Подъехав к так называемой базе Поднебесья, Такемичи почувствовала самый отвратительный дискомфорт в своей жизни. Желания заходить в этот заброшенный склад, вход которого был открыт чуть ли не нараспашку – сомнительная идея. Учитывая множество стоящих байков снаружи.
"Внутри явно не мало людей. Это не ловушка точно. Никто не знал, что кто-то приедет попав под раздачу остальных. Неужели, мы и правда просто зайдём внутрь?"
На самом деле, Такемичи не столько боялась толпища врагов, сколько увидеть там знакомое лицо, что всю дорогу не вылетало у неё из головы. Она уже и не спрашивала у близнецов телефон, чтобы позвонить, понимая, что итак получит ответ, когда они доберутся сюда. Но... Узнать совершенно не хочется.
Как только она спрыгнула с байка, а Соя и Нахойя заглушали двигатели, она не могла оторваться от здания перед собой. Волнение. Ужас. И ещё многие эмоции, отразились на её бледном лице.
– Давайте быстрее закончим, тебе и правда нужно отдохнуть, – подошёл к ней Злюка кладя свою руку на плечо девушки, которая с каждым его взглядом выглядела всё хуже м хуже, а сейчас, стоя перед зданием и глядя на него, словно была готова в обморок упасть. Только вот Соя не понимал, что причина этому не в усталости, а в кое-чём другом.
– Да. Давайте, – кивнула она, слегка приподняв уголки губ. Правда долго так держать их не получилось, мышцы лица отказались фальшивить уже в следующий момент.
Небольшая компания Свастонов направилась к складу. Оказавшись у входа, все четверо заглянули внутрь, удивляясь количеству собранных внутри людей, чьё количество было намного превышающим их собственное.
– Их больше, чем я думал, – всё так же продолжая улыбаться, высказался Нахойя, без страха входя в помещение.
– Давайте, кто больше завалит? – предложил Чифую, который сделала это так же без проблем. А вот Такемичи замялась ещё в проходе. Не нашла в себе смелости даже голову высунуть в проход и посмотреть на находящихся внутри людей.
– Если не хочешь заходить – не заходи. Мы сами со всем разберёмся, – предложил ей такое развитие событий Соя.
– Я сейчас зайду. Только... Одну минутку, – Такемичи сжимала руку Ан краю железной проржавевшей двери, с которой облупливалась краска. Она смотрела на рассыпающиеся неровные синие края и пыталась собраться с духом, чтобы заглянуть за край и ступить за порог.
Соя, который ничего не понимал, решил просто оставить девушку в покое, пока та сама не решит, чего хочет и зашёл внутрь первым. И стоило его кучерявой голубой макушке скрыться за дверью, как она почувствовал себя намного легче. Не нужно было притворяться, что всё в порядке, а потому теперь она могла выразить лицом всё своё нежелание заходить туда и как об стенку головой биться лишь бы всё было не так, как она подумала.
– Сука! Мне надо туда зайти, но я не хочу, – говорила она сама с собой шатаясь из стороны в сторону не в состоянии определиться с собственными желанием и нуждой. И простояв точно минуту, как она и сказала, она всё-таки определилась и выбрала то, что не заставить ее мучаться слишком долго... И это был второй вариант, значащий зайти.
Ханагаки убрала руку, осыпая ту самую синюю краску кусочки которой прицепились к коже. Одним движением другой руки она попыталась убрать, но безуспешно. Они стали ещё более мелкими, как порошок, который растёрся по её красной руке, добавляя бледной коже очередной выразительный оттенок.
Она обошла край и зашла внутрь. Людей в красных шмотках было много, даже больше, чем в том сраном переулке. Они окружили её друзей, но выход не переркрывали и это ей казалось очень странным и противоречивым по сравнению с тем, что было чуть ранее.
"Что-то не так. Они словно не настроены драться", – в намерениях окружающих людей не читалось желания насилия или мыслей о нападении. Они просто стояли в ожидании чего-то.
И когда её взгляд гулял по кругу, в одну считанную секунду он замер, как в прочем и она сама, остановившись на полпути к своим. Она нашла ответ на свой самый удачный вопрос в этом самом человеке, который прямо сейчас отражался в её глазах.
Её неконтролируемое лицо сразу выдало отвержение того, что видимое ею сейчас правда, а неё её больная голова с каким-нибудь шоковым бредом. Её приоткрытые губы дрожали, а изо рта раздавались лишь выдохи с намеком на звук при самом мельчайшие напряжении голосовых связок. Такемичи просто хотелось расплакаться, стоя прямо там. Ведь по сути своей эти ребята предали её. Предали её доверие к ним, скрыв что-то настолько важное и не признались в этом даже со временем. Ей было поистине больно.
Парень с что посмотрев в ответ, уловив на себе знакомый взгляд, сразу изменился в лице. Для него было в новинку видеть у нее такое выражение лица, хотя вполне такое ожидал от исхода их с Изаной действий. Своим ответным взглядом он как бы говорил ей: "Прости. Я тебе всё объясню".
Голова и губы шевелились, но слов не произносили. Как тем же немым языком она пыталась разозлиться, испытывать обиду и накричать на него, но ничего не сейчас не слушалось.
Следующий сигнал, который он ей послал своим взглядом был: "Ничего не говори", – а сам Какучо шёл вперёд к тем трем ребятам, стоящим перед Такемичи.
"Почему?" – спрашивала она его. – "Какучо, Изана, почему вы сделали это?" – она знала, что они ей врали и имели отношение к гопникам, но она не думала, что эта ложь обернется таким образом и они станут той конфликтующей стороной, простив которой ей придётся бороться. – "почему Кисаки выбрал именно их?!"
