----
Напряженное настроение утра ушло в прошлое, пока пара рука в руке направлялась в Хогсмид, смеясь и разговаривая на протяжении всего пути в маленькую деревушку, а их чемоданы парили позади. Добравшись до границы территории Хогвартса и пройдя через антитрансгрессионный барьер, они на мгновение остановились и коснулись палочками своего багажа, смотря, как тот медленно опустился на землю, чтобы они смогли взять его в руки. — Готова? — спросил он, слегка сжимая ее руку. — Готова, — кивнула она. Он сфокусировался на поместье Ноттов и с громким треском трансгрессировал их двоих в пункт назначения. Челюсть Авалон едва не отпала, когда они подошли к витиеватым золотым воротам и Авалон увидела огромный дом. Она знала, что Нотт был богатым… но… Вдоль светлых кирпичных стен, судя по всему, трехэтажного здания вился виноградный плющ. Ко входу вели роскошные фонтаны и ряды вечнозеленых кустов, обрамляющих сады в разгар суровой зимы. Прибыв на место, Том отпустил ладонь Авалон, используя свою только что освободившуюся руку, чтобы распахнуть величественные ворота. Обратно ее руку он не взял, вместо этого взмахнув палочкой в сторону их багажа, чтобы тот полетел за ними, и они по простиравшейся до главного входа вымощенной дорожке пошли к парадной двери. Когда они оказались прямо перед домом, Том постучал в дверь, и всего через пару секунд ее открыл Аксель вместе с неразлучной с ним Розали. — Добро пожаловать, — светло улыбнувшись, поприветствовал их ловец. — Ах, я так рада тебя видеть! — сказала Розали, проталкиваясь мимо Тома и крепко обнимая Авалон. Том, который никогда не был большим фанатом Гринграсс, закатил глаза и зашел в дом, вовлекаясь в разговор с Ноттом. — Я тоже очень рада тебя видеть, — рассмеялась Авалон, обнимая Розали в ответ. — Это они? Скажите, что это они! — крикнул изнутри знакомый голос. Орион бросился к главной двери, широко распахивая глаза при виде Авалон и Тома. — Ава! — Он побежал к Авалон, оказываясь рядом всего через мгновение после того, как Розали быстро отпустила ее и отпрыгнула с его пути. Авалон слегка вскрикнула, когда он поднял и закружил ее, а как только ее ноги коснулись земли, обвил ее руками. — Здорово видеть, что вы оба все еще живы, — сказал он, положив подбородок ей на макушку, и улыбнулся Тому. Авалон рассмеялась, но Том лишь закатил глаза. — Заходи, — сказал Аксель, приглашая Авалон присоединиться к ним внутри. — Наши семьи ушли на прогулку. У вас будет еще полно времени до ужина, чтобы расположиться на месте. Авалон улыбнулась и переступила порог; пока они шли, Орион все еще обнимал ее за плечи. Том взглянул на них и слегка поджал губы, однако, сделав глубокий вдох, перевел взгляд в сторону, чтобы на них не смотреть. Проходя дальше в дом, Авалон заметила Адониса и Ксавьера, которые отдыхали в гостиной, растянувшись на диванах. На мгновение Ксавьер встретился с ней взглядом, и она почувствовала, как по спине пробежал холодок, в то время как он поднял к губам бокал и, ни на секунду не прерывая их зрительного контакта, медленно сделал глоток темной жидкости, которая была там налита. Авалон силой отвела глаза и покачала головой, решая не заострять на нем внимание и продолжая идти за Акселем, Розали, Орионом и Томом. — Я могу показать вам ваши комнаты, — сказал Аксель. — Я могу проводить Аву до ее комнаты, — предложил Орион, зарабатывая слегка недовольный взгляд от Тома. Авалон попыталась пересечься с ним глазами, но он, похоже, избегал ее взгляда с того самого момента, как они зашли в дом. — Полагаю, я в той же комнате, что и обычно? — спросил Том, и Аксель кивнул. — Тогда я сам могу найти дорогу. Увидимся со всеми на ужине, — сказал он, поднимаясь по лестнице и без лишних слов проходя вперед по коридору. Авалон смотрела, как он уходит, и уголки ее губ немного хмуро опустились, но, почувствовав, как рука Ориона легла ей на плечо, она вырвалась из своих мыслей. — Ну что, пойдем? — с яркой улыбкой спросил он и аккуратно направил ее вверх по лестнице. Ее багаж проследовал сразу за ними. Когда вся остальная компания начала оставаться позади, Авалон спросила: — Как проходят твои каникулы? — Все было довольно неплохо. По большей части мы просто проводили время здесь с моей и Нотта семьями, плюс Розали. Лестрейндж и Розье приехали совсем незадолго до вас, — проворчал он пронизанным ненавистью голосом. — А Демитрий не здесь? — спросила Авалон, отмечая отсутствие Мальсибера. — Обычно он проводит большую часть каникул дома с семьей и присоединяется к нам на последние пару дней, после того как наши родители