Catharsis // Катарсис

Том сидел за своим столом, головой уткнувшись в книгу Мерлин знает о чем. Он не мог сосредоточиться, и это злило его только сильнее. Хотя, стоило признать: в том, почему у него не получалось сосредоточиться, не было никакой загадки… он не спал вообще. Как так? Кровать казалась ему пустой без нее. Каждую секунду каждого дня Том хотел побежать к ней и исправить всю эту катастрофу. Но он был вынужден напоминать себе, почему не мог этого сделать. Он никогда не будет тем, кто ей нужен. Даже если бы он этого хотел, было слишком поздно. Он стоял уже слишком далеко на своем пути к проклятию, чтобы тянуть ее за собой. Совершил слишком много грехов, неисправимо запятнал свою душу и посвятил себя будущему, наполненному всем тем, от чего хотелось держать ее подальше. Было слишком, мать его, поздно. Он уже сделал то, что получалось у него лучше всего: причинил ей боль. Только это он всегда и делал… причинял людям боль. И она не исключение. Но это был первый раз за всю его чертову жизнь, когда, причинив кому-то боль, он подверг такой же боли и самого себя. От этого было никуда не деться. Его преследовали мысли о том, что у них было… о том, что они потеряли. Том знал, что история их «почти» будет жить внутри него, насмехаясь над ним всю оставшуюся жизнь. Он думал о том, что сказал Адонис. «Ты влюбился в нее». На протяжении своей жизни Том испытывал боль во многих формах, но ничто и никогда не могло сравниться с этим. Ничто и никогда не могло сравниться с ощущением того, как сердце рвется по швам. И если именно этим и была «любовь» — чувством, словно ты тонешь, хотя твоя голова по-прежнему находится над водой, — то он не хотел этого. Ему просто нужно было избегать ее еще немного. Постараться прояснить свой разум, пока боль от ее потери не стихнет. Ему нужно было… Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвалась Авалон. — Я пришла поговорить, — объявила она, скрещивая руки на груди после того, как захлопнула за собой дверь. — Я уже говорил, что мне нечего тебе сказать, — сказал он, вздохнув. — А я говорю, что мне плевать, — возразила она, пристально смотря на него. Этот ее взгляд Том видел неоднократно. Она больше не была ослеплена горем, не была ослаблена шоком… Авалон пришла готовой к бою. Пару мгновений они смотрели друг на друга, говорить не хотел ни один. В комнате повисла странная аура. Это была встреча не двух влюбленных, друзей или даже врагов — а скорее незнакомцев, у которых скопилось слишком много общих воспоминаний. Авалон заметила многочисленные книги и бумаги, которые были разбросаны на полу, на кровати, вокруг его стола… заметила его пустые глаза, выглядевшие такими же уставшими, как и ее собственные… заметила, как, несмотря на все, что он ей сказал, в груди все равно щемило от того, каким несчастным он казался. И она понимала, что любит его, потому что, сколько бы он ни разбивал ей сердце, она все равно его не ненавидела. — Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти из-за тебя за последние несколько дней? — спросила она, сохраняя голос настолько холодным, насколько могла. — Почему ты считаешь, что у тебя есть право так со мной обращаться? Ты не можешь вести себя так, как вел — как будто я дорога тебе — а затем вдруг взять и решить стать кем-то совершенно другим. Я хочу знать, что изменилось. — Почему до твоей головы никак не дойдет, что ты мне не нужна? — сказал он таким же ледяным тоном. Но тем не менее она посмотрела ему в глаза уверенно и невозмутимо. — Потому что я вижу твое гребаное вранье насквозь, — сказала она, прищуриваясь. — Ты уже поступал так со мной, Том. Помнишь? После того, как мы впервые переспали. — Она покачала головой и провела рукой по волосам, пытаясь успокоиться. — Я думала, что мы наконец-то через это прошли. Я на это не поведусь — скажи мне, что произошло на самом деле. Его молчание беспокоило ее сильнее, чем любые слова. — Тебе правда нечего мне сказать? — скептически спросила она. — Ты