Catharsis // Катарсис

Путешествие обратно до замка оказалось длинным и тягостным. Ксавьер постоянно терял сознание, вынуждая Тома брать на себя большую часть его веса и замедляя их путь. Авалон изо всех сил пыталась помочь, но она не могла делать почти ничего, кроме как произносить слова поддержки, подбадривая Ксавьера, пока тот сдерживал слезы каждый раз, стоило им продвинуться еще на один шаг вперед. Когда они наконец добрались до Хогвартса, весь замок кишел сотнями учеников, профессоров и целителей, присланных министерством, все они бегали туда-сюда, пытаясь перенести пострадавших учеников в больничное крыло. Несмотря на почти бессознательного парня, перекинутого через его плечо, Том смешался со всем этим хаосом — Ксавьер был лишь еще одним из учеников, попавших под удар. Он вместе с Авалон быстро пробирался через толпу, как можно оперативнее неся Лестрейнджа в больничное крыло и проталкиваясь как через потрясенных учеников, ставших свидетелями нападений, так и через любопытствующих детей помладше, которые появились из своих комнат, выходя на звуки всей суматохи, последовавшей за возвращением учеников из Хогсмида. Слово «нападение» распространялось, словно лесной пожар, чуть ли не каждый был в курсе произошедшего уже через несколько минут после прибытия. Больничное крыло было загружено как никогда — чуть ли не каждая кровать была уже занята очередным стонущим учеником, Мадам Бардот бегала между ними, стараясь помочь как можно большему числу людей за раз. Бедная женщина выглядела ошеломленной, отходя от одной больничной койки к другой, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на всех тяжело раненных учениках. Авалон заметила Ренли Трэверса, стоящего около входа, инструктируя новоприбывших и перекрикивая хаос больницы. — Если вы не тяжело ранены, пожалуйста, пройдите в Большой Зал! — его глаза осматривали пространство, и Авалон могла с уверенностью заявить, что староста школы еще никогда раньше не видел разрушений такого масштаба. — О всех легких травмах позаботятся в Большом Зале! Взгляд мадам Бардот наконец остановился на Ксавьере, который к этому моменту попросту мертвым грузом повис на Томе. Она быстро подбежала, ее внимание сосредоточилось на парне. — Святые небеса… — тихо сказала она. — Помоги перенести его на кровать! — она указала Тому в сторону одной из немногих свободных коек, и они вдвоем осторожно положили Ксавьера на матрас, стараясь не двигать его плечо, насколько это было возможно. — Что произошло? — незамедлительно спросила она. — Какое-то проклятие поразило его в плечо, — ответила Авалон. — Я не знаю, какое, но, мне кажется, оно могло сломать несколько костей. Целительница осматривала Ксавьера пару мгновений, держа свою палочку над ним и шепча какие-то заклинания себе под нос, прежде чем она покачала головой и вздохнула. — У него не просто сломаны кости, моя дорогая. Они полностью раздроблены. — С ним все будет хорошо? — с беспокойством в голосе спросила Авалон. — Ему понадобится значительная помощь, — признала она. — Если вы двое сами не ранены, пожалуйста, пока освободите помещение, чтобы я могла сосредоточиться на учениках, которым помощь нужна, — сказала она, махнув рукой Авалон и Тому в сторону выхода. Авалон открыла рот, чтобы возразить, отказываясь отходить от Ксавьера. — Могу я остаться… — Мисс Хендрикс, мне нужно, чтобы вы вышли из комнаты ради тех, кто должен быть здесь. Будьте добры, пожалуйста, покиньте больничное крыло вместе с мистером Реддлом. Вы сможете навестить мистера Лестрейнджа позже сегодня. Том кивнул и сказал. — Да, мадам Бардот. Спасибо за вашу помощь, — после чего схватил Авалон за запястье и начал тянуть ее к выходу. Она уже собиралась заорать на него, требуя отпустить, но звук крика еще одного ученика сместил ее внимание. Нотта силой тянули из больничного крыла два профессора, вынужденные удерживать его, пока тот пытался протолкнуть себе путь вперед. — Я должен быть с ней! Отвалите от меня! — кровь стекала из раны на его лбу, но он, казалось, не обращал на это никакого внимания, яростно дергаясь в руках взрослых. Авалон проследовала за направлением его