уезжают, — усмехнулся Орион. — Он ждет, когда дом станет пустым, прежде чем заявиться со своим кутежом. Он вел ее по коридору, пока они не остановились перед дверью из красного дерева с замысловатой резьбой. Орион распахнул ее, открывая огромную комнату с величественной мебелью, которую украшала витиеватая золотая отделка. В середине стояла самая большая кровать, которую Авалон видела в своей жизни, с белым шелковым балдахином, ниспадающим с четырех высоких столбов. — Вау, — выдохнула она, шагая внутрь и смотря вверх на сияющую люстру над собой. — Немного отличается от хогвартских спален, но сойдет, — сказал Орион и, усмехнувшись, сел на кровать, а затем взмахнул палочкой на дверь, наблюдая, как та закрылась прямо позади них. Встретившись с ним взглядом, Авалон увидела на его губах всезнающую ухмылку. — Что? — спросила она. — Ну? Расскажи мне о том, как проходили твои каникулы, — сказал он, сдерживая усмешку. — Все было замечательно, — начала она. — Большой зал был пустым, и я могла сидеть, где захочу. — И? — И некоторые профессора остались в школе… — И? — И вся библиотека была в моем распоряжении… — И?.. — надавил он, беря ее за запястье и притягивая вниз, чтобы Авалон села на кровать рядом с ним. Она пожала плечами, пытаясь делать вид, что не понимает, на что он намекал. — И Тосси с Бонси передавали наилучшие пожелания. — Авалон, если ты прямо сейчас не расскажешь мне о Реддле… — Не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь, — притворившись удивленной, сказала она. — Ладно, — произнес Орион, вставая и подходя к ее чемодану. С сердитым вздохом его подняв, Орион начал идти к двери. — Ты не оставила мне никакого выбора, кроме как отозвать твое приглашение. — Орион, — рассмеялась она и встала, подбегая к нему и дергая его руку на себя. — Никакого выбора, — повторил он, драматично протягивая ладонь к дверной ручке. — Хорошо, хорошо! Что, черт возьми, ты хочешь знать, любопытный засранец? Ее признания поражения было достаточно, чтобы он снова опустил ее чемодан и победно улыбнулся, прислонившись к стене. — Вы с ним поладили? — Достаточно хорошо, — пожала она плечами. Он закатил глаза, взмахивая палочкой в ее сторону. Авалон почувствовала, как кожу немного кольнуло, и взглянула на себя в зеркало, широко распахивая глаза, когда увидела, как маскирующие чары, которые она использовала, чтобы скрыть синяки и засосы на своей коже, испарились, снова открывая множественные лиловые следы по всей ее шее. — Что за… — У любых чар есть контрчары, — подмигнул он. — Я так и знал! Я, черт возьми, знал, что вы двое не сможете оторвать руки друг от друга. — Он вздохнул, кладя руку себе на шею и притворяясь шокированным. — Какая неожиданность! Какой скандал! Како… — Хватит уже, придурок, — сказала она, стукнув ее по руке, в то время как ее щеки становились все краснее и краснее. — Клянусь, я не могу ничего тебе рассказать, — вскинув руки в воздух, проворчала она и потопала обратно к кровати, с раздраженным вздохом плюхаясь на нее. — И тем не менее каким-то образом ты все равно рассказываешь мне все, — певчим голосом сказал он, присаживаясь рядом с ней. — Ну, с этого момента все изменится, — пробубнила она. — Я просто шучу, ты же знаешь, — обнимая ее сбоку, сказал он и шутливо боднул головой в плечо. — Я лишь пытаюсь обеспечить себе приглашение на свадьбу. — Ты такая заноза, — стараясь сдержать смех, надулась Авалон. — И вообще… — сказала она, толкнув его, из-за чего он чуть не упал с кровати, — …это абсурд. — Что именно? Мысль о женящемся Томе Реддле или факт, что ты станешь невестой? — Заткнись! — проворчала она и в этот раз взмахнула в его сторону палочкой, смотря, как он, падая в приступе смеха, свалился с кровати. Опершись на локти, он уже начал подниматься, но тут они оба обернулись и увидели, как в комнату ворвалась Розали. — Я принесла два платья, которые, как мне кажется, могут тебе понравиться… — блондинка наконец подняла взгляд, и в ее круглых глазах появился шок, стоило ей только посмотреть на Ориона, который лежал на полу перед Авалон, чья шея все еще была покрыта чередой лиловых отметин. — Ой! Простите, — прощебетала она и выбежала из комнаты, захлопнув дверь и оставляя позади хохочущих Авалон и Ориона. Авалон быстро встала, протягивая ему руку, и помогла подняться на ноги; оба согнулись пополам от смеха. — Вот и доигрался, — пожурила она Ориона, и тот с улыбкой покачал головой. Он оперативно наложил на нее новые скрывающие чары, и синяки опять исчезли, а Авалон шутливо закатила глаза и затем побежала по коридору вслед за очень смутившейся Розали. — Рози! Подожди! Мне и правда нужно платье для ужина!----
