С появлением тебя

      Одно из композиции Моцарта, звучащее сейчас из-под аристократичных и музыкальных пальцев Юнги, Намджун узнал бы из сотни, еслы не тысячи, потому что является жутким фанатом классической музыки уже очень долгие годы, временами наслаждаясь прекрасными мелодиями, особенно на пианино, у себя дома, где у него множество виниловых пластинок. Он любит часто сидеть пятничным вечером, после долгой рабочей недели, перед любимым камином, держа в руках бокал полусладкого и слушая на фоне произведения композиторов, являющихся его кумирами.       Они помогают ему успокоиться, расслабляют от тяжёлых мыслей, давящих на нервы, и на время отвлекают от всяких проблем, которые есть у каждого человека. Кто-то посчитал бы его нудным и скучным, узнав о том, что он слушает, но Намджун действительно уверен в том, что классика — это то, что вечно. То, что невозможно забыть и оставить в прошлом.       Поэтому когда Ким слышит одну из своих любимых произведений искусства, он просто застывает около приоткрытой двери, затаив дыхание, чтобы даже собственные вздохи и выдохи не помешали ему слушать эту чарующую мелодию. Альфа на секунду отвлекается, смотрит по сторонам, быстро пробежав взглядом по пустому коридору, дабы удостовериться в том, что никого нет, потому что было бы очень странно заметь его сейчас кто-то, подглядывающим за учеником. Когда понимает, что никого пока что здесь нет, вновь позволяет себе окунуться в музыку, поражаясь тому, насколько хорошо играет Юнги, будто занимается этим всю свою жизнь.       Тот, кстати, кажется, потерял связь с реальностью, уходя в себя. Его пальцы легко парят над клавишами, спина чуть сгорблена, а взгляд сосредоточенный и пронзительный.       Намджун удивляется тому, что такой холодный и грубый на первый взгляд альфа увлекается игрой на пианино, еще и обладая такими прекрасными способностями. Он совсем не выглядит как человек, который вообще интересуется музыкой, особенно учитывая, какое у него ужасное прошлое, потому что всё его детство до недавних времён было напряжённым и лишённым какой-либо любви…       Мысли неожиданно прерываются, когда Ким увлёкшись, опирается всем телом на дверь, отчего тот с громким скрипом открывается нараспашку, чем пугает сидящего неподалёку ученика. Юнги спешно поворачивается к нему лицом, встаёт со стульчика и во все глаза глядит на учителя, который мысленно даёт себе смачную пощёчину. Вот так спалиться за тем, что бесстыдно наблюдал за своим учеником, мог только Намджун, у кого вечно что-то должно идти через одно место.       — Прости, я напугал тебя? — сожалеюще смотрит, заходя внутрь и закрывая за собой дверь, потому что смысла уже нет стоят в проёме.       Ему чертовски неловко и стыдно, но он всё же попытается выкрутиться из этой ситуации.       У Юнги расширенные от неожиданности и испуга глаза, словно перед Намджуном ничто иное как статуя, но дрожащие от чего-то пальцы пытаются спустить рукава рубашки вниз, чтобы скрыть шрамы, которые всегда напоминают о его ужасном прошлом, несущем в себе одну лишь боль и страдание. Альфа не понимает, что здесь делает зам. директора и по совместительству учитель математики, не знает пришёл он только сейчас или стоит уже там некоторое время, но ему становится не по себе от того, что его поймали спаличным.       Он не собирался оставаться тут до прихода кого-нибудь, дабы никто его не увидел, но, мягко говоря, немного увлёкся, потеряв счёт времени. Всё же игра на пианино всегда было тем, что спасало его от тяжёлых мыслей, она приносила ему хоть какую-то радость в той жизни, которую сложно даже было назвать жизнью, с ежедневными побоями, ссорами, драками, давящих на них с матерью как физически, так и психологически.       Юнги хотел бы больше всего на свете забыть последние четырнадцать лет своей жизни, где присутствовало всё что угодно, кроме радости, смеха и счастья, но это кажется просто невозможным. Всё, что происходило в четырёх стенах их дома, никогда не забудется. Оно всегда будет напоминать о себе, сжигать всё нутро, пульсировать в тех уродливых шрамах на запястьях и рёбрах, но только не позволят забыть. Так уж сложилось в этом мире, что некоторым людям везёт с теми, кто находятся рядом с ними, в их окружении, но большинства становятся просто жертвами своих же родных, в которых течёт одна и та же кровь, хотя лучше бы это было не так.       