Только одна мысль о Кисаки, Поднебесье и этих двух состоящих в них, заставили её злиться. Следующими кого выбрал этот парень в целях использования стали именно они.
"Зачем они позволили ему присоединиться к ним?! Я же говорила им, как дохуя всего отвратительного он сделал! Они знают всё то, что он сделал "мне"? И все равно позволили ему дать себя использовать!"
Такемичи схватилась за разболевшуюся в очередной раз голову. В этот раз стрельнуло сильнее, от чего даже на гнуться пришлось. Боль была мерзкая и невыносимая на фоне всех тех чувств, которые ей пришлось переживать прямо сейчас.
Её тошнило. Хотелось развернуться и уйти, забыв обо всём. О тех днях, которые связались их троих, но... Отступать было слишком поздно. Какучо и Изана уже не были для неё никем, а даже наоборот, подошли к ней слишком близко. От чего боль от связи и мысли её разрыва казалась фатальной. Она этого просто не хотела. Ведь любила их очень сильно.
"Я знаю, что Изана ненавидит Майки. И... И-и из-за этого не любит Свастонов, но... Нападать на них... Н-на меня из-под тишка..."
Она справилась с болью и снова подняла свой взгляд на друга, готовая просто расплакаться. Единственное, что сдерживало боль от прикусывания поджатых губ. Она сдерживалась. Не желала никому ничего показывать: ни Свастонам свою близость к этому человеку перед ними, ни самому Хитто его ценность для неё.
Зрительный контакт вскоре прерывается. Такемичи больше не смотрит на своего друга. Она вообще ни на что не смотрит. Просто существует вместе с ними в одном пространстве, не более.
Какучо мириться с этим её состоянием и начинает отыгрывать свою роль в запланированном им спектакле, потому улыбается и говорит парням из Тосвы:
– Наконец-то пришли...
"Система, покажи мне его профиль..." – Такемичи мысленно отговаривала себя от этой затеи, в страхе того, что она увидит там не желаемую пометку "цели".
{Профиль персонажа: Какучо Хитто... }
Её глаза быстро пробежались по строкам, вычитывая уже ранее изученную о нём информацию. Строка отвечающая за обозначение цели – её не было. Вместо неё в статусе было указано "Член вражеской банды Поднебесье" – и всё.
"Получается..." – впервые за весь сегодняшний день в груди девушки отдалось тепло. Хоть они и были частью сюжета, часть этой игры, но их взаимоотношения не складывались на "цели". Ханагаки нашла для себя надежду, от чего глаза перестали наполняться обидой или гневом, а наоборот за искрились надеждой того, что эти отношения – единственные, в которые она может по-настоящему верить.
Они стали врагами. Но Такемичи их таковыми не считала. Кто бы, что ни говорил, для неё теперь их чувства сильнее, чем чтобы то ни было ещё в этой чертовой игре.
"Я хочу увидеть его..."
Она захотела увидеть Курокаву. Пройтись взглядом по его профилю тоже, чтобы убедиться в том, что он такой же независимый, как и Какучо. И просто увидеть его снова, после всего того плохого, что с ней произошло. Найти в нём своё спокойствие и забыть обо всём, говоря с ним ночами напролёт, как это было раньше.
– Хочу к нему сейчас...
Погруженная в свои мысли, девушка пропустила мимо ушей всю беседу парней. В какой-то момент все находившиеся в комнате солдаты Поднебесья ушли, а она этого даже не заметила. В помещении, где недавно царил шум болтовни и разговоров, стало очень тихо.
– Я не настолько подлый, чтобы выставлять сто на четверых. Так что это будет четверо на одного... – его уверенности в тот момент можно было позавидовать. Он отказался от той сотни не потому что хотел справедливости, а потому что ему было нужно.
– Я пас, – сразу отказалась командир первого отряда. Сейчас её эмоции стали стабильны, а бледное лицо выражало абсолютное спокойствие, не выдавая больше никаких эмоциональных намёков.
"Что ты собираешься делать, Кокосик? Чего пытаешься этим добиться?... "
Момент ментальной связи прошел, так что теперь они не способны были считать мысли друг друга по одному лишь взгляду.
– Девушка вылетает. Так даже лучше, – продолжал натягивать довольную улыбку Хитто, хотя в этой появилось больше искренних эмоций.
"Девушка... Так отстранено прозвучало, после всего нашего с ним общения".
Такемичи такое не понравилось. Она обхватила себя руками, сжав ладонями локти.
"Неприятно".
– Чё-то ты слишком самоуверенный, пиздобол. Я капитан четвёртого отряда Свастонов, Кавата Нахойя. Будешь драться со мной один на один! – Улыбашка вышел вперёд, разминая костяшки пальцев на руках. Это показывало всё его нетерпение помахаться с этим человеком, что сейчас представился верхушкой Поднебесья:
– Я из четвёрки небесных королей Поднебесья, Какучо Хитто, – с такой же самодовольной ухмылкой без всякого напряжения представился он.
Долго мусолить те двое не стали. Драка началась почти сразу, как последний из них представился.
"Эта драка, такая бессмысленная", – сделала для себя вывод наблюдавшая за происходящим сражением девушка.
Вы спросите: Почему бессмысленная? Да потому что этот бой был управляем одним из них. Какучо нарочно сдерживал силу и поддавался, скрывая истинные способности и возможности, лишь бы достичь желаемого им результата.
"Исход этого боя предрешён. Если я, конечно же, не вмешаюсь, раскрыв правду... Но я не думаю, что сейчас мне стоит это делать. Хотя, что я вообще могу сейчас сделать?"
