Ощущение полёта,
падения вниз было захватывающим, заставившим сердце Люмин трепетать от восторга. Но столь кроткий и сладкий момент, сопровождаемый великолепным видом на купол звёздного неба, в одну секунду разбился водную гладь.
Раскрытый рот девушки от восторга и удивления успевший лишь, что-то прохрипеть стремительно наполнялся холодной водой, проскальзывая в лёгкие. Ощущение не из приятных, если не самое мерзкое из всех возможных.
Руки девушки беспорядочно барахтались в панике на поверхности, пока холодная пучина медленно тянула вниз заставляя биться о холодную стихию с удвоенной паникой и силой.
Когда дышать было нечем, разум наполнился отчаянием и страхом, подобно сосуду что был готов вот-вот треснуть. Было страшно осознать что все так и закончиться. Паника и страх сковавшие сознание путешественницы теснило пространство вокруг неё. Тонкая нить холодной пульсации отдалась в левой руке. Люмин медленно опаивала себя ледяными глыбами. Даже не осознавая этого, до того как не почувствовала судорог и полное онемение конечностей.
Разум наполнялся стремительной паникой, а его результатом стало беспорядочное высвобождение крио элемента. Холодная стихия остужала пылкий настрой и
сковывала все попытки девушки выбраться на поверхность.
Сердце пробило глухой удар, а затем еще и еще ударяя по ребрам стараясь выбить. Боль угрожающе застыла в груди. То, о чем говорила Скирк настигло путешественницу в момент когда её жизнь была на грани лезвия.
Ощущение стремительно разрастающейся темной субстанции, словно отравляющие сердце и легкие девушки заставляло насильственно застыть её органы. Что-то в её груди произрастало со страшной скоростью, и Люмин не знала как это остановить.
Пронзительная боль в области сердца вырвалась глухим криком в холодную воду заполняя легкие.
Оставшаяся свободная рука путешественницы в панике изогнулась неестественным образом, заставив все внутренние потоки вырваться из-под холодной глади на поверхность к звездам. Ощущение колючего и свежего воздуха было притупленно жидкостью в лёгких и горле.
Кряхтя и изгибаясь всем тем немногим что осталось не заморожено, стараясь игнорировать острую боль, что словно разрывала на куки сердце, путешественница гребла к берегу. Ощущение контроля хотя бы над одной стихией, дало сладкую надежду на спасение, которой девушка воспользовалась переступая через страх и боль.
Оказавшись на берегу, ловким и грубым движением, путешественница привела в движение всю инородную жидкость внутри себя и постаралась вытянуть её из себя. Ощущение, словно из легких достали змею, сложившуюся внутри гармошкой. А затем, протяжный глубокий вдох сопровождающийся острой болью в груди, усиливающаяся по мере объёма воздуха в лёгких.
В какой-то момент, глотку что-то перекрыло и сокращающимся кашлем путешественница выплюнула на снег темню жидкость отдающие на языке железным привкусом. Боль усилилась, хоть и дышать стало легче. Люмин игнорировала боль глубоко набирая кислород в лёгкие, параллельно стараясь найти причину своего состояния.
Мысли беспорядочно путались. Глаза широко раскрывались от холода и боли. Хотелось кричать, долго и протяжно. Останавливала только боль, тянущая за собой вниз.
Все было ясно и так, без лишних раздумий. Острая боль в груди рано или поздно могла бы привести к чему-то подобному. Но сейчас, путешественница отчаянно старалась себя убедить в том, что не умрет здесь и сейчас.
Приведя в какое никакого стабильное состояние рассудок, и окинув взглядом местность, путешественница постаралась сосредоточить горячую стихию в скованной, левой ладони.
Ладонь жгло. Неистово и беспощадно. А по всему оставшемуся парализованному участку распространилась колющая в разных областях боль. Слезы навернулись на глаза, от непрекращающегося ада. Боль охватила все тело, отдавая пульсацией в висках. С губ сорвался слезный, страдальческий стон, почти перешедший в отчаянный крик способный разогнать стаи птиц в темной тайге, если бы Люмин не прикусила губу, стараясь одной болью заглушить другую. Болезненные стоны и всхлипы слились в единую шумную массу, а с губ таяли и стекали бусинки крови, очечивая снег вокруг путешественницы.
Ощущение беспомощности перед собственной силой и сопутствующий ей страх, накрывали волной.
Путешественница старалась не думать о том, что еще может пойти не так в уже и без того ужасном положении. Оказаться в ловушке из-за собственных сил. Звучит как бред, а на деле ужасающий кошмар из которого путешественница отчаянно старалась выбраться.
