Венский вальс.

Кеджуро проснулся на утро после праздника в куче конфети, на диване, весь взъерошенный, без верхней одежды и одних трусах с больной головой. Что произошло ночью он не помнил. Единственное, что волновало учителя на данный момент - где достать тот океан пресной воды, чтобы пополнить иссушеные запасы в организме. Продирая глаза, огненный парень невольно бросил взгляд на пол в поисках тапочек, но вместо них обнаружил спящую тушку Сенджуро, а взглянув в сторону коридора, нашел глазами любимую ало-черную прядь волос. Что происходило ночью теперь стало более главным вопросом, чем нахождение источника воды. За окном было пасмурно, как в принципе и любой зимний день, лишь пролетающие редкие хлопья снега вносили разнообразия. Было красиво - ветра не было, а потому снег ровным слоем лег на ветки голых деревьев, образовав собой невероятный пейзаж. По скольку окна в квартире были заперты, то надо было бы уже мало того что просыпаться, ведь на часах два часа дня, так еще и духотень страшная, от чего голова болела сильнее. Старший Ренгоку с опаской выглянул из-за угла гостинной, чтобы как ожидалось, увидеть засранный стол, и еще одно спящее тело, но на этот раз Хашибиры Иноске, который, судя по всему, нажрался до потери сознания. Теперь дело за малым - найти сестру Танджиро и Зеницу. Что было задачей достаточно выполнимой - нужно было лишь заглянуть в туалет, обнаружив там уснувшего на полу перебравшего с алкоголем Агатсуму, а затем в спальню, где покоилась Незуко, в удивительно чистом пространстве. Далее Кеджуро прошел в коридор, дабы поднять своего возлюбленного, налакавшегося также до потери сознания, и отнести на кровать. Тот, в свою очередь, оказался с пустой бутылкой вина в руках, обернутой вокруг шеи мишурой, и сползшей новогодней шапкой на голове - вроде дышал. После сего занятия, Кеджуро, по правилам хорошего партнера, друга и брата, решил заготовить феттучини из остатков пищи, найденой в холодильнике, и, некоторым, освежающие коктейли из мандаринового сока, небольшого колличества водки, и льда, разбавленного газировкой. Творение началось. Искуссный кулинар начала свое дело. Одев на себя немного маленький Ренгоку фартук, в одних трусах, с ноющей головой, чуть трясущимися руками, казалось бы в полной отключке от реальности, он начал разогревать кастрюлю с водой для лапши, параллельно как можно тише давил мандарины в четыре стакана (для себя же тоже нужно). Никто не просыпался - это давало возможность сделать не только небольшой сюрприз всем соням, но еще и хорошенько прийти в себя в полной тишине. Когда старший сын семьи Ренгоку рассуждал о своей любви к умиротворению, в голове возникало строгое лицо отца. Шинджуро никогда не говорил о своей мечте сыновьям, но это было и без слов понятно, будто открытая книга. Единственное о чем мечтал отец - покой в доме. Ничего лишнего, и абсолютно никого. Рука Ренгоку довольно спокойная и тихая женщина, и познакомившись с ней, Шинджуро тут же остановил свой выбор на ней. Красавица, покладистая, невероятно добрая и щедрая, временами настолько спокойная и тихая, что даже шагов в свою сторону человек мог и не услышать, а лицо её всегда, даже в трудных ситуациях, сохраняло нейтралитет. Конечно, даже имея страсть к полному покою в своем семейном гнездышке, в наследниках Шинджуро явно нуждался. Малодой Ренгоку рвался между выбором, но в конце концов, остановился на ребёнке. Сначала родился первый - смышленый мальчик. И откуда он только взял привычку быть громким аж с самого рождения - было непонятно. Однако это вовсе не мешало его крупным успехам в учебе и хобби. А вот второй - тихий, но такой надоедливый. Вечно мозолит глаза одним своим видом, и даже если просто проходит! Двое детей и ответственность за них - оказалась адом. А когда они подросли, и один из них, старшенький, стал полноценным человеком с гуляющими гормонами