Catharsis // Катарсис

— Знаешь, тебе нужно их поблагодарить, — сказала Авалон Тому на следующее утро, когда они вышли из его спальни, направляясь на завтрак. — За что? За то, что они вломились без предупреждения? — спросил он, поднимая бровь. — За то, что они пытаются быть хорошими друзьями. Они сделали тебе торт, — отметила она. — Торт, который съела ты? — сказал он, изогнув губы в веселой улыбке, когда она нахмурилась. — Не пропадать же ему даром, — пожала плечами она, спускаясь с ним по лестнице. На пути им встретились некоторые люди, но знакомых лиц было мало. Судя по всему, попытка Мальсибера заполнить имение как можно большим количеством народа привела к тому, что в доме Нотта оказалось довольно много посторонних. Авалон была рада видеть Тома в относительно хорошем настроении — после того, как ребята ночью ворвались в его комнату, он, когда они ушли, злился еще достаточно долго. Чтобы он успокоился, потребовались осторожная беседа и немного нежных прикосновений, но Авалон лишь постаралась напомнить ему, что их друзья не хотели ничего плохого. Воспринял он это не очень хорошо, но она затащила его обратно в кровать и разговаривала с ним, пока он не сдался, и спустя недолгое время они заснули. Когда они добрались до обеденного зала, она, даже не входя, услышала невнятные звуки болтовни. Впрочем, как только они зашли внутрь, все в комнате затихли и повернулись, чтобы на них посмотреть, и, как только их взгляды остановились на Авалон с Томом, разговоры мгновенно прекратились. Аксель и Демитрий встали со стульев, с энтузиазмом хлопая. — Так держать, парень! — приветственно крикнул Нотт. Вскоре после этого зааплодировала и вся комната — за исключением Ксавьера, Киры и нескольких девушек, которые не сводили с Авалон недобрых взглядов. — Хендрикс уже подарила тебе праздничный подарок, Реддл? — спросил Демитрий с широкой ухмылкой. Орион, который был ближе всех к двери, посмотрел на растерянную Авалон и вздохнул. — Кое-кто, — сказал он, указывая на Мальсибера, — не знает, когда следует захлопнуть свою огромную пасть. Извини. Авалон схватила с тарелки Ориона булочку, заводя руку назад и целясь прямо Мальсиберу в голову. Но не успела она ее запустить, как Том поймал Авалон за запястье, останавливая ее движение, мягко вырывая булочку из руки и бросая ее обратно на тарелку Ориона, и тот издал удрученный вздох поражения. Том положил ладонь ей на плечо и наклонился к ее уху, стараясь сдержать смех, когда спросил: — Ты по-прежнему считаешь, что мне стоит их благодарить? — Иди к черту, — проворчала она и, закатив глаза, заняла место рядом с Орионом. Том уже собирался сесть рядом с ней, когда увидел, как Ксавьер встал и, поймав его взгляд, коротким жестом пригласил Тома проследовать за ним, направившись на выход из комнаты. Том недоуменно посмотрел на него, но Лестрейндж лишь продолжил идти, покидая обеденный зал. Авалон, похоже, уже была занята тем, что через весь стол кричала на Демитрия, и отвлеклась от Тома. Так что он нехотя пошел за Лестрейнджем. Но, когда они вдвоем начали уходить, Авалон резко повернула голову и увидела, как Том шагал вслед за человеком, которого она презирала больше всего. Она сузила глаза, смотря на них, но, не успев хоть что-то сказать, почувствовала, как кто-то похлопал ее по плечу, и обернулась. — Мы можем поговорить? — мягко спросила Кира, стоя позади Авалон. Авалон на мгновение взглянула на Ориона, и он пожал плечами, после чего она снова повернулась к Кире и медленно кивнула, вставая и следуя за девушкой, когда та повела их на выход из обеденного зала. Явно знакомая с планировкой, Кира в молчании шла через дом, пока они не достигли пустой гостиной, находящейся вдалеке от остальных. Кира присела в кресло, жестом приглашая Авалон занять место напротив. Расшифровать выражение ее лица было тяжело. Она довольно хорошо умела сохранять невозмутимый вид, но прочесть ее взгляд было гораздо проще. Авалон ожидала увидеть в глазах Киры гнев. Беспокоило же ее то, что вместо ярости она увидела тревогу и волнение. — Ты и Реддл, — медленно сказала Кира. — Что такое? — осторожно спросила Авалон. — Вы вместе? Авалон ненадолго замолчала. Это был непростой вопрос — между ней и Томом определенно что-то происходило, но сказать, что они были вместе, было бы натяжкой. — Не совсем. Кира кивнула, но на ее лице была какая-то потерянность. — Я не знаю, знаешь ли ты, но мы с ним довольно долгое время были связаны. — Я заметила, — ответила Авалон. Кира закусила губу, словно подобрать слова в этот момент ей было ужасно тяжело. Авалон никогда прежде не видела, чтобы обычно уравновешенная девушка выглядела такой суетливой, хотя даже в своей неуверенности та все равно держалась с неоспоримой элегантностью. — Клянусь, я здесь не из-за неприязни или ревности. Просто Розали рассказала мне насчет вас двоих, и я почувствовала, что не могу с чистой совестью промолчать. — Что ты имеешь в виду? Девушка сделала глубокий вдох, прежде чем заговорить снова: — Знаю, мы с тобой не особо близки, но я просто хочу, чтобы ты понимала, во что ввязываешься. И если ты решишь все равно продолжать отношения с ним — это нормально, но я хочу, чтобы ты знала, что он за человек. — Я знаю, что он за человек, — мягко сказала Авалон. — Ценю твое беспокойство, но я понимаю, на что подписываюсь. — Я уверена, ты думаешь, что знаешь его. Я тоже так думала. Но ты обнаружишь, что он очень убедительный актер, — Кира замолкла на мгновение, а потом продолжила. — Реддл нравился мне много лет. Думаю, почти все девочки в Хогвартсе в тот или иной момент начинают испытывать к нему влечение. Но он явно не был заинтересован. И я начала встречаться с Ренли… — она покачала головой, прикусив губу. — Как только я вдруг стала недоступной, в Реддле словно щелкнул переключатель. Я заметила, что он начал больше стремиться ко мне, оставляя небольшие намеки на то, что хотел быть со мной, но никогда не делая ничего открыто и ясно. Довольно долгое время я пыталась игнорировать его знаки внимания — я не хотела причинять боль Ренли. Но, если Том положил на что-то глаз, он в итоге всегда получает желаемое. Оглядываясь назад, я понимаю, что поступала неправильно, изменяя Рену. Каждый раз, покидая комнату Реддла, я чувствовала себя отвратительно — пустой, использованной. Но каждый раз, когда я набиралась смелости, чтобы покончить с Реддлом, он словно чувствовал это и затягивал меня обратно. Все это время складывалось такое ощущение, будто я имела дело с двумя его версиями: с ним настоящим, который снова и снова причинял мне боль, и с его более доброй версией, которая каждый раз, когда он думал, что я вернусь к Ренли, заманивала меня назад. Уйти было невозможно… — сказала Кира, делая глубокий вдох. По ее щеке скатилась одинокая слеза, которую она быстро стерла. — Поэтому я рассталась с Ренли. И, как только я это сделала, для Реддла я как будто опять потеряла ценность. Он покончил со мной в тот же день… Наверное, глупо было вестись на его манипуляции. Он никогда не хотел ничего кроме того, что происходит за закрытыми дверями. Авалон молчала. Эти слова звенели в ее голове, и она вернулась мыслями к собственным отношениям с Томом. Она бы солгала, если бы сказала, что история Киры ее не беспокоила. Сложно было отрицать параллели: Том начал по-настоящему проявлять интерес к Авалон только тогда, когда она стала встречаться с Ксавьером, он постоянно метался между двумя версиями себя и действительно следил за тем, чтобы она возвращалась к нему, каждый раз, когда ее отталкивал. Но Авалон старалась унять свои сомнения — он добился такого большого прогресса, что она не хотела терять веру в него. И все же игнорировать схожести было непросто. — Том Реддл видит в людях игрушки, которые он может использовать, пока ему не надоест. После этого он их выбрасывает, — сказала Кира с тенью грусти в голосе, прежде чем добавить: — Мне хочется верить, что я ошибаюсь. Я искренне надеюсь, что ты станешь той, кто изменит его к лучшему… но не сказать тебе ничего я просто не могла. — Спасибо за то, что рассказала, — с мягкой улыбкой произнесла Авалон. — Я очень это ценю, правда. — Кира кивнула, вставая, и начала возвращаться в сторону обеденного зала, но Авалон быстро ее остановила. — Позволь спросить… вы с Ксавьером вместе? — Все сложно, — медленно сказала она. Авалон кивнула, но тихо сказала: — Так же, как ты предупредила меня насчет Тома, я обязана предупредить тебя насчет Лестрейнджа. Он не привык слышать «нет»… а когда он не получает то, что хочет, он воспринимает это не очень хорошо. Он попытается заполучить это силой, если потребуется. Пожалуйста, будь осторожна рядом с ним — он не тот, кем кажется. Говорить