Авалон заколола волосы назад, как показывала ей Розали, аккуратно укладывая все выбивающиеся пряди в элегантный пучок. Разгладив позаимствованное белое платье, она посмотрела на свое отражение. Ее вид был довольно консервативным, однако Розали настояла на том, что такой вариант одежды был лучшим для встречи с семьями Нотта и Эйвери. При взгляде на зеркало в животе Авалон разрасталась дыра. Она чувствовала себя обманщицей. От мысли о том, как она войдет в комнату, заполненную высшим обществом, блюстителями чистоты крови с хорошими связями, ее накрывало волнение. Здесь не было никого, кто соврал бы за нее — ни Дамблдора, который прикрыл бы ее прошлое, ни кого-то, кто помог бы ей, ни права на ошибку. Единственный человек, который, она знала, заступился бы за нее — Орион — даже не имел ни малейшего представления о том, какие тайны она скрывала. Авалон, во всех смыслах этого слова, была одна. В ее голове начинали крутиться вопросы о том, зачем она вообще согласилась приехать сюда. Если бы она знала, что здесь будут их семьи, то, определенно, обдумывала бы это куда серьезнее и, вероятнее всего, решила бы остаться в Хогвартсе в уюте и безопасности своей собственной чертовой спальни. Но вместо этого она стояла здесь и собиралась на ужин с некоторыми из самых влиятельных людей волшебного мира. Сделав глубокий вдох, она вышла за дверь и осторожно направилась вниз по лестнице, идя на звук разговоров, исходящий от главной гостиной. Когда все обернулись и остановили свои взгляды на ней, Авалон показалось, что она заходит в логово льва. Она выдавила вежливую улыбку и двинулась в сторону компании, мысленно благодаря Ориона, когда он подошел и взял ее под руку, переплетая ее со своей. — Пойдем познакомимся с моей семьей. Он повел ее к своим родителям, которые стояли рядом с Томом, Акселем, Розали и родителями Акселя. Приближаясь к родителям, Авалон постаралась подавить свою тревожность. Том был поглощен беседой с мужчиной-брюнетом, стоящим возле женщины-блондинки. Было довольно очевидно, кто был кем: родители Ориона стояли справа, а Акселя — слева. Орион был почти вылитой копией своей мамы — у него были ее светлые волосы, ее синие глаза и нежная улыбка, в то время как Нотт был вылитой копией своего отца. Отец Ориона прервал свой диалог с Томом, видя, что Авалон и Орион с соединенными руками шли к ним. Авалон заметила, как идеально выстроенная искусственная улыбка Тома немного напряглась, пока тот наблюдал, как они подходят. Впрочем, не став обращать на это внимание, она посмотрела в сторону и увидела Ксавьера с Адонисом, которые разговаривали с парнем на пару лет старше их, выглядящим поразительно похоже на отца Ориона. У него были такие же светло-каштановые волосы и синие глаза — но этот синий был не таким, как у Ориона. Глаза Ориона и его матери напоминали цвет океана, яркого и красивого, в то время как у его брата и отца это был цвет смертельного шторма. Смесь синего и серого, отзывающаяся холодом с того самого момента, когда их взгляды встретились с ее. — Внимание, это моя хорошая подруга, Авалон Хендрикс. Ава, это моя мать, — он указал в сторону невысокой блондинки, которая вежливо улыбнулась, — мой отец, — сказал он, кивая на темноволосого отца, — а мой брат… — он посмотрел по сторонам, пока его взгляд не остановился на брате, который стоял рядом с Лестрейнджем и Розье, увлеченный разговором. Все трое отпили из своих бокалов и рассмеялись. — …с Алистером я познакомлю тебя позже. А это мистер и миссис Нотт, — сказал он с улыбкой, указывая на родителей Акселя. — Приятно со всеми вами познакомиться, — сказала Авалон, стараясь держать свой голос как можно более ровным. — Спасибо, что позволили мне провести конец года в вашем доме, — добавила она, смотря на Ноттов. — Мы очень рады тебя принять, — ответила миссис Нотт ясным и вежливым тоном. — К тому же мы слышали столько замечательного о тебе, — сказала миссис Эйвери. — Орион много о тебе рассказывал. — Ох, правда? — сказала она, улыбаясь Ориону, на что он лишь пожал плечами и слегка сжал ее руку. — Правда, — усмехнулся он. — Теперь, когда мы все познакомились, пойдемте садиться ужинать? — У нас приготовлены для вас чудесные блюда. Прошу за мной, — сказала мама Нотта и повела всех в сторону большого обеденного зала. Через всю комнату простирался большой дубовый стол с зеленой шелковой скатертью, на которой были искусно расставлены золотые канделябры и прекрасное разнообразие великолепных цветов. Напротив