С появлением тебя

      — Вы могли бы предупредить, что собираетесь навестить нас, — Чонгук не отвлекается от заваривания кофе и чая, громко говорит, чтобы сидящие родители в гостиной услышали его слова, пока по телевидению идёт какой-то мультик, поставиленный Сонми.       Как только она узнала от папы, что приехали бабушка с дедушкой, тут же в спешке попрощалась с Чонином и пулей вылетела из квартиры четы Чон, ужасно соскучившись по ним, ведь они не виделись больше двух месяцев, и понеслась в сторону машины, удивляя Чонгука, который ожидал её внизу, своей торопливостью.       Всё же дедушка с бабушкой занимали отдельное место в её сердце, потому что она часто проводила время с ними, после смерти своего отца, пока Чонгук пытался справляться с внезапной потери самого дорогого человека в своей жизни.       — А ты мог хотя бы раз в неделю звонить, чтобы мы знали, что с вами всё в порядке, — голос его матери всё такой же чересчур громкий, а в интонации ничем не скрытая обида. — Поэтому пришлось приехать и проведать, ведь ты же нас не приглашаешь!       Чонгук не спорит, прекрасно понимает, что мама права, благодаря её с отцом за то, что приехали, потому что тоже безумно сильно соскучился по ним, поэтому берёт маленький поднос, где стоят две чашки, идёт в сторону источника звука и передаёт отцу чай с имбирём, а маме крепкий кофе, который та любит.       Чон давно понял, что его отвращение к кофе перешло ему от отца, когда видел, с каким наслаждением мать пила его каждый день по несколько раз.       — Простите, учебный год только начался, а у меня работы поверх головы. Ещё и Сонми пошла в первый класс, поэтому забот хватает с лихвой.       Соён просто отмахивается, как бы говоря, что не держит больше зла и обиды, ведь сама столкнулась с этим (хотя это и было двадцать два года назад, но да ладно) и хорошо его понимает, улыбается ласково, отчего в уголках её глаз появляются морщинки, и подзывает рукой сына, намекая подойти к ней ближе. Чонгук в два шага преодолевает расстояние, разделяющее их, опускается рядом с ней на диван и резко выдыхает через рот, когда женщина обхватывает его лицо морщинистыми ладонями, поставив чашку на стеклянный стол, и целует в лоб так, как делала всегда, окружая омегу своим сладким запахом и ароматом от цветов, с которыми она практически не разлучается.       Чонгук чертовски сильно скучал по этому родному запаху, напоминающему их дом, где он провёл всё детство.       — Мой маленький сын давно уже вырос и полностью головой ушёл в свою жизнь, — женщина нежно проводит по его тёмным волосам, поглаживает кроличьи уши, окутывает своей теплотой и любовью, заставляя Чонгука расслабиться в её руках, что оказывается не очень хорошей идеей. — И поэтому он позволяет себе не отвечать на звонки матери, когда она звонит ему! — и даёт нехилый так подзатыльник, отчего Чон ойкает и резко отскакивает в сторону, потирая ушибленное место и обиженно выпячивая нижнюю губу.       — Это было всего два раза и то, когда я оказался занят! — вскрикивает Чонгук, подходит к сидящему в кресле отцу, который смотрит на их перепалку с улыбкой, встаёт за его спину и обнимает за шею, прося о защиты. — Отец, что с твоей женой стало? Неужто укусила бешеная собака? — спрашивает у мужчины и давит в себе улыбку, в то время как Минджэ уже открыто хохочет из-за его слов.       Они оба любили иногда подразнивать маму, что всегда заканчивалось тем, что Чонгука наказывали, оставляя без сладкого и без мультиков, а мужа — удобной кровати в их спальне.       — Ах, ты гадёныш, — Соён злобно сверкает глазами, собирается встать с дивана, чтобы, вероятнее всего, настигнуть сына и подарить ещё один подзатыльник, но неожиданно хватается за сердце и обратно падает в мягкую поверхность, а её лицо приобретает нотки боли.       Чонгук ужасается от картины перед собой, бросается в сторону мамы и уже сто раз жалеет о своих действиях, ведь родители сейчас не в том возрасте, чтобы так активничать, а он решил вспомнить былую молодость, за что теперь чувствует вину.       — Мама, с тобой всё хорошо? Вызвать скорую? — омега обеспокоенно разглядывает женщину, которая корчится от боли, а его глаза наливаются слезами от страха за состояние самого близкого человека, пока Минджэ стоит рядом с ним и уже берётся за телефон.       Но Соён вдруг перестаёт держаться за грудь, поднимает голову, встречаясь с его влажными от слез глазами, и даёт внезапный шелбан по лбу, да такой сильный, что Чонгук удивляется тому, откуда у матери столько сил в её то возрасте.       — Хорошая актриса из меня вышла бы, да? — громко смеётся, наблюдая за шокированным лицом сына и мужа, который уже извиняется в трубке за звонок, а Сонми непонимающе смотрит на них, наконец оторвавшись от экрана телевизора. — Может быть, начать сниматься в дорамах? Побыть той самой соседкой-сплентицей? — спрашивает саму себя, рассуждая над своими словами, и делает вид, что совсем не замечает на себе две пары удивлённых глаз.       — Убейте меня, — выговаривает Чонгук сквозь зубы, позволяет себе облегчённо выдохнуть, упав задницей на пол и откинув спину на диван.       У его матери появились свои причуды за то время, что они не виделись.       Господи, он чуть сам не откинулся от страха.       — Папа, почему ты хочешь смерти? — задаёт вопрос Сонми, услышав страшные слова и восприняв слова папы всерьёз, подлетает к нему и, кажется, стоит на грани того, чтобы разрыдаться.       Чонгук устало выдыхает, притягивает к себе девочку ближе и оставляет лёгкий поцелуй в пухлую щёчку, вытирая каплю слезы, что всё-же упала.       — Радость моя, я не имел в виду то, о чём ты подумала.       — Значит, ты не собираешься умирать? — с таким волнением ожидает ответа, что в груди становится больно.       Зря Чонгук, конечно, это выпалил.       — Нет, что ты. И вообще, как я могу оставить свою принцессу, не выбрав ей свадебное платье, — проговаривает Чонгук и гладит кошачьи ушки, вызывая своими словами у девочки очаровательную улыбку.       — Для свадьбы с Чон-и? — внезапно спрашивает Сонми, всё также мягко улыбаясь, а у Чонгука пол из-под задницы уходит и глаз начинает дёргаться.       Чон в диком шоке от того, что услышал от своей маленькой дочери, потому что он и подумать не мог, что столкнется с темой свадьбы, когда его девочке будет только семь лет.       Кто её этому научил?!       — Сначала пусть вырастет этот твой альфа, — говорит Соён, привлекая внимание внучки на себя. — А потом можешь тащить в ЗАГС.       — Мама! — выкрикивает Чонгук, но остаётся без никакого внимания.       — Мой альфа? — Сонми смотрит на бабушку любопытно и до милоты с большими глазками, похожими на бусинки.       — Мама, не смей! — предупреждает омега, хорошо зная, что сейчас в голове матери.       — Иди ко мне, — подзывает женщина Сонми, похлопывая рядом с собой, и та, выключив звук телевизора, залезает на диван и удобно устраивается, ожидая дальнейших действий. — Сейчас мы с тобой погрузимся в увлекательный мир под названием «Взрослая жизнь». Научу тебя, как правильно принимать подкаты противоположного пола и не подпускать их к себе, пока они не будут готовы оплатить за тебя ужин, — с особым предвкушением договаривает Соён, пока девочка непонятливо хлопает ресницами, но как хорошая ученица, готовится впитать в себя всю новую информацию. — Я также научила твоего папу и это помогло ему в жизни.       — С меня хватит. Делайте, что хотите, а я пошёл готовить ужин, — Чонгук забивает на всё рукой, понимая, что переубедить мать теперь нереально, даже если Сонми об этом рано что-то знать, поэтому тяжело вздыхает и идёт в сторону кухни, лишь бы отвлечься и ничего не слышать.       — Я помогу тебе, а то меня не пускают в свою команду, — Минджэ догоняет сына и они вместе берутся за приготовления ужина, пока в гостиной бабушка что-то старательно объясняет своей внучке.       Чонгука немного успокаивает то, что она не собирается открыть Сонми глаза на взрослый мир, где часто упоминается секс. Хотя бы этого пусть она не будет знать в таком возрасте.