взгляда и заметила Розали, лежащую на больничной койке не так далеко, без сознания, два целителя нависли над ней и взмахивали палочками, изо всех сил стараясь ей помочь. Авалон вырвала свое запястье от Тома и быстро подошла к Нотту, вставая перед ним, и выкрикивая его имя, пытаясь привлечь его внимание. — Эй, Аксель, все хорошо! Давай уйдем отсюда и подлечим твой лоб, ладно? — его почти безумные глаза были наполнены лихорадочным беспокойством, но он мгновенно перестал биться в руках тех, кто его удерживал. — Лучшее, что ты можешь для нее сделать, — это позволить целителям выполнять свою работу. Нотт посмотрел за плечо Авалон, напоследок еще раз взглянув на свою возлюбленную, а затем вздохнул и стряхнул с себя профессоров, резко оборачиваясь и идя в сторону выхода. Том и Авалон последовали сразу за ним. Авалон говорила мягко, когда обратилась к нему. — Что случилось? Он пустым взглядом уставился вперед, отказываясь пересекаться с ее глазами, пока они шли к Большому Залу. — Мы были в «Паддифут», когда все это произошло. Стена позади взорвалась на части, и потолок обрушился на нас. Ей досталось сильнее, чем мне. Бардот сказала, что у нее внутреннее кровотечение. — С ней все будет хорошо, — успокаивающе сказала Авалон. — Мадам Бардот сможет все излечить. Ей просто потребуется немного времени. Он покачал головой, зарывая лицо в руках, когда произнес: — Это должен был быть я. — Прошло мгновение, прежде чем он наконец посмотрел на Авалон, его глаза сфокусировались на ее разбитой губе. — Вы двое в порядке? — Да, мы в порядке. Однако плечо Ксавьера весьма сильно пострадало. Он столкнул меня с пути и принял на себя довольно сильный удар, — сказала она, ощущая накатывающую волну вины. — Вы видели остальных? — спросил Нотт. — Эйвери сказал, что искал тебя, — сказал Том. — Он тебя нашел? Глаза Акселя широко распахнулись, и он покачал головой. — Нет, я его не видел. Авалон почувствовала, как все внутри сжалось, когда подумала об Орионе. Она молилась, чтобы с ним и с Кларой все было хорошо. Когда они оказались в Большом Зале, Авалон заметила нескольких учеников, которые наблюдали за ними, перешептываясь и указывая на них пальцем, пока они шли. В Большом Зале было так же много народу, как и в больничном крыле, если не больше. Ученики валялись по всему полу, большинство — в синяках и ссадинах, но, к счастью, никто из них не был в слишком тяжелом состоянии. Несколько целителей и профессоров сновали туда-сюда, предлагая помощь тем, кто в ней нуждался, но, по большей части, создавалось впечатление, что основная масса взрослых была занята в больничном крыле. Трио быстро заметило Розье и Мальсибера, оба стояли, прислонившись к стене в дальнем конце Зала. Они подошли, коротко приветствуя их, после чего Розье спросил: — Где Лестрейндж и Эйвери? — Лестрейндж получил удар в плечо. Он в Больничном Крыле. Эйвери мы не видели, — резко ответил Том. — А Розали? — спросил Мальсибер, переключая внимание на Акселя. — Больница, — сжато ответил он, не желая объясняться дважды. Авалон услышала знакомый голос, кричащий над звуками Большого Зала, и быстро повернула голову, тут же видя Зельду, инструктирующую непострадавших учеников, призывая их вернуться в свои комнаты, чтобы целители могли сосредоточиться на тех, кому все еще нужна была помощь. — Я повторяю! Если вы и ваши друзья в порядке, пожалуйста, пройдите обратно в свои комнаты! Авалон встала и быстро кинулась к своей соседке, заключая ее в объятия сразу, как только оказалась рядом. — Ты цела, — сказала она, крепко обнимая ее. Зельда обняла ее в ответ, издавая вздох облегчения. — И ты тоже. Мерлин, я безумно переживала за тебя. Они отпустили друг друга, и Авалон осмотрела остальную часть помещения. — Насколько все плохо? — Пока что нам не кажется, что мы потеряли кого-либо из учеников. Из того, что я знаю, жертв было несколько, и большинство из них были непосредственно последователями Гриндевальда. Нам, видимо, весьма повезло. — Джейн в порядке? Зельда кивнула, указывая в противоположную часть Зала, где Джейн присела напротив очередного ученика, помогая вылечить легкие ранения. Авалон