Ханагаки предпочла молчать и наблюдать, пока это все не закончиться и ей не представиться хоть какой-то шанс. А сейчас просто ломала голову, ставя тысячу и одну теорию того, что могло к этому привести.
"Совсем ничего не соображаю. Теперь я знаю, что Поднебесье... Изана и Какучо там, но..."
Ей требовалось решил самый важный вопрос за всю свою жизнь. А если точнее выбрать одну сторону двух баррикад, между которыми она оказалась зажата прямо сейчас. И из них двух требовалось выбрать лишь одну сторону.
"Сейчас, я знаю многое о Поднебесье. А если конкретнее о его главе и Кокосику. И многое могу рассказать в Тосве, но... Чувствую, что не могу этого сделать," – её близость с этими двумя была сильна и теперь это отражалось на её решениях. Эти двое стали слишком близко для неё, чтобы вот так просто принимать сторону Свастонов и растрепать всё, что она знает. – "Я не могу так поступить. Только не с Изаной".
В воспоминаниях проявлялся прекрасный образ симпатичного парня, встреча с которым стала для неё чем-то невероятно особенным. Его внимание, его взгляд и забота. Всё это приносило радость и счастье, которые в данный момент оборачивались болью и растерянностью. А ещё его собственная боль и желание помочь ему вставали попрерёк всех тех мыслей о том, чтобы рассказать Майки всю правду.
"Как мне быть?" – это поистине тяжело. Особенно учитывая тот факт, что Изана ей действительно нравился и предложил ей свои чувства. И абсолютно такая же ситуация была с Майки.
– Как мне выбирать? – прошептала она самой себе, желая услышать ответ на свой вопрос из неоткуда. Может быть от системы. Или от матери, которой рядом уже не было и быть не могло.
Она размышляла о предательстве с обеих сторон и наблюдала за тем, как Хитто наигранно сливает, позволя Нахойе побеждать. Видела, как её товарищи поддерживают своего друга и болеют за него. А сама Такемичи не испытывала к этому бою ничего: ни радости, ни грусти. Ей просто хотелось, чтобы всё это закончилось...
В какой-то момент на лице Какучо появляется довольная ухмылка. Он нарочно подставляется под удар, позволяя нанести последнюю атаку, которая а последствии отправила его кубарем прокатиться по земле. В итоге он лежал посреди пустого склада и не двигался, тем самым подтвердил тот факт, что Свастоны в этот раз победили.
– Нахоя, мужик! – Чифую сразу напрыгнул на друга, говоря о том, как тот хорошо справился с этим парнем. Соя был того же мнения, но решил просто проворчать, что Нахойя несомненно понял правильно. Близнецы всё-таки.
– Давайте возвращаться в Токио! – предложил довольный собой Улыбашка, забравший себе все лавры.
Мальчики разговорились между собой и начали постепенно уходить прочь. Такемичи сделала вид, будто следует за ними. Пару шагов и взгляды парней, что не желали оставлять её здесь обратились вперёд, а девушка остановилась на месте. Они спокойно прошли через вход и завернули, позволяя Такемичи выиграть себе немного времени на разговор с её другом.
Взгляд голубых глаз направился на лежащего на земле всего побитого парня. Она сделала пару обратных шагов, но не подходила к нему слишком близко. Обида всё ещё не давала ей возможности понять его и принять всё, как есть.
Парень слышал её тихие шаги и чувства в знакомый пристальный взгляд. Он привстал на локтях, а ещё секунду спустя полноценно сел.
– Давно не виделись, Хана, – он всё так же приветливо улыбался, чего, к сожалению, она в ответ сделать не могла.
– Что всё это значит? – долго церемониться с ним она не стала и сразу спросила на прямую.
Её лицо, словно камень. Бледное, холодное и застывшее – ни единого изменения в мимике, очень быстрые едва заметные моргания и равномерное дыхание, из-за которого подушечки носа практически не раздвигались в стороны.
– Хана, я понимаю, что тебе сейчас трудно это принять. Да и у тебя, скорее всего, накопились вопросы к нам с Изаной.
Она молчала, пока тот взволнованно говорил это, пытаясь придумать подходящее оправдание. Но тем не менее она была готова выслушать хоть что-то. Хоть жалкие оправдания, лишь бы хоть немного понять, почему те так поступили.
– Я хотел с тобой поговорить, но всё сейчас объяснить не получиться. У нас нет на это времени, – парень поднялся с бетонного пола и подошёл к ней ближе. Ему не нравилась дистанция, которой та придерживалась, потому он сам её сократил, вынуждая её поднять свой взгляд вверх, чтобы смотреть прямо на его израненное жутким шрамом лицо.
– Хотя бы скажи, что из себя представляет Поднебесье? – это первый вопрос, который у неё возник к нему. – Я думала вы не такие. Вернее, я знала, что вы врёте о своей принадлежности к гопникам, но... Я не думала, что вы в итоге придёте к тому, что я больше всего презираю.
"Вы же прекрасно знаете, как я на самом деле это не люблю и как это меня изматывает. А теперь вы просто стали нашими врагами".
– Вы стали моими врагами! Как мне, по-вашему, это воспринимать?! – крикнула она так, что её нервный голос эхом разнёсся по складу. Глаза заблестели в свету пробивающегося сквозь стекла окон, находившихся под самой крышей. Лучи четко освещали её болезненно бледное, наполненное болью лицо, от чего Хитто сейчас растерялся и почувствовал себя поистине виноватым перед ней.
– Ты и сама прекрасно об этом знаешь... Изана... – он говорил обрывками. Не хотел спиливать всю вину на желания Изаны, хоть это и была чистая правда.
