достойный выстрела

— Я содействовала убийству. Я — убийца. Я ничем не лучше кровожадных маньяков. Я поддержала убийство человека. Люмин беспрерывно бормотала одни и те же фразы себе под нос, когда соизволила немного оторваться от парня. От дерзкой и едва наглой Леди Кассандры ни осталось ни следа, пустой сосуд в виде испуганной светловолосой девушки, провалившейся в панику. Она шумно вдыхала и выдыхала, складывалось впечатление, что она вот-вот задохнётся, хотя в открытое настежь окно воздух поступал беспрерывно. Скарамучча раздраженно цокнул языком и закатил глаза, созерцая жалкую картину того, как несчастная девушка жадно хватала кислород. Он точно так же спрятал пистолет в кобуру, отвернулся к окну, с помощью которого оказался в кабинете и поспешил его закрыть, чтобы не создавать сквозняка. Дверь по-прежнему была открыта. — Умоляю, заткни её уже, или это сделаю я, — он прокашлялся, понимая, что выплюнул фразу раньше, чем подумал, — Нас могут заметить и вызвать полицию, если она будет повторять одно и то же. — Если ты убийца, тогда кто я? — спросил Тарталья, бережно обхватывая девичье лицо ладошками, — Никто не посмеет наказать тебя пока я рядом. Ты сделала всё на высшем уровне: достойно себя вела, обратила на себя внимание, вытянула из него записку и держалась до последней секунды. Скарамучча ещё несколько секунд наблюдал за невероятной драмой, а после нарочито шумно вздохнул, вновь раскрыл окно и проверил трос на прочность. Спуститься с его помощью на землю было вполне возможно, а поскольку парень не собирался показываться на празднике, это был единственный выход из положения для него — зайти точно так же, как и вышел. Об этом он негласно оповестил своего начальника, и постепенно исчез в окне, пока рыжеволосый парень продолжал лелеять свою спутницу. — Ты ведь уже не Леди Кассандра, — продолжил он, — Она бы не явилась на торжество в чёрном платье, даже если бы была замужней девушкой. Теперь ты вновь моя принцесса, — Чайльд постарался аккуратно стереть слёзы с фарфоровых щёк, — Я хочу вернуться на праздник вместе с тобой и станцевать хотя бы раз. Люмин тихо шмыгнула носом и на несколько секунд прикрыла глаза. Сейчас не хотелось задавать вопросов о том, не боится ли Чайльд того, что его персона вызовет вопросы у гостей, или того, что она — бывшая Леди Кассандра, пришедшая в белоснежном одеянии, через некоторое время вновь появится среди посетителей в чёрном. Девушка ласково уложила ладошки поверх рук Чайльда, которые продолжали удерживать её лицо. По правде говоря, она и танцевать не умела — это была одна из причин, почему она отказывала в танце всем парням, тщетно пытающимся овладеть её вниманием. — Станцуем, — трепетно прошептала в ответ Люмин; её голос едва дрожал, будто крохотная росинка, колышущаяся на траве от ветра, она вновь раскрыла глаза и посмотрела на сопровождавшего её парня. Паника постепенно отступала, дыхание стабилизировалось, а лежащий за спиной труп уже не пугал так сильно, если на него не смотреть. И всё же девушка, пускай и косвенным образом, но воспротивилась возвращению на первый этаж к толпе народа. Она отрывисто опустила взгляд и переложила одну из ладошек на плечо парня — вторую выставила в пустоту, чуть в сторону, и продолжила ожидать ответа. Тарталья не противился, наверняка тоже решил, что в такой обстановке танец выйдет более чувственным. Располагая ладонь под лопаткой девушки, он нежно взял чужую руку в свою. В отдалённый кабинет на втором этаже музыка едва лишь доносилась, да и те отголоски, которые можно было различить, вовсе не походили на что-то для медленного танца. Они танцевали под мелодию собственных чувств и переживаний. Люмин никогда не думала, что имела способность к танцам, могла не только крутиться с партнёром вокруг своей оси. Внезапно обнаружился едва ли не талант к исполнению квадрата, да ещё и в паре — они без труда воспроизводили приставной шаг на три счёта. Взгляд Тартальи ни на секунду не покидал очертания глаз девушки, он уверенно вёл танец под неслышимую композицию. Люмин доверилась, будто бы слушая одну и ту же музыку сознания вместе с парнем. Медленный танец с такими «гляделками» выходил страстнее любого танго, в особенности, когда якобы влюблённые танцевали практически на бездыханном теле. Оба, казалось, перестали моргать с того момента, как приняли позицию — в такой момент упустить хотя бы малейшую