еще что-то ей не пришлось — выражение лица Киры показало, что та поняла, что имела в виду Авалон. — Спасибо, что сказала мне, — тихо ответила она, а затем повернулась к Авалон спиной и вышла. Какое-то время Авалон стояла там в тишине, думая о том, что только что узнала. Все это не особенно ее удивило, и все же, услышав это прямо из уст Киры, она чувствовала беспокойство. Покачав головой, она вздохнула и закрыла лицо руками, пытаясь прояснить мысли. Тем временем Том прошел за Ксавьером в его комнату, смотря, как дверь позади них захлопнулась, и Ксавьер быстро наложил на комнату заглушающие чары, начав копаться в своем чемодане. — Зачем я здесь? — нетерпеливо спросил Том. Лестрейндж схватил что-то, но Том не особо разглядел, что, пока Лестрейндж не протянул это ему. — Я нашел его для тебя, — с торжеством в голосе сказал Ксавьер. Том почувствовал, как сделал резкий вдох, уставившись на медальон, который Ксавьер держал, и торопливо выхватил его, с трепетом глядя на него в своих руках. Держать его казалось чем-то нереальным. Чувствовать золото в своей ладони, подушечками пальцев касаться зеленого драгоценного камня, видеть, как тот сверкает на свету… Он годами мечтал об этом моменте. — Где ты его нашел? — требовательно спросил Том, не сводя глаз с медальона Салазара Слизерина. — Купил его у старой ведьмы — Хепзибы Смит. Мои родители уже вели с ней дела, так что мне удалось купить его у нее за, — он остановился, закатывая глаза, — довольно высокую цену. Но не важно. Том взглянул на Лестрейнджа, встречаясь лишь с двумя дикими зелеными глазами, которые жаждали признания и примирения так отчаянно, что это было почти жалко. Впрочем, Том не собирался давать Лестрейнджу желаемое и видел, как надежда в глазах парня начала исчезать. Лестрейндж изредка постукивал ногой по полу, а его руки подрагивали. Было невозможно не обращать внимания на то, как заметно выделились его скулы, на его впалые глаза с темными кругами, на беспорядочные и суетливые движения. Он едва ли мог простоять на месте хотя бы мгновение, непроизвольно дергая рукой, наклоняя голову или шагая взад-вперед. Однако, несмотря на явные долгосрочные эффекты Круциатуса, который Том к нему применял, Лестрейндж оставался глубоко преданным. Глупец всегда был одним из самых верных его последователей. — Чаша тоже у нее, — добавил Ксавьер. — Но мне она ее не продавала. Старая карга утверждала, что она потомок Пенелопы Пуффендуй, и отказывалась отдавать мне чашу, какую бы цену я ни предлагал. Но я знаю, где она живет. Мы можем нанести ей небольшой визит, — сказал он со зловещей ухмылкой на губах и усмехнулся. — Вырвать чашу из ее холодных пальцев, если придется. Том вернул внимание к медальону в своих руках. Он уже много лет искал эти предметы. Предметы, достойные хранить в себе часть его самого — предметы, достойные быть частью его самого. Он невольно улыбнулся, смыкая пальцы вокруг медальона и убирая его в свой карман. — Мы можем достать чашу завтра, — сказал Ксавьер. — Ты даже мог бы воспользоваться смертью старухи для ритуала… — Прямо сейчас в этом нет необходимости, — сказал Том. Слова вылетели так быстро, что он даже не осознал, что их произнес. — Прости… что? — недоверчиво спросил Ксавьер. — Ты только что сказал «нет»? — Я сказал — не сейчас, — повторил Том, с прищуром смотря на потрясенного Ксавьера. — Но почему? Ты так долго их хотел. Ты хоть понимаешь, насколько трудно было их для тебя отследить? — нахмурился он с широкими от неверия глазами. — Я не просил тебя этого делать, — невозмутимым голосом сказал Том. — Я просто… — Если ты думал, что, достав мне медальон, вернешь мое расположение, то ты ошибся, — сказал он. — Я советую тебе… — В чем, черт возьми, твоя проблема?! — прорычал Ксавьер, неконтролируемо сжимая кулаки, а в его глазах вспыхнула ярость. Том не привык, чтобы его перебивали, не говоря уже о Лестрейндже, из всех-то людей. Нехарактерная вспышка гнева Ксавьера застала его врасплох, но тем не менее он сохранил невозмутимое лицо и кинул на Ксавьера угрожающий взгляд, давая ему последний шанс перестать говорить. Но Лестрейндж лишь продолжил: — Мы годами ждали этой возможности, и я наконец-то принес ее тебе на гребаном блюдечке с голубой каемочкой, а ты вдруг хочешь на все забить? Почему? У Тома не было ответа. Он не мог объяснить, почему он не был готов пойти за чашей. Знал он только одно: если он на это пойдет и Авалон узнает, то она больше никогда с ним не заговорит. И он не хотел этим рисковать. По крайней мере, не сейчас. Не раньше, чем он придумает план. — Это из-за нее? — прокричал Ксавьер. Когда Том не ответил, парень зло покачал головой; в его пламенных глазах горел гнев. — Поэтому ты хотел, чтобы я перестал ее добиваться? Чтобы ты смог трахнуть ее сам? Ксавьер едва успел разглядеть, как глаза Тома сверкнули красным. — Империо, — прошипел Том, указывая палочкой на Ксавьера и смотря, как ярость в его глазах стихла, превращаясь в подчинение. Том с трудом сохранял ровное дыхание: гнев тек по венам, как наркотик, переполняя его чувства. Не теряя ни секунды, он наколдовал острый кинжал, а затем протянул Лестрейнджу, наблюдая, как тот взял его из пальцев Тома. — Если ты никак не можешь научиться держать язык за зубами… — сказал он спокойно, прежде чем снова взмахнуть палочкой на Ксавьера, глядя, как парень с широко открытыми глазами поднял нож к собственному языку, — …то отрежь его сам. Том пристально смотрел на Ксавьера, когда тот начал надавливать кинжалом на свой язык. Из его рта, стекая вниз по подбородку, закапала кровь, а глаза заслезились от жжения. Постепенно он надавливал им все сильнее и сильнее, рана становилась глубже, а кровь выливалась быстрее, но Том просто наблюдал. Он смотрел, как деревянный пол под ними забрызгивали багровые капли. Смотрел, как Ксавьер задыхался от собственной крови, пока с его губ слетали гортанные вздохи и мучительные крики. Смотрел, как кинжал все глубже и глубже погружался в изуродованный язык и как бледнело лицо парня, пока нож покрывался его же агонией. И всего за несколько секунд до того, как Тому показалось, что Ксавьер вот-вот закончит задание, он разорвал свою власть над ним, наблюдая за тем, как контроль вернулся к телу Ксавьера, и тот бросил кинжал, а его руки метнулись к созданной им самим ране, пытаясь сдержать кровотечение. Том равнодушным взглядом смотрел на то, как Лестрейндж упал на колени, выглядя так, будто его сейчас стошнит, когда он оказался в луже собственной крови и подполз к своей палочке, попытавшись исцелить нанесенный урон. Том ничего не хотел сильнее, чем убить Лестрейнджа прямо на месте — но он знал, что не мог этого сделать. Не тогда, когда в доме было так много людей. Так что он просто навис над извивающимся парнем и холодным, как лед, голосом сказал: — Ты в долгу передо мной. И больше не смей об этом забывать. — Он обошел дрожащее тело Лестрейнджа и направился к двери. Ровно перед тем, как уйти, он взглянул на кровь на полу и сказал: — Приберись тут, — а затем вышел и захлопнул за собой дверь. Он со злостью спускался по лестнице, стараясь подавить возникшее внутри него раздражение. Список причин сохранять Лестрейнджу жизнь, похоже, сокращался с каждым днем, но вес медальона Слизерина в кармане напоминал, почему он должен был держать этого глупца под рукой. Вопреки всему, имбецил был полезным. И неумолимо преданным. Вернувшись в обеденный зал, Том подумал о том, что Лестрейнджу будет сложно наложить на себя исцеляющие чары только... половиной языка. Он закатил глаза и быстро подошел к Розье. Парень обернулся к нему, и на его обычно невозмутимом лице появилось замешательство, когда Том сказал: — Советую тебе сходить проверить Лестрейнджа. Ему может понадобиться помощь. На лице Розье промелькнул ужас, и он быстро покинул комнату, а Том остался искать Авалон. Он заметил Эйвери, на губах которого была слабая довольная улыбка — судя по всему, он подслушал разговор Тома с Адонисом — но Авалон нигде не было видно, так что Том подошел к блондину. — Куда она пошла? Орион пожал плечами. — Кира увела ее за собой, и они ушли немного после тебя с Ксавьером. Вон в ту сторону, — сказал он, указывая в направлении фойе. Том не стал тратить ни минуты. Он вышел, глазами сканируя комнаты на предмет обладательницы знакомой головы с черными волосами. От мысли о том, что Патил схватила ее для разговора, он нервничал сильнее, чем готов был признать — он не знал, что именно Кира хотела обсудить с Авалон, однако можно было с уверенностью сказать, что речь пойдет о нем… и Том сомневался, что это будет лесть. Авалон, сидящую в одиночестве, он нашел немного позже. Она сидела в кресле посреди пустой