***

      Время за приготовлением ужина быстро пролетает. Солнце за окном, несмотря на прохладную погоду, отрабатывает своё дело до конца дня, и уходит за горизонт, когда дождь снова начинает нещадно барабанить по земле, создавая большие грязные лужицы и сырость. Но такая погода никак не может испортить Чонгуку настроение, потому что, как бы там не было, он очень рад, что родители приехали навестить их и обрадовали сына с внучкой. Поэтому омега с помощью отца приготавливает вкусный ужин, сделав то, что больше всего любят родные, постепенно накрывает на стол, иногда слыша из стороны гостиной приглашённые голоса бабушки с внучкой, которые без понятия, что именно обсуждают между собой.       Миндже как-то в шутку говорить, что дети двадцать первого века могут начать встречаться и в таком раннем возрасте, поэтому ему придётся быть осторожным, чтобы случайно не стать молодым дедушкой, а у Чонгука от его слов пар из ушей выходит и глаз дёргаться начинает, потому что, какого вообще черта? Он не может позволить Сонми вырости так скоро, и тем более — рожать в юном возрасте и делать из него дедушку, у которого даже одной седой волосинки на голове нет.       Закончив со всеми приготовлениями к шести часам вечера, Чонгук снимает фартук, в благодарность целует отца в щёку и зовёт двух сплетниц на кухню ужинать. Те появляются в дверях за секунду, быстро занимают свои места и выглядят настолько довольными и счастливыми, что у омеги закрадываются сомнения насчёт того, что именно рассказывала Соён своей внучкой.       — Итак, Сонми, ты всё поняла? — женщина смотрит на девочку в ожидании ответа и довольно улыбается, когда та спустя секунду коротко кивает в знак согласии.       Чонгук кидает быстрый взгляд на Минджэ, видя такое же непонимание в его глазах, тыкает палочками для еды к себе в тарелку, потеряв весь интерес к забитому до края столу, потому что в голове теперь совсем другое.       Конечно, он не думает, что мама могла рассказать Сонми то, что ей в её возрасте никак нельзя знать, но, честно сказать, от его матери можно было всегда ожидать чего угодно. Она просто непредсказуемый человек, у которой в голове может быть одно, а она говорить вслух что-то совершенно другое. И всё равно в силу своих лет женщина могла случайно выпалить запретное, так сказать, Сонми, а та воспринять это слишком всерьёз.       — И, что же ты узнала от своей бабушки, детка? — неторопливо попивая тёплый чай, глядит на спокойно уплетающую еду девочку.       — Бабушка сказала, что это большой секрет, который я должна держать в себе и никому не рассказывать, — не отрываясь от своей тарелки, отвечает она, на что Чонгук давиться собственной слюной от возмущения.       Он смотрит на мать, которая просто пожимает плечами, не говоря ни слова, даже когда видит его мрачное лицо, на отца, занятого вкусной едой и хвалящего их обоих, и понимает, что навряд ли узнает что-то из секрета матери и дочери, как бы сейчас не пытался выпутать у них что-либо.       Сколько бы времени не ушло, его родители будут такими же, как и больше двадцати лет назад. Такими же заботливыми и внимательными к своим родным людьми, живущими лишь ради того, чтобы близким было хорошо и комфортно…       — Кстати, нам сегодня учительница сказала, что на выходные мы можем поехать в лагерь, — сообщает как-то слишком воодушевлённо Сонми, закончив есть и убрав свою тарелку из стола в раковину, после садясь обратно на своё место, чтобы рассказать о такой приятной новости. — Желающие могут связаться с ней, чтобы обсудить все детали.       — Значит, хочешь поехать туда, радость моя? — уточняет Чонгук, хотя уже прекрасно знает ответ.       Его девочка ещё ни разу не была в лагере, а любопытство и интерес у неё сильнее всего, и потому она точно захочет посмотреть, какого это.       — Да, очень хочу, — радостно отвечает девочка и все присутствующие на кухне видят, насколько её глаза ярко горят. — Но в лагерь можно поехать только с отцом, — дальше договаривает и её взгляд становится таким печальным и разбитым.       