вздохнула, слабое чувство облегчения накрыло ее. Тем не менее она снова заметила, как многие ученики пристально смотрели на нее. Когда она встречалась с их взглядами, они быстро отводили глаза. Однако это происходило не так, как обычно. Она привыкла к тому, что ученики пялились на нее — они делали так с момента, когда ее представили как переведенную из Дурмстранга. Но нет, эти взгляды сильно отличались. Они не были наполнены страхом. — Почему все на меня смотрят? Зельда слегка рассмеялась и покачала головой. — Почему все на тебя смотрят? Может, это потому что разлетелись слухи о том, как вы с Реддлом собственноручно устранили нескольких членов Альянса. Вы двое начали ладить? — Я не знаю, — призналась она. — Честно, я не знаю почему он вообще мне помог. — Он, может, и кажется бессердечным, но я не считаю, что даже он оставил бы тебя там одну, — сказала Зельда. Если бы только она знала, подумала Авалон. — А что с остальными ребятами? Они все в порядке? — спросила Зельда, имея в виду Ксавьера и его друзей. — Ксавьер довольно сильно ранен. Он в больничном крыле. — Что случилось? — Я сражалась с одним из членов Альянса, когда он столкнул меня с дороги и попал под удар заклинания, которое было нацелено на меня, — ответила она. — Оно очень сильно повредило его плечо. С остальными все хорошо. Хотя Эйвери я не видела. А ты? — Я видела его не так давно. Он был с группой других учеников около входа в замок, — ответила Зельда, ее взгляд медленно остановился на губе Авалон. — Позволь мне подлечить, — сказала она, доставая палочку. — Вообще, не могла бы ты помочь Нотту? — спросила Авалон, потянув подругу обратно к ребятам, которые сидели в потрясенном молчании. Авалон в голову пришла мысль о том, что никто из них никогда в жизни по-настоящему не был свидетелем битв — они жили в пределах собственных привилегированных семей, каждый привык к комфорту и роскоши. Для большинства из них это был первый раз, когда они видели дуэль за пределами школьного кабинета. Зельда опустилась на колени около Нотта, рассматривая кровоточащий порез на его голове. — Могу я? Он кивнул, тихо поблагодарив, после чего она начала накладывать на него лечебные чары. Авалон прислонилась к стене, наконец-то получая возможность перевести дыхание, как тут же подошел Реддл. Его фигура отбрасывала тень на нее, и без слов он направил палочку на лицо Авалон, убирая повреждения на ее губе. Она подняла пальцы к теперь вылеченному месту, а затем проворчала: — Я могла сделать это сама. — Простого «спасибо» достаточно, Хендрикс, — сказал он, закатив глаза. Она гневно взглянула на него и пробормотала тихое «спасибо» себе под нос. Он убрал палочку обратно в карман мантии, осматривая помещение, но тут ее голос снова привлек его внимание. — Почему ты помог мне сразиться с ними? — Прошу прощения? — Почему ты помог мне сразиться с ними? — повторила она. — Ты мог уйти, но ты остался в опасности. Почему? Он пожал плечами. — Почему ты остановила тот камень? Она думала об этом. Если бы он погиб в Хогсмиде, его душа выжила бы в его крестражах, и найти их без него оказалось бы практически невозможным делом, что только продлило бы ее миссию по их нахождению и уничтожению. Но, честно говоря, эта мысль даже не возникла в ее голове, когда она спасла его. Это произошло просто инстинктивно. И Авалон беспокоилась о том, почему она так быстро встала на его защиту. — Почему я должна была поступить иначе? — спросила она. — Могу сказать то же самое, — ответил он. — Считай, теперь мы квиты. Она уже открыла рот, чтобы ответить, когда боковым зрением увидела Эйвери. Его синие глаза остановились на ней в тот же момент, и она побежала к нему, оставляя Реддла позади и проталкиваясь через всех на своем пути, пока пересекала Зал. Том наблюдал, как она бежала к Эйвери. Они вдвоем, очевидно, стали намного ближе, и Том совершенно не понимал, почему. Они даже не были на одном курсе или на одном факультете… ему было довольно любопытно, откуда взялась их внезапная дружба. Он не то чтобы возражал — если никак иначе, возможно, она могла бы открыться Эйвери больше, чем Лестрейнджу на данный момент. Тому было