Высвободив нижние конечности и ощущая в них заметную слабость, желая наконец выбраться, Люмин тянула руку, уже игнорируя разного вида и степени боль, лишь бы высвободиться из этого кошмара.
Тянула, высвобождая область за областью, палец за пальцем из ледяной тюрьмы, созданный ею. Путешественница чувствовала как от холода немели конечности, в глазах стыла от холода соленая пелена, а из носа тянулись холодные сопли.
Область от кисти руки до чуть ниже плеча, особенно примерзли, из-за чего в некоторых местах рука была излишне обожжена, а затем...
Люмин
вырвала всю длину руки из-зо льда.
Это было быстро, возможно подозрительно просто. Лишь мгновение погодя девушка обратила внимание, что только левая рука вместо медленного
черствения горела. Удобно повернуть не удавалось. Стало резко холодно, как буд-то бы рука было не покрыта, и холодный ветер неприятно обдувал вырванную область руки. Из участка хлынули реки горячей крови.
По кровавому участку в оставшемся в куске льда, Люмин все поняла.
Подул холодный ветер обдувая влажное и холодное тело, обжигая раны и лицо. Слезы от боли и ран не переставали идти. Покусывающий мороз в области скул и щёк спускающийся до самого подбородка и шеи.
Боль в груди стихла, а паника уступила мертвому спокойствию. Мурашки пробежавшие по коже, медленное онемение конечностей и жжение напоминали путешественнице, что она жива, она все еще здесь. Одной ногой в аду, а в другой на холодной земле Снежной страны.
Мелькающие события прошедшего, говорившие о скорой кончине девушки доносились нервным смехом сорвавшимся с синих губ. Заливистым, нервным, слезливым, но громким, срывающим связки смехом. Злорадным и грустным.
—Аххахахахха, Архонты... Почему я еще жива?!...—Прошедший бы мимо человек мог бы сказать, что у девушки точно не все дома, хотя откуда в такой глуши взяться человеку? Возможно на долю секунды, это действительно было правдой, однако, если бы не странное помутнение рассудка и чувство холода в спине... Путешественница как буд-то что забыла...
В голове в мгновение ока всплыла холодная, синяя вспышка.
Молниеносное осознание, что девушка была с попутчиком, которому могло быть даже хуже, в мгновение вытеснило заливистый смех когтистой тревогой, а вскоре, и безумной паникой.
Быстрая пробежка по холодному берегу, по сугробам, достающим до колен в холодную, минусовую температуру быстро делали свое дело. Ноги стали стремительно неметь, подкашиваясь на каждом шаге. Но Люмин словно не замечая этого, словно завороженная и окрылённая надежной метала головой в поисках хотя бы чего-то.
Вряд ли в холодной пустоши можно было бы найти признаки живого человека. Ледяную глыбу скоро занесёт снегом, ровно как и следы. Но девушка просто не могла для себя найти других причин двигаться, стараясь словно в лихорадке метать телом из стороны в сторону в поисках намека, подсказки, хоть чего-нибудь.
Кроткие всхлип прерывали завывающую вьюгу. Холод накатывал со всех сторон... Правую ногу свела судорога, которую девушка была уже не в силах контролировать. Люмин уже не понимала как согреть своё тело, как согреть окоченевшую конечность холодными руками...
Вздохи обжигали нутро, пронизывая до костей, а губы больше не чувствовали горячего дыхания. Казалось, все существо Люмин медленно застывало и затихало...
Хотелось света, тепла, огня... Огонь вырвавшийся из ладоней путешественницы сильно ожёг тыльную сторону задев перепонки. Пальцы в конец окоченели, но пытались по велению хозяйки и извергнуть хотя бы искру. Маленький огонек, свет, надежду. Пронеся который Аякс обязательно найдётся и все будет хорошо, обязательно...будет...
—Ну давай же... Давай— сил не было. Путешественница не была одаренна милостью богов, а следовательно надежной, на их спасение. Сила, дарованная статуями стала проклятьем, от которой Люмин была готова откреститься прямо сейчас, лишь бы это спасло её.
—Пожалуйста... Прошу...—жалкое зрелище. Видеть Тейватского героя в столь неприглядном виде, молящейся высшим силам, против которых была готова пойти.—Спасите...—надежда оставила всякого...—кто-нибудь...—ветер унес слабый лепет с губ путешественницы вместе со свистом и холодным снегом.