Чонгук не хочет чувствовать на себе и Сонми сожалеющие взгляды родителей, не хочет чувствовать, как его сердце до боли сжимается, видя состояние своей дочери, у которой кошачьи ушки грустно прижимаются к макушке и хвост поджимается.       Как же иногда желание иметь возможность вернуть его к жизни, чтобы подольше быть самой счастливой семьёй, чтобы у Сонми был отец, становится настолько сильной и огромной, что душу выворачивает наизнанку, втаптывает до крови, когда уже невозможно думать об этом и жалеть этого.       Разве его дочь заслужила того, чтобы в возрасте одного годика потерять навеки отца? Разве Чонгук заслужил того, чтобы остаться без истинного и любви с меткой, которая ещё давным-давно пустила свои толстые корни в него?       А он заслужил лишиться жизни от рук абсолютно чокнутого психопата, решившего, что в праве отнимать чью-либо жизнь и оставить без чистого воздуха ещё двоих людей?       Никто и никогда не заслужил испытать на себе ничего подобного, но матушка судьба отчего-то решила, что им под силу пережить эту страшную, нестерпимо ноюшую в районе груди боль…       — Почему это? Неужели нужно именно с отцом? — вмешивается в разговор Соён, чтобы перевести внимание внучки, смотрящей на поникшего папы на себя.       — Она говорит, что мы должны дать папам и мамам возможность отдыхать без нас. Они ведь всегда заботятся о своих детях без никаких выходных и заслуживают того, чтобы побыть в тишине и делать то, что хочется им, — с умным видом пересказывает девочка слова учительницы, замечает состояние своего папы, поэтому старательно натягивает на себя вымученную улыбку, чтобы ещё больше не расстроить его.       — Сонми, милая, хочешь твой дедушка поедет с тобой? — предлагает Минджэ, когда видит какими грустными становятся его сын и внучка.       Пусть даже его спина и колени неприятно хрустят, когда уже старый альфа слишком сильно активничает, он не может допустить боли в глазах своих любимых.       — Но мы там будем много играть, а ты быстро устаёшь, — говорит в ответ Сонми на предложение дедушки, потому что, несмотря на свой малый возраст, понимает, что пожилые люди со временем теряют свою силу и выносливость. И дедушка уже устаёт лишь от того, что поднимается на второй этаж, не говоря о том, чтобы прыгать и бегать вокруг. — Я решила, что не хочу ехать в лагерь.       — Ты ведь так этого хочешь, детка, — Чонгук ощущает, что задыхается, видя то, как его девочка пытается показать, что сильно не расстроена из-за сложившейся ситуации.       — Мы можем это время провести вместе, папочка. Посетим недавно открывшийся парк аттракционов? — строит умоляющие глазки, перед которыми чертовски сильно тяжело устоять, и Чонгук, ни на секунду не задумываясь, согласно кивает, потому что это меньшее, что он может для неё сделать. — Хорошо, тогда я пойду в свою комнату. Мне ещё уроки надо делать, — Сонми поднимается со стула, быстро на прощание одаривает каждому поцелуй в щёку, после чего исчезает в гостиной, собираясь к себе в комнату.       На несколько секунд в воздухе кухни восседает полнейшая тишина, прерываемая звуками бьющихся капель дождя о закрытое окно, пока каждый уходит в свои мысли, где, непременно, одно и тоже: маленькая невинная девочка, молча желающая лишь того, чтобы рядом с ней был и отец.       — Нет, пожалуйста, не начинаете, — резко обрывает только открываюшую было рот маму и отца, не имея желания выслушивать очередную жалость в сторону своей семьи.       Это не может длиться вечность.       — Просто найди уже того, кто сможет заменить ей отца! — с таким спокойствием говорит Соён, словно это самая лёгкая задача в этом мире.       — Я начал встречаться с одним человеком, но пока не знаю насколько продлятся эти отношения, — Чонгук решает не скрыть это, ведь рано или поздно родители об этом всё равно узнают. Даже если не от него самого, то от Хосока, который постоянно поддерживает с ними связь.       — Сонми не знает об этом? — всё ещё не веря в то, что услышал секундой ранее, задаёт вопрос Минджэ, уставившись в сына.       — Нет, конечно. Я не могу просто взять и шокировать её этой новостью, когда элементарно не уверен, что готов с этим альфой прожить дальнейшую жизнь. Зачем девочке давать ложную надежду?       — Ты поступаешь правильно, — согласно кивает женщина, гордясь тем, насколько хорошим и мудрым человеком вырос её единственный сын. — Только не забывай думать и о себе. Не позволяй разуму влиять на твоё сердце и делай то, что хочешь в первую очередь именно ты.       — Мама, это не так легко, ты сама хорошо знаешь.       — Знаю, но не могу смотреть, как ты увядаешь с каждой нашей встречой.       — Неужели скоро и у меня начнут появляться такие же седые волосы, как у тебя? — отшучивается омега, пока на душе драконы своими длинными когтями скребут и желание перестать видеть в глазах других людей жалость с каждый разом увеличивается всё больше и больше.       — Дорогой, ну почему ты ничего не говоришь своему сыну?! Он же называет меня старой, — буквально взрывается Соён от негодования, сводя брови к переносице и обиженно смотря на своего мужа.       — А что мне сказать, если это правда? — смеётся мужчина, заражая своим смехом и Чонгука.       — Всё, я пошла смотреть свой сериал. С вами больше не разговариваю, — выпаливает Соён и встаёт со своего места, медленно шагает в сторону гостиной и всем своим видом показывает, что обиделась всерьёз, хотя на самом деле в глубине души счастливо улыбается тому, что близкие люди снова под одной крышей.       — Надо бы её успокоить, а то ещё в отместку заставить смотреть с ней эти дурацкие сериалы, — просяще глядит на отца, намекая, что это честь достаётся ему, и мужчине ничего не остаётся, как смириться с этим, потому что то, что смотрит его жена, может попросту убить своей банальностью и сопливостью.       Такое пережить тяжело.

***

      — Детка, уже ложишься спать? — Чонгук проходит в комнату дочери, обставленной светлыми тонами, видит, что та уже окуталась в одеяло до самого носа, показывая лишь яркие выразительные глаза, которые всегда напоминают об её отце.       У него был такой же взгляд — пробирающий до самой глубины души.       — Да, сегодня встала слишком рано, вот и в сон клонит, — тихо бормочет Сонми из-под одеяло с рисунком в виде маленьких медвежат.       — Почистила зубы?       — Конечно, как же без этого.       — Ты моя умница, — Чонгук занимает место на краю кровати, поглаживает девочке волосы, запуская пальцы в шелковистые пряди, и целует в лоб, как всегда делает перед сном. — Пусть твой сон будет сладким.       — Твой тоже, папочка, — мужчина не видит малиновые губы дочери, но по её глазам понимает, что она улыбается.       — Тебе холодно? Так плотно укуталась в одеяло.       — Немного, но скоро станет тепло, — отвечает Сонми, кидая короткий взгляд на окно, за которым дождь не прекращался уже несколько часов.       — Хочешь сегодня составлю тебе компанию? Будем спать вместе, как раньше, — предлагает Чонгук, когда вспоминает, как год назад Сонми могла засыпать только с ним, узнав об отце, говоря, что так им будет не одиноко.       И, чёрт возьми, сердце Чона разрывалось в клочья от осознания того, насколько для своих лет его девочка уже была понимающей и смелой для того, чтобы принять этот факт.       — Папочка, я уже достаточно взрослая, чтобы спать одной.       — Даже так? — по-доброму ухмыляется старший омега. — А что если ночью будет гроза? Ты не побежишь ко мне в комнату с воплями?       — Конечно нет! Я больше не боюсь грозы.       — Хорошо тогда, моя храбрая детка, — ласково улыбается, поправляя край одеяло. — Спокойной ночи, — напоследок шепчет и выключает свет, оставляя только маленький светильник в форме голубого шара включённым, чтобы сон дочери был спокойным.       — Добрых снов, папочка. Люблю тебя.       — Я тоже, радость.       