плевать, кто из парней сможет завоевать ее доверие, до тех пор пока один из них не получит для него информацию, которую он хотел. Он хотел знать о ней все. После того, как он увидел ее в сражении сегодня, он полностью осознал, насколько ценным ресурсом она может быть. Ее знания, ее прошлое, ее секреты… он потратил впустую слишком много часов, размышляя о ней, и уже начинал уставать от этого. Эйвери крепко обнял Авалон, прижимая ее к себе, как только она оказалась на расстоянии вытянутой руки. — Ты в порядке, — прошептал он, затаив дыхание и удерживая ее близко. — Как и ты, — сказала она, потирая его спину, прежде чем отпустить и оглянуться по сторонам. — Где Клара? Она цела? Он кивнул. — Да, она со своими друзьями прямо сейчас. Все они целы, — прошло немного времени, прежде чем он вздохнул и заговорил снова. — Это чудо, что никого из учеников не убили. Авалон кивнула в знак согласия, но она не могла перестать думать о тех жизнях которые были потеряны. Она подумала о владельце книжной лавки… образ его безжизненных глаз преследовал ее так же, как преследовали ее и глаза тех, кто погиб в Битве за Хогвартс — застывшие, холодные и опустошенные. Ничего не оставалось в них от человека, которому они когда-то принадлежали, лишь пустые окна в полое тело. Она подумала об этой проклятой зеленой вспышке. Зеленый. Зеленый. Зеленый. Это всегда был зеленый. Она ненавидела этот цвет. Она ненавидела все, что с ним связано. Авалон помнила другую увиденную ею зеленую вспышку — зеленую вспышку, от которой ее спас Том. Она видела боковым зрением, как он отразил проклятие, отсылая его обратно в волшебника, но только сейчас она задумалась об этом: он убил того человека, просто потому что мог или чтобы защитить ее? Он бросился на линию огня ради нее — и она не знала, почему. Это был Том Реддл. Он не защищал других людей: он защищал себя, и только себя. Он жил жизнью чистого самосохранения, всегда жил и всегда будет. Это было то, что однажды превратит его в Лорда Волдеморта, которого она знала. Лорда Волдеморта, который убил ее друзей. Нет, Том Реддл не защищал других. Он сам это сказал, они были квиты. В этом не было ничего другого — он возвращал долг. Мысль о том, что она его спасла, сводила его с ума, и он не мог позволить себе быть перед ней в долгу, поэтому и помог ей. Ничего меньше, ничего больше. Так почему она не могла перестать думать об этом? Несколько часов спустя она бежала через темные коридоры, направляясь в больничное крыло. Только что стало известно, что посетители наконец могли прийти и увидеть пострадавших, так что она мчалась, чтобы добраться туда как можно скорее. Ночь наступила и окутала замок спокойствием. Суматоха по большей части закончилась — коридоры были почти пустыми, и оставались только несколько мракоборцев, блуждающих по замку, чтобы убедиться, что этой ночью никаких опасностей больше не возникнет, однако было похоже, что худшее уже позади. Когда она дошла до больничного крыла, остальные парни со Слизерина тоже уже подходили: Эйвери, Нотт, Мальсибер, Розье и даже Реддл, идущий в конце группы. Она коротко кивнула им и вошла внутрь, пока Мальсибер придерживал дверь открытой. Ксавьер все еще находился в той же кровати, где она видела его в последний раз, однако волна облегчения накрыла ее, когда она увидела, что глаза его были открыты и он сидел. Когда он заметил своих друзей, широкая улыбка расплылась на его лице, и он, подзывая, помахал им неповрежденной рукой. Аксель не терял времени, побежав прямиком к Розали, что заставило Ксавьера рассмеяться и крикнуть: — И я тоже рад тебя видеть, приятель. — Отвали, ты жив, — крикнул через плечо Аксель, прежде чем присесть на колени перед своей спящей девушкой и поцеловать ее в лоб. — Рад видеть тебя бодрствующим, — сказал Розье, подходя и вставая около кровати Ксавьера. — Да, да, избавь меня от слезливых историй. Эликсир уцелел? — спросил Ксавьер, зарабатывая стон почти от каждого в компании. Розье закатил глаза, потянувшись в карман мантии и вытащив оттуда Эликсир Эйфории. — Тебе повезло, я упал на спину. — Хотя бы одна хорошая новость за сегодня, — сказал Ксавьер, прежде