Быть может, тогда ему было бы чуточку легче.       — Я случайно услышал твою игру, и мне, честно, очень сильно понравилось. У тебя хорошо получается, — с нескрываемым восторгом говорит Намджун, подойдя ближе к остолбеневшему альфе, у кого, кажется, даже грудная клетка через раз поднимается, не говоря уже о том, как его чёрные уши максимально прижаты к макушке, а хвост словно потерял способность двигаться.       Юнги несколько секунд молчит в раздумьях, а потом всё же открывает рот, даже не поднимая на него глаза.       — Извините, я не ожидал увидеть здесь кого-то так рано, — мямлит себе под нос. — Мне нужно идти, — и идёт прямиком к двери, но замирает на полпути, когда мужчина слегка прикасается к его запястии, останавливая.       — Подожди, не уходи, — просит старший альфа и слегка тянет чужую руку к себе, чтобы тот повернулся к нему лицом. — Мы можем поговорить?       — О чём же? — немного удивлённо задаёт встречный вопрос, не понимая, о чём хочет поговорить зам.директора, ведь проблем в школе у него пока что не наблюдается.       — Меня со дня твоего прихода в школу мучает один вопрос и, честно, не даёт покоя, заставляя думать о чём-то плохом, — начинает гибрид волка, разжав пальцы от руки альфы, кому, кажется, не очень приятны чужие прикосновения, чему виной может быть характер или же тяжёлое прошлое, которое, как по щелчку пальцев, сразу не забудется.       Ким не совсем понимает, почему ему интересно узнать этого человека поближе, раскопать его прошлое и помочь преодолеть нелёгкое время в жизни, но всё равно идёт наперекор своему голосу разума. Быть может, это всего лишь человеческая доброта, желание помочь хоть чем-то и ничего более. Ведь Юнги нужно выговориться, сбросить со своего сердца тяжёлый груз и перестать чувствовать свою вину в том, что произошло, потому что он не виноват. В жизни случается много дерьма и необходимо научиться их преодолевать, иначе они уничтожать тебя.       И как говорится: если удача повернулась к тебе спиной — засади ей, а не позволяй нагибать себя.       — Понимаю, что это совсем не моё дело, но всё же осмелюсь спросить… — проговаривает Намджун, а потом затыкается на пару секунд, собираясь с мыслями, чтобы ненароком не испугать альфу своим напорством. — Почему, являясь альфой, от тебя не несёт никаким запахом? — Всё же задаёт вопрос, потому что это действительно мучает его каждый раз, когда они сталкиваются. — Ты же не принимаешь подавители запаха, да? Потому что они очень вредны для твоего организма и могут плохо повлиять на твоё самочувствие, если принимать их без перерыва.       Гибрид чёрной пантеры молчит некоторое время, в упор смотря на него из-под пышных и длинных ресниц, свойственных больше омегам, и пальцами сжимает лямку своего портфеля со всей силы, что аж кожа пальцев побелела. Он сжимает губы в тонкую линию, скрывая тем самым те эмоции, что вспыхнули в груди, и продолжает хранить молчание, пока воздух над ними сгущается, будто тёмные тучи, готовые обрушит на Намджуна грязевой дождь за слишком личные вопросы, которые его волновать не должны.       — Вы хорошо подметили, что это не Ваше дело, поэтому не стоит больше задавать подобных вопросов, — наконец отвечает Юнги, к концу своих слов переходя чуть ли не на крик, отчего старший альфа буквально замирает на месте, что позволяет ученику спешно покинуть кабинет, растирая по дороге несколько капель слёз, которых не получилось удержать в себе.       У Юнги дрожат руки, мысли хаотично крутятся в голове, ноги сами куда-то его несут, а тупая, ноющая боль в груди — единственное, что даёт ему понять, что он всё ещё жив. Альфа, прячась от других учеников, постепенно заполняющих школу, быстро идёт в сторону туалета, чтобы скрыться там от чужих любопытных глаз.       Добравшись до пункта своего назначения, пантера входит, удостоверяется в том, что никого постороннего внутри нет, одна за другой открыв кабинки, после чего разрешает себе облегчённо выдохнуть. Он бросает портфель на подоконник, слыша глухой стук телефона, который был там, залезает в одну из кабинок, закрывая крышку унитаза и садясь туда. Тихо всхлипывает, яростно убирает мокрую дорожку слёз с лица и старается дышать глубоко, чтобы успокоить глупое сердце, которое всё ещё так больно принимает любое внимание других людей в свою сторону.       