гостиной, повернувшись к Тому спиной, но это несомненно была она. — Почему ты сидишь одна? — спросил он. Она удивилась, услышав его голос, и повернулась, чтобы посмотреть на него. — Просто думаю, — тихо ответила она. — О чем? — Ни о чем важном, — сказала она. — Снова врешь? — с нежной улыбкой спросил он, вставая на колено перед креслом и беря ее руку в свою. — Правда, что случилось? Она слегка сжала его ладонь. — Все хорошо, честно. Мне нужно было немного побыть одной, но сейчас я в порядке, — сказала она, зная, что ее ответ не совсем его устраивал. Но, прежде чем он успел пожаловаться, она аккуратно протянула руку и положила ладонь ему на щеку, смотря, как он прильнул к ее прикосновению. Еще пару мгновений он оставался в таком положении, а затем повернул голову и прижался губами к ее ладони. Когда он вновь встретился с ней глазами, его взгляд стал спокойнее, и она ласково ему улыбнулась, сказав: — Все хорошо, не беспокойся, — Том кивнул, и какое-то время они сидели в тишине, прежде чем Авалон снова заговорила. Немного неуверенным голосом она спросила: — Что хотел Ксавьер? Том терпеть не мог тот факт, что он видел в ее глазах тревогу — как будто она все еще переживала, что он мог замышлять что-то с этим отребьем. Но он сделал глубокий вдох и сказал: — Он просто хотел вернуть себе мое расположение. Однако, разумеется, это невозможно. — Значит, мне не о чем беспокоиться? — спросила она. Медальон в кармане стал казаться тяжелее, чем прежде. — Конечно же нет, — сказал Том с улыбкой, подняв ее руку к своим губам и поцеловав костяшки, хотя и не мог избавиться от назойливого чувства вины в сердце, когда увидел, как она, поверив его словам, тоже ему улыбнулась. Его ответ, похоже, ее удовлетворил, и она встала, а Том последовал ее примеру. Вместо прежнего беспокойства на ее лице было довольное выражение, и он хотел позаботиться о том, чтобы до тех пор, пока он имеет к этому хоть какое-то отношение, все так и оставалось. Том не был уверен, почему при виде ее грусти он чувствовал боль в груди, но это ему ни капли не нравилось. — Пойдем вернемся на завтрак, — предложила она, смотря, как он переплетает их пальцы. — Ах, да, — сказал он. — Вернемся в комнату, полную людей, которые знают, что этой ночью мы переспали. — Тебя это волнует? — спросила она. Он покачал головой, с легким смешком притянув Авалон к себе и приподняв ее подбородок кончиком пальца. — Нет.

----

Авалон, смотря на себя в зеркало в комнате Киры, поправляла края кроваво-красной помады, вместе с Розали и Кирой готовясь к вечеру. Когда девочки пригласили ее собираться с ними, она немного удивилась, но, судя по всему, напряжение между ней и Кирой во многом исчезло после их последнего разговора. Длинное платье-комбинация струилось вдоль ее тела, на груди опускаясь достаточно низко, чтобы выставить напоказ сверкающее бриллиантовое ожерелье, которое одолжила ей Розали. Платье прилегало к талии, а несколькими дюймами ниже, на юбке, располагался разрез, который скреплялся мерцающими стразами, скрывая под собой кобуру, куда Авалон убрала палочку. Она распустила свои темные волосы сзади, поворачиваясь, чтобы проверить, что шрам на спине по-прежнему был спрятан. К счастью, платье почти прикрывало его. Другие шрамы на ее теле все еще были видны — она уже довольно долгое время не чувствовала необходимости их скрывать. И все же гордо демонстрировать шрам с надписью «ПРЕДАТЕЛЬ», находясь в окружении чистокровных, казалось не лучшей идеей, и поэтому он оставался прикрыт. — Выглядишь, как всегда, великолепно, — улыбнулась Розали, когда подошла сзади Авалон, чтобы воспользоваться зеркалом. — Ты обязана когда-нибудь взять нас на шоппинг — я обожаю твой стиль, — сказала Кира с улыбкой на лице. — Клянусь, я была в каждом магазине этого полушария, но никогда не видела ничего похожего на те платья, которые носишь ты. Авалон усмехнулась, потирая шею. — Я всегда с радостью одолжу вам все, что захотите. — Может быть, если бы я заявилась в подобном платье, Аксель наконец-то встал бы уже на колено и сделал предложение, — сказала Розали, закатив глаза. Авалон заметила, что Кира пытается сдержать улыбку, очень похожую на улыбку самой Авалон, но никто из них ничего не сказал. Розали в последний раз посмотрела на свои волосы в зеркало и, удовлетворившись итоговым видом, улыбнулась. — Кто-нибудь хочет еще выпить? — спросила Кира, направляясь к их второй почти законченной бутылке шампанского. — Конечно, — ответила Авалон, подходя со своим бокалом и улыбаясь, когда Кира наполнила его. Еще несколько минут они втроем болтали, опустошая последнюю бутылку. Розали уже не могла сдерживать поток смешков — ее устойчивость к алкоголю была самой низкой из всех, что Авалон когда-либо видела. Кира внешне казалась немного веселее обычного, и даже Авалон начинала чувствовать небольшую легкость в голове. В общем, все они отлично начинали свой вечер. Но, услышав, как внизу началось предновогоднее празднование, Авалон поняла, что у нее оставалось последнее дело, с которым она должна была разобраться, прежде чем присоединиться к вечеринке. Извинившись и сказав девочкам, что еще увидится с ними позже, она вышла из комнаты Киры и побежала обратно в свою, хватая то, что хотела, и спеша к двери Тома. Авалон не могла игнорировать нервозность, которую она почувствовала, когда сделала глубокий вдох и постучала в дверь. Чтобы открыть, ему потребовалось около десяти секунд, но, как только он это сделал, его губы изогнулись в легкой улыбке, а взгляд медленно скользнул по ее телу. Не говоря ни слова, Том обвил рукой ее талию и затянул в комнату, захлопывая за ней дверь и прижимая Авалон спиной к деревянной раме. В тишине комнаты он улыбнулся и сказал: — Как жаль, что такое красивое платье пропадет зря. Она вопросительно подняла на него взгляд: — Жаль? Его губы уже прильнули к ее шее, прокладывая дорожку поцелуев вверх по коже, пока он не задел ее ухо и прошептал: — Не думаю, что оно останется на тебе надолго. Она улыбнулась, и его губы встретились с ее губами в дразнящем поцелуе, но ей все равно удалось отстраниться, пока все не стало слишком жарко. — У меня есть для тебя кое-что, — сказала она, на что Том вскинул бровь. Прежде чем он успел хоть что-то спросить, она подняла руку, протягивая Тому небольшую аккуратно упакованную синюю коробочку. Немного удивленный, он начал говорить: — Ты не должна была… Но она его прервала и, пожав плечами, сказала: — С днем рождения. — Почти нехотя он взял коробочку из ее пальцев и медленно, стараясь не порвать, снял оберточную бумагу. Авалон закатила глаза и проворчала: — Не сегодня так завтра, — на секунду зарабатывая от него раздраженный взгляд, после чего Том полностью убрал упаковку и обнаружил под ней черную коробочку. Открыв ее и увидев лежащее внутри кольцо, он взял его, рассматривая тонкую полоску серебряной жидкости, которая текла через центр. — Это же… — Воспоминания, — кивнула Авалон. — Надень его и прижми к своему виску. Он надел кольцо на средний палец правой руки, а затем поднес к боковой части лба и прижал к коже. В ту же секунду все перед его глазами завертелось, превращаясь в воспоминания, которые Авалон вложила в кольцо. Все началось с видений, в которых они вместе были в Выручай-комнате. Ее смех, его улыбка; он стоит позади нее, застегивая молнию на ее платье; их дуэль, его руки впервые оказываются на ее талии; сон у камина… голубка. Воспоминания сменились, вращаясь и образуя вечер Святочного бала. Он увидел их первый танец, их перепалки, разговор на Астрономической башне, ее непрекращающиеся односторонние пререкания на протяжении всего пути в его комнату… их первый поцелуй. Красное платье, падающее на пол; черный галстук, отброшенный рядом… Блаженство. Впервые с ней — истинное блаженство. Они сидят вместе перед зеркалом Еиналеж. Держат друг друга. Наконец поддаются тому, что происходит между ними, чем бы оно ни было… дают шанс. А затем: прогулка по снегу. Она воодушевленно подпрыгивает, шагая по свежему белому покрову, который окутывает территорию. Снежок, попадающий ему в грудь. Шахматная доска. Рождество. Счастье — и его, и ее. Снег, падающий с потолка Выручай-комнаты; украшенная ель… радость. Улыбка на ее лице, когда он дарит ей браслет. А потом все исчезло, оставляя только изображение их двоих в кровати. Ее голова лежит на его груди, и они, закрыв глаза, отдыхают вместе. Сердцебиения. Он не мог понять, ее или свое сердце он слышит — они звучали одинаково. Том медленно убрал кольцо от виска, и перед глазами снова возникла комната, где Авалон стояла, с взволнованным взглядом ожидая его реакции. Но он не знал, как реагировать. Какая-то его часть просто пребывала в шоке