***
Последнее что предвестник вспомнил очнувшись в холодной воде, так это то, как его тело стало медленно тяжелеть, а затем обрело подозрительную лёгкость, а затем тьма. Какое-то время предвестник был уверен что действительно умер, если бы не холодная ласка его родной стихии. Оказываться в холодных водах посреди темной Снежной было не впервой. Но вот что действительно поразило: небо усыпанное звездами, чистое без облачное небо освещающее путь предвестника к берегу вселял надежду на спасение.
Мужчина был не далеко от берега и довольно быстро оказался на черном каменном берегу. Раздумывая на ходу куда идти дальше, пока его внимание не привлекли
шумные огни, шагающие с запада на восток.
Безысходность положения двигала предвестника вперёд навстречу. Плевать, кто это будет, враги или друзья, пока он в Снежной, какой никакой авторитет и влияние фатуи имел. А значит возможность подкупа никогда не исключалась.
Жаркие огни факелов и редких фонарей освещали силуэты простых рабочих. В основном мужчины средних лет или чуть старше самого предвестника, но ничуть не младше. Странное шествие шло довольно долгой и крепкой цепью из целой, огромной толпы, растягивающейся по всему берегу.
Выйдя из тени деревьев в неподобающем виде, предвестник не стал называть не своего прозвища или титула обойдясь кротким,
своим обычным именем. Которое вряд ли могло знать безымянное большинство. Мужчины в толпе немного смутились вышедшему из под крон деревьев в потрепанной рубашке и легких штанах фигуре. Ясное дело, не в себе немного...
Но так же, нашлись люди относящиеся с пониманием к виду предвестника и обменявшись парой слов, разрушили мысль о помутнении рассудка нового попутчика, так как речь в полне связная и членораздельная, а этого для отзывчивых и улыбчивых людей в толпе было достаточно что бы дать предвестнику какую никакую куртку и шерстяную шапку, на что предвестник был сердечно благодарен.
Как оказалось в этой толпе, все были друг другу случайными знакомыми и попутчиками, что объединяла лишь одна цель: укрыться на некоторое время в специально отведённое место, а в частности — бункер, специально оборудованный для длительно выживания в условиях затяжного холода.
Аяксу естественно, было известно о подобного рода местах как государственному служащему, однако, для фатуи стало сюрпризом что ввели экстренное положение.
Обычно погода в Снежной напрямую зависела от Архонта, почему и надобность в таких местах быстро отпала, так как Царица никогда не испытывала сложностей с погодой, а сейчас...
—Что-то случилось с Царицей?—вполне логичный вопрос, как думал Тарталья, и так оно и было. Любой бы на его месте задался бы таким вопросом, особенно если это случилось так внезапно. В таком случае стоило бы задуматься: сколько на самом деле он провел времени в бездне.
Но на невинный вопрос мужчины, за спиной послышался глумливый смех сменившийся быстро наигранной серьёзностью. Все это выглядело странно и комично, но мужчины сзади долго не стали держать интригу и сославшись, на то, что их новый попутчик действительно сумасшедший, и все это время живший где-то в глухой чаще тайги, рассказали, что готовится полномасштабная и вооружённая революция. И вся эта толпа,—собравшиеся люди, несогласные с политикой фатуи и Царицы. Сильно пострадавшие от новой политики, и желающие либо перемен, либо свержения. И последнее часто встречалось в обширных мнениях.
Данная мысль, для предвестника, Одиннадцатого предвестника фатуи, служившего напрямую Царице стало новостью.
Лица мужчин, так просто, и немного посмеиваясь рассказывающих о буквально государственном перевороте были для Аякса чем-то из разряда местных сумасшедших, или так просто и в открытую говорить о свержении...
За одни только неаккуратные действия в Заполярном дворце заставляли многих отправится под ствол, а тут такие громкие высказывания.
И ведь никто этому не старается даже воспрепятствовать или смущенно отойти. У большинства людей вокруг было холодное равнодушие, но при слове революция, лишь у малой части загорался праведный огонь в глазах, нашедший отражение в улыбчивой ухмылке или бравому возгласу. Хоть и себе под нос.
Огромный конвой... Людей и все идущие с одной целью... Как...Нет.. Почему?
Как люди и фатуи докатились до того?
Нет...
Мнения пары веселых мужчин, у которых даже в глазах не было ясности было недостаточно. Аякс был смущён и потерян в этой толпе, ком событий рухнувший на его голову за последнее время слишком влиял на него. И не прекращающаяся череда событий, что таила в себе лишь новые потрясения волновали все сильнее.
