто порой жизнь кажется такой тяжёлой... – она поставила руку на стол и облако ила лицо на собственную ладонь, пока ложкой в другой руке начала вырисовывать линии на кремовой поверхности торта. И тяжело вздохнув, продолжила: – Сколько бы проблем не решал, новых становиться всё больше и больше. Ты начинаешь путаться в одних, затем в других и уже перестаёшь понимать, что же нужно сделать, чтобы решить их все и желательно разом... Изане это чувство было знакомым, поскольку от одной проблемы порой могло быть куда сложнее, чем от любых других. Иногда такое встречается и с этим нельзя было ничего сделать. – Тебе просто нужно расслабиться. Попробовать передохнуть и успокоиться, а затем с новыми силами и чистой головой попробовать решить их снова. Ну или свалить их на кого-нибудь другого, – насколько стало объяснимо первые пару предложений было высказано со стороны рекомендаций любого профессионального психолога, а вот последнее от него самого. Ханагаки была особым случаем, который не мог попасть не в один из предложенный вариантов, потому он сделал ей уместное замечание, попутно приближая чашку с чаем к своим губам: – Пойми, что нельзя всё время напрягаться. Давление начинает лишать тебя сил и прибавляет усталости, от того это кажется невозможным, – он делает глоток и ставит кружку назад. Такемичи поглощает его своим вниманием, пока тот говорил и делал этот несчастный глоток, давая недолгую паузу. – Если ты продолжишь в том же духе, то просто сломаешься. Тебе нужно найти способ снять с себя часть проблем или желательно все сразу. И не важно каким способом... То как он говорил, определенно подразумевало под собой не самые приятные вещи, к тому же для такого человека, как она. "Положиться на кого-то? Скинуть свои обязанности? Было бы прекрасно, если бы это должна была быть не я..." – ей определенно понравился такой способ, но помочь не мог никак. Она банально отдохнуть не могла, ведь проблемы не терпели отлагательств. Всё-таки от её решения зависла из судьба многих. – Спасибо за совет, Изана... И за сегодняшний день тебе тоже большое спасибо. Видя эту счастливую улыбку, он начинал чувствовать, как его сердце бешено колотилось в груди. Казалось он с катушек щас слетит, от такого вида. С таким же счастливым лицом Курокава желал услышать заветные слова о любви, пускай и знал что из её уст они так просто не вылетят. Но он не был бы собой, если бы он сдавался, не получая желаемого. Хотя его собственные желания и фантазии его пугали, находясь на пике желания сделать все здесь и сейчас. – С тобой всё в порядке? Ты как-то не важно выглядишь. Неужели, простудился? – она начала беспокоиться, поскольку его лицо покраснело. Сегодня они достаточно много раз падали в снег и были на морозе, так что ей подобный исход казался не удивительным. И когда она только собиралась притянуть свою руку к его лбу, он перехватил её руку отводя в сторону. Не хотел, чтобы холод её ладони столь соблазнительно остужал его жар, который она же в нём и вызывала. – Не переживай, со мной всё хорошо. Просто я выпил горячий чай и здесь жарковато из-за отопления, – стоило ему об этом сказать, как она сама стала ощущать лёгкую духоту. – Ты прав. Давай доедим и пойдём. Всё равно снегопад уже почти кончился... Они вместе посмотрели в окно. От того снегопада и правда почти ничего не осталось, потому можно было спокойно выйти не беспокоясь о том, что они превратятся в ходячих снеговиков. – Хорошо, как скажешь...***
Так они продолжили прогулку, долго разговаривая, до самого прихода к её дому. – А вот и мой домик. Не хочешь зайти в гости? Это предложение стало для него настоящим вызовом. Ему уже совершенно начинало не нравиться то, что она вообще всерьёз его не во принимала. С напряжением улыбнувшись он сказал ей: – Осторожней надо быть, приглашая парней в свой дом, пока никого из родственников нет дома. Для неё это было странным предупреждением, поскольку в её дом никого не пустят, если мама будет дома. – Мои друзья и без моего ведома в мой дом вламываются. Причём дружу я в основном только с парнями. Из девочек только Хина, Эмма и Юзуха, младшенький Мицуи, думаю, считать не стоит... – она же совсем недавно попала в такую ситуацию, когда очнулась после стычки с Тайджу. В тот момент в её комнате сидели вся четвёрка школьных друзей и Чифую на стуле крутился, так что её дом – проходной двор, пока в нём нет главной хозяйки. Изана был в шоке от того, что услышал. Он совершенно забыл о других парнях, поскольку был излишне зациклен на Майки, а тут оказалось, что есть и "другие" проблемы. – Слушай, не пускай к себе в дом парней. Даже тем, которым доверяешь. Такемичи заметила, что Изана снова начал сердиться и ей это определённо не нравилось. Но как ему было объяснить то, что никто не воспринимает её, за цель "нужно затащить её в постель". Она уже давно привыкла к совместным сборам в её хате, потому резко вот так всё изменить, было бы слишком странным. – Они мне ничего не сделают, не волнуйся. Они всего лишь мои друзья и я не интересую их в этом плане. Изану это не остановило, да и то, что она предлагает ему точно так же гостеприимно войти внутрь, показывало то, что она не относит его к тому типу, который мог быть в ней заинтересован. Он уже даже мысленно её как только не обозвал: и другой, и идиоткой и ещё много как. – Я сказал нет... – он взял её руку, будто заставляя её выслушать то, что он ей сейчас скажет. – Ты просто не понимаешь, какие намерения могут скрываться в мялях тех, кто тебя окружает. Они и сами могут этого не понять до определённого момента, а потом просто сорваться! – пытался вбить он ей в голову свою позицию. – Парни – это дикие звери, которые не способны контролировать свои потребности! И все же проявляемая в его словах агрессия сильно удивила её. Они ещё были подростками, чтобы достичь такого уровня потребностей. Однако Изана был на четыре года старше неё и её друзей, потому было вполне логично, что в нём могли уже начать бушевать гормоны, потому так думал, но... – Ну ты же ведь добрый! – с улыбкой на лице сказала она. Только вот... Совершенно не подозревала, что таилось в его глубине наполненной сладостных и пугающих мечтаний. А эта наивность и доверчивость пробуждало в нём ещё большее желание заполучить её...