и пубертатом - жизнь усложнилась вдвое, а голова начинала гудеть от малейшего шороха в коридоре. Сенджуро, в отличие от Кеджуро, не доставал так много проблем - готовить хорошо умеет, руки точно золото. Убирается, готовит вкусно, ну прям как шеф в ресторане, выполняет все поручения, к маме на ручки постоянно ластиться когда возможность есть - ну прям домашняя кошечка. Но при том всем, отца семейства это дико выбешивало. Дети - шумные, громкие, невыносимые, неконтролируемые. А когда вырастают - жизнь превращается в кошмар наяву. Тому кровь у носа вытри, а потом в школу на разборки, другому деньги на учебу в престижном вузе выделять. Вот почему отец не любил, когда к нему в дверь стучались, вот почему он постоянно кричал. Сложись бы дела иначе, не было бы этих детей, не было бы страсти к снотворному, и неконтролируемой агрессии. Ни Шинджуро, ни дети, ни тем более Рука не были виноваты в том, что они имеют сейчас. Молодая голова и желание иметь детей без последствий для себя - вот была главная ошибка всей этой семьи. От бесконечных рассуждений Кеджуро прервал шорох из комнаты Танджиро. Сквозь тишину, раздался будто громкий топот из спальни. Оттуда вышел весь растрепаный старший Камадо. Серьги на нем висели как обычно, а вот лицо.. Лицо его было как бы немного помятым, но это мягко сказано. Немного опухшие щеки и глаза, под ними же темные круги, словно от недосыпа, волосы торчат кто куда и в какие стороны, ноги еле ходят. -Кеджуро... - Захрипел Танджиро, подходя к возлюбленному в раставленные руки. -Ну что же ты.. Перебрал вчера, я тоже. Знаешь где я тебя нашел? В коридоре. Так больше нельзя пить, понимаешь о чем я- - Огненный парень не успел договорить. На фартук обрушился сокрушительный поток ярко-оранжевой рвоты. Придерживая Ренгоку за, уже облеваный розовый фартук, Танджиро медленно отступал назад, непрекращая издавать характерные звуки. -Ну чтож такое то... - С отвращением взглянув на свой фартук, а затем ноги и пол, проронил Кеджуро. -Прости... - Снова захрипел Камадо. Казалось, на этом можно было закончить, но нет. Пришлось по-тихому мыть пол, а затем кинуть фартук в стиралку (предварительно развешивая постиранное белье), после принести своему парню ложку Энторосгеля, а затем закончить приготовление еды. Даже не смотря на то, что было уже три дня, и на улице уже темнело, пол дома еще спало. Сенджуро лишь единожды перевернулся на полу, заворачиваясь в плед и тихонько что-то бормоча. Только к четырем часам люди начали просыпаться. Сначала встал Иноске, который измазал свои темно-синие густые волосы в обветренной еде, после Сенджуро, который остался на полу, не желая вставать, потом уже Незуко, которая не отстала по виду от брата, ну и наконец вялый Зеницу. Танджиро есть не стал, лишь немного попил воды, и завалился смотреть телевизор, а остальные кое-как впихнули в себя освежающие коктейли и феттучини. Планов не было, но Сенджуро попросил уже свежего брата прогуляться по вечернему парку, на что Кеджуро дал согласие. *** Людей не было от слова совсем. Ни на людных улицах, ни в парке. Они бродили лишь вдвоем, переговариваясь о чём-то в шуме ветра. -Брат, ты правда любишь Танджиро-сана? - Внезапно спросил младший Ренгоку. -Думаешь, я бы стал убирать за ним его рвоту и заботиться о нем с похмелья в таком же разбашенном состоянии, не любя его? Конечно люблю. - Слабо улыбнулся Кеджуро, блеснув янтарными глазами. На это, Сенджуро лишь тепло улыбнулся, и разговор дальше развязался сам собой. Третье января. Двенадцать часов дня. -Ты не думаешь, что нам стоит убраться? - Задумчиво посмотрел на кучу разросанных вещей, фантиков, упаковок, конфети, желащих где попало Танджиро. -Думаю ты прав! - Тут же согласился Кеджуро. Третье января, шесть часов вечера. -Нам все еще стоит убраться? - Переспросил знатно уставший от лежания Ренгоку. -Нахуй надо. - Рассмеялся Камадо.