от той идеи, которая была вложена в подарок. Он получал подарки и прежде — от Лестрейнджа, Розье, Нотта, Мальсибера и даже от Эйвери. Они все дарили ему то, чего он жаждал, то, что он просил, или то, чего он, по их мнению, мог бы хотеть. Но в этих подарках никогда не было идеи — они были исключительно предметами первой необходимости или щедрой демонстрацией богатства. Этот был другим. Этот был настоящим. Этот был эмоциональным. Этот был уязвимостью. Этот был от нее, а она была всем. Ее голос вырвал его из размышлений. — Тебе… нравится? — спросила она нехарактерно робким голосом. У него не было слов, чтобы выразить, что он чувствовал, поэтому он прижал ее к себе, обвивая руками, и легким поцелуем припал к ее губам. Этот поцелуй не был похож на их обычные поцелуи — он не был голодным, грубым или требовательным… он был нежным. Наполненным тысячей слов, которые Том хотел ей сказать, но надеялся, что она почувствует через его прикосновения. Том отстранился, прильнув губами к ее лбу и крепко сжимая ее в своих объятиях. — Спасибо, — тихо сказал он, но почувствовал, как уже от одного этого слова ее тело расслабилось в его руках. Она отстранилась ровно настолько, чтобы посмотреть ему в глаза, пытаясь расшифровать ласковое выражение в его взгляде. Он был похож на ангела. Она недоумевала, каким образом в глазах кого-то настолько красивого, глазах, похожих на ключ к спасению, могло скрываться так много пороков. Казалось, что замаскировать грехи самого Темного Лорда в человеке, который для всех выглядел как воплощение добродетели, было невозможно. Авалон начинала думать, что их обоих мучили одни и те же демоны, и, смотря на его нежный взгляд, задавалась вопросом, сколько ее собственных ошибок он видел в ее глазах. Она знала, что играла с дьяволом, но, если ей необходимо было отправиться в преисподнюю, чтобы вытащить его на свет, она надеялась лишь, что не слишком сильно сгорит по пути. — Нам обязательно идти? — спросил он, заправляя прядь волос ей за ухо. Звук его голоса вернул ее в реальность, и она улыбнулась. — Это практически твоя вечеринка, — сказала она, расстегивая третью пуговицу на его парадной рубашке. Он накрыл ладонь Авалон своей, удерживая ее прикосновение к его груди, и от ощущения биения его сердца под пальцами мысли Авалон стали спокойнее. Стук в дверь привлек внимание их обоих. — Реддл? — послышался снаружи голос Эйвери. — Ава с тобой? — Том простонал, но Авалон усмехнулась, поцеловав его в щеку, а затем повернулась к двери и открыла ее. Орион улыбнулся им: — Я как раз вас искал. — Ясно, — проворчал Том, зарабатывая заслуженный шлепок по руке от Авалон. Эйвери, чей взгляд был уже затуманен, судя по всему, даже не заметил этого — он перебирал в своих руках крышечку от фляжки и, очевидно, праздновать уже начал. Орион посмотрел на них поочередно, улыбаясь сам себе, когда заметил руку Тома на талии Авалон. — Красивое кольцо, — с усмешкой сказал он, увидев кольцо, которое Авалон покупала для Тома. — Вы готовы? Меня отправили сходить за вами. — Мы скоро будем, — пообещала Авалон, улыбнувшись ему, после чего он кивнул и снова оставил их наедине. Она заметила хмурое лицо Тома и вздохнула. Убеждать его, что Орион не был угрозой, с каждым днем становилось все более и более утомительно. — Знаешь, он помог мне выбрать кольцо, — выражение лица Тома немного расслабилось, и на тот момент ей было достаточно и этого, так что она просто сказала: — Пойдем? Он глубоко вздохнул, мысленно готовясь к предстоящей длинной ночи. Авалон немного растерянно смотрела, как он подошел к своему столу и взял серебряную фляжку. Открутив крышку, он поднял фляжку к своим губам, делая длинный глоток. — Сливочное пиво? — спросила Авалон с легким смешком в голосе. Он подождал еще несколько мгновений, а затем наконец опустил фляжку, с ухмылкой ответив: — Нам что, двенадцать? Снова подойдя к Авалон, он обвил рукой ее талию и повел их на выход из комнаты, направляясь в сторону вечеринки. Громкие звуки музыки, болтовни и танцев охватывали весь дом, и, пока стены сотрясались от присутствия толпы сверстников, Том и Авалон шли по коридору в сторону лестницы, ведущей в фойе. Начав спускаться, ни один из них не мог не обращать внимания на ощущение сотни глаз, которые оказались прикованы к ним, как только они вышли из тени. Разговоры затихли, и все внимание переключилось на идущую на свет пару. Он увидел многочисленных девушек, которые зло посматривали на Авалон, а она увидела многочисленных парней, которые зло посматривали на Тома. Он крепче обхватил ее талию, прижимая ближе к себе и встречаясь глазами с теми, кто смел выражать зависть. Хотя он бы солгал, если бы сказал, что ему не нравилось смотреть на разочарованные лица своих сверстников, которые надеялись, что однажды у них с ней могло что-нибудь получиться. Наконец спустившись к подножию лестницы, они влились в вечеринку, смешиваясь с толпой и осматривая комнату в поисках друзей. Авалон заметила Акселя, Розали, Киру и Ориона, которые стояли все вместе, смеясь и разговаривая между собой. Том же мельком увидел Розье и Лестрейнджа, расположившихся в углу в окружении большого числа девушек. Лестрейндж, склонившись над столом, прошелся носом по дереву, вдыхая дорожку белого порошка. Когда он снова выпрямился, его взгляд на мгновение пересекся с Томом, и даже сквозь блеск в глазах Ксавьера Том заметил встретивший его страх. Авалон повела его в сторону друзей, останавливаясь рядом с Орионом, и компания им улыбнулась. — Посмотрите, кто решил к нам присоединиться, — усмехнулся Орион, кивая на пару. Авалон взглянула на Акселя, который, судя по всему, несмотря на разворачивающуюся вокруг шумную вечеринку, был довольно спокоен. — Похоже, сегодня ты в более хорошем расположении духа. Тот с ленивой улыбкой на губах пожал плечами. — Если не можешь их победить — присоединись. Полагаю, мало что не смогут исправить хорошие чистящие чары… и, каким бы надоедливым ни был Мальсибер, я вынужден признать: он устраивает хорошие вечеринки. — Легок на помине, — сказала Розали, указывая на Демитрия, который с довольным и самоуверенным видом подошел к ним. — Добрый вечер, ребятки, — сказал он и, присоединившись к ним, закинул руку на плечо Акселя. Авалон мгновенно заметила, насколько расширенными были его зрачки, покрывавшие почти всю радужку карих глаз. — Эй, Мальсибер, — крикнула Авалон, смеясь, когда он развернулся и вопросительно поднял брови. — Что это за вечеринка без выпивки? — спросила она, окидывая взглядом отсутствие бутылок вокруг. — Хендрикс, Хендрикс, Хендрикс, — сказал Демитрий, прогулочным шагом подходя и вклиниваясь между ней и Томом, чем заработал недобрый взгляд от последнего, хотя и был слишком пьян, чтобы это заметить. — Милая, наивная Хендрикс. Ты меня недооцениваешь, мое сердце разбито. — Ты не видела список зелий, которые он заставил нас купить в городе? — усмехнулся Аксель. — Выпивка нам сегодня не понадобится, — сказал Мальсибер, подмигнув, прежде чем достать переливающееся зелье кораллового цвета, которое, сверкая, вращалось по кругу внутри небольшого флакона. — Одна капля для хорошего вечера, две — для отличного года, — сказал он, откручивая крышку и доставая пипетку. Без всяких сомнений он отклонил голову назад и капнул две капли себе на язык, а затем подошел к Акселю и вручил флакон ему. Авалон смотрела, как Нотт капнул себе на язык две капли, после чего повернулся к Розали и дал одну каплю зелья и ей. Потом оно перешло к Кире, которая приняла свою дозу, а Орион тем временем повернулся к Демитрию и спросил: — Что это? — Мое собственное творение, — гордо ответил он. — Эликсир Эйфории с оттенком Афродизиума. Авалон уже доводилось принимать Афродизиум. У близнецов обычно было немного под рукой, и они, к всеобщему удовольствию, приносили его почти на каждую вечеринку, куда приходили. Излишне говорить, что это создало несколько незабываемых ночей… для всех. Кира передала флакон Ориону, но тот покачал головой. — Сегодня я пас, — сказал он и, достав свою фляжку, сделал глоток, несомненно, думая о Кларе, когда отказался от стимулятора. — Как знаешь, — усмехнулся Демитрий. — Хендрикс, ты в деле? Она взглянула на Тома, гадая, планировал ли он принимать зелье. Если нет, то и для нее самой это было весьма бессмысленно, так что сначала она дожидалась его реакции. Но, к ее большому удивлению, он протянул руку и взял у Эйвери флакон, беря пипетку и поднося к ее губам. Она сдержала ухмылку, а затем приоткрыла рот так, чтобы он смог капнуть одну каплю ей на язык. Когда он начал убирать пипетку, Авалон прищурилась на него и сказала: — Еще. Мальсибер посмотрел на Тома, потом снова на Авалон и простонал: — Везучий