***

      Мужчина поправляет шерстяной шарф, обмотанный вокруг своей шеи, прихватывает с собой сумку, лежащую на пассажирском сидении рядом, и выходит из машины, сразу же жмурясь от того, как холодный ветер безжалостно проходится по открытому участку, добавляя в кожу красный цвет, будто на дворе уже стоит зима, не иначе. Не забывает с нескрываемым обожанием осмотреть автомобиль и снаружи, довольствуясь новой покраской и заменой колёс, проводит большим пальцем по одному зеркальцу сбоку и понимает, что не зря выбрал этот цвет, потому что смотреть на машину теперь одно наслаждение.       Но альфе приходится оторвать внимание от любимой малышки, как он любит называть свою машину, на которую не жалеет тратить ни нервы, ни деньги, постоянно усовершенствуя её, и вспомнить о том, что стоит возле школы, где через час начнутся уроки. Он вдыхает воздух с приятным запахом после долгого дождя, улыбается своим мыслям и спокойно шагает в сторону ворот, не встречаясь по пути ни с кем, потому что ещё слишком рано для того, чтобы ученики начали возвращаться в пристанище знаний.       Здоровается с охранником, пьющему горячий кофе, сидя на своём посту, желает доброго утра, на что ему отвечают сонно, и берёт ключи от своего кабинета, направляясь сразу на третий этаж. Как всегда мужчина не забывает проверить цветы и растения на горшках, которые стоят на подоконнике каждого окна именно на этом этаже, куда младшеклассники не так часто появляются, чтобы ненароком уронить что-то, потому что их уроки проходят не здесь, осматривает их, проверяя на наличие воды в них, и удовлетворённо улыбается, когда удостоверяется в том, что с ними всё в порядке.       Но Намджуну приходится отвлечься от расматривания любимых растений, за которые целых два месяца спорил с директором, говорящему, что они долго не смогут прожить, если о них забыть, на что альфа чуть ли не клятвенно обещал, что каждый день будет следить за ними, чем он и занимается по сей день уже как два года, но, когда видит от кого пришло сообщение, позволяет себе забыть на время о цветах. Он заходит в чат, ставший самым обожаемым, читает отправленные сообщения Чонгука о пожелании доброго утра и с белым сердечком в конце и не сдерживает яркой улыбки до ушей.       Вроде бы самые обычные слова, которые он слышал не раз, но одна мысль о том, что их написал Чонгук лично для него с таким милым сердцем, заставляет его душу порхать от радости, а бабочек щекотать живот изнутри. Намджун, являющийся тридцатишестилетним альфой, которого навряд ли в жизни может что-то ещё удивить, потому что он познал многое за свои годы, но его безбожно ломает на части от счастья, когда он разрешает себе вести себя рядом с любимым омегой, как подросток, впервые состоявшихся в отношениях. Все эти ласковые слова, поцелуи в перерывах работы и тайком, часто совместные обеды в столовой или же в кафе недалеко от школы, прогулки по выходным — всё это кажется то, что всегда ему было нужно.       Когда он женился в возрасте двадцати лет на девушке, с которой учился, он думал, что этот брак будет на всю жизнь. Они не являлись истинными, но как оба думали тогда, были слишком сильно влюблены друг в друга, чтобы обратить внимание на такой важный факт. Повстречавшись год, им казалось, что они готовы для того, чтобы создать свою собственную семью, поэтому, не долго думая о будущем, быстро повязали себя узами брака, наивно полагаясь, что из этого получится что-то большее и сильное, что это будет их первым и самым важным решением в жизни.       Поначалу всё было хорошо, даже очень хорошо. Молодая семья пребывала в комфорте, уюте, взаимного понимания и уважения. Они общими усилиями накопили на маленькую квартиру недалеко от центра, разделяли все обязанности друг с другом и старались как можно меньше спорить и ссориться из-за каких-либо мелочей. Оба зарабатывали на разных подработках, ходили в один университет, посвятив себя одной профессии, а после вечерами уставшие за весь день вместе готовили ужин, наслаждаясь теми моментами, где оставались наедине друг с другом.       