каждого стула были аккуратно разложены золотые блюда вместе с сочетающимися приборами. После того, как два отца заняли свои места в разных концах стола, все тоже начали рассаживаться. Авалон села рядом с Орионом, который оказался напротив своих матери и брата, в то время как Том занял место рядом с ней. Как бы она ни хотела верить, что Том хотел сидеть рядом с ней, она видела по его глазам, что он сел там лишь для того, чтобы быть как можно ближе к отцу Эйвери. На его лице застыла все та же обаятельная улыбка, которую Авалон видела не раз — он использовал ее в случаях, когда надевал на себя маску, чтобы понравиться тем, от кого он хотел что-то получить. Ей было предельно ясно, что Том каждый год приходил на это собрание, чтобы сблизиться с теми людьми, которых он считал влиятельными. Она услышала плетущиеся неуклюжие шаги, и в комнату, спотыкаясь, вошел парень помладше и со скучающим взглядом голубых глаз занял место рядом с Акселем. Авалон узнала в нем младшего брата Нотта, которого она видела в замке. Легкая улыбка расползлась на ее губах, пока она смотрела на мальчика, который выглядел так, будто он предпочел бы оказаться в любой точке мира, но не за этим обеденным столом. Прямо напротив Тома, разговаривая друг с другом, сидели Ксавьер с Алистером — очевидно, эти двое были довольно близки. Когда Авалон села, старший брат Ориона переключил свое внимание на нее. — Авалон, верно? Она вежливо кивнула, но почувствовала, как напрягся рядом с ней Орион, когда его брат окинул ее взглядом сверху вниз. — Прошу прощения за то, что я пропустил знакомство с тобой ранее. Нам с Ксавьером просто нужно было много всего друг другу рассказать. Но я рад с тобой познакомиться. — Взаимно, — сказала Авалон, однако, когда он снова сел на свой стул, не отрывая от нее холодных глаз, пока все остальные устраивались за столом, она не могла избавиться от сковывающего ее изнутри беспокойства. Орион и Алистер излучали две совершенно разные ауры: в то время как Орион был теплым и добрым, Алистер был леденящим и высокомерным. Она чувствовала это просто по тому, как он на нее смотрел, по тому, как он откинулся на своем стуле, по тому, как он задирал подбородок, с чувством собственного авторитета рассматривая остальное помещение. Она вдруг поняла, почему Орион так мало о нем говорил. Миссис Нотт хлопнула в ладоши, и тарелки мгновенно наполнились прекрасным ассортиментом изящно подобранной еды. — Пожалуйста, угощайтесь. Авалон аккуратно положила салфетку на колени, после чего взяла приборы и начала есть. Допрос начался немногим позже. — Авалон, — сказал мистер Эйвери, привлекая ее внимание. — Я слышал, что ты из Когтеврана. Как ты оказалась в окружении стольких слизеринцев? Она заставила себя улыбнуться, переключая внимание на человека, которого она презирала больше всех в этой комнате. — С компанией меня познакомил Ксавьер. Он был довольно… — она замолкла, бросив на него недобрый взгляд, хотя ее губы оставались изогнуты в милой улыбке, — …настойчивым. Орион мягко положил ладонь на ее руку под столом, однако Авалон лишь пристально посмотрела на ухмыляющегося наследника, который сидел с другой стороны стола. Его зеленые глаза прожигали ее, хотя он и прикрывал свою неприязнь за идеальной улыбкой. — Как же удачно, что твой путь пересекся с Ксавьером, — улыбнулась миссис Эйвери. Авалон слегка рассмеялась себе под нос, кивая. — Действительно. — Ксавьер, дорогой, — сказала мама Нотта, привлекая его внимание. — Как поживают твои родители? — У них все отлично, Женевьева, — улыбнулся он. Авалон пришлось подавить желание усмехнуться, пока она смотрела на то, как все родители с обожанием его слушали. — Я провел часть каникул с ними в нашем имении на побережье Амальфи. Они передавали вам наилучшие пожелания и попросили меня не забыть пригласить вас всех, чтобы они могли поскорее с вами увидеться. — Мы тоже с удовольствием бы с ними встретились. Я обязательно отправлю сову, — сказала миссис Нотт, сияя от радости. — Том, дорогой, мы слышали, что тебя выбрали следующим старостой школы! — сказала мама Ориона, переключая внимание на него. — Да, мне сообщили об этом не так давно, — вежливо сказал Том, делая глоток из своего кубка. — Как будто они могли выбрать кого-то другого, — вставила мама Акселя, смотря на Тома с уважением. — Возможно, после твоего выпуска, ты вместе с Алистером сможешь занять место в моем отделе, — с надеждой подхватил мистер Эйвери. — Или в отделе магического правопорядка под моим руководством, — добавил мистер Нотт. — Мы всегда ищем в свои ряды