секунду лицезрения партнёра было страшнее смерти. Любого зрителя, ненароком попавшего бы сейчас в пределы кабинета, наверняка бы напугала подобная картина, ведь пара буквально танцевала около мертвеца без единого звука медленной музыки. Но им, должно быть, мелодию отстукивали сердца. В тот вечер Люмин научилась многим вещам, которым до этого не умела, о которых не знала. Она с лёгкостью приспособилась к манипулированию своего разума и блокировке собственного «я», изучила искусство венского вальса, к тому же без музыкального сопровождения, а ещё обнаружила, что никогда до этого по-настоящему не целовалась. То есть, как обнаружила? Уже в ту секунду, когда чужие губы не спеша встретились с её устами, в память врезалась картинка детского садика, когда маленькая светловолосая девчонка пыталась заставить своего одногруппника поцеловать её, ведь они якобы сыграли свадьбу на глазах у все группы. Чайльд ни в коем случае не был назойлив и поспешил отстраниться, как только девушка подавала знаки своей необразованности в подобных делах. На языке крутилась глупая ребяческая фраза «Научить тебя целоваться?», пока собственный язык не закрутился в другом — в таком же, но чужом. Рыжеволосый мафиози на секунду даже постарался приподнять веки в удивлении, но позволил себе лишиться подобной возможности, вместо данного действия замирая на месте и притягивая девушку ближе. Только что Люмин едва ли справлялась с существом лёгкого поцелуя, а сейчас уже освоила что-то новое, наверняка не осознавая возможных последствий. Ситуация становилась страннее с каждой секундой, но картина была достойна кисти величайшего художника: двое целовались на глазах у смерти. — Люмин, континенты двигаются быстрее тебя! Ты можешь идти быстрее? — девушка вздрогнула, услышав знакомый недовольный голос, и встряхнула головой. Верно, поздняя ночь, начало среды. Сказитель вновь остановился на дороге, злобно рыча на светловолосую спутницу. Девушка тянулась малость позади парней, периодически заметно отставая, полностью поглощённая воспоминаниями событий, произошедших пятью часами ранее. В голове не укладывалось, как менее недели назад она жила обычную жизнь, с каждым днём приближаясь к выпуску из университета, подыскивала варианты подработки и мечтала о собственном доме где-то на набережной, а уже сегодня содействовала убийству и более того — завела роман, возможно, с главным преступником города, если не штата. На губах ещё остался горький привкус сигарет, которые обычно курил Чайльд. Она то и дело облизывала их, то ли пытаясь избавиться от аромата, то ли наоборот — обновить. Щёки раскраснелись только от понимания того, какие мысли проносились в голове. Люмин снова стала отставать по дороге к автомобилю из офиса. Она осторожно коснулась кончиком пальца собственных губ, будто бы таким образом пытаясь восполнить недостающее. Она заметно замедлилась в шаге, задумчиво глядя под ноги, не убирая рук с собственных уст. На фоне слышались размытые разговоры Чайльда и Скарамуччи, город погряз во мраке ночного времени — часы показывали начало четвёртого утра. В обычный день девушку бы жутко клонило в сон, но сейчас она ничуть не хотела спать. Люмин малость отвлеклась и подняла взгляд, встречаясь с Чайльдом, что глядел точно на неё. На лице парня проскользнула тень ухмылки, отблески которой сложно было не заметить, несмотря на темноту. Девушка встрепенулась и мгновенно убрала пальцы от губ. Какой позор. Тарталья неизменно продолжил наблюдать за ней, в конце концов он уже стоял около автомобиля и даже отворил дверь для спутницы. Скарамучча не упустил момента, поторопившись занять место. — Очень любезно, а что за праздник? — спросил он, обратив внимание на то, что Чайльд открыл дверь, казалось бы, для него. — На заднем сидении тоже есть места с подогревом, только пристегнуться не забудь, — рыжеволосый легко преградил ему путь, встав у него на дороге, и продолжил выжидать, когда замершая на месте девушка наконец-то сдвинется и подойдёт поближе. — Что? — Сказитель скривил недовольное выражение лица и наконец-то взглянул в ту сторону, в которую всё это время смотрел Чайльд, — Долго этот визуальный половой акт будет продолжаться?  — А тебе, что, завидно? — Тарталья отвернулся и взъерошил волосы парня, словно тот был маленьким ребёнком; Скарамучча в ответ задёргался и замотал руками, а после разъярённый влез на заднее сидение автомобиля, нарочито громко хлопая дверью. Люмин простояла ещё несколько секунд, выдерживая дистанцию, а после решила, что в темноте её раскрасневшиеся щёки не так сильно видны. Осторожный шаг навстречу, ещё один, и светловолосая девушка постаралась проскользнуть на переднее сидение машины так, чтобы избежать лишнего зрительного контакта с парнем. Чайльд легко закрыл двери вслед за ней и обошел автомобиль, усаживаясь за руль. Автотрассы опустели, Люмин не заметила того, как постепенно погрузилась в сонное состояние и проехала молча до самого дома, даже забыв о том, что хотела узнать у Тартальи, неужели темноволосый парень едет с ними? Она с трудом подняла налитые свинцом веки лишь когда ощутила прекращение движения. Автомобиль затормозил на парковочном месте в районе четырёх утра. Люмин сонно взглянула в окно, обнаружив за ним знакомое сооружение. Скарамуччи в автомобиле уже не было, но никак не потому, что его завезли домой — он не стал ждать, пока девушка проснётся и пока Чайльд вдоволь наговорится с ней, прежде чем вернуться домой. Теперь только Люмин обнаружила то, что рыжеволосый парень всё ещё оставался с ней в салоне. — Выпьешь чего-нибудь перед сном для расслабления? — спросил он, глядя на свою уставшую спутницу, — Хотя сомневаюсь, что ты напряжена. — Я не хочу спать, — подобное заявление звучало порядком неожиданно, опираясь на то, как ещё пару мгновений назад девушка мирно посапывала в сидении автомобиля, — Устала, но… Боюсь, не засну. Чайльд усмехнулся. Разумеется, после такого насыщенного вечера уснуть будет непросто. К тому же время уже близилось к утру — в такое время спать ложатся только глупцы. Если сидеть, тогда уж сидеть до самого конца. — Ты ведь не так часто ходишь на каблуках? — чем больше времени парень проводил без сна и в компании Люмин, тем больше расслаблялся сам и общался в совершенно простой манере. — В последний раз я надевала подобную обувь на выпускном из школы, — девушка откинулась на спинку кресла и мечтательно вздохнула, — И даже тогда мне пришлось разуться под конец праздника. Рыжеволосый парень некоторое время рассматривал спутницу молча, боясь потревожить её блаженное спокойствие и нарушить тишину. Он вытянул ключи из зажигания и едва не беззвучно покинул салон автомобиля. Люмин заметила, как осторожно он буквально проплыл перед её глазами и открыл дверь с её стороны, но не успела девушка сделать малейшее движение навстречу выходу на улицу, как Чайльд ловко подхватил спутницу на руки, придерживая одной рукой над талией, а другой — под коленями. — Что ты делаешь? — Люмин машинально обхватила руками шею парня, вновь раскрасневшись от собственных действий. — Разве не понятно? — он довольно улыбнулся и устремился навстречу входу в дом; светать ещё даже не начинало, время, словно мёд, тянулось к пяти часам утра, но и того было недостаточно для того, чтобы заставить солнце показаться из-за горизонта. Тарталья продолжал прижимать девушку к себе, пытаясь не дать ей и повода подумать о том, что он мог бы ненароком уронить её. Люмин мягко держалась за него, как бы полностью доверяя и с каждой секундой лишь больше демонстрируя свою покорность. Она даже не подумала о том, что Скарамучча может быть в доме и вполне может поджидать их прямо на пороге, а тут такая картина — Чайльд с босой девушкой на руках, несущий её же туфли. Но на входе Сказителя не оказалось, как и в коридоре, и ближайших комнатах, которые были в зоне видимости. Тарталья донёс девушку до кухни, усаживая прямо на барную стойку и поспешил разогреть чайник. Никого словно и не волновало существо темноволосого парня, что устроился в туалетной комнате на унитазе с сигаретой между зубов. Да, Чайльд, возможно, и сам курил, но предпочитал делать это на террасе, выход на которую был только из его собственной комнаты. Скарамучча недовольно пыхтел, стараясь загнать весь дым в вентиляцию и дополнительно заглушить запах освежителем воздуха. — Уже практически утро, я лучше заварю нам чай, — спокойно проговорил Чайльд; он понимал, что Сказитель находиться в доме, но всё же рассчитывал на то, что он уже устроился в гостевой комнате, отведенной специально для него, — Чёрный, зелёный? — Зелёный, — ответила девушка и малость потянулась, боль из ног постепенно отпускала — обувь бесспорно была достаточно комфортной, но иммунитет к каблукам вырабатывался исключительно с годами. Чай в этом