Ужас, летящий на крыльях ночи

Факультет Гриффиндора, лениво переговариваясь, устало вваливался в свою гостиную. Энергичное обсуждение, бурлившее, пока они шли по коридорам, сошло на нет, улетучиваясь вместе с адреналином. Гермиона шла, едва переставляя ноги. Сонмы мыслей метались в её голове, отказываясь укладываться в привычный порядок. Слишком многое стоило обдумать, слишком много неожиданностей принёс этот день. И даже облегчение от того, что всё кончилось и они живы, едва чувствовалось где-то на периферии сознания, не принося ни радости, ни успокоения. — Мы можем поговорить? — Гарри придержал Гермиону перед входом. — Конечно, пойдём, — кивнула она, и они, развернувшись, пошли по коридору. Зайдя в пустой кабинет, они присели на парты напротив друг друга, молча пряча глаза. Оба не знали, как начать разговор, и стоит ли вообще его заводить. — Я… — Гарри прокашлялся. — Спасибо тебе. Ты спасла меня. В который раз. — Боже, Гарри, ты сомневался? — возмутилась она. — Как я могла это допустить? Мы же друзья! — Друзья, — просипел Поттер и нахмурился. — То, что ты сказала, — он задумался, — отцу… Мерлин, я до сих пор не могу поверить, что Гриффиндор — живой и среди нас. — А я-то как шокирована… — нервно хихикнула Гермиона. — Ты не знала? — Я бы не стала скрывать от тебя такое. Понимаешь? — Где-то в глубине души мелькнула обида. Гарри не мог в ней сомневаться — только не он. — Да, прости. Прости, пожалуйста, — торопливо перебил её он. — Просто я в шоке, немножко, — он смущённо улыбнулся, а затем нахмурился: — Но мы ушли от темы. Ты назвала меня своим женихом, и, я так понимаю, нам придётся… поддерживать легенду? — вопросительно-тревожно спросил он. Гермиона опустила взгляд и нервно переплела пальцы. — Прости, Гарри, — она не знала, что ещё сказать. — У меня просто не было времени, и я… — Тебе не за что извиняться, — он прокашлялся. — Ты спасла меня, и больше никто не смог бы это сделать. — Значит… — она буквально выдавливала из себя слова, — будем притворяться дальше? Гарри вдруг вскинул голову и решительно посмотрел ей в глаза. — А ты никогда не думала о нас? — То есть? — нахмурилась она. — Ну, мы всегда были друзьями, — он перешёл на шёпот, не отводя взгляда. — А ты думала о нас в другом качестве? — В другом? — Мысли всё путались, и ни одна из них не была достаточно ясной и осмысленной. — Но… мы же… а Рон? — Она сама не понимала, почему именно сейчас вспомнила о Роне. Она вообще не думала, что может быть настолько растеряна в разговоре со своим лучшим другом. Гарри резко дёрнулся, его лицо озарила какая-то злая и одновременно горькая усмешка. — Ну конечно — Рон. Как я мог о нём забыть? — буквально прорычал он и, резко развернувшись, пошёл к выходу. Уже дойдя до двери, он громко выдохнул и, постояв некоторое время, повернулся. — Сейчас не стоит ходить одной. Пойдём в гостиную. Она сдержанно кивнула и поплелась к двери. Выходя, она привычно взяла было Гарри за руку, но, опомнившись, хотела отдёрнуть её. Однако он не дал ей этого сделать, крепко сжав её ладонь. Они так и пошли к гостиной, держась за руки, но в гробовой тишине. Разумеется, стоило им войти, все тут же воззрились на неё, явно готовые атаковать сотней вопросов. — Вы, как хотите, а я — спать, — категоричным голосом возвестила она. Разочарованный гул её не смутил, так что она решительно двинулась к лестнице. Шум стал громче. — Оставьте её, — раздался вдруг непреклонный почти приказ Невилла. — Они и так устали, — добавил он чуть мягче, и все тут же замолчали. Очевидно, его авторитет за этот год стал непререкаемым у гриффиндорцев. Она буквально доползла до кровати и, вспомнив знаменитую фразу Скарлетт О’Хара, провалилась в сон.

***

Гарри также ускользнул в спальню и, задёрнув полог, улёгся спать. Однако сон не шёл. Проворочавшись около часа, он плюнул на всё и спустился вниз. В гостиной его встретила тишина — все слишком вымотались за этот длинный, странный, необыкновенный день и просто вырубились. Кто-то, наверное, спал в кроватях, несколько ребят уснули прямо тут — на креслах и диванах. Аккуратно перешагнув через чьи-то ноги, он выскользнул в коридор. Дойдя до окна недалеко от их гостиной, он присел на подоконник и взглянул на звёздное небо. Послышались шаги, и Гарри тут же вытащил палочку. Но это был Рон. Тоже уставший, помятый, но такой же неприлично бодрый. — И ты заснуть не можешь? — устало улыбнулся друг и присел рядом. — Всё так странно, — тихо сказал Гарри. — Не то слово, — хмыкнул Рон. — Пожиратели арестованы, Гриффиндор жив, а вы с Гермионой поженитесь, — последнее он произнёс, скривившись, словно у него заболели сразу все зубы. — Насчёт Гермионы, — Гарри посмотрел ему прямо в глаза, — прости. — Проехали, — усмехнулся он. — Злишься ведь. — Он не понимал, зачем ведёт этот разговор. — У нас не было другого выхода. — Да уж, — хохотнул Рон. Помолчав, он продолжил: — Да, злюсь. Но, учитывая твою возможную смерть, понимаю. Они ненадолго замолчали. — Вы теперь… — Рон откашлялся, — вместе? — Навер… да, — поправил сам себя Гарри. — Мы вместе, — сказав это, он почувствовал странное удовлетворение в душе. — А Джинни? — Мы расстались. Ты же знаешь. — Но она ждала тебя. — Я поговорю с ней. Обязательно, — он опустил голову. — Но останешься с Гермионой, — утвердительно сказал Рон. — Выбора нет. — А если бы был? — Рон смотрел уже без злости, с каким-то пониманием. — Кого бы ты выбрал? Давай, Гарри, ответь честно. Сейчас, когда не надо думать о грёбаном пророчестве, и ты не считаешь себя смертником. Кого ты выбираешь? Гарри задумался. Гермиона всегда была для него непреложной константой: другом, который не предаст, самым близким человеком, за которого он умрёт без сомнений. А ещё она была красивой девушкой. Очень красивой. Он бы сказал — самой красивой. Хотел бы он быть для неё больше, чем другом? Он вспомнил сегодняшний поцелуй — никогда и ни с кем он не чувствовал такого. «Даже с Джинни…» — внезапно осознал он. Поцелуи с Джинни были безумно приятны, но сегодня он впервые понял значение слов «потерять голову» — после поцелуя он с трудом разобрался, где находится. — Да-а, — протянул Рон и, поднявшись, потопал прочь. — Ты о чём? — очнулся Гарри. — Мне всё ясно, — не поворачиваясь пробурчал друг. — Что тебе ясно? — Всё, — он повернулся. — И ты всё поймешь, если глянешь сейчас на свою рожу в зеркале, — с этими словами Уизли ушёл. А Гарри остался сидеть на подоконнике, пытаясь осознать свои чувства. То, что он испытывал. К Гермионе. К Джинни. А достоин ли он вообще спокойного счастья?