талантливых волшебников. Авалон старалась сдержать смех, который грозил слететь с ее губ. Она не могла представить себе Тома, работающего под чьим-либо руководством — он был слишком жаден до власти, чтобы когда-либо склонить перед кем-то голову, однако, судя по всему, он всех здесь одурачил. Опять. Том Реддл снова доказывал ей, что он обладал способностью обводить всех и каждого вокруг своего пальца… — Я польщен, что вы предлагаете мне эти возможности, — улыбнулся он. — Впрочем, посмотрим, где я буду через год. Все казалось таким формальным. Разговор, этикет, компания. Авалон чувствовала себя так, словно ее окружали пустые слова и стратегическое налаживание связей. Именно этого, предполагала она, и следовало ожидать, когда тебя окружают столько слизеринцев. На секунду она встретилась глазами с Акселем, который сидел в другой части стола, и он извиняюще ей улыбнулся и закатил глаза, в то время как его и Ориона родители продолжали еще несколько минут лебезить перед Томом. Не слушая их рассеивающиеся в пустоту слова, Авалон тихо продолжила есть и улыбнулась Акселю в ответ, сразу после чего он вернул свое внимание к Розали и прошептал что-то ей на ухо, отчего та хихикнула. — Орион рассказывал нам, что ты перевелась из Дурмстранга? Ее внимание быстро переключилось обратно на мистера Эйвери, когда тот посмотрел на нее, ожидая ответа. Она сделала глоток из своего бокала, поспешно вытирая рот, а затем кивнула. — Да, перевелась. — Мы почти было отправили в Дурмстранг Акселя с Натаниэлем, — сказал мистер Нотт, кивая на двух своих сыновей. — Как тебе там понравилось? — Там было вполне неплохо, — сказала она, стараясь выдавать как можно меньше. — Очень непохоже на Хогвартс. — В каком плане? — вмешался Алистер, выбивая ее из колеи своим внезапным интересом. — Дурмстранг был хорошей школой, но Хогвартс с самого первого дня показался мне больше похожим на дом. Они оба предоставляют отличную академическую базу, но, как по мне, Хогвартс подарил мне большее ощущение того, что я нахожусь на своем месте, — осторожно сказала она. — Иногда я жалею, что отправил мальчиков в Хогвартс, — сказал мистер Эйвери, поджав губы. — Этот бесхребетный имбецил Диппет превратил школу в благотворительность. — В наши дни они принимают кого попало, — сказал Алистер, закатывая глаза, и его отец кивнул. — В Дурмстранге хотя бы знают, как держать грязнокровок подальше, — сказал мистер Эйвери, зарабатывая в ответ хор согласного смеха от людей за столом. Орион глубоко вздохнул и снова мягко сжал руку Авалон под столом — оба они сохраняли непоколебимые выражения лиц, пока все остальные дружно смеялись. Авалон украдкой взглянула на Тома, который держал кубок возле губ, делая длинный глоток, и слушал разговор. Каждый раз, когда ей напоминали о кровных предрассудках внутри этой компании, она чувствовала укол грусти. Совсем не удивительно было видеть, как Ксавьер и Адонис смеются вместе со старшим поколением — от них она и не ожидала ничего лучше. Но смотреть, как этот смех подхватывают Аксель и Розали, особенно обескураживало. Это было лишь еще одним жестким напоминанием о том, что люди, которые ее окружали, не были бы даже близко так добры к ней, если бы знали ее настоящий статус крови. Они возводили Тома на пьедестал, постоянно восхваляя его и обращаясь с ним так, будто он был их собственным сыном… Авалон было интересно, как быстро бы все это исчезло, если бы они знали правду и о нем. Каким образом он создал такую кропотливую ложь о своем детстве было за гранью ее понимания. — Эта школа должна быть довольно хорошей, раз они обучали самого могущественного волшебника нашего времени, — заметил Алистер, ссылаясь на Гриндевальда. — Напомню тебе, что его исключили, брат, — с осуждением отметил Орион и сердито посмотрел на Алистера через стол. — Скорее всего, их пугали его способности, — пожал плечами Алистер, делая глоток своего напитка. — Не все могут понять его взгляды. — Его взгляды привели к тому, что Розали и Ксавьер оказались в больнице, после того как Альянс напал на Хогсмид, — нахмурилась Авалон, не в силах держать рот на замке. Она заметила, как, стоило ей только открыть рот, с обеих сторон от нее напряглись Том и Орион. Однако почувствовав, как все пары глаз за столом внезапно посмотрели на нее, она в достаточной степени от этого отвлеклась. — Возможно, если бы Диппет лучше охранял территорию, всего этого можно было бы избежать, — сказал отец Акселя. — Старый дурень подверг очень много жизней опасности из-за своей халатности, — нахмурился Аксель, кладя ладонь на руку