Достаёт пачку сигарет с кармана вместе с зажигалкой, берёт один в рот, собираясь разжечь, потому что это единственное, что может сейчас расслабить его, и плевать, если кто-нибудь увидет у него сигареты, тем более когда они находятся на территории школы. Но после нескольких неудачных попыток включить зажигалку, грязно ругается и бросает окурок подальше, обнимая себя руками и покачиваясь на месте.       Он ненавидит себя за то, что позволяет воспоминаниям, не доставляющим ничего другого, кроме плохих эмоций, каждый раз вспыхивать в сознании и разрушать ту маленькую крепость, что альфа создаёт вокруг себя, пытаясь оградить от всего ужасного. Те моменты из прошлого, в котором не было места любви и счастья для него и его матери, хранятся в памяти так прочно, будто это единственное, что может иметь смысл в его жизни.       Но нет. Отнюдь нет.       И Юнги старается, честно, старается изо всех сил забыть всё то, что доставляет ему боль, стереть из своей жизни, так, чтобы думать, что это был всего лишь плохой сон, который закончился с наступлением рассвета. Поэтому скрывает те омерзительные полосы на своих запястьях от чужого взора, скрывает свой запах, каждое утро принимая одни и те же таблетки, увеличивая всякий раз дозу, чтобы перестать чувствовать свой собственный запах молочного шоколада, потому что он был одной из причин, из-за которого его детская кроватка была в крови.       » — Почему от тебя несёт таким отвратительно сладким запахом?»       » — Ты в конце концов альфа или такой же шлюха, как твоя мать?!»       » — Мне пустить тебя по кругу, как полагается хорошей шлюхе?»       Одна из немногих фраз его личного монстра, которыми он осыпал маленького тринадцатилетнего альфу почти каждую грёбаную ночь, наслаждаясь тем, как потом ребёнок, не понимающий, что сделал такого, раз папа так ненавидит его, горько плакал и по тысячу раз повторял, что он настоящий альфа, стоя под дождём и смотря на мерзкую ухмылку зверя напротив…       Тихий скрежет двери заставляет его затихнуть, словно пойманная мышь. Он закрывает себе рот, чтобы не издать ни звука, надеясь на то, что тот кто вошёл, быстро уберётся отсюда, но думает, что ослышался, когда кто-то негромко зовёт его по имени. Молчит, узнавая голос заместителя директора, так как не хочет сейчас встречаться с ним и показывать себя в таком состоянии, но его намерения остаться незамеченным буквально рушатся на глазах, когда шаги за дверью кабинки становятся отчётливее, пока Намджун, судя по звукам, принимается открывать двери, чтобы посмотреть, есть там кто.       Юнги продолжает тихо сидеть, хотя понимает, что его всё равно сейчас найдут, ищет за что зацепиться, чтобы отвлечься от давящего чувства в груди, которое заставляет его глаза вновь наполняются слезами, и тут же жалеет об этом, когда видит брошенный сигарет, который старший альфа может сейчас заметить. Он садится на корточки и осторожно тянет руку к окурку, находящемуся почти за дверью, между щели, пытаясь незаметно взять его, и успевает только схватить несчастный сигар, как дверь неожиданно открывается нараспашку и перед ними предстоит Намджун собственной персоной.       — Юнги? Ты что делаешь на полу? — не понимает Ким, замерев около двери.       Младший альфа быстро встаёт, прячет сигарету в карман штанов, стараясь унять бешено бьющееся сердце и дёрганный хвост, и надеется, что Намджун не заметит, как сильно он вспотел. Но тот замечает кое что более важное, чем это.       То, что он хотел бы никогда больше не показывать другим.       — Почему у тебя такие красные глаза? Ты плакал? — не унимается альфа, ругая себя за то, что довёл своего ученика до такого состояния своими глупыми вопросами.       Внезапно дверь туалета открывается, куда вываливается несколько учеников, громко разговаривая о чём-то своём, и Намджун в спешке не находит другого выхода из этой ситуации, кроме как залезть к Юнги в кабину и закрыть за собой дверь. Ему приходится прижаться к гибриду пантеры, потому что внутри чертовски тесно для двоих, особенно если один из них крупный мужчина, но учитель вообще не задумывается об этом, сконцентрировавшись на группу учеников за дверью, болтающих о своём.       