—Извините, а долго еще до начала? Если оно конечно, близко...—нервно, уже для себя отшутился предвестник обращаясь к низкой, почти карликовой фигуре, по всей видимости ссутулившейся в виду возраста. В ответ ему что-то хмыкнули, но ничего вразумительно с этого мужчина не получил.
Фигура шла в толпе, окружавшей его со всех сторон уже более массивными и даже высокими спинами.
Обычно, на фатуи мгновенно реагировали, и часто в глазах людей читались страх, в перемешку с замешательством, а иногда даже со злобой. Было необычно вспомнить, что статус предвестника, как он сам для себя решил, здесь ничего не решает, но все же... Со своей присущей наглостью, позволил себе обратиться громче, и здесь, на предвестника уставилась пара, темных от злости глаз.
—Ты че пристал, как собака дворовая!? Пшёл вон отсюда!—фигура, по всей видимости, не то сына, не то свекра угрожающе нависла над предвестником.
Аякс мог буквально на своём лице ощущать, как в его сторону агрессивно дышали и специально насупливались, чтобы испугать одним только видом. Жаль что, для Одиннадцатого предвестника, все это было детским лепетом, что было аж правда, было смешно.
—Мне от вас лично ничего не нужно, только узнать...
—Денег нет, клянчить у нас нечего—
"Да за кого они меня принимают?" Только и мог возмущаться про себя мужчина, раздумывая над своим внешним видом. Наверное, дело было в бороде...
—Мне вообще, ничего такого не нужно, просто узнать, где конец всего этого столпотворения? Где ведущий сие торжества?—только и мог оправдывать фатуи перед нависающей над ним, как казалось его оппоненту, грозой.
—А ты кого-то ищешь?—более спокойный и даже на слух приятный голос послышался из-за тени. В темноте, юноша на вид, чуть старше самого предвестника, но разница могла быть буквально в год-два. Создалась в миг более спокойная атмосфера для разговора.
—Не то что бы...А может и да. Интересно, куда все путь держат?
—А ты откуда?—проницательные и ясные зелёные глаза смотрящие предвестнику в душу внушали доверие вместе с легкой опаской.
—А мммм, как бы так сказать... А это важно?—Аяксу было сложно рассуждать о собственном доме, а посему и говорить незнакомому человеку... Было не столько не удобно сколько, даже неприятно. И в большей степени от осознания того, что места, в которое мог бы вернуться предвестник больше не осталось...
—Я не пытаюсь докопаться до тебя, не подумай. Просто, здесь все люди со своими целями и историями, даже несмотря на то, что все идут и под общим лозунгом.
—Так значит... Это правда, что народ собирается восстать против Царицы?—почему то, в это секунду, Аякс верил, что этот юноша скажет ему истину.
—Восстание в Снежной всегда было лишь вопросом времени. Эта толпа, грубо говоря, затишье перед бурей...—отрешёно закончил парень держа перед собой фонарь, в отражении которого зелёный цвет его глаз мог переливаться яркими оттенками драгоценных камней—Но также, есть и те, кто просто ищет спокойного убежища и защиты под революционным знаменем. Здесь люди уверенны, что революция, истинно правильный выбор, и никак по другому уже быть и не может.—Аякс чувствовал томный вес слов парня перед ним. Человек перед ним явно был чем-то озадачен, а может и даже расстроен. Но ясно одно, у него были свои мотивы оказаться здесь.
—А ты сам, как считаешь?—в обычных условия, будь Аякс на своём привычном месте фатуи, это была бы, своего рода проверка на вшивость собеседника, которой предвестник никогда при удобном моменте не брезговал пользоваться, пользуясь статусом предвестника. Но здесь и сейчас, была важна причина, пускай и результат ему мог и не нравиться. В любом случае, сделать что либо с этим он не мог.
—Я?—почему-то вопрос предвестника застал парня как будто-бы в врасплох—Ну... Революция всегда несёт за собой жертвы—собеседник смутился. Кроткий взгляд травы на миг пересёкся за голубым омутом, а затем парень выдохнул—Но как по мне, со мной поступили очень не красиво... Из-за чего я зол, и очень. Но я совсем не подхожу для того чтобы менять ход истории или вершить чужие судьбы, а поэтому—вздохнул—даже не знаю...—парень на миг потускнел и спрятал взгляд за обвисшими и темными локонами, но в другую секунду, задал вопрос, который уже предвестника застал врасплох—Ты же носитель глаза бога, верно?
О... Теперь настрой парня Аякс считывал моментально...