доме был сугубо листовой. Люмин устало наблюдала за тем, как парень крутился у столешницы, собственноручно заваривая ароматный напиток. Она было подумала о том, что ей следовало слезть со стола, куда её усадил парень, но внезапно словила на себе его взгляд, что нёс в себе негласный приказ о том, что ей следовало бы оставаться на месте. — За твою первую удачную миссию, — Чайльд улыбнулся, протягивая одну чашку девушке, и пристроился на стуле перед ней, покорно глядя наверх. Люмин мягко улыбнулась и легко соприкоснулась кружками вместе с собеседником. Она чувствовала себя малость неловко из-за того, что смотрела на Чайльд сверху вниз, хотя это позволил он сам. Более того, он, казалось, довольствовался подобным видом и ни на секунду не отводил взгляда в сторону, даже отпивая чай. — Что скажешь о задании? Сложно было? — Некоторые моменты не сходились с тем, что говорил ты и Скарамучча, например из дюжины предполагаемых вами предсмертных записок у него не нашлось ни одной, — светловолосая девушка гордо задрала голову и сделала глоток чая, тот оказался очень пряным. — Тогда, что мы оставили на столе Гонсалеса? — Тарталья едва напрягся, улыбка слетела с его лица; кажется, причин для того, чтобы заставить эмоции Чайльда смениться с доброжелательных на устрашающие было всего три: неудачное выполнение миссии, переключение на машину убийств и чья-то рука, поднятая на Люмин. — Пришлось вытянуть из него записку, хоть и совершенно ребяческим методом. Я заставила его сыграть в «Правду или Действие», вынудив из него записку. Чайльд молча уставился на девушку, наверное, готовый выронить чашку чая на пол. Он даже самую малость приоткрыл рот, шокировано рассматривая Люмин. Наверняка не ожидал такой невероятной импровизации в рамках первого же задания Миледи. Рыжеволосый парень так и застыл на несколько секунд, а после кухня наполнилась его бархатным смехом, которого даже его спутница не ожидала. Она непонимающе моргнула несколько раз и рассеяно посмотрела на Чайльда. Неужели она сделала что-то не так? — Ты превзошла все мои ожидания, принцесса, — он даже сделал вид, что вытер слезу от смеха, а возможно, действительно рассмеялся настолько сильно, — Должно быть, тебе тоже пришлось делать ход? — Люмин в ответ молча кивнула, потягивая чай, — И что же ты выбрала? — Первым делом действие, — девушка усмехнулась, удовлетворённая и своими действиями ранее, а уж тем более тем, какой результат они производили теперь. Чайльд же видимо классифицировал ответ на вопрос «правда или действие?» в рамках одноименной игры точно так же, как это делала его спутница — если первым ходом ты выбираешь действие, значит, смелости тебе не занимать. Он снова засмеялся, на этот раз гораздо тише. — Он пригласил меня поужинать под предлогом действия, а когда я сказала, что это не подходит под правила игры, заставил дать ответ на приглашение. Смех постепенно стих, но никакой озлобленности или раздражения на лице Тартальи не отобразилось — казалось бы, он стал улыбаться ещё сильнее, только радостный смех здесь был уже не кстати. — Не зря я его застрелил, — он поднялся со стула и направился к столешнице, чтобы пополнить свои запасы чая, — Хотя печально, что он так и не увидел нашего танца и всего последующего за ним, — рыжеволосый мафиози продолжал тщеславно ухмыляться, не находя конца своему довольству; если до этого было не ясно, то в эту минуту уж точно стало понятно: Чайльд — исключительный собственник. Он продвинулся впритык к девушке, продолжавшей восседать на барной стойке, и принялся бережно распускать замысловатую причёску на её голове, — Надеюсь, он наблюдал за нами с того света. — Как же вы меня уже заебали сидеть тут и разговаривать, — двери на кухню не существовало, тут была только широкая сквозная арка и именно в ней сейчас появился невысокий темноволосый парень особо домашнего вида. Скарамучча предстал перед хозяином дома и его спутницей в растянутой выгоревшей футболке и клетчатых штанах, он недовольно потирал глаза и не спеша продвигался вглубь кухни. — Ты хотя бы в моём присутствии перестал бы выражаться, — спокойно выдала Люмин, отпивая ещё немного уже остывшего чая и склоняя голову навстречу Чайльду, что помогал ей со шпильками и резинками. — Как я могу не выражаться в твоём присутствии, когда эти выражения касаются непосредственно тебя и твоего рыжего чучела, — парень несколько секунд