В то время Юнги чувствует, как земля уходит из-под ног, сердце начинает стучать, словно обезумевшее, а перед глазами пролетает красными буквами «Какого хрена мать вашу?!». Он ощущает грудью твёрдость мужчины напротив, словно перед ним не человек, а чёртова скала, потому что они прижаты так близко друг к другу, что буквально слышат биение сердец друг друга. Альфа не понимает, почему его всего едва ли не трясёт от чужой близости, тем более альфы, пока в нос не ударяется естественный запах мужчины, который трудно было поначалу различить из-за парфюма.       Юнги забывает напрочь, как дышать, как мыслить трезво, потому что этот запах мускатного шалфея за несколько коротких минут, что они находятся в этой тесной кабине, успевает проникнуть под кожу, поднять панику в его сердце и к херам снести его подавители запаха, которые он принял только час назад.       Он думает, что ему это кажется, что такой приятный запах не может идти от этого мужчины, но, чёрт возьми, то, как отреагировал его организм на это, как сердце начало стучать так быстро, будто желая проломить грудь, а Намджун также удивлённо покосился на него, показывает, что нихрена подобного ему не кажется.       От мысли, что сейчас бежит в головах обоих альф, хочется так и ущипнуть себя, дабы проверит не сон ли этот ужасный момент, потому что такого, блять, вообще не должно быть, ведь это так неправильно и страшно, но оба уверены, что всё происходящее далеко не сон, а реальность, которую просто не хочется принимать.       Намджун смотрит в застывшие в страхе и непонимании глаза Юнги напротив него всего в нескольких сантиметрах от своего лица, разглядывает его всего и никак не может поверить в то, что сейчас происходит в этой тесной кабине, но запах молочного шоколада, любимый запах с детства продолжает врываться в ноздри всё сильнее и сильнее, показывая, что он идёт от альфы перед ним.       Мужчина впервые понятие не имеет, что делать и как начать разговор, потому что происходящее действительно сбивает с толку. Он продолжает глядеть на замершего гибрида пантеры, у которого даже уши застыли в одном положении, хотя у него самого тоже самое, не замечает то, как в туалете становится тихо, когда слышится хлопок двери, а школьный звонок звучит повсюду. Они просто застыли в одном месте, пока их запахи медленно, но верно смешиваются друг с другом, выпуская их феромоны, из-за чего губы высыхают, а жажда почувствовать запах больше и больше нарастает с каждой минутой.       Когда истинные впервые чувствуют запахи друг друга, они всё сразу же прекрасно понимают. Ладони потеют, сердцебиение учащается, сбиваясь с нормального ритма, мысли путаются в голове и тебя в этот момент не волнует абсолютно ничего, кроме человека рядом, от кого пахнет так божественно и приятно, что понимаешь, что этот запах никогда ни с чем ещё не сравнится. Это не объяснить никакой наукой, потому что всё чувствует сердце, а разум просто бессилен перед этим фактом. Ему приходится лишь смириться с этим и всё.       И если обычно люди реагируют радостно, ведь этот момент важнее всего в их жизни и они ждут лишь этого, встречаясь со своим истинным и видя человека напротив противоположного пола, то в редких случаях, когда видишь истинного такого же, как и ты сам, тебе приходится надеятся, что из этого выйдет что-нибудь и вы не разбежитесь по разным сторонам, так как вы одного, блять, пола.       Это не то, чего они оба ожидали.       Точно нет.       — Юнги…       — Мне нужно идти.       Намджун даже не успевает и слова вымолвить, как остаётся наедине с самим собой и своими мыслями, а запах, будто бы пропитавший воздух — единственное, что наглядно показывает, что всё было реально и Юнги действительно оказался его истинным. Но… как такое возможно? Конечно, он не исключает такие случаи, но то, что это могло произойти с ним, никак не укладывалось в его голове. Да, это на самом деле происходит, но не должно было с ним, а с кем-то другим и где-то далеко.       Альфа мог бы ещё засомневаться в этом, подумав, что ему просто понравился запах да и только, ведь он впервые почувствовал его, но то, что подавители Юнги не выдержали перед запахом и фермонами истинного и перестали действовать, что никак не может происходит просто так, а его сердце до сих пор бьётся настолько сильно, что других вариантов и вовсе не может быть.       Неужели он все свои тридцать шесть лет жизни ждал истинного, чтобы им оказался альфа, да ещё и тот, кто младше него на шестнадцать лет?       Это и есть его судьба?..