—Верно...
—Он ведь у тебя с собой?—уже более воодушевлённо.
—Это да, но...—предвестнику напомнили жестокую правду, а глаз бога в этой отвратительной правде мог служить клеймом. Отвратительным и гадким, от которого все нутро выворачивало наизнанку.
Да, Аякс был напуган, когда ступив в зал Заполярного дворца, его стены украшали отблески тускнеющих глаз бога. Но эти сотни глаз для предвестника меркли, по сравнению с тем, что сделали с его семьёй. Для Предвестника, это было сродне тому же что и испытывал его безымянный собеседник. Бесконечное отчаяние и страх.
—Я хочу ненавидеть тебя — выдохнул парень себе в шарф, но после продолжил—но не могу, и понимаю что это неправильно, но все же, меня распирает зависть...
—Прости, мне жаль...—к своему собственному разочарованию — это все, что мог сказать предвестник в лицо этому парню. Отчасти, но мотивы толпы стали Аяксу до жути понятны.
—Нет, стой. Даже не смотря на весь трагизм, каким бы он ни был, я—это все еще я. И этого не изменит никакая божественная стекляшка. Я все так же могу помогать людям и хоть и немного, но облегчать их участь... я стараюсь смотреть на все это позитивно...Не извиняйся, ты во всем этом не виноват—Аякс ощущал себя прожжёны до глубины души, виноватым.—Да и слова мои о ненависти, кажется, были слегка резки по отношению к человеку, которого я едва ли знаю...—легкое касание ладони к плечу выдавало доброжелательный настрой.
Аякс не стал идти дальше за толпой, не стал идти за неназванным парнем, а остался стоять. Стоять и наблюдать как его огибает поток людей что состоял не только из мужчин, но из женщин и даже парней и девушек. Даже в совсем еще юном возрасте.
Грудь предвестника распирали противоречия когда его аккуратно обходили еще совсем не знающие подростки огня войны и запаха крови. Но тот пожар, который они несли с твердым шагом и ясностью во взгляде, поражало и одновременно пугало мужчину. У всех этих детей должна была быть причина для этого, вряд ли бы дети сами бы ушли из отчего дома ради такой призрачной и несбыточной цели, как революция. Как он думал.
Аякс не знал куда ему идти, не знал куда податься и за что ему удержаться. Дома куда бы он мог вернуться нет, семьи которая бы его утешила, сейчас, закована в холодные цепи под заполярном дворцом, по его вине. В рядах фатуи, сам по себе, предвестник, особо не любил водится, предпочитая отчий дом. Но даже сейчас, пока Тарталья не выполнит своё задание, его вряд ли ждут где нибудь еще...
—Черт, дела совсем паршивые—будь Аякс и не был бы предвестником или же хотя бы рядовым фатуи, он бы все равно развернулся и пошёл бы в противоположную сторону, огибая одинокие и жаркие огни его народа. Огибая серые лица искажённые слепой надежной и нескрываемым предвкушением в перемешку с отчаянием и злобой. Будь он хоть самим богом, он бы пошёл в другом направлении, ведь не смотря на весь тот кошмар, что творится вокруг, и хоть здесь и сейчас нет места куда бы он мог вернуться. В этой холодной стране еще есть человек которого он может и должен защищать.—Прошу, окажись там...
Последний человек в этом мире, в котором предвестник найдёт своё утешение и спасение.
***
Возможно, кто-то задумывался о том, что же случилось с Тоней, когда Аякс унёсся в погоню за Люмин? Вопрос не требующий ответа—ничего. За исключением того что старая супружеская пара
заботливо приютившая младшую сестру предвестника, после его ухода, достаточно быстро собралась, и дождавшись спокойной погоды скоропостижно покинула свой дом.
Тоня тихо сопела на диване, когда старая женщина затушила свечу на окне, и окинув последним взглядом дом, заперла за собой дверь. Пара ушла тихо и не попрощавшись. Возможно, старики боялись предвестника, и не стали брать такую ответственность, а возможно, супруги с самого начала хотели куда-то исчезнуть... Во всяком случае Тоня ничего из этого не могла знать. И её первые одинокие дни в ожидании
чего-то прошли в скуке и сумраке. А позже, стало приходить смутное ощущение пустоты и тревоги.
Вряд ли девушка успела сблизиться со стариками, и по поводу их исчезновения, не волновалась столько, сколько из-за того что дом остался без хозяев, и лег на плечи хрупкой девочки.