"Значит..."
– Месть? – предположила она и уголки её губ нервно приподнялись. Ответ находился слишком близко. Ей как никому другому было яснее всего понятно это его желание.
В ответ Такемичи получила уверенный кивок головой, подтверждающий её догадку. Ей стало хуже, ведь она и правда изначально так об этом всём и подумала. Она с самого начала, безошибочно определила все правильно... Как и всегда...
Худые дрожащие от холода руки обхватили собственное тело, в котором становилось всё меньше сил и тепла. Живот неприятно скручивало, а мышцы по всему телу отдавали болью. И всё результат действий её друзей и их сложных отношений.
– Когда он отвёз меня в больницу в новогоднюю ночь, он спросил у меня: "Как бы ты назвала свою группировку?" Я ему тогда, не долго раздумывая, ответила первую приятную вещь, что пришла на ум: "Поднебесье"...
Услышав эту часть истории того неудачного дня, Какучо вспомнил, как ещё в детском доме именно так, Изана и назвал из королевство, которое он хотел создать вместе с ним. И сейчас такое совпадение в идеях двух людей поражало. Такемичи очередной раз смогла сделать невозможное – заставить Изану испытать чудо судьбы от их встречи. И вот к чему это чувство идеального сочетание его привело. К его одержимости – желанию обладать ей – той, кого любят Свастоны, которые когда-то разгромили Черных драконов под покровительством Мадараме, и той, кого любит и желает получить Майки, которого он всем сердцем ненавидит. Не зря поверьями сказано: "Запретный плод сладок".
– Давая такой ответ, я не была абсолютно серьёзна.
Она усмехнулась вспоминая тот самый момент, когда в полусонном состоянии лежала на кровати и вспоминала красоту, которая открывалась перед её глазами от одного взгляда вверх в любой сезон, в любое время суток и погоду. Небо было прекрасно всегда и везде.
Сейчас этого нельзя было разглядеть в стенах огромного склада. А едва видимый кусочек небесной глади, что показывался через окна – полная херня.
– Кто бы мог подумать, что я стану соучастницей создания новой опасной группировки, – сейчас на фоне расстройства вызванного нестабильностью нервной системы и психики ей это казалось очень смешным. Смех вызван не юмором или весельем, а скорее чистым издевательством и насмешкой над самой собой.
– Хана, месть была не единственной причиной.
Кокосик стал чуть серьёзнее, когда увидел такую странность в её поведении, которой раньше не наблюдал. Он насторожился. Испытал неуверенность в том, что этот их разговор закончиться хорошо.
Такемичи резко перестала смеяться, словно уловила эту нотку серьёзности в сказанном, а потому прислушалась и посмотрела на друга ещё более глубоким взглядом, словно в саму душу ему глядела.
– С нашей последней встречи на тебе появилось ещё больше шрамов. Причём, похоже, не только снаружи.
Он оглядел её всю, видя перед собой истерзанное в драках тело слабой девушки. От такого вида хотелось просто отправиться в больницу или просто до конца жизни защищать её, но никак не подвергать постоянному насилию, ка кто, по его мнению, с ней делали в Свастонах, к которым он испытывал неприязнь. Но только из-за Такемичи.
Разумеется, Хитто, как никто другой, признавал её силу и амбиции, но считал данное состояние далеко не нормальным. А ещё он знал, что Такемичи, как и многие великие люди в этом мире была психологически больна. Это был не официальный диагноз, который тот ей поставил. Однако никак не мог отрицать, что в ней проявлялись все симптомы синдрома "Спасателя", продолжения развития которого он не собирался допускать любой ценой.
Какучо схватил Такемичи за плечи, желая достучаться до неё и сказать, что Поднебесье вовсе не инструмент мести, а нечто большее:
– Изана хочет защитить тебя от них! Он хочет избавиться от любой опасности, которая может настигнуть тебя в будущем! Пожалуйста, пойми, что ты уже не можешь так продолжать!...
Такемичи не понимала, как нападение на Свастонов могло ей помочь, а тем более зачем Изана хочет защитить её от них, когда они ей ничего плохого не сделали. Да и к тому же она чуть жизни не лишилась, пока сражалась против людей отправленных Изаной.
– Что за бред ты сейчас несёшь, Кокосик? – она скинула его руки со своих плеч, отказываясь от такого нелогичного оправдания, которое она уже прочитала Эмпатом, как правду. Агрессия в этот момент включилась сама и весьма странным образом. Злость поглотила её бесконтрольно. – Это по-вашему защита?
Такемичи чувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы и становится горячо.
– Кокосик, взгляни на меня! – она показала руками на саму себя, выставляя на показ свои избитые костяшки, покрытые синяками запястья. Синюшных коленях она вообще молчала. – Ты видишь, что со мной сделали ваши люди?! В каком, мать его, месте это попытка защитить меня?! – руки разлетелись в стороны, а сама она покрутились перед парнем. Хотелось показать всю прелесть их "защиты", которой они ее обеспечили.
– Прости, Хана. Эти ебланы неправильно услышали приказ. И если ты скажешь кто на тебя нападал мы... – он хотел было сказать, что это просто ошибка допущенная подчинёнными, что неправильно поняли приказ, но это не было оправданием для Такемичи:
– А значит моих друзей можно трогать с лёгкостью?!
Выплюнув это прямо ему в лицо, она замерла на месте. Хотела услышать честный ответ о том, что они хотели причинить боль ее друзьям, которые видели причинили ей боль. Однако сколько бы та не смотрела на друга, тот отводил взгляд в сторону, не желая признавать того, что и правда был готов поставить на кон дорогих ей людей. К его несчастью, за него всё сказали его эмоции, которые та с печалью и горечью прочитала в его душе.