***

      — Директор Чон, — тихий стук в дверь отвлекает Чонгука от проверки каких-то бумаг, которых на его столе так много, что даже тяжело представить, что это только за этот день, не успевший ещё даже начаться.       Омега позволяет человеку за дверью войти, радуясь тому, что кто-то отвлёк его от головной боли, потому что сейчас быть заваленым бумажками единственное, что ему хочется меньше всего, пока не поднимает взгляд и не замечает пару янтарных глаз напротив. Он таращится на альфу так, будто тот какой-то призрак, который не должен сейчас вообще находится в одном помещении здесь. Мужчина вспоминает, как по-детски вёл себя, избегая Тэхёна несколько дней, пока тому ничего не оставалось, как смотреть ему в след и только догадываться о том, что происходит в чужой голове.       Они действительно не разговаривали нормально после той сцены на крыше и Чонгук старательно делал вид, будто тогда в него вселился дух и он обжимался с альфой не по своей воле, хотя всё выглядело совсем иначе и показывало то, что омега сам хватался за парня, словно тот мог исчезнуть в любой момент.       Да, это был всего лишь момент слабости и только. Чонгук был расстроен и подавлен, а поддержка Тэхёна стало причиной того, что он чуть ли не разрыдался перед ним, как маленький ребёнок. Такое состояние бывает у всех людей и исключении нет, а омега просто вошёл в это состояние в неудачное время и в неудачном месте перед тем, кому меньше всего хотелось показывать слабость.       — Тэхён, присаживаетесь, — указывает рукой на кресло напротив своего стола и альфа послушно опускается на него. — Вас интересует какой-то вопрос?       — Да, я хотел бы поговорить об одном ученике, — начинает Тэхён, чувствуя себя странно под взглядом старшего омеги.       Гибрид тигра отчётливо помнит тот момент, когда эти самые глаза были наполнены слезами, когда руки сжимали его рубашку так сильно, что норовились будто разорвать кусочек ткани, а объятия были такими тёплыми, что казалось больше ничего не имеет значения, кроме того момента.       Чонгук тогда показал себя с другой стороны, но это альфу никак не оттолкнуло, как мог подумать сам омега, начав избегать его, а наоборот привлекло ещё больше. И это отнюдь не значит, что он слабый, ведь каждому человеку иногда нужен тот, кому можно поплакать на плечо. Но Чонгуку тяжело признаваться в этом даже самому себе, и Тэхён хорошо понимает это, поэтому и не думает даже обижаться на него из-за того, что он избегал его.       Ему хочется просто быть с омегой в хороших отношениях, хочет быть тем, кому тот будет доверять, с кем ему будет хорошо и приятно проводить время, но потом вспоминает Намджуна, который сумел пристроиться рядом с таким замечательным омегой, и на сердце остаётся такой неприятный осадок, что хочется вырвать его и выбросить, чтобы больше не чувствовать такого.       Тэхён не хочет даже думать о том, что этот омега, что старше него на одиннадцать лет, может стать в его жизни важной частичкой, без которой никакого смысла в существовании больше не будет. И, конечно же, дело здесь не только в приличной разницей в возрасте, но и в других немаловажных причинах, что по сути не забыть так просто и легко. Гибрид тигра не уверен, что ему есть место рядом с Чонгуком. Они разные личности с совершенно разными взглядами на мир, между ними слишком много препятствий и сложностей, с которым вряд ли будет легко справиться.       