ублюдок. Том приподнял бровь. — Ты уверена? — Я уже знакома с его эффектами, — пожала плечами она. Аксель усмехнулся. — Чем вы там в Дурмстранге занимались? Она подняла взгляд на Тома, и он вздохнул и капнул еще немного зелья ей в рот. Как только сладкая жидкость вновь поразила ее вкусовые рецепторы, Авалон довольно ухмыльнулась. Сразу после этого он поднес пипетку к своему рту, принимая равную дозу, а затем вернул флакон Мальсиберу. Авалон уже чувствовала, как ее одолевал прилив восторга. Сдержать широкую улыбку, которая растягивалась по щекам, стало почти невозможно. Счастье. Просто чистое счастье. Один взгляд на остальных в компании — и она знала, что все они были в одной лодке. Черты их лиц украшало беззаботное удовольствие, а смех слетал с губ без особых причин. Они перешли в состоянии эйфории. — Эйфория действует первой, — сказал Мальсибер, с ленивой улыбкой посмотрев на своих друзей. — Афродизиум — через полчаса, — добавил он и, похлопав Акселя по спине, окинул компанию взглядом. — Веселитесь, товарищи-дегенераты! — сказал он, помахав им, и снова начал уходить. — Патил, присоединишься ко мне? Кира рассмеялась, а затем кивнула и пошла вместе с ним, с улыбкой крикнув через плечо — по большей части обращаясь к Авалон и Розали: — Ищите меня на танцполе! — Если кому-то из вас что-либо понадобится, я буду с остальными ребятами из команды, — сказал Орион и, помахав рукой, двинулся в сторону стоящей на балконе группы своих друзей по квиддичу, которые, увидев его приближение, обрадовались и моментально увлекли его к себе. Авалон посмотрела на Тома, который с расплывшейся на губах уверенной ухмылкой пробрался рукой к ней на талию. Остальные ребята были уже слишком навеселе, даже чтобы заметить это, и все они переместились на диваны, смеясь и шутя друг с другом. Наблюдая за тем, как множество безликих тел на глазах смешивается в неразличимую кучу танцующих фигур, Авалон почти впала в транс. Ощущение невесомости преобладало над всеми остальными их чувствами — словно ночь, живая, вечная и несущественная, связала их с собой. Минуты неслись так, будто они были простыми секундами, и для Авалон, то погружавшейся, то выныривавшей из разговоров, время стало не более чем абстрактным понятием. Сосредотачиваться на вещах перед собой было все сложнее и сложнее. Она начинала чувствовать, как меняется атмосфера вечеринки. Свет казался ярче… музыка — громче… бархат дивана — мягче… ветерок с балкона — холоднее. Ее сердце стучало в груди так громко, что она слышала, как его вибрации раздаются в ушах, смешиваясь с ударами музыки, которые эхом разносились по всему дому, пока ночь брала в заложники когда-то окружавшее их спокойствие. Когда Авалон почувствовала, как Том обвил рукой ее талию, притягивая ближе к себе до тех пор, пока она не прижалась к теплу его тела, по всему ее существу пробежали искры. Его прикосновение казалось электрическим… гипнотическим… влекущим. Она плавно повернулась лицом к Тому, лишь обнаруживая, что его взгляд уже был прикован к ней. В его расширенных зрачках господствовала ненасытная похоть, темный голод, застывший в его взгляде, когда Том прошелся глазами вверх по ее телу. Он был подобен божеству. Впервые Авалон увидела крошечные крапинки золота, рассыпанные в его темных глазах, когда прямо на них попал свет, и она готова была поклясться: это выглядело так, словно тысячи таинственных звезд оказались запечатлены в его взгляде. Одинокий локон выпал из его прически, и она протянула руку, убирая его на место, но, как только ее палец задел его кожу, ей показалось, будто все вокруг превратилось в ничто. Остался лишь он. Просто он. Она не могла отвести взгляд, она не могла отстраниться, она не могла отвернуться. И, похоже, не мог и он. Она видела, как он сделал резкий вдох, когда потянулся к ней и взял ее руку в свою, а их пальцы переплелись. Каждое прикосновение вызвало пробегающие по их телам импульсы. От каждого взгляда мир вокруг исчезал. А каждый миг становился безграничной авантюрой непреодолимого желания. Она не могла сфокусироваться ни на чем другом, кроме ярчайшего аромата дыма… одеколона… его. Все ее чувства казались усиленными, и все они приводили прямо к нему. Его запаху, его прикосновениям, его красоте… Ненадолго ее размышления прервались, когда она увидела, как мимо них с Томом, проходя к приватному балкону и захлопывая за собой дверь, пробрались схватившиеся за руки Розали и Аксель. — Том. Авалон резко повернулась на звук незнакомого голоса и, прищурившись, посмотрела на девушку с длинными русыми волосами, которая в струящемся красном платье направлялась в их сторону. Когда она подошла, ее зеленые глаза были захвачены мраком раздутых зрачков, и Авалон поняла, что та уже находилась под эффектом Афродизиума. — С днем рождения, — проворковала девушка соблазнительным шепотом, который был едва слышен сквозь звуки музыки. Она положила руку чуть ниже плеча Тома и, смотря ему в глаза, спросила: — Могу я украсть тебя на танец? Скривив губы в веселой ухмылке, Том открыл было рот, чтобы ответить, но Авалон заговорила до того, как успел он: — Нет, думаю, не можешь. — Девушка взглянула на Авалон, слегка сдвинув брови и зарабатывая сердитую гримасу в ответ, а затем Авалон погнала ее прочь: — Пока! Девушка нахмурилась, но больше ничего не сказала и поспешила уйти, опять оставляя их наедине. Наблюдая за тем, как девушка снова растворилась в толпе, Авалон не могла стереть со своего лица раздражение, однако Том представлял собой образец чистого наслаждения: — И что это было? — Мерлин, нахальства некоторым людям не занимать, — проворчала Авалон. — Она просто хотела потанцевать, — сказал он, понизив голос. — Разве не этого же ты хотела с Эйвери? Если бы взглядом можно было убивать, она бы только что успешно прикончила Тома Реддла. Он усмехнулся при виде того, как гневно она на него посмотрела, но Авалон не находила в его распущенности никакого веселья. — Орион — мой друг. Она тебе друг? Он пожал плечами. — Она могла бы им быть. — Авалон неверяще рассмеялась, покачав головой, и он ухмыльнулся. — Ну и кто теперь ревнует, голубка? Он бы солгал, если бы сказал, что ему не нравилось видеть ее такой. Видя, как ее задевало его разделенное внимание, он лишний раз убеждался в том, как сильно она хотела сосредоточить все его внимание на себе. Обычно он был бы более чем счастлив дать ей это, но в тот момент ему очень уж нравилось смотреть на нее в таком состоянии. — Я не знаю, но мы можем выяснить, — сказала она с озорным блеском в глазах. — Это вызов? — спросил он, поднимая бровь. Она прикусила нижнюю губу, теперь пытаясь сдержать ухмылку. — Может быть. — Ты правда хочешь сыграть со мной в эту игру? — Покажи худшее, на что способен, Томми, — прошептала она ему на ухо, прежде чем встать и пойти в сторону танцпола. Ушла Авалон с чувством триумфа, как будто верх одержала она, но стоило ей оглянуться на него через плечо, и она уже увидела, как к нему приблизились две девушки, присаживаясь на диване по обеим сторонам от него. Встретившись с ней взглядом, он едва заметно ухмыльнулся, расслабляясь и устраивая свои руки на спинке дивана, а спустя мгновение после этого переключил внимание на девушек, сверкая им своей самой обаятельной улыбкой, и они вовлеклись в разговор. Авалон закатила глаза, делая глубокий вдох и пытаясь успокоить нервы, а затем внимательно осмотрела пространство вокруг. Следуя своему первому порыву, она отправилась на балкон, куда ушел Орион. Когда он увидел ее приближение и заметил, что Тома с ней не было, в его глазах застыло недоумение. — Ава? Взгляды всех его товарищей по команде быстро повернулись к ней, сначала проверяя, не было ли позади нее Реддла, а когда заметили его отсутствие — восхищенно разглядывая ее. Она изобразила милую улыбку и повернулась к Ориону. — Почему бы тебе не представить меня команде? — А где… — Он занят, — перебивая его, сказала она, не дав улыбке сойти с губ. Несмотря на замешательство, Орион медленно сказал: — Эм, парни, это Авалон. Авалон, это… Она не слушала, пока он перечислял их имена, но чувствовала пару глаз, которая буравила ее затылок, когда она улыбнулась команде. Том заметил, что стиснул челюсть, пока смотрел, как Авалон приняла от одного из квиддичных парней сигарету, просто чтобы все остальные неуклюжие идиоты достали свои палочки и попытались зажечь ее ей. Наконец позволив одному из них дать ей прикурить, она сделала медленную затяжку, хлопая им ресницами. Ее смех звенел в ушах Тома даже сквозь звуки вечеринки. Наблюдая за тем, как она положила ладонь на предплечье одного из них, Том невольно сделал глубокий вдох, но ощущение прикосновения стройных рук к груди его