– Всё понятно, Кокосик, – она улыбнулась. Боль в теле усилилась, а голова разболелась ещё сильнее, чем прежде. – Я не хочу тебя видеть. И Изану тоже.
Ханагаки развернулась и быстро пошла к выходу, начиная проливать слёзы от всего и сразу. Держаться стойко тяжело, особенно сейчас.
– Подожди! Хана! Умоляю тебя, спаси Изану! – парень упал перед ней на колени, прося о том, чтобы та спасла их общего друга.
"Что?" – Такемичи остановилась и развернувшись посмотрела на друга полными влаги глазами. Картинка развивалась, но она распознавала стойку на коленях и его просящий взгляд.
Стоило лишь замкнуться о помощи Курокаве, как в голове возникло всё самое плохое, а именно – смерть. Блондинка остолбенела на месте.
Перед глазами вновь появился образ красивого и заботливого парня, который всегда был добр к ней и особенно внимателен. Ей и представить было трудно, что он способен быть настолько жестоким человеком, готовым из чувства мести навредить её друзьям, зная то, как та за них вступается каждый чертов раз.
Только вот... Его история, которую знали лишь они втроём: он, она и Какучо –, в её лице, оправдывала все его проступки. К тому же она чувствовала, что по большей части тут виноват был больше не он, а скорее тот, кто всё это время приносил ей все неприятности и дёргал за ниточки.
– Кисаки... – резко прозвучавшее имя, заставило парня поднять голову и взглянуть в полные холода глаза подруги, что сейчас явно взглянула в пасть к тигру. Голубые радужки, холодны словно лёд. От одного из вида сводило зубы, а по телу бегали неприятные мурашки. – Он манипулирует Изаной?
Нервно сглотнув, Хитто опустил свои глаза в землю. Чувство беспомощности заиграло в нём.
– Да! Этот ублюдок использует его! Я не знаю почему, но Изана напрочь отказывается слушаться кого-либо ещё когда дело касается этого гандона.
Для Такемичи слышать столько ругательств и чувствовать столько презрения в Кокосике было чем-то удивительным. Рядом с ней он всегда старался быть джентльменом, но сейчас пошел наперекор этому принципу, поглощаясь злостью.
"Что он посмел сделать с Изаной?" – Какучо надавил на внутренний рычаг Ханагаки, который трогать никому и никогда не стоило.
Такемичи стала думать, что ей стоит предпринять, раз Изана находиться под влиянием этого ублюдка. Правда, действовать открыто она не могла. Ситуация не позволяла.
– В этой ситуации я и сама не знаю что делать, Кокосик, – она правда собиралась помочь ему и сделать все возможное, но... Она ещё не определилась с тем, как теперь со всем этим быть.
"Ай," – в голову снова неприятно срельнуло. Она едва сдержала шипение, которое так и прорывалось сквозь зубы.
– Сейчас вы все ставите меня перед выбором, в котором мне нужно выбрать только одну сторону и это убивает меня!... – Такемичи схватилась за ткань на груди и крепко сжала её в кулаке. – Это слишком не выносимо! Вы и понятия не имеете, каково это паршивое чувство, которое мне приходиться испытывать! – продолжил но кричала она, чувствуя, как голова ещё и трудиться, вынуждая её шататься на ровном месте, а картинку перед глазами двоиться. – Кисаки собирается использовать Изану, чтобы помыкать мной! А ты просишь спасти Изану! В общей сложности мне надо разобраться с Кисаки, спасти Изану и всех своих друзей! Почему мне приходиться так страдать?! Почему я не могу всё бросить и просто уйти?! Почему, я не могу остановиться?...
"Я не хочу никого выбирать..."
{Финальный этап игры Происшествие в Канто начинается...
Цель: спасти Изану Курокаву от смерти и стать полноправными властителями в Токио.
Награда: допуск к скрытой концовке.
Проигрыш: смерть...}
Смотря на появившуюся перед собой табличку, девушка хотела одновременно и посмеяться и заплакать. Она просто была не способна принять исхода такого проигрыша, где смертью настигала не только её. Какучо не зря переживал и просил девушку, спасти Изану, ведь он по основному канону должен был умереть.
– Точно. У меня же нету выбора... – её голос дрожал, пока глаза внимательно смотрели в одну точку.
Хитто до сих пор стоявший на коленях перед повёрнутой к нему в пол оборота девушкой, увидел, как дико дрожали её ноги и как ее шатало. В какой-то момент колени предательски согнулись, а тело наклонилось в одну сторону, заставляя её рухнуть на холодный пыльный бетон.
– Хана! – он едва ловит её. Та была вся холодная. Её губы посинели, а в сильно разгрызенных местах виднелись красные свежие корки с яркими покраснениями вокруг. Веки опускались, закрывая красивые, но безумно уставшие глаза, вынуждая её погрузиться в глубокий сон.
Парень пытается привести её в чувство, но никакими стараниями это сделать не получается. На его крики прибежала недавно ушедшая троица, которая по крикам заметила отсутствие рядом с собой девушки. Они были шокированы, когда увидели, как та без сознания лежит в руках у их врага.
– Чего стоите, придурки, помогите ей! – Какучо наорал на них за то, что те стояли вдупляли, пока их подруга валялась без сознания на его руках. Только после этого они среагировали и отобрали её у из врага и понесли на выход чтобы поехать в больницу...
***
В больнице им сообщили о том, что обморок вызван переутомлением и сильным стрессом, из-за которых страдает не только её нервная система, но и страдает весь организм в целом: например нестабильность нервной системы привела к тому, что Такемичи не может нормально набирать вес.