изучающе разглядывал выставленные на столешнице десять стаканов, а после потянулся за кувшином воды, что стоял прямо за ними и принялся пить прямо оттуда. — Ну а сам-то? Ограбил бедного ребёнка из детдома на пару штанов и скажи, что я не прав, — Тарталья разговаривал малость неразборчиво, но это лишь для сонного Сказителя; парень сжимал между зубов резинку для волос. — Чего? — Скарамучче составило труда скрыть то, что от возмущения он подавился, и даже не водой, а скорее собственной слюной, — Чем тебя мои штаны не устроили? — он демонстративно покрутился вокруг себя, оставив кувшин с водой посреди столешницы. — То, что у тебя дырка как раз на жопе, — заметил рыжеволосый, — И ты только подумай о том, насколько вселенские у неё размеры, раз я увидел её, лишь раз взглянув на твой зад. Зрелище отвратительное, но признайся, часто пользуешься подобным удобством? — Тебе больше не на чей зад смотреть? — недовольно зашипел Скарамучча, но был настолько сонный, что не хватало сил на то, чтобы броситься в драку; к тому же шутку про удобство дырки на штанах не оценил, или даже не понял. — Есть на чей, и на твой явно не хочется. Дырку завтра зашей или я тебе выдам штаны, и они по полу за тобой шлейфом будут телепаться. — Да пошел ты, — темноволосый парень негодующе продолжил бубнить себе под нос при выходе из кухни и наверняка бубнил до самой кровати, покуда не упал в неё и тут же провалился в сон. Странно ведь, раз уж такой сонный и сразу свалился в кровать, тогда как же тебя вообще разбудили голоса с первого этажа? — Он всё это время был с нами? — спросила Люмин, когда услышала вдалеке звук закрывающейся двери, в ответ она получила утвердительный кивок, — Тогда, где он спит? — девушка задумалась о том, что ещё несколько дней назад Чайльд доказывал ей, что все гостевые комнаты без электричества, а сейчас заселил в одну из них Скарамуччу. Вообще, рассматривался вариант того, что Тарталье было вовсе не жаль оставить его без света, да и Сказителю, кажется, было наплевать. В конце концов, он же не спит со светом. — Скажем, у него есть личные апартаменты в моем доме, — парень наконец-то закончил с девичьими волосами, и нежно коснулся чужих щёк; Люмин быстро заморгала и, подчиняясь, смиренно подняла голову чуть вверх, — Остальные гостевые комнаты по-прежнему обесточены. — Я уже не буду выпрашивать отдельную комнату, — девушка мягко улыбнулась, оставаясь в ладошках спутника; тот замолчал на несколько секунд, несколько с подозрением глядя на светловолосую, а после усмехнулся в ответ и снова подхватил её на руки. За окном едва начинало светать. Люмин лениво выползла из личной ванной комнаты в распоряжении Чайльда. Сам парень скрылся за тонкими занавесками, которые ничуть не маскировали и без того прозрачные двери. Он склонился на перила на террасе, упираясь локтями, и тихо вытягивал дым из сигареты, глядя на макушки елей и других хвойных деревьев в лесу. Чайльд лениво выпускал клубы дыма, небо подсвечивалось розоватыми оттенками, под утро заметно похолодало. Рыжеволосый парень легко стряхнул пепел с сигареты и едва лишь нахмурился. Подкатило странное предчувствие, но Тарталья решил свалить всё на переутомление и долгое время без сна. — Раньше я вставала в такое время на учёбу, а теперь только думаю ложиться, — Люмин осторожно раздвинула прозрачные двери и ступила на территорию террасы. Прохлада чувствовалась с первых секунд — девушка необдуманно вышла на улицу в шортах и футболке, которую ей выдал Чайльд. — Это всё же приятнее, чем вставать в университет, правда? — парень стянул с себя пиджак, в котором был по сию минуту и бережно накинул на плечи Люмин, — Ты зря вышла. Сейчас как раз стукнули морозы, а ты в коротких шортах и после душа. — Тогда ты скорее заходи домой, — Люмин ещё несколько секунд наблюдала за тем, как Чайльд рассматривал расцветающее небо, и вскоре развернулась, покидая террасу в его пиджаке. От холода действительно дрожали колени и цокотали зубы. Девушка медленно забралась в кровать и спряталась под одеялом, она готова была тут же провалиться в сон несмотря на то, что не так давно доказывала, что вовсе не устала. Люмин старалась держать веки открытыми и дождаться момента, когда Чайльд покончит с сигаретой и составит ей компанию в постели. Во сколько теперь они встанут? Девушка даже задумалась о том, что могла бы собственноручно приготовить завтрак двоим парням, хотя