damn Neil

Обычно во время вечерней пробежки Нила не случалось ничего волнующего — такая стабильность продолжалась уже чуть больше месяца со дня победы над Воронами и подтверждённой свободы Нила. Бег всегда успокаивал и помогал отвлечься от всего, что ни происходило в жизни. Он бежал, когда не знал, что делать, бежал, когда не понимал своих чувств, бежал, чтобы принять какое-то решение. Но сейчас бег больше не был на грани жизни и смерти. Нил мог наслаждаться им просто так. Что он и делал изо дня в день. Бег занимал почëтное третье место в списке любимых занятий Нила. Не трудно догадаться, кому отведены первые два. Нередко к пробежкам присоединялся Кевин, и пока Лисы провожали их взглядами «боже, у этих двоих только экси в голове», они выбирали маршрут, брали бутылки воды и телефон Кевина (свой Нил забывал дома, а иногда боялся потерять во время пробежки). Сегодня их выбор пал на парк, который находился примерно в часе пешей ходьбы от общежития, полчаса бегом, а тропинки в парке прибавляли ещë час, без учëта перерывов. Поначалу всë проходило обычно. Они добежали почти до противоположной входу части парка и остановились попить и отдышаться. Когда вдруг Нил почувствовал, что его штанину снизу что-то тянет. Не сильно, но несколько раз, порываясь привлечь внимание. Опустив голову, Нил столкнулся с двумя изумрудами, которые глазели на него с неприкрытым интересом. Честно говоря, Нил растерялся.  — Больно было?  — Что? — не понял Нил. Девчушка указала себе на щëки, как бы намекая на смысл вопроса. До Нила стало доходить. Дети по-странному забавные…  — Сначала да, но сейчас всë прошло. Видишь? — он легко улыбнулся, наклонив голову. — Всë в порядке. Кажется, еë было так просто не переубедить. Она поманила его вниз, и Нил, не сопротивляясь, присел на корточки, так что теперь оказался на одном уровне с ребëнком. Она прищурилась, всматриваясь, пока Нил, казалось, даже вздохнуть боялся. Обычно все, кто задерживали взгляд на его лице дольше пары минут, обязательно говорили что-то — как правило, обидные комментарии, летевшие в спину Нила, игнорировались им. А иных реакций почти и не было. Но у него есть семья, которая принимает его со всеми сколами, шрамами, душевными трещинами, а большего ему и не надо.  — Мама говорит, что раны нужно заклеивать пластырем, чтобы они быстрее зажили, — поучительно сказала девочка.  — Но они уже… Очевидно, девочка думала, что серьезная рана может зажить без единого шрама — наедине с обычной ссадиной или царапиной. И отступать не собирается.  — У меня есть целая упаковка красивых пластырей, хочешь? — она широко улыбнулась, и с каждой прошедшей секундой Нил всë меньше хотел ей отказать. Нил выдохнул.  — Хорошо. Где-то рядом прокашлялся Кевин. Девочка посмотрела на него с обидой, будто он отвлекал еë от важного дела.  — Это мой друг, — объяснил Нил, снова отвлекая внимание девочки на себя. — Кевин, дай нам несколько минут. Дэй перевëл внимательный взгляд с девочки на Нила и махнул рукой, мол, делай что хочешь.  — Я, кстати, Марта! — радостно сообщила она, ведя за собой Нила к ближайшей лавочке.  — Я Нил, — отозвался Джостен. Говорить это обыденным тоном всë ещë отзывалось чем-то непривычным, но в то же время приносило чувство незыблемой надёжности и безопасности.  — Как река? — улыбнулась Марта, жестом показав, чтобы Нил сел на скамейку. Нил коротко улыбнулся в ответ.  — Наверное. Марта забралась на скамейку рядом, встала на колени, чтобы дотянуться до лица Нила, и достала из кармана своего комбинезона упаковку пластырей. Нила смешила еë детская настойчивость. Пшеничные кудряшки еë волос, подгоняемые ветром, мешались у лица, так что Марта то и дело заправляла непослушные пряди за уши или старательно дула на них, что впрочем помогало не сильно.  — Вот, смотри, есть с котятами, звëздочками, цветочками… — перечисляла Марта, достав из упаковки несколько запечатанных пластырей, — о, ещë со сладостями!  — А с лисами нет? Перебирая упаковки, Марта задумчиво вглядывалась в них и в конце концов сказала:  — Нет, с лисами нет. Кевин издал звук похожий не то на кашель, не то на смех.  — Тогда на твой вкус, — пожал плечами Нил. Детская фантазия — оказывается, удивительная вещь. Хотелось видеть всë и сразу, мечтать о многом и видеть мир неоправданно ярким. Марта хотела, чтобы на правой скуле Нила были звëзды, на левой — пластырь с рисунками пончиков и конфет, а на руках — немного звёзд и котят. Нил знал, что будь сейчас рядом Эндрю, то назвал бы его нелепым. Но с этой задачей справился бы и Кевин. Когда Марта закончила, то спустя несколько минут за ней вернулась взволнованная мама, извинилась – дважды перед Нилом за то, что он теперь выглядел как жертва первой помощи, оказанной ребëнком; и они попрощались.  — Пока, Нил-наверное-не-река! — крикнула Марта, активно махая рукой.  — Пока, Марта, — Нил неуверенно помахал в ответ, и подошëл к Кевину. Тот едва взглянул в его сторону, но уже прыснул со смеху.  — Готов продолжить? — спокойно спросил Нил, поправляя задранные рукава толстовки.  — Ты собираешься идти так? — с сомнением уточнил Кевин, выгнул бровь.  — Разве это должно как-то повлиять на бег? — резонно спросил Нил. — Не думаю, что это помешает. Давай, вперëд. На самом деле, теперь Нил чувствовал себя в какой-то степени незаслуженно укутанным чужой заботой. Будто только из-за того, что кому-то постороннему не было противно на него смотреть, он должен чувствовать себя непривычно и сбитым с толку. В то время, как с «обычными» людьми такого не произошло бы. Они шли бы себе дальше, зная, что их внешний вид не отталкивающий или ужасающий. Одним словом, Нил радовался как мане небесной крупицам жизни нормальных людей. Со стороны, конечно, он, скорее всего, выглядел глупо. Но на обратном пути к общежитию он слишком устал, чтобы думать и переживать об этом. Стало интересно, как отреагируют Лисы. Спустя несколько минут вдалеке стало видно Лисью Башню, и ребята ускорились. Глубоко дышать было немного неудобно, так как пластыри стягивали щëки. Возможно, Марта всë же перестаралась. Кевин почти не смотрел на Нила, но когда бросал даже быстрый взгляд, то улыбался на пару секунд, но потом сразу же делал вид, будто ничего такого не произошло. Нил не сразу заострил внимание на том, что Кевин просто пытался скрыть своë веселье. Когда они добежали до парковки, то постепенно перешли на шаг. В окружающей их полутьме и редкого отсвета фонарей руки Нила без повязок, выглядели словно заштопанными аккуратными заплатками. На самом деле, пластыри были не так плохи, как бинты или что-то такое. Раньше Нил, конечно, считал мелочью пользоваться ими, поскольку необходимость в этом означала наличие достаточно незначительной раны, чтобы с тем же успехом проигнорировать еë.  — Под ноги смотри, — сказал Кевин, заметив задумчивость Нила, и усмехнулся, — а то звëзды познакомятся с жëстким асфальтом.  — Крайне великодушное проявление заботы с твоей стороны, — буркнул Джостен, но смотреть на руки перестал. Оказывается, у Кевина есть какое-никакое чувство юмора, ого. Они зашли в общежитие, поздоровались с охранником и направились к лифту.  — Надеюсь ты готов, — предупредил Кевин, чем вызвал непонимающий взгляд Нила, так что пришлось объяснить очевидное: — Ники не оставит это без внимания. Нил пожал плечами.  — Допустим, готов.  — Думаю твоя фотография хорошо впишется на доску вместе с остальными, — беззлобно усмехнулся Кевин.  — Только если рядом с твоей, — ухмыльнулся в ответ Джостен, — где Ники нарисовал тебе усы и монокль, пока ты отруб…  — Придурок, — перебил Кевин, отвернувшись. Они вышли на четвёртом этаже и направились к блоку, где должны были собраться все остальные Лисы для киновечера. Даже из-за двери слышались громкие голоса — они либо выпили, либо спорят о выборе фильма. Кевин постучал в дверь. Уже через несколько секунд дверь открыли, и их встретил Ники:  — А вот и наши неугомонные спортсмены! Он оглядел их, но понял, что всë не так, как обычно, когда осмотрел лицо Нила.  — Господи, Нил, милый, ты что столкнулся с группой детсадовцев? Кевин прыснул.  — Выглядит очень мило! Подожди, я обязан это сфоткать, — Ники поспешно стал искать телефон в карманах.  — Я же говорил, — сказал Дэй.  — Иди сюда, здесь освещение лучше, — Ники, взяв Нила за предплечье, затянул его в коридор.  — Ники, вы там застряли что ли? — послышался голос Элисон из гостиной.  — Элисон, советую приготовить свой телефон и сесть, если вы вдруг стоите! — крикнул Хэммик, таща за собой в общую комнату не сопротивляющегося Нила. Как только они втроëм зашли в комнату, и каждый обратил на них своë внимание, на пару секунд воцарилась тишина, наполняющая всë пространство почти осязаемой озадаченностью Лисов. А потом резко — словно хлопок — и одновременно раздались голоса, перебивающие друг друга. Ники с Элисон сделали с десяток фотографий, обещая сохранить их навсегда. Мэтт поддержал затею Дэн распечатать хотя бы парочку. Рене улыбалась энтузиазму Элисон. Аарон перестал обращать внимание немногим быстрее, чем это сделал Эндрю — правда, если первый просто отвернулся и буркнул что-то вроде: «можно ли выглядеть ещë тупее», то голкипер встретил взгляд Нила и кивнул в сторону кухни.  — Пойду возьму газировки, — на ходу придумал объяснение Нил и — под всезнающим взглядом Ники — пошëл за Эндрю.  — Не задерживайтесь там, мы до сих пор не выбрали фильм! — предупредила Дэн. Но Нил знал, что отчасти она шутит и вовсе не против. Для вида Нил и правда открыл холодильник, взял себе банку с газировкой, хоть и предчувствовал ворчание Кевина, но еë тут же отобрали и поставили на стол.  — Она даже не сладкая, зачем тебе… Невозмутимость Джостена как всегда разбивалась о пристальный, изучающий взгляд Эндрю.  — Как новенький, — произнëс он. Нил сначала не понял смысла сказанного, но потом вспомнил их первую встречу так ярко и отчëтливо, словно это произошло вчера. Вспомнил и улыбнулся, ответив:  — Кто бы знал, да?  — Точно не ты. Тебя и с бинтами сложно уговорить ходить, а тут такая неожиданность. На самом деле, и для самого Нила это было неожиданно, но он всë равно доволен. И смысла скрывать это от Эндрю не было.  — Но выглядит классно, да? Возможно, Нил отчасти являлся подстрекателем.  — Что?  — Мне нравится. Надеюсь та девочка и вправду не испугалась меня, — сказал Нил, пожав плечами.  — Ты что, пëс с бешенством, чтобы тебя бояться?  — Нет, просто… — Нил думал, что Эндрю его поймëт, скорее всего, в любом случае или, по крайней мере, будет стараться, видя, как это важно для нападающего; но даже в таком случае, нужно было четко и ясно сформулировать свои запутанные в удивлении, неверии и радостных отголосках мысли. — Как видишь, у меня много изъянов, — усмехнулся Нил, но сразу же добавил: — Но это и не плохо. Просто они есть. А я не привык, что некоторые люди считают, будто изъяны должны полностью зажить.  — Значит, они просто не встречали жестоких людей, чтобы это усвоить, — с непоколебимой невозмутимостью ответил Миньярд. И оказался прав. — И это не изъяны, Джостен, сколько тебе нужно повторять? — нарочито раздражëнно-ворчливый вид не убедил Нила, но и такое проявление своеобразной заботы от Эндрю ценно. — Они подтверждают через что ты прошёл, как выбил себе шанс на настоящее имя и жизнь без вечного бега и выживания.  — Я знаю. Спасибо, Дрю, — усмешка растеклась в мягкую улыбку, которая, Нил знал, так «не нравилась» Эндрю, и видел её преимущественно только он. Вдруг Нила посетила спонтанная идея, направленная больше на то, чтобы посмотреть на реакцию Эндрю и немного повеселиться. Заинтересованный этим, Нил незамедлительно озвучил еë: — Как насчëт по одному проценту на каждый пластырь? Эндрю обвëл внимательным взглядом лицо Нила, затем его руки; не прошло и минуты, как он произнëс:  — Их же штук двадцать, — словно ожидал, что Нил заберëт свои глупые слова назад.  — Семнадцать, — поправил Нил. — Мне кажется, справедливо? — и довольно улыбнулся.  — Вот именно, что тебе только кажется, — фыркнул Миньярд. Явно выраженного несогласия не последовало, так что Нил взял на себя смелость первым спросить:  — Да или нет? На что получил уверенное «Да». Прикосновения Эндрю к предплечьям Нила едва ли не были самыми осторожными и — насколько такое понятие уместно для них — ласковыми. Словно боялся поранить, потревожить недавно затянувшиеся раны. Но Нил знал, что Эндрю этого не сделает. Никогда. Так же, как и Нил для него. Эндрю медленно переместил руки на чужие плечи, после — на шею и притянул наконец к себе Нила, чтобы поцеловать так, как редко себе позволял — с теми самыми чувствами, которые делали его непозволительно уязвимым. Но Нил — идиот, поэтому чужими слабостями не пользуется. Отвечает чувственно и мягко, губы тают от ласк. Отстраняться не хочется. Хочется стоять на кухне, залитой тëплым освещением, прижиматься ближе и покрывать поцелуями то, что скрывается под пластырями. Тогда они оба будут в порядке, верно?