Ребята быстро поняли о каком стрессе говорил врач. Война с Черными Драконами, потом резкая смерть её матери, а теперь ещё и нападение Поднебесья. Всё это несомненно повлияло на её нынешнее состояние.
Пускай парни думали верно, но это была лишь поверхность айсберга того, что действительно привело её к тому, что она имеет сейчас. Никто не знал об игре или ее прошлой жизни, чтобы ощутить всю глобальность проблемы.
Ребята сидели в приемном покое, ожидая пока Такемичи очнётся. Только вот перед ними появилась очень большая задача, которая несла за собой возможные ужасные последствия – звонок Майки.
– Надо сообщить о произошедшем Майки. Уверен он будет в ярости, когда узнает обо всём, – Нахойя набрался смелости достать свой телефон и сообщить обо всем главе самостоятельно. Он прям чувствовал своими подделками, как тот сожрёт его даже сквозь телефон, когда узнает.
Нервно сглотнув, он нажал на номер вызова и пошёл в коридор, чтобы не мешать Такемичи отдыхать.
– Нам пизда, – уже предвещал самому себе Чифую, посмотревший на свою подругу. Сейчас под капельницей она выглядела более здоровой, нежели когда встретил её сегодня.
– Надеюсь дальше с ней всё будет хорошо, – Соя очень переживал за Ханагаки, несмотря на то злобное лицо, которое он строил. Плакать хотелось от одного вида её усталости.
Через пять минут Улыбашка вернулся к ним.
– Ну что? – сразу же спросил у него о ситуации Мацуно, который даже привстал со своего места.
– Он был достаточно спокоен. Меня это сильно удивило, но он сказал, что скоро приедет сюда. Так что, если не хотите получить по шапке, лучше уходите сейчас, а я как-нибудь разберусь, – у парней действительно была мысль уйти, но они просто не могли вот так всё бросить, перекинув ответственность за случившееся на Нахойю. Все они были виноваты в том, что такое произошло, особенно Чифую.
– Мы остаёмся, брат, – ответил Соя после того, как оба заместителя переглянулись между собой. Улыбашка посчитал это достаточно мужественным поступком, поэтому потрепал своего младшего по его голубым кучеряшкам, пока обоих хвалил за смелость.
– Знаете, меня немного напрягло то, что тот парень дал нам шанс забрать её.
– О чем ты? – Чифую не понял к чему тот клонил.
– Насколько я помню из разговоров тех ублюдков, у них был приказ её забрать, – Соя продолжал не понимать, поскольку ничего подобного не слышал.
– Точно, Мочи что-то бормотал себе об этом, пока я с ним дрался, – Мацуно вспомнил, стоило Улыбашке упомянуть об этом.
– Ага, но Какучо, норал на нас и велел помочь ей, хотя сам в принципе мог забрать её, пока мы не заметили её пропажу. Тут что-то не сходиться, – и это напрягало капитана четвертого отряда, который не находил в действиях врага никакой логики.
Чифую сжал свой подбородок пальцами, тоже думая об этом. Идеи протекали одна за другой: чувство жалости к Такемичи или моет другой приказ, но он чувствовал, что всё эти мысли не то, что есть на самом деле.
– А зачем она им вообще была нужна? – задался этим вопросом Злюка, который начал с самого начала – с причины охоты за ней.
– Фиг их знает. Может таким образом хотят надавить на нас. Ни для кого у же не секрет, что она нравиться Майки и тот сделает всё, чтобы с ней ничего не случилось, – предположил Нахойя, излагая первую попавшую в голову мысль.
– Я слышал лишь то, что это был приказ их главы и всё, – дополнил Чифую.
Парень задумался и словно обрывками вспомнил некоторые прошлые моменты сегодняшнего дня: "Кисаки сказал, что я скоро сама к нему приду... Я просто сделала абсурдное предположение!... Хватайте девчонку!... Чифую... Мне страшно.... Чего стоите, дебилы! Помогите же ей!... "
Все эти воспоминания крутились в его голове. И тогда же возникли вопросы о том, что Такемичи делала на складе, всё то время, пока трое парней отвлеклись на разговор друг с другом? Почему ее за это время не схватили и не увели от них подальше? Почему тот придурок наорал на них и спокойно передал её им в руки? Столько вопросов и ни одного адекватного ответа, за исключением одного предположения, в котором, по какой-то причине, был невероятно уверен:
– Она точно об этом знает, – глядя на подругу заговорил её напарник.
– О чем ты? – спросил у того Злюка, которому не нравился этот недовольный взгляд Чифую.
– Она что-то скрывает от меня и отказывается говорить, хотя раньше такого не было...
– Ты хуйню не мели. Хочешь её предателем назвать? – тут уже разозлился Улыбашка, суставы пальцев которого захрустели, стоило сжать их сильнее.
– Нет! – сразу отринул тот. – Просто она странно себя введёт! Потому я и думаю что она скрывает что-то важное и на самом деле знает больше, чем мы думаем.
– Можете пожалуйста вести себя тише, это приемный покой вообще-то. Люди здесь отдыхают, – к ним подошла медсестра, которой не нравились эти громкие разговоры, когда многие пациенты сейчас спали.
– Извините, – сразу сказали все трое, что моментом понизили тональность своих голосов.
– Если хотите поговорить, попрошу вас выйти на улицу, – это было последнее, что сказала им медсестра прежде чем уйти по своим делам. Тогда парни просто молчали переглядываясь между собой.
– Чифую, ты слишком давишь на неё, – шепотом говорил ему друг, находясь по другую сторону больничной койки. – Такеми сейчас тяжело. И, может быть, в этом причина, почему она сейчас молчит.