всё время до этого персонал в доме Чайльда успешно справлялся с подобной задачей. — Чёрт с тобой, — тихо прошептал Чайльд, выбрасывая окурок в пепельницу; он выдохнул пар изо рта, понаблюдал за тем, как тот быстро рассасывается и метнулся обратно в комнату. Девушка уже лежала на кровати и беззвучно сопела, так и не дождавшись рыжеволосого мафиози. Он постепенно приблизился к той стороне кровати, на которой отдыхала Люмин и осторожно приземлился на корточки около неё; Чайльд наблюдал за спящей девушкой, не собираясь прекращать. Казалось, у него уже давно выработался иммунитет к недосыпу, коего для него уже не существовало. Пожелав того, Тарталья протянул руку вперёд и ласково коснулся белоснежных слепящих прядей, что частично обосновались на лице девушки. Вблизи она казалась ещё более привлекательной: тёмные ресницы едва лишь трепетали, от чего закрадывались подозрения, что девушка лишь притворяется спящей. — Принцесса, ты спишь? — бархатным шёпотом спросил Чайльд, спокойным движением убирая прядь волос с бледного лица. Но ответа не послышалось, следовательно, Люмин действительно провалилась в глубокий сон за считанные секунды. Тарталья легко выпрямился, обошёл кровать и залез под одеяло со своей стороны, стараясь не беспокоить спутницу лишний раз. Он не один раз думал о том, что было бы неплохо разбудить девушку, чтобы вновь заглянуть в её солнечные глаза; он не побоялся бы приблизиться настолько близко, пока он не сгорит заживо. Но среди всех роскошей, которые он мог себе позволить на белом свете — эта была единственной, которую он не мог себе разрешить. Тарталья осторожно поправил одеяло, чуть больше укрывая Люмин и сам подвинулся малость ближе — всё равно недостаточно близко, чтобы согреть рядом лежащего человека. Он наверняка даже не запомнил, в какой момент уснул, и какая была его последняя мысль перед сном, зато точно на долгое время запомнит первую при пробуждении. Скарамучча долго и настойчиво стучал в деревянную дверь, будто бы ему самому не надоело слушать однообразный стук. Люмин истошно застонала и спрятала голову под подушкой. Тарталья нехотя вылез из-под одеяла и резко открыл дверь. Темноволосый парень по ту сторону комнаты ненароком стукнул один раз по Чайльду, но никакого значения этому не придал. — Долго ещё спать будете? Я есть хочу, — он походил на маленького ребёнка, который тарабанил в комнату к своим родителям посреди ночи с целью заявить им о том, что он описался/его стошнило/он забыл, что завтра на урок трудов ему нужно принести поделку «Дыхание осени» из засушенных прошлогодних листьев. — На кухне нет никого, что ли? Попроси кого-то приготовить тебе поесть, раз сам не можешь ничего сделать, — Чайльд было подтолкнул дверь к её закрытию, как парень забунтовал и попытался прорваться в комнату. — Твоего персонала нет на месте, — он упёр руки в боки и негодующе смотрел на рыжеволосого, — И вообще, ты собираешься сегодня на работу? Уже почти час дня. — Мои радары подсказывают, что Она собирается явиться в офис сегодня, так что я никуда не еду. — Я всегда знал, что ты придурок, но до последнего надеялся, что не идиот, — Скарамучча сочувственно взглянул на парня, но своей позиции не покидал. — Раз так, то поезжай в офис сам, и как встретишься с ней, передай, что все дела с ней уже решены, вопросы закрыты и долгов никаких нет, пусть больше не приезжает. — Она была лучшим кандидатом на эту роль, — темноволосый парень нарочито заметно заглянул за спину Чайльда, взглянув на мирно спящую в его кровати Люмин. — Она была слишком жестокой, — заметил Тарталья, — Когда я в шутку предложил убить себя, она ни секунды не колеблясь потянулась за пистолетом, а замешательство на её лице было вызвано лишь тем, что она была неуверена, что я хочу умереть от пули. — Разве это не то, что ты искал? — Вот то, что я искал, — Чайльд одной рукой держал дверь, а второй указал на спящую в собственной кровати девушку, которая вот-вот собиралась проснуться, — Спускайся на кухню и жди нас, не издавай лишних звуков и, я тебя умоляю, не разнеси там ничего в знак протеста, получишь ты свой завтрак, — Я лучше в туалете покурю. — Прекрати смывать бычки в унитаз, ты даже покурить по-человечески не можешь. — В следующий раз я смою тебя. Чайльд театрально захлопнул дверь с характерным хлопком, чем окончательно заставил Люмин проснуться, причём девушка дёрнулась так, словно