чем переключить внимание на Авалон. — Дорогая, ты в порядке? Она присела на край его кровати, убирая выбившийся у него локон с глаз, прежде чем заговорила. — Да, благодаря тебе. Как ты себя чувствуешь? — За исключением факта, что у меня сейчас нет костей в левом плече? Просто замечательно, — ответил он. — Нет костей? — спросил Эйвери недоверчиво, уставившись на его слегка обвисшее плечо. Ксавьер засмеялся. — Ага, они потратили несколько часов, пытаясь вылечить кости, но там было слишком много крошечных осколков, чтобы сделать это должным образом. Так что они просто удалили их все и дали мне Костерост, чтобы вырастить их с нуля. — Ты хочешь сказать, что прямо сейчас там нет ни одной кости? — спросил Мальсибер, на что Лестрейндж кивнул. — Чума. Я могу потрогать? — Я уж думал, ты никогда не спросишь, — сказал он, призывая длинноволосого парня передвинуться к нему и с любопытством потыкать в похожее на желе плечо. — Это отвратительно, — сказал Мальсибер, но продолжил щупать плечо своего друга, пока Ксавьер наконец не сбросил его руку с себя. — Я слышал, что Костерост чертовски болезненный. — Мадам Бардот сказала, что меня ожидает тяжелая ночь. Но, вообще, разве это может быть намного хуже, чем раздробить плечо, правда? — ответил Ксавьер, прежде чем издать возмущенный вздох. — Мерлин, после такого дня я не могу дождаться, чтобы напиться до беспамятства завтра, — сказал он, выражение его лица резко изменилось, становясь паникующим. — Игра же все равно состоится, да? — Ты в чертовой больнице, и ты думаешь о квиддичном матче? — покачал головой Эйвери. — Меня выпишут к утру, ясно? Просто ответь на вопрос — у меня был долгий день, — простонал он. — Все равно состоится. Они чуть было не отменили его, но поскольку никто из учеников не был серьезно ранен или убит, они решили, что это может помочь общему настрою, — ответил Эйвери. — Потому что ничто не помогает справиться с травмой от пережитой террористической атаки лучше, чем наблюдение за тем, как учеников избивают до полусмерти бладжеры, — рассмеялся Мальсибер. Том стоял сзади группы, сосредоточив внимание на Акселе с Розали не так далеко. Девушка все еще была без сознания, но Нотт держал ее руку, оставляя нежные поцелуи на ее пальцах, и шептал неслышные слова ей на ухо. Непрошеная слеза стекла по щеке того, пока он сидел возле ее спящей фигуры и гладил ее золотые волосы. Том подумал о том, как Нотт бешено вырывался из хватки профессоров ранее в этом же месте, устраивая сцену, пока пытался пробраться ближе к своей девушке. Любовь к девчонке была его величайшей слабостью. Она делала его импульсивным, неосторожным и безрассудным. Тому было его жаль. Людей действительно делали слабыми их эмоции… особенно любовь. С другой стороны, он подумал о Хендрикс. Она позволяла своим эмоциям контролировать себя полностью. Все, что она делала, она делала из-за любви, ненависти или гнева — казалось, будто эта тройка была для нее основой. Но она точно не была слабой. Нет, она была совершенной противоположностью: одной из самых могущественных волшебниц, которых он когда-либо встречал. Внутри нее хранился огонь, который загорался от ее способности чувствовать все с такой мощностью, что сжигал все на ее пути. Это была ее величайшая сила, но Том знал также и то, что однажды это могло стать ее погибелью. Он гадал, мог ли он использовать это в своих интересах. Она была силой, с которой стоило считаться, и он хотел, чтобы она сражалась на его стороне. Ее сила могла оказаться ему очень полезной, но только если она склонится перед ним. Рассматривать мысль о том, что она может быть его противником, он не хотел — Хендрикс являлась, как бы он ни ненавидел это признавать, угрозой, если ее не сдерживать. А он не позволит ничему встать на его пути. Так что, он знал, ее необходимо было держать близко. К счастью, и Лестрейндж, и Эйвери вроде бы добивались прогресса в общении с ней. Он сделал мысленную заметку поговорить с Эйвери о ней в ближайшее время, хотя он знал, что задача сделать так, чтобы парень открылся Тому насчет Авалон, обещала стать весьма утомительной. Судя по всему, Эйвери очень