отвлекло. Авалон выдохнула дым сигареты и внимательно осмотрела компанию, пытаясь понять, кто из парней, по ее мнению, сильнее всего мог задеть Тома за живое. Как только она положила глаз на нужного, она встретилась с ним взглядом и кокетливо ему улыбнулась. Всего через мгновение блондин подошел к ней и протянул руку. — Не хочешь потанцевать? — Конечно, — ответила Авалон. Прежде чем взять его руку, она вынула сигарету из своих губ и вложила ее в рот кому-то из других парней, подмигивая ошеломленному спортсмену, а затем снова переключила внимание на стоящего с протянутой рукой блондина. Когда она наконец встретилась с его прикосновением, ей пришлось постараться, чтобы проигнорировать импульсы, которые пробежали по телу. Они были не такими сильными, как это происходило, когда она касалась Тома, но из-за Афродизиума отрицать правду становилось невозможно… ей по-прежнему было хорошо. Держась за руки, они вдвоем направились на танцпол. Парень выглядел очень довольным собой, когда, самоуверенно ухмыляясь, прошел мимо толпы завистливых зевак, дружно недоумевающих, каким образом ему удалось заполучить одну из самых желанных девушек школы. Танцпол был настолько забит, что Авалон почувствовала, как их тела вынужденно прижались друг к другу — не то чтобы она жаловалась. Его мускулистые руки обвили ее талию, притягивая ближе к себе. Казалось странным, что кто-то, кроме Тома, касался ее вот так, но, ощущая, как кожа пылает от силы его хватки, Авалон не могла отрицать, что ей было весело. Она чувствовала все. Каждое касание ее бедер, каждое прикосновение к спине, каждую руку на коже. Все усиливалось… умножалось… Мир вокруг расплывался, но цвета были ярче. Звуки — громче. Люди — ближе. Энергия пространства притягивала, а каждый человек по-своему пленял, и Авалон с бешено стучащим в груди сердцем окидывала комнату взглядом. Было тяжело успокоить собственные ощущения. От эйфории, которая окутывала все вокруг, было не скрыться, но она этого и не хотела. Ровно тогда, когда Авалон почувствовала руки квиддичного парня на своих бедрах, она медленно перевела взгляд на того человека, которого она хотела больше всего. Те две девушки до сих пор сидели рядом с ним, лениво положив ладони ему на грудь, колено, плечо… но его взгляд был сфокусирован только на Авалон. Она встретилась с ним глазами и ухмыльнулась, опуская свои руки, пока не накрыла ими руки парня. Удерживая зрительный контакт с Томом, она медленно провела ладонями парня вверх по своему телу, закусив губу, когда ощутила, как кожу обожгло от эффекта зелья. Увидев, что Том встал, оставив девушек на диване, и начал идти на танцпол, она почувствовала нарастающее внутри торжество. С невозмутимым лицом, хотя она и видела в его глазах истинное раздражение, он приближался к ней. Но вместо того, чтобы к ней подойти, он прошел мимо, хватая за руку ту девушку, которая обращалась к нему ранее. Ее зеленые глаза засияли от восторженной растерянности, и он повел ее мимо Авалон в сторону кресла, стоящего в углу комнаты. Наблюдая за тем, как он сел, приглашая девушку занять место на его коленях, Авалон ехидно усмехнулась. Видеть его с кем-то другим было невыносимо. Она даже не была уверена, виноват в этом Афродизиум или это она не могла смотреть на то, как он сосредотачивает свое внимание на другой девушке, но, так или иначе, она хотела пойти туда и вернуть его. Она хотела подойти прямо к нему и прижать его к себе, положить его руки на свое тело и поцеловать его. Но разве это было весело? Так что она просто снова обратила внимание на парня перед собой. Том не особо слушал девчонку на своих коленях. Его не интересовали ее слова, и сосредоточен он был на другом, но он не забывал продолжать улыбаться, притворяясь, что все его внимание безраздельно принадлежит ей. Когда ее пальцы прошлись по его коже, он, под эффектом зелья, почувствовал искры, но это все равно была лишь толика того, что он чувствовал, когда вместо нее с ним была Авалон. Смотря, как она танцует с этим придурком из команды, Том доходил до предела, но он понимал, что ей просто было так же скучно, как и ему. И планировал победить в их маленькой игре. Когда Том увидел, как она жестом подозвала еще одного парня из команды, он силой прикусил щеку, чтобы постараться скрыть раздражение на своем лице. Двое парней танцевали с обеих сторон от нее, один спереди и один сзади, а она, судя по ее виду, и не собиралась их останавливать. На мгновение Авалон встретилась с Томом взглядом, и, пока она упивалась вакханальным развратом, творившимся вокруг, на ее губах появилась невыносимая улыбка. Мерлин, он почти забыл, как сильно она может выводить из себя, когда этого хочет. Он снова переключил внимание на девчонку на своих коленях, плавно проходясь ладонями по бокам ее платья и удерживая при этом взгляд Авалон. Даже он немного опешил, когда почувствовал, как губы девчонки прижались к его шее, прокладывая по коже дорожку обжигающих поцелуев. Но, увидев, как расширились глаза Авалон, он ухмыльнулся и впутал пальцы в волосы девчонки, притягивая ее ближе. Однако он точно не ожидал увидеть, как Авалон закатит глаза и, обвив руками шею одного из парней, начнет к нему наклоняться. Ну уж нет. Он встал, и девчонка с раздраженным вздохом неуклюже упала с него на кресло. Он слышал, как она его зовет, но ему было абсолютно плевать. Все, на что он был способен, — бурей поднестись к Авалон, ловя ее за мгновение до того, как ее губы встретились бы с губами ублюдка. Он со злостью оторвал их друг от друга и, схватив Авалон за запястье, выдернул ее с танцпола, отрывая от ее новых… «друзей». Впрочем, как только, он воссоединился с ее прикосновением, часть его гнева исчезла. Она была словно экстаз — и он был просто рад ее вернуть. В то время как они вдвоем отошли к краю танцпола, Мальсибер забрался на стол и прижал палочку к шее, проецируя свой голос на всю вечеринку: — До полуночи одна минута! Люди начали копошиться, чтобы найти партнера, друзей или просто схватить свои фляжки, но Том лишь прижал Авалон к стене в углу и, тяжело дыша, навис над ней. Она ухмыльнулась ему, сплетая руки в кольцо вокруг его шеи, как только они остановились. — Я так понимаю, я победила? Они оба чувствовали, как жаждут прикосновений друг друга. Выносить это было почти невозможно. Она хотела его. Он нуждался в ней. И им обоим надоело ждать. — Но… — сказал он, большим пальцем очерчивая линию ее губ, прежде чем рукой скользнуть вниз к ее шее и слегка обернуть пальцы вокруг горла, тонко намекая на то, что их ожидало, — …какой ценой? — Ценой? — спросила она, вскидывая бровь. Его голос был низким и хриплым, когда он наклонился к ее уху, прошептав: — Ты же не думала, что я позволю, чтобы это просто сошло тебе с рук, так ведь? — Я не твоя собственность, Реддл. Ты не можешь говорить мне, что я могу делать, а что — нет, — дерзко сказала она. — Пять! — крикнула толпа вокруг них, пристально смотря на искрящийся отсчет, который наколдовал Демитрий. Авалон подняла на Тома взгляд. Хотя ее слова и были сердитыми, в глазах по-прежнему читалась похоть. — Четыре! — Сегодня — смогу, — сказал он, усиливая хватку на ее шее. — Три! — Да неужели? — ухмыльнулась она. — Два! Он кивнул. — Один! — Просто, черт возьми, поцелуй меня, Том. Часы пробили полночь, и комната взорвалась аплодисментами и поздравлениями. Том переместил руку на щеку Авалон, притягивая ее губы к своим и встречаясь с ней в голодном поцелуе. Каждая частичка их тел воспламенилась изнутри, как только они наконец поддались желанию и вновь обрели друг друга. Это был катарсис. Словно найти воду после сорока дней и ночей в пустыне. Словно поддаться змею и наконец вкусить запретный плод. Словно обещание спасения в конце потопа. Цепляясь друг за друга, боготворить самое похожее на рай из всего, что они знали на земле. Самый сладкий вид святотатства. Он отстранился, но в глазах, смотрящих на нее с пылающим желанием, темнела несдерживаемая страсть. Авалон почти не видела карий цвет его глаз, но предполагала, что и сама выглядела так же. Не успела она понять, что происходит, как он потянул ее на выход мимо толпы все еще празднующих, ведя обратно в свою комнату. Открыв дверь, он грубо затолкнул Авалон внутрь, захлопывая и запирая дверь за ними. Он шел вперед, пока Авалон не уперлась спиной в стол. Быстрым и резким взмахом палочки Том нетерпеливо очистил его содержимое, игнорируя серию громких стуков и лязгов, с которыми вещи повалились на деревянный пол. На их место он поднял Авалон и, одной рукой придерживая ее спину, уложил ее на столе, после чего отбросил свою палочку на стоящую не так далеко кровать. От холодного мрамора стола кожа Авалон взорвалась миллионом мурашек, а обостренные Афродизиумом ощущения вызвали у нее резкий вдох. Но, чувствуя тепло прикосновения к спине, она невольно расслабилась в руках Тома, сливаясь с его телом, точно недостающие кусочки пазла. Его свободная рука требовательно пробежалась вверх по разрезу платья, отчаянно желая прикоснуться пальцами к каждому ее сантиметру. В своей спешке он резко потянул за ткань, и тонкая лента страз, которая скрепляла разрез, порвалась и рассыпалась по полу, словно ливень, обрушившийся на каменную тропу. — Мне нравилось это платье, — игриво пожаловалась Авалон. Удерживая ее взгляд, он переместил обе руки, хватая разрез с двух сторон. С равнодушным видом на лице он одним быстрым движением разорвал платье надвое. — Я же говорил, что оно пропадет зря, — прорычал он, поднимая ее ровно настолько, чтобы вытянуть из-под нее остатки порванной ткани. Ему пришлось сдерживать свое желание, когда он посмотрел на Авалон под собой, полностью открытую, за исключением тонкого кружевного белья внизу. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но ощущение его губ на груди разбило ее решимость, и она покорилась ему. Его рука, с каждым прикосновениям посылая по спине электрические импульсы, прошлась вдоль ее тела, пока он не обхватил изгиб груди. Поцелуями спустившись по ее телу, он прильнул ртом к правому соску, обводя его языком, а свободной рукой тем временем покручивая левый. Когда он почувствовал, как ее отзывчивое тело реагирует на его прикосновения, на его губах появилась ухмылка. Ее пальцы впутались в его волосы, отчаянно оттягивая их, и он простонал ей в кожу. Они оба тяжело дышали от каждого касания — эффект зелья заставлял их тела отчаянно стремиться одно к другому. Они не хотели друг друга, они нуждались друг в друге. Она дернула за его волосы, и Том прикусил ее кожу, зная, что еще оставит на всем ее теле множество лиловых отметин. Хорошо, думал он. Может быть, тогда другие парни будут знать, что к ней нельзя прикасаться. Он почувствовал, что ее пальцы возятся с пуговицами его рубашки, отчаяно желая ее сорвать, и, как только она закончила расстегивать последнюю, он пожал плечами, сбрасывая с себя тонкую ткань. Их кожа наконец соприкоснулась, и он, прижавшись к ее телу своим и удерживая ее близко, продолжил оставлять по всей ее коже сиреневые напоминания о том, что обладал ею. Они оба отчаянно вцеплялись друг в друга — их тела требовали как можно больше контакта. Абсолютно каждое прикосновение вызывало в них эйфорические импульсы, отличающиеся от всего, что они испытывали прежде. Даже в своем прошлом опыте с Афродизиумом они никогда не чувствовали такой неописуемой энергии, текущей по венам. Казалось, что они переродились из собственных грехов. — Том, — едва выдала она, свободной рукой скользнув вниз к привязанной к ее бедру палочке. — Заглушающие чары. Как только пальцы Авалон взяли палочку, он выхватил ее из ее рук и отбросил в сторону, покачав головой, а затем наклонился и поцеловал Авалон за ухом. Когда он заговорил, от ощущения его горячего дыхания на коже по всему ее естеству пробежали искры: — Я хочу, чтобы парень, которого ты почти поцеловала, слышал, как я тебя трахаю. Она открыла рот, но Том накрыл его поцелуем прежде, чем она смогла заговорить. Его действиями управляло сочетание гнева и вожделения, борющихся за контроль, и он начал целовать ее шею. Он провел рукой вниз между ее бедер и сдвинул нижнее белье в сторону, проводя вдоль нее пальцем и делая резкий вдох, когда почувствовал, насколько готовой для него она уже была. — Может ли он сделать тебя такой мокрой, голубка? Ей пришлось очень постараться, чтобы сдержать стон, который грозил сорваться с губ, но она не хотела уступать ему так быстро. Его ревность была притягательна. И в этот момент Авалон хотела подтолкнуть его дальше. — Может быть, он и сделал. Она увидела, как все его поведение изменилось — выражение в его глазах так обескураживало, что она не могла сказать, принадлежало оно демону или богу. Он знал, что она его провоцировала, и если последствия — это то, чего она хотела, значит, их он ей и обеспечит. Без единого слова он перевернул ее на живот, тут же соприкасаясь широко раскрытой ладонью с ее кожей и оставляя ярко-красный отпечаток прямо под полоской ее стринг. Как только его рука встретилась с ее кожей, Авалон издала смесь крика и стона, чувствуя сохраняющееся жжение, когда он схватил ее за волосы, рывком поднимая ей голову, чтобы прорычать в ухо: — Если ты собираешься вести себя как шлюха, то и относиться к тебе я буду соответствующе, — он провел рукой вдоль следа, который только что создал, и спросил: — Неужели ты шлюха, Авалон? Слова ее подводили, так что она просто сделала глубокий вдох и прикусила нижнюю губу, решая не отвечать. Ее молчание длилось всего мгновение, после чего она почувствовала, как его рука оставила еще один жгучий отпечаток на ее коже, прямо рядом с предыдущим. В этот раз удар был гораздо сильнее, и Авалон не смогла остановить крик, сорвавшийся с приоткрытых губ. — Кому ты принадлежишь? — прорычал Том. Слабым голосом она сказала: — Тебе. — Скажи это еще раз, громче, — потребовал он. — Тебе, — повторила она, облегченно вздыхая, когда почувствовала, как он мягко скользнул пальцами вверх по ее спине. — Умная девочка, — сказал он, и в его тоне сквозило удовлетворение. Он медленно потянул ее на себя, а затем перевернул и поднял на ноги, поставив перед собой. — Ты мне доверяешь? — спросил он, начиная идти на нее. — Нет, — ответила она, делая шаг назад, в то время как Том продвигался вперед на нее, словно он был охотником, а она — его добычей. От ее ответа уголки его губ поднялись в легкой ухмылке, однако Авалон продолжила: — Но, что бы ты ни захотел, сегодня я твоя. — Что бы я ни захотел? — усмехнулся он, заставляя Авалон отступать, пока ее колени не встретились с кроватью. Она села, пристально смотря вверх на него, стоящего перед ней. — Что угодно. Он издал легкий смешок, покачав головой. — Ты об этом пожалеешь. Устав ждать, он забрался сверху Авалон, кладя ее на кровать, и вновь начал целовать, очерчивая ее язык своим и поглощая ее в жаркой страсти. Его руки прошлись вдоль ее тела. Оба они воспламенялись от яркости прикосновений. Она нуждалась в нем. Ощущение его рук, касающихся ее кожи повсюду, сводило Авалон с ума, но он отказывался прикоснуться к ней там, где ей было нужно. Так что она попыталась передвинуть его руку к низу своего живота, отчаянно желая почувствовать его пальцы. — Не сейчас, — пробормотал сквозь поцелуй, снова поднимая руки выше, чтобы обхватить ее лицо. Она нетерпеливо вздохнула и повела собственную руку вниз, чтобы прикоснуться к себе, но он поймал ее за запястье быстрее, чем она успела это сделать. — Я сказал: не сейчас, — прошипел он, отстраняясь от нее. Она смотрела, как он воспользовался свободной рукой, чтобы расстегнуть ремень, все это время не сводя с нее своих темных глаз. — Протяни вторую руку, — потребовал он. Она сглотнула и подняла вторую руку перед ним лишь затем, чтобы он связал ее запястья друг с другом и поднял их ей над головой, оборачивая петлю ремня вокруг ее рук и приковывая к изголовью кровати. Когда он затянул ремень, Авалон увидела, как от ее безрезультатных попыток бороться с путами ухмылка на его губах стала еще более довольной. — Я единственный, кто сможет прикоснуться к тебе сегодня, — сказал он, прежде чем снова забраться на Авалон, стягивая с нее белье. Наконец его пальцы медленно прошлись по низу ее живота. — Этого ты хотела? Она заскулила от его прикосновения, пытаясь двинуться бедрами, чтобы он смог дать ей желанную разрядку, но он слишком сильно наслаждался происходящим, чтобы уступать. — Пожалуйста, — крикнула она. — Что «пожалуйста»? — спросил он с садистской улыбкой на губах. — Скажи мне, чего ты от меня хочешь. Она открыла рот, чтобы заговорить, но он проскользнул в нее двумя пальцами, сгибая их и наблюдая за тем, как она простонала от удовольствия, только чтобы секунду спустя вынуть их и увидеть чистое отчаяние, вспыхнувшее в ее глазах. — Том… — Я сказал: скажи мне, чего ты от меня хочешь. Просто и ясно. — Прикоснись ко мне, — проскулила она, извиваясь в борьбе с ремнем на запястьях. Он усмехнулся, проводя ладонями по внутренней стороне ее бедер. — Я и так прикасаюсь к тебе. Тебе придется быть поточнее. — Твои руки. Я хочу… — она сделала резкий вдох, когда он еще раз дразняще провел пальцами вдоль нее. — Мне нужно… Блять. Пожалуйста, просто трахни меня своими пальцами, Том. Как только его имя слетело с ее губ, он погрузил глубоко в нее два пальца, входя и выходя ими, в то время как она толкала бедрами ему навстречу, заполняя комнату эйфорической симфонией