бы услышала громкий выстрел. Моментально распахнула веки и даже привстала на локтях. Тарталья развернулся к ней, замечая бодрствование спутницы. — С добрым утром, принцесса, — он улыбнулся, словно бы это не он только что спорил с темноволосым парнем; к слову у него не было никаких гарантий в том, что тот не остался стоять за дверью и через несколько минут вновь не начнёт стучать, — Или правильнее будет сказать добрый день? Светловолосая девушка немного расслабилась, потянулась и взглянула на часы на прикроватной тумбочке. Без четверти час дня. А чего ещё следовало ожидать, ложась спать едва ли не в семь утра. Чайльд приземлился возле неё на краю кровати. Люмин прикрыла рот, сонно зевая, и наконец-то села на кровати, оказываясь как раз около рыжеволосого парня. Он бережно мазнул губами по девичьей щеке и снова встал. — Придётся вставать и спускаться на кухню, Скара голодный и скоро выломает нам двери, — он произнёс это с сочувствием, как бы выражая эмоцию того, что тоже был бы не прочь ещё немного поспать. — Я что-то приготовлю, — сонно промурчала девушка и принялась вылезать из-под одеяла в холодную реальность; она даже не обратила внимания на то, с каким удивлением парень смотрел на неё — наверняка приготовление завтрака не входило в её обязанности и ни в коем случае не требовалось от неё. — Ты можешь отдыхать, я сам справлюсь, тем более Скара в еде не привередлив. Снова раздался продолжительный стук в двери. При первом звуке Люмин дёрнулась, а после постаралась прорваться к выходу, чтобы открыть нежданному гостю, но Чайльд остановил её, объяснив всё взглядом. — Долго ваши эротические беседы будут продолжаться? — Скарамучча стоял в проходе скрестив руки, кажется, вовсе не двигаясь с последнего раза, когда Тарталья открывал эту треклятую дверь. — Ты ещё не прокурил себе новую дырку на штанах? — выдал рыжеволосый парень и подтолкнул собеседника на выход, — Давай, вперёд, туалет тебя ждет. Подарю тебе на день рождения переносную пепельницу. Чайльд вытолкал парня из комнаты и сам остался стоять в коридоре, придерживая открытую дверь. Люмин потёрла глаза и не спеша покинула пределы спальни. Солнце светило через шторы — погода явно была чудесной. Девушка понадеялась на прогулку хотя бы по периметру территории, примыкающей к дому. Разговор о том, что на работу Тарталья сегодня не едет она подслушала совершенно случайно и только наполовину, сквозь сон. А если не едет он, следовательно, Люмин тоже там делать нечего. Скарамучча таки потерялся среди множества комнат в доме, пока остальные проживающие успешно достигли пределов кухни. Светловолосая девушка, не задумываясь, стала готовить традиционный завтрак с тостами и яичницей несмотря на то, что ей следовало бы приготовить что-то более сытное, ведь, во-первых, уже было время обеда, а во-вторых, двое взрослых парня с трудом должны были наесться двумя кусками поджаренного хлеба и парой стаканчиков апельсинового сока. Люмин не стала рисковать подходить к кофемашине, что пугала одним своим видом, и решила как-нибудь потом попросить Чайльда обучить её искусству работы с этим чудовищем. Темноволосый парень в этот раз действительно закрылся в туалете с пачкой сигарет и безусловно собирался смыть одну из них в унитаз, когда та превратиться в крохотный окурок. Он поджал коленки, усевшись на крышку, и молча раздумывал над словами рыжеволосого уголовника. «Радары подсказывают», — подумал он, цокнув языком. Иногда Тарталья выражался ужасно глупо, от чего весь его образ босса мафии, наработанный годами, развеивался в секунду. С другой же стороны Скарамучча задумался о том, что парень не впервые употреблял подобную формулировку с радарами, и отчего-то его «превосходные предсказания» всегда отличались точностью. И не было в них ничего такого прекрасного и блестящего. Слово «превосходные» в данном случае употребления следовало толковать как «точные» и «совершенные». В любом случае, в этот раз было бы лучше, если бы Тарталья ошибся, и его интуиция подвела его — Её появление в офисе было худшей идеей для всей мафии. К слову, этой части диалога светловолосая девушка не слышала. Люмин всё же постаралась сделать порции немного побольше, на всякий случай даже очищая хлеб от корочки — точных предпочтений каждого она не знала, а Чайльда предпочла не тревожить. Парень приоткрыл окно на кухне и пристроился возле него с сигаретой. Скарамучче