привязался к девчонке — возможно, это потому что они были похожи душой. Оба слишком идеалистичные, на свою беду. Мысли Тома были прерваны резким стоном согнувшегося от боли Ксавьера. Хендрикс держала его руку, и проблеск беспокойства читался в ее ореховых глазах. — Что не так? — Костерост действует, — заметил Том. — Думаю, лучше нам оставить его на время ночи. — Да, отдохни немного, приятель, — сказал Мальсибер. — Увидимся с тобой утром, хорошо? Постарайся не разбудить всех остальных в больничном крыле своими криками, — сказал Розье, помахав, когда начал двигаться в сторону двери, и остальные парни последовали за ним. Ксавьер закатил глаза. — Многие девушки боятся спать одни сегодня. Найди нашей комнате достойное применение, — сказал он, подмигнув, но очередная волна боли накрыла его. Авалон стрельнула в него взглядом, но его глаза были слишком крепко зажмурены, чтобы заметить это. Она все еще держала его руку, когда встала. — С тобой все будет хорошо сегодня? Его хватка на ее руке усилилась, когда он проворчал. — Я получил проклятие в свое плечо ради тебя, и вот так ты меня благодаришь? — он открыл глаза, легкий смешок слетел с его губ после этой шутки. — Дорогая, останешься со мной? — Я не думаю, что могу, — ответила она, скептически оглядываясь по сторонам. — Нотт проведет ночь с Розали, — подметил он, указывая в сторону Акселя, уже свернувшегося калачиком позади спящей девушки и занявшего свое место на остаток ночи. Большинство других учеников в комнате тоже уже крепко спали — от истощения, вызванного их ранами, смешавшегося с сонливым эффектом принятых зелий, они провалились в глубокий сон. — Да, но они и встречаются, — ответила она. Его взгляд смягчился на мгновение, когда он посмотрел на их переплетенные пальцы, прежде чем он снова взглянул ей в глаза. Он прижал ее руку ближе к себе так, что она снова села на край его кровати, пока он нежно водил пальцами по тыльной стороне ее ладони. Казалось, будто он подбирал следующие слова очень внимательно, так отчаянно желая найти правильные, когда открыл рот, чтобы заговорить. Она подумала, что это, возможно, был первый раз, когда она видела, чтобы он выглядел неуверенным в себе. — Я давно собирался поговорить с тобой об этом, — она прищурила глаза, но он продолжил говорить. — Ты здесь едва ли месяц, и тем не менее ты уже похитила мое сердце. Я поймал себя на том, что думаю о тебе днем и ночью, и я хочу, чтобы ты была моей, и только моей. — Ксавьер… — Ты не можешь отрицать, что между нами что-то есть, правда? Так давай просто сделаем это официальным. Стань моей, — сказал он, его слова вылетели быстро, прежде чем острая дрожь коснулась его губ, эффект Костероста начинал сказываться. — Не думай, дорогая, просто скажи «да». Она сомневалась, пока размышляла. Никогда в жизни она не представляла, что вступит в отношения в этом времени, но она действительно задавалась вопросом, не могло ли это открыть ей мир новых возможностей узнать больше о Реддле, если она начнет встречаться с Лестрейнджем. Возможно, будучи действительно частью их ближнего круга, она легче сможет завоевать их доверие. И, на самом деле, она не особо возражала против его компании — он фактически попал в больничное крыло ради нее. В глубине души она чувствовала вину за то, что использовала его как средство достижения цели, однако она находила разумное объяснение в том, что разбитое сердце было небольшой платой, если это означало, что она могла спасти волшебный мир в будущем. Так что она улыбнулась ему и кивнула. — Ладно, Ксавьер. Его глаза загорелись, и он широко улыбнулся. — Значит «да»? — Да. — Слава Мерлину, — тихо прошептал он, прежде чем потянулся и положил руку позади ее шеи, мягко притягивая ее к себе, пока она не наклонилась достаточно близко, чтобы соединить их губы в нежном поцелуе; прижав ее ближе, он впутал пальцы в ее волосы. Она ответила на поцелуй, но почувствовала укол неловкости, демонстрируя чувства так открыто, и поймала себя на том, что, к его неудовольствию, отстраняется пару мгновений спустя. Он раздраженно выдохнул, когда ее губы покинули его, но все равно похлопал по месту рядом с