Ким понимает всё, поэтому не может допустить того, чтобы это странное чувство в груди, когда речь заходит о Чонгуке, вспыхнуло ярче маленькой искорки. Пока не слишком поздно, он будет всеми силами останавливать себя, не давать себе ложную надежду, особенно когда на горизонте всплывают директор с учителем, чтобы вбить в сердце, что дорога к Чонгуку не станет лёгкой для него.       Он будет рад стать омеге просто другом, тем, с кем можно будет легко говорить по душам, и не претендовать на что-то большее.       По крайней мере пока Чонгук не даст знак, что можно смело идти к завоеванию его сердца…       — О ком Вы хотели бы поговорить?       Голос Чонгука, как ни кстати, вовремя выдёргивает из пучины мыслей.       — Мин Юнги, — отвечает Тэхён, и старший омега весь замирает, словно натянутая струна, пока часы, висящие на стене, как-то слишком громко тикают.       — Что конкретно Вас интересует?       Чонгук пока не знает, как реагировать на это, ведь альфа мог прийти к нему, чтобы просто побеседовать о чужой успеваемости, или же капнуть глубже в историю его жизни.       Может он о чём-то догадался?       — Я полагаю, что Вы знакомы со всей историей этого ученика, иначе вы бы не стали брать его в школу, догадываясь о том, что происходит в его жизни, — начинает издалека Тэхён, искренне надеясь на то, что его вопросы не останутся без ответа.       — Да, всё правильно, — соглашается Чонгук, коротко кивнув головой, всем нутром чувствуя, куда заходит этот разговор.       — Кто он такой? Кто такой Мин Юнги, который старше своих одноклассников на три года? Кто этот парень, на чьих запястьях красные полосы, громко кричащие о своём происхождении?       Взгляд старшего омеги застывает на альфе напротив себя, смотрит долго и непрерывно, словно хочет заглянуть в самую душу, в самую суть и понять, что движет этим альфой: простое человеческое любопытство или попытка помочь также, как пытался ему самому ещё тогда в ресторане?       Чонгук не может этого понять, но и допустить того, чтобы из-за его откровения в школе начали распускаться слухи тоже не может. В конце концов это не его жизнь, он не имеет права делиться тем, что не касается кого-то ещё, помимо самого Юнги. И если сейчас омега расскажет всё Тэхёну не будет ли это ошибкой? Не пожалеет ли он об этом?       Конечно, Тэхён не из тех, кто разбрасывается секретами других людей налево и направо — Чон ему в этом плане полностью доверяет. Но не станет ли альфа как-то по-другому относится к своему ученику, узнав о том, что тот сделал в порыве прекратить весь их с мамой кошмар? Не станет ли это причиной того, что он начнёт обращаться с Юнги не так, как к другим? Испытывать к нему те эмоции, которые выходят за рамки учителя и ученика?        Заранее это предугадать не получится, но может Ким действительно поможет Юнги? Он ведь учитель психологии, он потратил время и годы на обучение тому, чтобы помогать людям морально и духовно. Может, старшему альфе получится достучаться до младшего и помочь ему преодолеть тяжёлое детство и открыться другим людям?..       Чонгук хочет в это верить, и что-то действительно внутри него подсказывает, что это хорошая мысль, поэтому омега решается рассказать. Он уверен, что это решение повлияет на жизнь Юнги только в лучшую сторону.       — Хорошо, я поделюсь с Вами о жизни Юнги, но лишь потому что хочу, чтобы Вы ему помогли, как психолог.       Тэхён уверенно кивает, внимательно слушая каждое слово, что начинает вылетать с уст Чонгука.       — Мин Юнги — тот, кто убил своего отца, чтобы защитить маму…