В общем, они выглядели также, как каждая вторая семья, живущая на этой земле, и думали, что большего им от жизни не нужно, потому что настоящее счастья находили друг в друге.       Но позже поняли, что всё же поторопились с женитьбой, когда с каждым днём пребывания под одной крышей не могли обойтись без ссор и скандал от громких криков и слёз до разбивающихся тарелок и любимых ваз. Просто у каждого человека в жизни наступает чёрная полоса, когда всё идёт через одно место, что случилось и с Намджуном. Это можно перетерпеть, если рядом будут близкие люди, готовые поддержать, чтобы руки не опустились от бессилия, но его жене не нравилось то, что у них начинаются проблемы с деньгами и нет нормального дохода от главы семьи.       Намджун правда старался как мог, работал на двух работах, беря ночные смены, не старался усердно учится, чтобы не вылететь с университета, но никогда не забывал и о своей жене, уделяя время на заботу и ласку, как и полагалось в отношениях. Но девушку уже ничего не устраивало, она постоянно была раздражённой, сердитой и холодной по отношению к мужчине, словно он был её соседом, а не как мужем.       Ким считал, что это просто тяжёлое время для них и они обязательно со всем справятся, потому что по-другому и быть не могло, но отправной точной в их браке стал аборт втайне от него. Она в один день вернулась домой разбитая и заплаканная, крича о том, что ей пришлось избавиться от ребёнка из-за того, что денег не хватило бы на его воспитание. Это был слишком сильный удар, с которым их отношениям не удалось справиться. Намджун не мог вынести мысль того, что жена под сердцем носила их ребёнка, но безжалостно лишила его жизни, ничего ему не сказав, хотя он заслуживал знать обо всем.       Они решили мирно разойтись спустя два года в браке, потому что никому из них не получилось смотреть друг на друга после того, что произошло. И с того времени никак не поддерживали связь друг с другом, потеряв контакты сразу же после развода.       Намджун долго склеивал себя после таких отношений с эмоциональными качелями, но всё равно ему не удавалось впустить в своё сердце, в свою жизнь кого-то другого настолько близко, чтобы слышать чужое тёплое дыхание. Конечно, до тех пор, пока мужчина не встретился с Чонгуком. С того момента прошло много времени, а его сердце не выдержало перед этим омегой, который так вскружил ему голову, вновь позволив тому яркому чувству вспыхнуть в груди спустя столько лет в одиночестве…       Его воспоминания о былых времён внезапно прерывает тихая игра на пианино, доносящаяся из закрытого кабинета, где Намджун в непонятках останавливается. Он прислушивается к приятной мелодии, которая словно сладкий мед растекается по ушам, блаженно закрывает глаза и позволяет себе насладиться этому чарующему звуку, заставляющему мурашки ползти по телу.       Сильное любопытство слишком быстро овладевает им, тихо шепча о том, чтобы посмотреть, кто в такую рань играет на музыкальном инструменте, потому что учеников в школе ещё не должно быть, а учитель по музыки на больничном. Мужчина мешкается всего лишь две-три минуты, но в конце концов не сдерживает свое желание и тихонько приоткрывает на чуть-чуть дверь.       Мужчина не знает от чего именно теряется, замерев около двери с широко распахнутыми глазами: от того, что видит Юнги, сидящем около пианино, потому что никогда бы не подумал, что человек с таким прошлым, может вообще увлекаться этим, или от того, как его музыкальные пальцы легко парят над клавишами, словно были созданы для этого, погружая все окружающее в сладкие грёзы.       Но, безусловно, его внимание приковывается только к этому холодному на первый взгляд альфе.