собой. — Ляжешь со мной? Она переместила вес, чтобы прилечь около него, но прошло всего мгновение, прежде чем он издал пронзительный крик, морщась, когда зелье начало отращивать его кости обратно. Было очевидно, что его страдания становились только хуже, а его внезапные приступы боли уже начинали будить нескольких учеников вокруг них. — С тобой все будет хорошо, — прошептала она, бережно поглаживая его щеку, но его черты были искажены в чистой агонии, и он издал еще один душераздирающий вопль. — Я позову мадам Бардот, — сказала она, осторожно вставая и выбегая в коридор, куда, она видела, выходила целительница. Когда она оказалась в коридоре, она заметила мадам Бардот, разговаривающую с Дамблдором. Их беседа приостановилась, стоило им увидеть ее приближение. Авалон посмотрела на них обоих, прежде чем сказать. — Я извиняюсь за то, что помешала, но я надеялась, что вы могли бы проведать Ксавьера, — сказала она целительнице. — Похоже, ему очень больно, и я думала, вдруг есть что-нибудь, что вы могли бы ему дать, чтобы облегчить хоть что-то. Его крики мешают спать другим ученикам. — Ох, святые небеса, — сказала женщина. — Я наложу заглушающие чары вокруг его постели и дам ему сильное обезболивающее зелье, которое поможет ему отключиться. Бедняжка не будет помнить ничего из остальной ночи, когда проснется завтра утром, но, по крайней мере, и не не будет мучиться. — Что значит «он не будет помнить остальную ночь»? — спросила Авалон с любопытством. — У зелья есть серьезный побочный эффект. Он не будет чувствовать боли, но оно сотрет его воспоминания обо всем, что произойдет после того, как он его выпьет. Я пойду проведаю его сейчас же, — сказала женщина, после чего кивнула им двоим и двинулась обратно в комнату. Когда она открыла дверь, чтобы войти, Авалон услышала болезненные крики Ксавьера, эхом раздающиеся изнутри, и вздрогнула. Профессор Трансфигурации переключил внимание на Авалон. — Мне говорили, что вы и мистер Реддл проявили себя весьма смело сегодня, мисс Хендрикс. — Мы лишь делали то, что было необходимо, сэр, — ответила она. — Из вас двоих получается впечатляющий дуэт, — сказал он. — Я вижу огромный потенциал в вас обоих. — При всем уважении, сэр, где сегодня были вы? Несомненно, ваша помощь могла бы очень пригодиться во время нападения, — внезапно сказала она, игнорируя его последний комментарий. В его глазах появились искорки веселья от ее наглости, прежде чем они снова стали серьезными. — К сожалению, у меня были некоторые дела в другом месте. Не исключено, что Гриндевальд и его последователи увидели в моем отсутствии идеальную возможность совершить нападение так близко к замку, — он замолк на мгновение, прежде чем добавить. — Похоже, однако, они серьезно недооценили свои мишени. Невероятно, чего можно достичь, когда двоим людям не остается иного выхода, кроме как работать вместе, — сказал он с едва заметной улыбкой на губах. — Как продвигается ваш проект? — Если говорить откровенно, профессор, проект сегодня волновал меня меньше всего, — ответила она. — Вполне понятно, — сказал он. — Пожалуйста, попытайтесь отдохнуть этой ночью, мисс Хендрикс. — Я сделаю все, что в моих силах, — ответила она, коротко кивнув, прежде чем пойти обратно в больничное крыло. Она увидела мадам Бардот, отходящую от кровати Ксавьера. Рот парня был открыт, и он выглядел так, будто ему было больно, однако она не больше не слышала криков. Судя по всему, вокруг него уже были наложены заглушающие чары. Целительница подошла к Авалон и вздохнула. — Я дала ему зелье. Я рассчитываю, что оно подействует через пару минут, но он будет совершенно не в себе оставшуюся ночь. Ты планируешь остаться здесь? — Я намеревалась, — сказала она. — Если в течение ночи боль продолжится, пожалуйста, дай мне знать. Я принесу ему еще одну дозу зелья, однако я ожидаю, что ему уже более чем достаточно. — Да, мэм. Спасибо, — сказала Авалон с улыбкой, прежде чем подойти обратно к Ксавьеру. В момент, когда она забралась обратно на его кровать, она прошла сквозь небольшое поле и начала снова слышать его голос, хотя его крики уже становились гораздо более сдержанными