он бы никогда не рассказал о том, что в его доме было такое дозволено. Один полноценный завтрак был готов и выставлен на стол уже после того, как девушка потрудилась заставить его стаканами сока, столовыми приборами и всем, что нашла в холодильнике. Для себя она сделала вывод — в жизни мафиози нет места для образа семьянина, но раз уж Тарталья принял решение обзавестись такой девушкой, как Люмин, в ближайшее время им придется пройтись по магазинам за продуктами. Плевать она хотела на то, что парень может позволить себе доставку, или на то, что для этой процедуры у него имеется специальные люди — Люмин нравился сам процесс прогулки меж стеллажей с едой. Была в этом какая-то романтика. — Это выбросить? — спросил Скарамучча, который только что вернулся из туалета и смыл окурок, ровно, как и обещал. Он указал пальцем на тарелку, вероятно, случайно оказавшуюся на столе с обрезками шкурок с хлеба и всяческих объедков, которые обычно скармливают собакам. — Это съесть, — ответила Люмин; разумеется, у нее был готов полноценный завтрак для темноволосого парня, но вспоминая то, как она проснулась этим утром, девушке захотелось немного поиздеваться над своим временным сожителем. — С каких пор ты набралась дополнительных жизней? — Сказитель держался за край тарелки с объедками и с вызовом глядел на девушку. — Примерно с конца прошлой недели, — спокойно заметила она. Люмин искренне довольствовалась тем, как быстро у неё вышло привыкнуть к манере речи Скарамуччи и больше её не пугали его выходки и острые высказывания; виной тому возможно был изданный начальством указ о её неприкосновенности, — Кстати, благодаря тебе же. Твоя тарелка осталась на кухне, можешь сам за ней сходить, а эту и правда надо выкинуть. Скарамучча нарочно шумно вздохнул, резко подхватил блюдце и покинул пределы столовой. Чайльд всё ещё торчал на кухне, уже покончив с сигаретой, и теперь самостоятельно разбирался с судьбой несчастной кофемашины. Очевидно, он и сам не так часто пользовался ею, а кофе этим запоздалым утром ему однозначно хотелось. Завидев на кухне своего подопечного, он немного выпрямился, показывая, что настроен на разговор. — Если она действительно появится в офисе сегодня, позаботься о том, чтобы она не узнала ничего о Люмин, — Тарталья говорил заметно тише, хотя его голос заглушал шум кофемашины, — Это поручение не только на сегодняшний день, на неделю или на месяц. Покуда я всё ещё работаю, занимайся тем, чтобы они ни в коем случае не пересекались. — К чему такие крайности? — Сказитель вытрусил в мусорное ведро объедки и потянулся за тарелкой со своим завтраком. — Мы не сможем предотвратить её появление в офисе, но, если она встретиться с Люмин, всё, что я задумывал будет разрушено, — Чайльд потёр переносицу, — До тех пор, пока Синьора является нашим прямым клиентом, мы не сможем просто так изгонять её каждый раз из офиса. — Ты ведь сам сказал, что «все дела с ней уже решены, вопросы закрыты и долгов никаких нет, пусть больше не приезжает», — Скарамучча дословно процитировал рыжеволосое начальство и уставился на него, взглядом выражая то, что хотел бы побыстрее закончить этот диалог и отправиться в столовую, пока тосты не остыли и он не сошел с ума от голода. — Ты её знаешь, — многозначительно выдал Тарталья в ответ; кофе приготовился, и машина прекратила свой дикий гул, — Даже если появится малейший шанс того, что они каким-то образом смогут встретиться, я поручаю тебе контроль ситуации. Сделай так, чтобы эта сумасшедшая ни за что не обмолвилась и словом в сторону Миледи. Если видишь, что они где-то присутствуют вместе — разгоняй, беседуют — прерывай. Не дай им выйти на прямой контакт. Скарамучча смотрел на парня без единой нотки серьёзности в глазах. Наверняка всё, о чем он думал, была тарелка с завтраком в его руках. Он безусловно усвоил всё то, что сказал ему Тарталья, но сейчас был не в состоянии обрабатывать информацию. В конечном итоге парень не терял веру в то, что так называемые радары Чайльда начали барахлить, и Синьора не появиться в офисе мафии в ближайшие несколько десятков лет как минимум. — Я оплачу тебе такси до города, только держи ситуацию под контролем, — Тарталья щёлкнул пальцами перед лицом собеседника несколько раз, но тот, очевидно, окончательно погряз в мыслях о завтраке и несносной клиентке из прошлого, — Ясно. Вперёд в столовую, а после собирай свои вещи.