– Брось, она не тот человек, который будет молчать из-за личных проблем.
– Не думай, что знаешь её только потому что ближе к ней, чем кто-либо из нас, – упрекнул его Соя, от чего парень дёрнулся. – Я, допустим, знаю, что она не тот человек, который будет рассказывать о своих проблемах другим.
И тут Моя не ошибся дважды. Хоть Чифую и был ближе всех к Такемичи, но тот абсолютно ничего о ней не знал. Ни секретов, ни её жизни за кругом Свастонов – ничего, что касалось чего-то личного. Он даже банально не знал её любимого цвета. Лишь знал, что она любит сладкое и ненавидит слоёное.
Мацуно молчал. Ему нечего было сказать в ответ, что Соя воспринял, как принятие истины. Улыбашка лишь тяжело вздохнул глядя на двух спорщиков, а затем посмотрел на Такемичи, которая все продолжала спать спокойным сном...
***
Такемичи находилась в отключке неизвестное количество времени. Всё что врезалось в память перед пробуждением – системное оповещение о начале Финального этапа. От одного воспоминания о нём, всё тело обдавало холодом, словно в прорубь окунали с головой.
Веки медленно поднимались, показывая ей размытую светлую картинку. Постепенно картинка прояснилась и тогда ей удалось распознать в светлом фоне потолок. В нос ударил резкие запахи хлорки и лекарств, заставившие её слегка сморщиться. Тело, словно вата, невероятно тяжёлое.
С огромными усилиями, она оторвала голову от мягкой подушки и приняла сидячее положение.
Тогда же её вниманию предстал спящий на краю кровати, использующий руки, как подушку блондин. Одна из её рук, сейчас была сжата в руке парня. Такемичи почувствовала сжатие только сейчас.
Смотря на него, в голову ударила резкая боль, заставившая её дёрнуться и зашипеть. В этот момент Майки открыл глаза, сразу же как почувствовал движение рядом с собой и услышал болезненный звук.
Открыв глаза полностью, он увидел перед собой Ханагаки, чьё лицо корчилось, пока пальцы сжимали разболевшиеся виски.
– Такеми, тебе больно!? – он тут же подорвался с насиженного места и присел на край кровати, чтобы быть к ней ближе.
– Просто голова разболелась, – она убрала руки от головы и посмотрела на парня, который каким-то образом оказался слишком близко к ней за считанные секунды. Он залез рукой под свисающие впереди волосы и коснулся ладонью её лба, проверяя на наличие температуры.
– У тебя был жар, но, видимо, уже спал, – он сравнивал её температуру с собственной. Они были идентичны, поэтому он немного успокоился. Правда, его настораживала бледность её лица и все те приклеенные к лицу, рукам и шее пластыри.
– Долго я спала? – Такемичи сделала вид, будто столь близкое расстояние не имело для неё никого значения, хотя подобная близость смущала.
– Где-то пару часов.
"Значит уже вечер. Я так резко потеряла сознание, что так нормально и не поговорила с Кокосиком".
– Что мы теперь будем делать с Поднебесьем?
Такемичи с беспокойством сжала край одеяла, опустив своё лицо. Ей не хотелось видеть продолжения всего этого. Она надеялась на то, что Свастоны не будут из чувства мести нестись на Поднебесье прямо сейчас. Ей нужно было время...
– Сегодня будет собрание, где мы решим, что будем делать дальше, – достаточно спокойно ответил он.
Парень заметил, что она немного расслабилась услышав такой ответ, чем был очень доволен. Но с другой стороны, он не забыл, что сказали ему врачи... Состояние Такемичи описали как "нестабильное" и что, при увеличении стрессовой нагрузки, её нервная система может не выдержать и тогда дело дойдёт до нервного срыва, который повлечёт за собой тяжкие последствия.
Пока он сидел рядом с ней, думал над тем, как же ему сделать так, чтобы все её переживания ушли. Но сколько бы ни думал, так ничего и не придумал.
– Такеми, тебе лучше не идти на сегодняшнее собрание? Мы решим всё сами и скажем тебе подробности позже.
"Нет. Так не пойдет!" – она подняла голову, показывая Майки нежелание так делать.
– Я всего лишь получила парочку ушибов. Это не повод пропускать собрание, – Такемичи приняла слова Майки, за излишнее неуместное беспокойство.
В последнее время он начал слишком серьёзно относиться к любой полученной ею травме. И это раздражало, ведь он ограничивал её. А ограничения то, что она ненавидела больше всего на этом свете.
– Со мной всё в порядке. Не делай из меня инвалида.
– Я не делаю из тебя инвалида, – сразу начал отрицать он. – Просто переживаю за тебя.
Ханагаки не слушала его. Собственные мысли глушили голос реальности, вынуждая её погружаться в себя.
"Если это мой последний этап... И я не должна позволить Изане умереть. Изана..."
Её руки сжались сильнее, после этих мысли.
И вот она сквозь границу внутреннего сознания чувствует тепло, исходящее от его руки. Такемичи несомненно нравились его нежные прикосновения, нравился полный ласки и любви взгляд, который он смотрел только на неё – ей нравилось в нём всё. Никогда прежде ей не приходилось испытывать что-то настолько приятное и особенного.
Ханагаки не хотелось его отпускать, хотелось сказать ему о том, как сильно та его любит, но каждый раз при взгляде на систему, показывающую ей уровень его интереса ко ней, заполненный до максимума, – язык не поворачивался этого сказать. Страх того, что это лишь иллюзия, был слишком страшен.