своих стонов. Он переместил большой палец, поглаживая ее клитор и смотря на то, как она с выражением божественной страсти на лице зажмурила глаза. Его прикосновения были гипнотическими. Она не могла сдерживаться рядом с ним, да и не заботилась об этом. Все казалось прекрасным. Все казалось живым. Все казалось раем. Том чувствовал, что ее движения стали беспорядочными, дыхание — более затрудненным, а стоны — более громкими, но не смел замедлить темп. Продолжая двигать пальцами внутрь и наружу, он снова вцепился в ее губы своими, проглатывая ее стоны жадным поцелуем. — Том, — в конце концов, выдохнула она ему в губы. Он тихо промычал в ответ, и она вскрикнула: — Я близко. Он знал, что это было так. Он всегда знал, когда она приближалась к своему финалу. Это было очевидно. Так что он ускорил темп своих пальцев, улыбаясь сам себе каждый раз, когда она давала очередному стону сорваться с опухших губ. И прямо перед тем, как она уже почти кончила, он вынул пальцы. От внезапной потери контакта ее глаза резко распахнулись. — Том, — заскулила она, дергаясь в связывающих ее руки путах. — Ты сможешь кончить тогда, когда я скажу, что ты можешь кончить, — сказал он. — Понятно? — Она подняла на него взгляд измученных глаз, наполнивший его гордостью. — Ты же не думала, что я дам тебе кончить так быстро, после того, как ты почти поцеловала того ублюдка, да? Она опустила глаза, избегая его взгляда и пытаясь перевести дыхание. С легким смешком он расстегнул пуговицы на своих брюках и снял их вместе с нижним бельем. Медленно пристроившись к ней, он провел вдоль нее головкой, закусывая нижнюю губу, когда почувствовал на себе ее влагу. Она до боли хотела его и попыталась двинуть бедрами вперед, но он лишь снова отстранился, приподнимая бровь. — Терпение, голубка, — сказал он, снова поддразнивая ее лишь отголоском того, что она жаждала. — Пожалуйста, — взвыла она. — Трахни меня. — Ты просишь или приказываешь, что мне делать? — Просто поторопись, Том, — умоляла она. — Пожалуйста… Он закатил глаза и, схватив один из своих галстуков с прикроватной тумбочки, силой запихнул его ей в рот, ухмыляясь, когда увидел, как она с заткнутым тканью ртом широко распахнула глаза. Наконец он вошел в нее, но все еще лишь первыми сантиметрами себя. — Я трахну тебя тогда, когда захочу тебя трахнуть. Правой рукой он скользнул вверх по ее телу, пока не устроился на горле, крепче сжимая его и пытаясь удержаться от того, чтобы полностью втолкнуться в нее. Каждый раз, начиная в нее входить, он наблюдал, как она пыталась простонать, но звук заглушался тканью во рту. От постоянного поддразнивания ее глаза начинали переполняться слезами, но ему было плевать. Ему чертовски это нравилось. Она вся дрожала под ним, и он знал, что мог пытать ее и дальше, но даже он уже терял терпение. Так что, не тратя больше ни секунды зря, он полностью ворвался в нее, опуская взгляд, чтобы посмотреть, как она растягивается вокруг него, чтобы вместить внутри себя каждый сантиметр. Она была такой узкой, что он слегка зашипел, когда ее тело сжалось вокруг него. По ее щеке стекла одинокая слеза, и она закрыла глаза, чувствуя, как его хватка на ее шее усилилась. Она потеряла себя в нирване. Каждый его толчок был идеальным балансом удовольствия и боли — его размер наполнял ее до предела, сводя с ума, как никогда. Он четко понимал, что делает, когда ускорил темп, следя за тем, чтобы его таз прижимался к ее клитору с каждым глубоким движением. Он не был ласков — этого не хотели ни он, ни она. В его движениях не было ни следа нежности — только плотское желание и жажда преобладать. Когда Авалон заставила себя открыть глаза, чтобы посмотреть на него, везде, куда смотрела, она видела звезды. Он выглядел как ангел и как дьявол одновременно — в равной части серафически и нечестиво. Небесно и греховно. Божественно и порочно. Прекрасный хаос света и тьмы, в котором она затерялась. Она почувствовала, что снова приближается к финалу. Даже через ткань во рту она не могла подавить безрассудные стоны, которые на этом этапе вырывались из ее губ. Ее тело уже едва ли ей принадлежало, движениями управляла сила, находящаяся вне ее власти, ноги дрожали, а спина выгибалась в требовательных мольбах приблизить ее к концу. Ее финал подбирался быстро, и запястья стали красными от того, как отчаянно она сопротивлялась повязке на руках. Она вновь закрыла глаза, зная, что от сладкой разрядки ее отделяли считанные секунды. — Ты хочешь кончить для меня, голубка? Она не могла формулировать слова — только кивнуть. Каждый сантиметр ее кожи горел от яркости его прикосновений. — Чертовски жаль. И опять Том вышел, отказывая ей в том, чего она хотела так сильно. Утрата контакта была настолько мучительной, что Авалон почувствовала, как глаза переполнились слезами. Все ее тело горело от болезненного соблазна собственного финала. Она подняла на него взгляд. Нижняя губа яростно дрожала, а лицо исказилось в смеси удовольствия, боли и чистой нужды. Она выглядела так, словно была на пределе, но ему было плевать. Он услышал, как она скулит в галстук во рту, и улыбнулся сам себе. Медленно он убрал руку от ее шеи и вынул галстук из ее рта, отбрасывая его в сторону, чтобы слышать, как она взывает к нему. — Если бы до этого ты не была такой шлюхой, я бы уже дал тебе кончить. Он потянулся к ней и плавно начал развязывать ремень вокруг ее запястий. — Даже не думай о том, чтобы к себе прикоснуться, — сказал он, прерывисто дыша и пытаясь игнорировать свою пульсирующую эрекцию. Он жестом приказал Авалон нагнуться перед ним, и она, пошатываясь, подчинилась, выгибая спину и предоставляя ему хороший обзор на свою распухшую промежность. Ему пришлось подавить собственную похоть, когда он посмотрел на то, как она истекала для него; как тряслись ее ноги, пока она пыталась сохранять устойчивость. Медленно он наклонился вперед и обвил петлю ремня вокруг ее шеи, держа его одной рукой, в то время как другой он взял Авалон за бедра и снова направил ее на себя, а их стоны слились в один. Грубые и беспорядочные толчки в считанные секунды довели ее до пика. Он увидел, как она начала опускать руки к себе между ног, и дернул за ремень, смотря, как голова Авалон запрокинулась назад, и она издала резкий взвизг. — Что я говорил насчет прикосновений к себе? — прорычал он. — Том, — крикнула она срывающимся голосом. — Прошу… пожалуйста. Слыша, как она молит о разрядке, он лишь подпитывал свое эго, уносясь в личный рай с каждым стоном, каждым криком, каждым всхлипом, который срывался с ее вишневых губ. Он знал, что она не протянет долго, и — на этом этапе — не протянул бы и он сам. Так что он толкнулся в нее еще несколько раз, после чего снова заставил себя выйти, зарабатывая очередной задыхающийся всхлип в ответ, когда потянул за ремень и прижал Авалон к себе, а затем перевернул на спину, чтобы он смог смотреть на то, как она опять приближается к своему финалу. Не теряя времени, он расположил обе ее ноги на своих плечах и ворвался в нее, вкладывая всю свою оставшуюся энергию, чтобы довести ее до предела в последний раз. Из уголков ее глаз лились слезы, но в ее смотрящем на него взгляде все равно не было ничего, кроме обожания. — Том, — в последний раз взмолилась она. Голос был настолько слабым, что Том едва ее услышал. Ее руки устроились у него на спине, так отчаянно впиваясь ногтями в его кожу, что он прошипел, зная, что она оставляет царапины. — Кончи для меня, голубка, — сказал он, прильнув губами к ее шее и прокладывая обжигающую дорожку жарких поцелуев по коже. Он почувствовал, как она кончила вокруг него, и этого ощущения оказалось достаточно, чтобы довести до края и его самого. Услышав, как она простонала его имя, он достиг собственного пика и толкнулся в нее последний раз, прежде чем финал безжалостно разорвал и его тело. В секунды своего сладкого блаженства они вцепились друг в друга, и удовольствие с экстазом накрыло их обоих. Энергии внутри не оставалось ни у кого, и они упали на кровать рядом друг с другом, распутывая конечности и пытаясь перевести дыхание, после чего он прижал ее к себе, все еще отчаянно нуждаясь в том, чтобы чувствовать ее кожу своей. Она была великолепна, подумал он, смотря на красивую девушку перед собой. На лбах их обоих блестели бисеринки пота, но она выглядела так, словно с каждым движением ее кожа сверкала миллионом звезд. Ее ореховые глаза были почти закрыты, но он положил палец ей на подбородок и заставил на себя посмотреть. Хотя усталость и захватывала все ее чувства, Авалон попыталась встретиться с ним взглядом. — Даже, блять, не думай о том, чтобы еще хоть раз поцеловать кого-то другого на моих глазах, — сказал он.