Тоню здесь оставил Аякс со словами, что обязательно вернётся и заберёт её. И самолично взял с супруг слово, что бы с ней ничего не случилось, на время его отсутствия. Но время шло, девушка осталась одна. На улице бушевала страшная метель, а солнце и не думало подниматься.
Сначала пришло осознание, что девушка осталась в доме совсем одна и супруги не вернуться, но это было не страшно, ведь компанией для девочки служили книги в маленькой комнатке под лестницей, в которой их было на удивление много и все они были свалены в кучу. Тоня развлекала себя раскладывая их по алфавиту и счищая с них пыль. Не все конечно, была художественная литература, были книги по философии, математике и в большинстве это все таки были учебники, которые читать особо не хотелось, из-за чего утолять скуку долго не приходилось.
Позже, освоившись в маленьком деревенском домике, что для молодой девушки был в самый раз, Тоня решила осмотреть каждый уголок этого дома на предмет чего-нибудь интересного, но обыскивать было нечего. Дом был пустующий, хоть и принадлежал женатой, пожилой паре. Ни фотографий, ни альбомов, ни странных складов с дедовскими удочками или бабушкиными сковородами не было. Никаких предметов удобства. Домик по большей своей сути напоминал пустующую квартиру, в которую только-только заехали и просто еще не успели обжить.
На девушку это нагнало некоторой жути, но и делать с этим особо нечего, ведь хозяева ушли... просто.. оставив дом... Все это было странно. Весь дом в одно мгновение показался девушке странным, вплоть и до самих его обитателей. Тоня особо не всматривалась ни в манеры или жесты стариков, по большей части она не успела этого сделать, ведь прошло только полтора дня с её здесь присутствия, и вот так её просто, в одно мгновение, без записок или других слов оставили одну. На взгляд Тони это было не столько грубо, сколько просто странно. И девушка искренне не знала с чем это могло быть связанно.
Но вместе с тем пока девушка мучилась сомнениями по поводу дома и его обитателей, время шло, а предвестника все не было. Тоне не слишком хотелось оставаться в темноте, и поэтому повсюду стояли свечи. Камина в доме тоже не было, что уже было поводом и для возмущения.
Дни проходили в одиночном ожидании. Ожидании хоть кого-то или чего-то. Ведь брат ей дал слово и он его обязательно сдержит. Хоть брат и был предвестником и часто врал, Тоне хотелось верить и она искренне верила, что здесь и сейчас предвестник не предаст её.
Аякс спешно покинул сестру в погоне за путешественницей. Тоня не знала подробностей всего, да и если бы спросила, Аякс бы просто улыбался и отмалчивался бы как он мог часто делать на подобного рода вопросы, однако такие вопросы вскоре в дома стали табу.
Многое изменилось с уходом брата из дома. Тоня плохо помнила то время, когда брат ушел из дома и вернулся только спустя время. Она была еще маленькой для всего этого. Но девочка уже тогда смогла различить перемены в парне: пустой взгляд, странные перепалки с другими деревенскими мальчишками были не свойственны для улыбчивого и даже дружелюбного брата. Тоня ясно помнила тот день, когда отец принял тяжёлое решение отдать Аякса в организацию фатуи; в тот день парень пришёл весь истерзанный и всклоченный без сапога домой, в его пустых глазах читался пляшущий и кровожадный азарт, а его молодые ладони крепко сжимали шею дворовой псине ошивающейся подле деревенских домов.
Все в деревне знали дружелюбную дворняжку мило названной
"Жучкой" за её как бусинки красивые и проницательные для собаки глаза. Никто не знал чья она или откуда, на детей не бросалась, маленьких на себе катала, никакого не лаяла, только если на глухи пьянчуг, и то, только за то, что они могли беспробудно заснуть в мороз. Тоня помнила эту собачку, помниться из-за образа такой дружелюбной собаки, девушка в детстве и захотела щенка, но вид истерзанного брата и висящей в его руках собаки подобно меху, перекосило что-то в её сознании.
Вид страшных ран для юной Тони казались чем-то невозможным и не реальным, девочке и до этого доводилось видеть раны и кровь, но не в том количестве, при котором живое существо могло бы превратится в кровавое месиво.
—Аякс!—взволнованный голос матери из-за плиты заставил девочку всхлипнуть. Мама на памяти девочки больше никогда и не на кого так не реагировала.
Крик перемешанный с отчаянием и страхом готовой свести с ума обеспокоенную мать раздался на весь дом, и отец спустился с лестницы на руках с молодым Тевкром, Антон тоже хотел посмотреть, но отец ему сказал:—"Здесь не на что смотреть"...