"Я ни за что на свете не скажу ему о том, что люблю его, даже если это и ранит его, то хотя бы не так сильно, как страдания от осознания того, что полученное тобою счастье и любовь медленно ускользают и растворяются в воздухе превращаясь в множества сожалений и боли. Мне кажется, что я умру... Я уверена, что я умру на этом этапе, пытаясь спасти Изану..."
Такемичи снова вспомнила о Курокаве, от чего сердце пропустило сильный удар, выбивающий из неё просто всё и сразу.
"Изану я тоже люблю... Но он хотя бы не цель и в его чувствах я теперь уверена полностью. Но отбрасывать из-за этого чувства Майки..." – она посчитала себя ужасной трусихой, бегающей от собственных страхов так, словно их исполнение станет концом её жизни. Хотя можно сказать и так, ведь если она взглянет сразу в лицо и выберет Майки Изана снова почувствует себя преданным, ведь снова выбрали не его. – "Как же всё сложно..."
Майки смотрел на неё не зная, как ему быть. Он знал, что если сейчас на кричит на неё или запретит приходить на собрание, то ничего этим не изменит, только заставит её поступать своевольно, что приведёт к ещё более худшим последствиям. Он был слишком слаб... Не мог сопротивляться ни этим голубым глазам, в которых можно было утонуть; ни приятной улыбке, при взгляде на которую самому хотелось улыбаться; ни нежному голосу, который был настолько чарующим, что невольно заставлял его расслабиться и поддаться желанию быть рядом.
Его голова приземлилась где-то на её плече, вдыхая запах холода, крови и лаванды, которую та предпочитала в своих средствах для ухода. Его рука перестала быть его опорой. Она оторвалась от кровати, поднимая руку девушки и сплетая их пальцы между собой. Сжимает девичью руку, не давая ей и шанса на освобождение.
– Если тебя, что-то будет беспокоить, ты обязательно должна мне об этом рассказать. И если снова будешь в опасности, не иди на рожон, просто убегай. Не важно, что потом о нас могут подумать, ты в первую очередь должна думать лишь о своей безопасности, поняла меня?
Он говорил это через силу, поскольку понимал, что не смог пойти против неё и её принципов. Он злился, что не мог сделать ничего больше, кроме этих дурацких условий. А ещё Сано не мог дать ей никакой гарантии на безопасность, от чего становилось жутко паршиво.
– Ты сам понимаешь, что я не могу обещать того, что наверняка не смогу исполнить.
Ожидаемый ответ разрушил все его надежды на обратное. Теперь он точно знал, что он никогда не сможет изменить её мнения.
Такемичи неожиданно начала падать назад, а Майки не рассчитывающий на это действие, из-за своей неустойчивости полетел следом за ней. Это был очень неожиданный поступок, потому он смутился, когда его голова оказалась уже не на плече, а на её груди. Он собирался быстро оторвать свою голову, но она была быстро возвращена назад.
– Давай полежим немного? – без всякого зазрения совести предложила она. Всё её смущение исчезло, просто хотелось побыть рядом с ним, пока она не решилась на что-то, что могло всё испортить.
Майки же просто не способен был отказаться от такого, потому продолжал послушно лежать, чувствуя, как опускается и поднимается её грудь при каждом вдохе и выдохе, а до ушей доходил звук ровно бьющегося сердца. Её свободная рука, гладила его по голове, слегка зарываясь пальцами в волосы. Ему было очень приятен этот процесс. То, как они проскальзывали между её тонких пальцев, легонько оттягивая их. Приятнейшие ощущения, которым он не мог сопротивляться вдвойне.
Это обескуражило, заставляя сердце биться в несколько раз быстрее, а температуру тела возрастать. Ему было не страшно от того, что Такемичи может подловить его на этом, поскольку свои чувства к ней он уже давно признал. Но то, что она делала, зная об этом, и при этом не дала ответа мучило его. Словно та играла на чувствительных струнках его души. Бессовестно и безжалостно.
Они лежали на койке в полнейшей тишине до тех пор, пока пациентка снова не заснула. Только когда Майки услышал её сопение, аккуратно поднялся, убирая с своей головы расслабленную руку.
Посмотрев на не неё, он пожалел о том, что не мог видеть то, как она засыпает с таким милым выражением лица. Всё тело расслабленно, а носик мило дёргался чуть ли ни при каждом вдохе, что заставило его усмехнуться.
– Отдыхай, Такеми, – сказал Сано, желая встать с кровати, чтобы не мешать ей отдыхать, но их сцепленные в замок руки, не позволили ему уйти незаметно.
Подсознательно ощущая его уход, рука резко напрягается, а сама блондинка слегка приоткрывает глаза, показывая едва видимую голубизну радужки, выглядывающей из-под чёрных ресниц и века. Та переворачивается на бок, следуя вслед за ним, но он в тот же момент опускает руку назад на кровать.
– Боже... – напряжённо вздыхает он, понимая, что теперь уйти или просто отпустить её, при этом не разбудив, – не выйдет. Он посмотрел в окно. Небо окрасилось в яркие пламенные цвета, что подтвердило тот факт, что до собрания у них было ещё парочку часов. – Время ещё есть.
Он осторожно пристроился рядом с ней на кровати, чтобы им обоим было удобно. Вскоре его накрыла очередная волна неожиданности, в виде девушки прижившейся к его груди. Краткое "тепло" произнесённое сквозь сон, снова вынудило его улыбнуться. Свободной рукой Майки приобнять её, поцеловав в макушку, а затем зарылся лицом в её волосы, продолжая вдыхать приятный аромат. Глаза моментом закрылись, а он сам погрузился в сон.
По его мнению это было самое лучшее чувство на свете: засыпать в объятиях с любимым человеком...