Розали, пока говорил. — Ему повезло, что после этой катастрофы он все еще остался директором. — Ксавьер наклонился к Алистеру, что-то ему сказал, и они оба заливисто рассмеялись. — Вы скорее обвините его, чем террористов, которые организовали нападение? — задала вопрос Авалон, прежде чем переключить внимание на Ксавьера. — Я удивлена, что ты смеешься. Ты можешь не помнить ту ночь в больничном крыле, но я помню… и если память мне не изменяет, ты не один час кричал от боли. Его глаза потемнели, а губы искривились в пустой улыбке, и он сказал: — Я помню об этой ночи больше, чем ты думаешь, дорогая. Его слова эхом звучали в ее голове. Потеряв дар речи от зловещего замечания, Авалон внезапно почувствовала, что аппетит у нее пропал. Том бросил недобрый взгляд на улыбающегося парня, и, когда их глаза встретились, веселье Ксавьера быстро исчезло с его губ. Впрочем, Авалон видела, как тень улыбки вновь появилась на его лице, когда он поднял бокал к губам и отпил. Миссис Эйвери посмотрела поочередно на Ксавьера и Розали и сказала: — Мы так рады, что сейчас с вами двумя все хорошо. Мистер Нотт повернулся к Авалон и с улыбкой на губах, несмотря на острый тон его голоса, сказал: — Вы довольно своевольная молодая леди, мисс Хендрикс. — Ты переняла это у своей тети? — спросил отец Ориона. Авалон взглянула на Ориона, пытаясь восстановить самообладание и молясь, чтобы не оказалось так, что ее друг выболтал о ее детстве своим родителям слишком много. Она кивнула, прежде чем сказать: — Я во многом на нее равняюсь. — Это сестра твоей матери или отца? — спросил мистер Эйвери. — Матери, — ответила она. — Твоя фамилия, — медленно сказал он, сохраняя натянутую улыбку на своих губах, — я не слышал ее раньше. Пытаясь придумать веское основание тому, почему фамилия ее маглорожденного отца не звучала знакомо, Авалон почувствовала, как ее собственная улыбка на мгновение ослабла. Когда она уже открыла рот, чтобы заговорить, Том вмешался и сказал: — Вероятно, однажды Авалон сможет познакомить нас с чистокровными семьями Восточной Европы. — И отец Эйвери, и отец Нотта были готовы задать последующий вопрос, но Том продолжил: — мистер Эйвери, мистер Нотт, расскажите подробнее о проекте, который мы обсуждали в фойе. Я бы очень хотел узнать о нем еще. Тема разговора быстро сменилась, и главы Министерства начали обсуждать свои текущие проекты, вскоре забывая о допросе Авалон насчет ее прошлого. Она оглянулась на Тома, пытаясь встретиться с ним глазами, но он был слишком сосредоточен на отце Ориона, смеясь и поддерживая их пустую беседу. Авалон выдохнула, не осознавая, что задерживала дыхание, а затем коротко посмотрела на Ориона, и они вдвоем обменялись удрученными взглядами. Он вздохнул и наклонился к ней, шепча ей на ухо: — Учитывая все обстоятельства, я бы сказал, что ты не так уж и плохо справилась. Она усмехнулась, качая головой, и проворчала: — Я удивлюсь, если они позволят мне остаться здесь еще хоть на минуту. — К утру они уедут. Просто потерпи еще немного, — он улыбнулся и отклонился от нее обратно на свой стул, отпивая из бокала, в то время как разговор вокруг них продолжался.----
Несколько часов спустя вернувшись в уют своей комнаты, Авалон наконец сняла белое платье Розали и забралась в черную шелковую ночную сорочку, сердито распуская волосы и стараясь больше не думать об ужине, который она высидела. Остаток вечера прошел в очень похожей манере — наполненный пустыми разговорами, притворными любезностями и периодическими тонко завуалированными напоминаниями об окружавших ее предрассудках. По большей части дальше на протяжении ужина Авалон старалась помалкивать, однако она вступила в небольшой спор с Алистером, когда тот упомянул о своем убеждении, что Хогвартсу следует перенять политику Дурмстранга и не принимать маглорожденных волшебников и волшебниц. Чем больше времени с семьей Ориона она проводила, тем больше понимала, почему он считал необходимым держать его отношения с Кларой в секрете. Чудо, что ему самому удалось избавиться от этих ужасных взглядов, но, похоже было, что эта дискриминация и ненависть сидела в них слишком глубоко, чтобы ее можно было исправить в ближайшем будущем. Все это время Авалон чувствовала себя рыбой, выброшенной на сушу, едва не задыхаясь от постоянного парализующего страха оступиться и раскрыть свои секреты. Было жутко своими глазами видеть те ужасные взгляды, которых придерживалась чистокровная элита. Подрастая в окружении своих друзей, Авалон всегда жила в довольно милом крошечном мирке принятия и благожелательности — в их компании статус крови не имел значения. Ее первым настоящим столкновением с такой глубокой ненавистью стали ехидные замечания Драко Малфоя в сторону Гермионы, но Авалон могла думать лишь о том, как эти небольшие уколы позже привели к тому, что блондин сам стал Пожирателем смерти. Они с Малфоем никогда не были друзьями, но смотреть, как ее собственные однокурсники присоединяются к темной стороне, было больнее, чем Авалон хотела бы признавать. Возможно, она была наивной, считая, что ее сверстники никогда не пойдут против своих же однокурсников, однако она ошиблась. После войны — после того, как она видела, как невинных волшебниц и волшебников убивали на улицах из-за чего-то настолько незначительного вроде их крови… ей было тошно думать о том, что наследники некоторых людей, окружавших ее в этом доме, однажды станут одними из самых преданных последователей Темного Лорда — Авалон не хотела об этом думать, но задавалась вопросом, было ли кому-то из парней суждено и самим стать Пожирателями смерти. Нет, ей приходилось напоминать самой себе. Они не станут Пожирателями смерти, потому что в мире, где Лорд Волдеморт никогда не существовал, не будет никаких Пожирателей смерти. Именно поэтому я здесь. Чтобы этого не случилось. Она не могла подавить раздражение, которое росло внутри нее, когда она думала о Томе. О том, как он самодовольно молчал, пока люди вокруг него говорили такие гнусные вещи. Она не была наивной и не ожидала, что он вдруг станет симпатизировать маглорожденным. Но все же смотреть, как он игнорировал ее и по сути вставал на сторону приверженцев превосходства крови, несмотря на то, что сам был полукровкой… несмотря на то, что он знал о всех тех ужасных вещах, которые сделали с ней из-за этих взглядов… несмотря на то, что он знал, что некоторые из ее самых близких друзей — это маглорожденные, которые спасали ее жизнь снова и снова. Сказать, что она была разочарована, было бы преуменьшением. Она услышала стук в дверь и быстро подошла, ожидая увидеть с другой стороны Ориона. Однако, открыв дверь, она встретилась с теми же самыми темными глазами, которые избегали ее весь день, и скрестила руки на груди. — Чем могу помочь? Том закатил глаза, проходя мимо нее и заходя в комнату, на что Авалон раздраженно вздохнула и, захлопнув за ними дверь, взмахнула в сторону двери палочкой, заглушая комнату. В ответ на ее заглушающие чары он приподнял бровь. — Зачем это? — Так они не услышат меня, когда я буду на тебя кричать, — бросила в ответ она. — Как будто это чем-то хуже того, что ты уже сделала, — сказал он, качая головой. — Что, прости? — На ужине ты устроила то еще шоу. — О чем, черт возьми, ты говоришь? — О чем я говорю? Я не знаю, может, это как-то связано с тем, как ты и Эйвери не отлипали друг от друга с тех пор, как мы приехали, и выглядели так, как будто вы, мать вашу, влюблены? Или, может быть, с тем, как ты читала блюстителям чистоты крови нотации о своей любви к маглорожденным… в их собственном доме, не меньше. — Подожди секунду, — нахмурилась она. — Ты буквально игнорируешь меня с того момента, как мы оказались здесь… даже не смотришь в мою сторону на протяжении ужина и внезапно имеешь смелость просить меня не проводить время с моим другом? Кем ты себя возомнил? — Друзья? Это ты называешь проявлением дружелюбия? — Да, Том! Это оно и есть! Орион — черт возьми, мой друг. Он вызывает у меня улыбку, вызывает у меня смех и делает меня счастливой. Именно так, блять, и поступают друзья! Мне жаль, что у тебя никогда такого не было — ты был слишком занят тем, что превращал все взаимоотношения в своей жизни в чертову сделку, чтобы сформировать хоть какие-то значимые связи. — Ты невыносима, — сказал он, запуская руку в свои волосы. — Еще и со своей критикой! Все, что от тебя требовалось, — на протяжении одного ужина посидеть тихо, и ты с этим не справилась. — Когда это ты видел, чтобы я была тихой? — спросила она, озлобленно вскидывая руки в воздух. — Никогда, в этом твоя проблема, — сказал он, сердито расхаживая по комнате. — Ты не знаешь, когда лучше заткнуть свой рот. — Я лучше буду с длинным языком, чем бесхребетной, — прорычала она. Он перестал шагать, снова поворачиваясь к ней лицом, когда ответил: — И под этим ты имеешь в виду..? — Я имею в виду, что ты просто сидел там! Ты сидел там и позволял им говорить те ужасные вещи даже после всего, что я рассказала тебе о своем прошлом! — она оттянула волосы и покачала головой, снова подумав о его самодовольстве во время ужина. — А что я должен был сделать, Авалон? Болтать