—Какой кошмар—тихо пробурчал про себя отец с обескураженными глазами при виде сына.
В тот день Тоня не могла оторвать глаз от кровоточащего месива в руках брата, и только с мгновения погодя, как до сестры дошло что это:—"Жучка!"—с её усть сорвался громких всхлип. Девочке было не страшно смотреть на кровь и мясо, было просто жалко по человечки настолько милую и добрую собачку. Детский мозг искажал у себя в голове и без того жуткий вид псины и чем дольше девочка смотрела на собаку, тем больше понимала что это больше не та Жучка. В тот день Тоня впервые увидела смерть в её самом ужасном проявлении.
Отец быстро увел дочь на вверх, Тоня ни видела не реакции Аякса, ни слышала скандала. В доме было гробовое молчание, когда Тоня плакала, а когда успокоилась, различала лишь отдалённые фразы снизу. Тоня не помнила и не слышала что-то конкретное. Она просто слышала истерический крик матери, переходящий в жалостливые всхлипы, и томный голос отца, сетующий о че-то очень печально и с дрожанием в голосе, не то от злобы, не то от страха.
После этого всё детство девочки как в тумане. В голове Тони осталось лишь это воспоминание из детства, затмившее все радостные и печальные. Девушка не знала, плохо, это или хорошо, было лишь осознание того, что тот день, кажется нанёс девушке какую-то травму, но осознать которую так до сих Тоня и не смогла. Не то что бы это событие ей мешало, просто в памяти не осталось никаких даже радостных воспоминаний; из головы стали прободать потихоньку крупицы информации и действительно важные воспоминания и вот это, уже мешало.
Тоня тихо выдохнула в свечу. За её дрожанием было намного интереснее наблюдать, чем за бесконечной темнотой и вьюгой за окном. Невольно пронеслись мысли о теплом и родном доме, но девушка быстро отмела все эти мысли, понимая, что нагонит только на себя еще больше тоски и жути.
Время шло, и оставленная еда заботливо или нет супружеской парой, начала медленно заканчиваться. Тоне пришлось перейти к закруткам из погреба под полом. Нашла она его совершенно случайно. Пока шла со свечой к окну, споткнулась о задравшийся край одиноко лежавшего ковра, пыльный товарищ оказался немного подпалённым и пыльным, но случайное открытие привело девушку в приятное удивление.
Такие интересные архитектурные решения не новшество для Снежной, и Тоня даже хлопнула себя по лбу что не догадалась сразу убрать дурацкий коврик. погреб оказался целой сокровищницей, в котором, на удивление, даже был проведен свет—это было странно, но Тоня просто радовалась источнику света и много не думала над его странным происхождением. Может супруги стали обустраивать сначала погреб?
Маленькая радость сразу же стала обживаться книгами, подушками и пледами. Лампа висевшая в погребе была старой лампой накаливания, от которой становилось жарко в помещении, но в случае Тони это был неплохой обогреватель, который даже одним только своим существованием воодушевил девушку на то, что все будет хорошо. Она дождётся брата, скоро она будет вместе с семьёй и все будет хорошо. Так думала Тоня.
Живя на одних только закрутках, девушка надеялась прожить до самого восхода солнца, однако для этого иногда, но приходилось выходить из своего укромного уголка, в дом, чтобы хотя бы немного подышать свежим воздухом и поставить свечу на окно.
В этот раз, пройдя тихими шагами по скрипящей половице девушка различала некоторые огни в дали. Огней девушка насчитала около пяти, нет десяти, или... Огни множились в геометрической прогрессии прямо на глазах собираясь в стройную картину отряда. Первая мысль— фатуи, но вряд ли это мог быть её брат. Хоть он конечно и предвестник по поднимать ради неё армию вряд ли бы стал, да и огней было слишком много. Возможно, они тоже искали Люмин.
Ощущение беспокойства и некого страха перед фатуи возникло в груди тревожным чувством. Может это были и не фатуи, но даже если и так, вряд ли бы Тоня хотела бы хоть с кем-то по болтать. И по натуре и по ситуации, девушка приняла решение не зажигать свечу. А на случай, если решат зайти в чужой дом
мало ли что за людей приметила Тоня, было принято решение накрыть погреб ковром, вдруг не додумаются.
Не то что бы девушка прям ощущала на движение угрозы, она просто знала что с незнакомыми не стоит общаться, а с фатуи не стоит вести дел, особенно ей.