под начинающим действовать эффектом эликсира. Когда он взглянул на нее, она увидела ощущение дезориентированной растерянности в его глазах, которая лишь отражалась в слетающей с его губ невнятной речи. — А-Авалон? Дорогая… это… т-ты? — Это я, — мягко сказала она, беря его руку в свою. — Как ты себя чувствуешь? — Да. Она непонимающе уставилась на него, ожидая, когда он скажет что-нибудь еще, но этого не произошло. — Тебе больно? Он начал моргать, глаза закрывались, затрудняясь оставаться сфокусированными, пока метались по всей комнате. Только когда она положила ладонь на его щеку, его затуманенный взгляд упал обратно на нее, однако в этом взгляде почти нельзя было увидеть признаки сознания. — Еще п-по одной этому ст-столу, пожалуйста. Его голова сонно наклонилась на бок, сползая по подушке, а его хватка на ее руке ослабла. Она наблюдала за ним внимательно, осознавая, что зелье, которое дала ему мадам Бардот, уже начинало действовать на него своей магией. Назойливый голос, звучащий на задворках сознания Авалон, подавал ей идею проникнуть в разум Ксавьера, чтобы узнать, не сможет ли она выудить из него какую-либо информацию. Ее совесть советовала этого не делать, считая, что копаться в его подсознании, когда он был настолько уязвим, было жестоко, но все же она не могла отрицать, что это, похоже, была идеальная возможность достичь прогресса — настоящего прогресса — в миссии, которая привела ее сюда изначально. Она обвела глазами комнату, но мадам Бардот, похоже, была занята, присматривая за другим учеником, а все остальные в комнате, судя по всему, спали. Это могло стать ее ключом, чтобы действительно выяснить то, что ей нужно было узнать о Реддле и его крестражах. Поэтому она пообещала себе, что посмотрит только на его воспоминания, связанные с Реддлом, исключительно придерживаясь первоначального плана. Она сделала глубокий вдох, успокаивая нервы, прежде чем повернуть его голову к себе лицом. Его глаза резко открылись от ее касания, и она пристально посмотрела на него, а затем произнесла: — Легилименс. Воспоминание было настолько расплывчатым, что она не могла различить ни одного лица. Казалось, будто его туманное сознание было нарушено из-за обезболивающего препарата, превращая даже его воспоминания в размытую неразбериху безликих фигур и раздающихся эхом голосов. На мгновение она мельком увидела Лестрейнджа, Реддла и Розье, сидящих вокруг стола в библиотеке. Она услышала, как они разговаривают, но их голоса были настолько приглушенными, что она не могла разобрать ни слова. Другое воспоминание возникло перед глазами. Оно было таким же размытым, как и предыдущее, но в этот раз она услышала голос Реддла. — Вы знакомы со «Сказками Барда Бидля»? Все вокруг поблекло и испарилось, когда более свежее воспоминание пришло на смену. Авалон едва ли могла различить хоть что-то в комнате, но она заметила Лестрейнджа и четко опознала его наряд, который был на нем в ночь их первого свидания, когда он привел ее в теплицу и на озеро. Реддл и Розье находились перед ним, и он приглушенным голосом сказал. — Ты действительно сделал это? Ты создал второй? Реддл ответил. — Я сделал это. Я еще на один шаг ближе к тому, чтобы стать самым могущественным волшебником из всех, когда-либо живших на свете. Она сконцентрировала всю свою энергию, стараясь прояснить обстановку вокруг них, отчаянно пытаясь увидеть, не содержалось ли там больше подсказок к тому, чем мог быть крестраж, но зелье, которое принял Ксавьер, делало задачу получить доступ в его сознание практически невозможной. Она почувствовала, что возвращается в реальность, когда его глаза сомкнулись; легкое сопение тут же сорвалось с его приоткрытых губ. «Ты создал второй?» Эти слова снова и снова звенели в ее голове. Их было два. Этот монстр уже создал два чертовых крестража. Это было относительно недавнее воспоминание, она сомневалась, что у него было время создать третий. Так что она была довольна тем, что узнала. Всего два предмета стояли между ней и тем, чтобы остановить Волдеморта. Все, что ей нужно было сделать, — это найти их, и тогда она наконец сможет убить Тома Реддла.