языком, как ты, и их разозлить? — Зная о части того, через что я прошла, ты мог бы сделать тысячу вещей, которые были бы гораздо лучше, чем то, что сделал ты. Ее гнев почти застал Тома врасплох, и его собственное поведение быстро подстроилось под ее энергию. — Ты сама это говорила: связи решают все. Я потратил слишком много лет, укрепляя свои взаимоотношения с этими людьми, чтобы я мог получить от них то, что мне нужно — я не собираюсь потерять эту перспективу за один неудачный ужин. — И что тебе от них нужно, Том? — прошипела она. — Власть, — прорычал он. — Тебе напомнить, что не все из нас родились с теми же привилегиями, которые есть у Лестрейнджа и Эйвери всю их жизнь? Некоторым из нас приходится трудом прокладывать себе путь, чтобы получить средства, нужные нам, чтобы быть лидерами. — Лидер? — издевательски сказала она, сдерживая смех. — Как ты можешь быть лидером, когда все, на что ты способен, — это следовать? — она увидела, как в его взгляде сверкнул гнев, и закатила глаза. — Ты целуешь землю, по которой эти люди ходят, и ради чего? Ты думаешь, что они вообще позволили бы тебе ступить в этот дом, если бы знали о тебе правду? — Следи за языком, — бросил в ответ он, наступая на нее, пока говорил. — Тот факт, что ты можешь так с ними говорить — это роскошь, доступная людям с правильным статусом крови. Для чистокровных защита маглорожденных — это не более чем дебаты. Мне же это может стоить репутации, на создание которой я потратил так много времени! — Тогда скажи мне, каким образом гребаная полукровка вроде меня может заступаться за них, но при этом ты, мать твою, слишком трусишь, чтобы поступить так же?! — прокричала она. Он замолк и широко распахнул глаза в ответ на всплеск ее эмоций, когда еще раз проиграл эти слова в своей голове. Она рассмеялась при виде его ошарашенных глаз. — Да. Я гребаная полукровка. Мой отец маглорожденный. Доволен, черт возьми? Он отрицательно покачал головой. — Ты лжешь. — Нет, Том, не лгу. Дамблдор был прав — у нас с тобой больше общего, чем мы, блять, готовы признать! — сказала она, подходя к нему и тыкая пальцем ему в грудь. — И так, для полной ясности… если ты посмеешь попытаться раскрыть это кому-то, я утяну тебя за собой. — Можешь ожидать от меня того же, — зло ответил он, хватая ее за запястье. — Мерлин, Авалон, в тебе есть хоть что-то, что не является ложью? — Я не знаю, это ты мне скажи. Раз уж ты постоянно твердишь мне, что я абсолютно не умею врать, — проворчала она, вырывая у него свою руку. — Очевидно, что в этом ты, судя по всему, гораздо лучше, чем я думал, — выплюнул он. — Я уже говорила: во всем, что важно, я была честна. Она видела, как гнев в глазах Тома сменился искренним отчаянием, когда тот заговорил вновь: — А разве это не важно? Все это не важно? Ты не можешь решать, что важно, а что нет! — Почему мой статус крови должен быть важен?! — крикнула она, с каждой секундой раздражаясь все сильнее и сильнее. — Мерлин, это не потому что мне есть дело до твоего статуса крови, а потому что это часть того, кто ты есть! И ты скрыла ее от меня! — он оттянул волосы, покачав головой, и вздохнул. — Я пытаюсь, Авалон. Я пытаюсь узнать тебя лучше и пытаюсь тебя понять, но ты делаешь эту задачу очень, мать твою, сложной, потому что ты чертова лгунья. — Я лучше буду лгуньей, чем трусом, — сказала она, прожигая его взглядом. — Трусом? — недоверчиво повторил он. — Ты называешь меня трусом? — Да, называю! Ты никогда не выступишь против того, что, как ты знаешь, неправильно, потому что ты слишком боишься расстроить тех, кто выше тебя. Ты трусливый, — прорычала она, отталкивая его и смотря, как он сделал шаг назад. — Бесхребетный, — сказала она, снова наступая на него, и он сделал еще один шаг назад. — Слабый. — А ты фальшивая, — сказал он; его глаза вновь потемнели от гнева. — Лицемерная, — он повернулся к ней спиной и направился к двери, а затем резко обернулся и бросил: — Ты наивная, Хендрикс. — Мне известно о последствиях этих предрассудков гораздо лучше, чем тебе, и гораздо лучше, чем большинству людей, которых мы знаем, — усмехнулась она холодным, как лед, голосом. — Я видела самые темные стороны того, чем могут стать эти убеждения, Реддл. Я, блять, далеко не наивна. — Тогда прекрати вести себя так, будто наивна, — прошипел он, прежде чем рвануть к выходу и покинуть комнату, захлопывая за собой дверь и оставляя Авалон одну в охватившей пространство тишине. И на этот раз у Авалон не было никакого желания касаться браслета на своем запястье и слушать какую-либо музыку, чтобы ее скрыть.