Минуты перед приход незнакомцев казались мучительно долгими, но после... Грохот
Пара тяжёлых сапог все же с выломали дверь, как и думала девушка—фатуи. И уже больше людей прошло в дом. Тоня вслушивалась в ходьбу, тяжёлую и громкую, от которой даже захотелось закрыть рот руками, а возможность обнаружения сразу же казалась смертельным исходом. Пара мурашек все же пробежали по телу.
—Пыль в доме отсутствует на диванах, кровати, столах и подоконниках.—докладывал громкий голос, двое людей, судя по скрипу половицы стояли прямо над головой Тони.
—В доме ощущается отчётливое тепло и запах свеч, если кто-то и ушёл, то недалеко. Обыщите
весь дом, переверните все шкафы и диваны, велика вероятность, что тут еще кто-то остался.
—Есть!—Тревога с паникой накрыли непутёвую головку. Девушка про себя покрыла благим матом всех Архонтов и адептов которых знала. Девушка продумывала: как ей спрятаться под пледом что бы казаться естественной под ним. Темнота и скрип чуж ног над собой действовали тревожно, не давая собраться мыслям. Тоня думала протиснуться где то между полок и накрыться темной курткой, которую девушка захватила с вешалки создавая впечатление, что здесь
точно никого нет. Не помогло. Миниатюрная фигурка могла на своё спасение скрыться в тени полок и просидеть так на холодном полу, но вот толстая куртка набитая невесть чем увы не протискивалась. Да, обжитое место девушки её бы выдало с потрохами, но в эти секунды, Тоня была готова уверовать хоть в кого угодно если бы её это спасло. Половица кажется ненадолго стихла, возможно ушли. Тоня решила использовать этот шанс и дала себе волю немного подвинуть грузную полку и одновременно старалась тянуть на себя куртку. Пространство оказалось довольно тесным, девушка облокотилась всем своим телом на тяжёлую полку. Когда левая рука с курткой уже оказалась у груди, с правой стороны, Тоня почувствовала ужасающую лёгкость. Правая рука изогнулась, чтобы схватить ускользающую полку, но банки со скрученными огурцами, помидорами и вареньем полетели быстрее и градом обрушились на холодный пол. Стекло и варенье разделись по всему погребу. А старый шкаф державший бог знает сколько эти пыльные банки заключительным аккордом грохнулся вслед за вареньем, разлетевшись в щепки и подняв пыль.
Сверху донеслись грубые, громкие голоса. Это был конец, Тоня идиотка, промахнулась везде где можно и нельзя. Девушка проклинала своё изначальное хладнокровие и беспечность. Она не знала что с ней сделают когда обнаружат. Она не знала кого они искали. Неужели эта супружеская пара что-то натворила? Неужели все это время она ночевала в доме преступников? И сейчас, возможно, как соучастница получит пулю в лоб за соучастие, бог знает за какое, но одна мысль вселяла ужас перед холодным правосудием Снежной.
Кошмар накатывающий на девушку с удвоенной силой заставляла жаться к стене укрываясь темной курткой и зажимая рот рукой, задерживая дыхание и наспех вспоминая хоть какую-то молитву. Да даже не молитву, хоть что-то что её сможет сберечь и оставить не замеченной. Шанс на выживание.
Тяжёлые сапоги остановились над её головой. Ищут источник, громко переговариваются и ходят. кто-то остановился:
—Возможно под ковром что-то есть—Блять, ей конец.
Сердце колотило в груди. Страх и кровь била в уши животной паникой. Девушка сжалась в курте как ей казалось до атома и вжалась в стенку со всей силы, буд-то надеясь что что-то произойдёт.
Дверь дернули— заперта, изнутри. Тоня держала ключ от замка у груди, молясь, что бы у них не хватило сил...
—Подайте ружьё!—Тоня смотрела безумным взглядом, жавшись к стене, на редкие полосы света и дергающийся замок, что сам по себе выглядел надёжно, но вот доски, что он сдерживал, выглядели ненадежно и с каждым ударом грозились разлететься в щепки.—Разойдитесь!—Тоня зажмурилась и...
Прогремел выстрел отдающей холодной пустотой за спиной. Животный страх сменился паникой и непониманием. Тоня встала со спины и обнаружила за собой целый проход дышащий на неё своим холодным дыханием. Медлить нельзя.
Дверь не поддалась, ружьё перезаряжают. Тоня быстро поднялась, взяла куртку и ровно с новым грохотом, что по звуку разломил дверь погреба в щепки закрыла за собой неведомый и даже сказочный проход, оставивший девушку в темноте и надежде.