просто собираешься сидеть здесь и молчать, как трус? Он закатил глаза, возвращая внимание к книге в своих руках. — Я занят. Авалон сжала кулаки, ногтями впиваясь в кожу и смотря на то, как он намеренно ее игнорировал. Она сфокусировала глаза на книге, которую он держал. По венам безудержной силой тек гнев. Книга в руках Тома превратилась в пепел. — Больше не занят, — сказала Авалон, равнодушно встречаясь с его раздраженным взглядом. Медленно увидев, как Том встал со стула, встречаясь с ней посередине комнаты, она продолжила говорить: — Знаешь, я так сильно хотела, чтобы ты доказал, что я ошибаюсь. Хотела, чтобы ты оказался лучше, чем все говорили. Но я не могу и дальше тебя защищать, если ты просто продолжишь меня отталкивать. — Возможно, в этом и проблема, Авалон, — прорычал он. — Я не какой-то там проект, который нужно исправить. Ты думаешь, что я лучше, чем есть, но это не так! — она не могла сказать, что именно — гнев или боль — различила в его глазах. Возможно, оба. — Чем раньше ты поймешь, что я никогда не буду тем, кем ты хочешь, тем быстрее ты сможешь начать жить дальше. — Я видела, каким ты можешь быть — как хорошую, так и плохую твою сторону. И я хочу продолжать бороться за хорошую, но тебе нужно прекратить это вечное метание туда-сюда. И это была правда. Возможно, это было глупо, но в тот момент ей было плевать. Она просто хотела услышать, как он скажет что-нибудь — что угодно — что позволило бы ей уцепиться за надежду, что в нем было что-то стоящее спасения. С нарастающим внутри раздражением он покачал головой. — Если бы ты знала человека, которым я являюсь на самом деле, то не стояла бы здесь передо мной, — сказал он отчасти ей, но в основном самому себе. Она неверяще рассмеялась. — Я прекрасно знаю, кто ты такой, Том! И я не боюсь тебя! — А следовало бы, — бросил он в ответ. — Чего именно я должна бояться? Числа людей, которых ты убил? Наши руки погрязли в одинаковой крови, разве ты не понимаешь?! — прокричала она, хватая его запястье и притягивая к своей раскрытой ладони. Однако он вырвал руку. — Мы с тобой ничем не похожи. — Перестань возводить меня на чертов пьедестал — я тоже не такой идеальный человек, как ты считаешь! Ты понятия не имеешь, что я сделала, чтобы стоять здесь сейчас… — сказала она, думая о своей любви к нему, которая была высшей формой предательства по отношению к дорогим ей людям, — …но я сделала этот выбор, и я буду разбираться с его последствиями. — Не у всех нас есть привилегия выбирать, — сказал он, начиная обороняться. — У тебя есть выбор. У тебя всегда был выбор, — сказала она. — Просто ты делаешь неверный. Том прикусил щеку и опустил взгляд в пол, больше не желая встречаться с ее разочарованными глазами. — Тебе лучше уйти. Он не спрашивал, и Авалон это знала. И на пару мгновений она задумалась, продолжать ли спор. Но она устала. Устала от ссор, устала от разочарований и устала от боли. Так что она просто сделала глубокий вдох, а затем посмотрела вниз на свои руки и сняла подаренный Томом браслет, бросая его на пол к ногам Тома. — Прощай, Том. И, не сказав больше ни слова, она развернулась и ушла. Пока ноги несли ее вперед по коридору, Авалон чувствовала слезы, грозившие пролиться из глаз, но не позволила им упасть. Вместо этого она спустилась в гостиную и рванула на выход, за дверью тут же столкнувшись с чьим-то телом. — Воу, воу, воу, — сказал Орион, помогая ей устоять, когда она чуть не упала на него. — Что ты здесь делаешь? — спросил он, но выражение ее лица ответило на его вопрос. — С меня хватит, Орион, — сказала она, яростно вытирая глаза. — С меня хватит. — О чем ты? Ты с ним поговорила? Она кивнула, избегая его обеспокоенного взгляда. — Я не могу изменить того, кто не хочет меняться. Зельда была права — с меня хватит. Она вырвалась из его хватки и пошла вперед по коридору. — Куда ты идешь? — крикнул он ей вслед. — Прогуляться у берега озера, — проворчала она, даже не оглядываясь через плечо. — Нужно подышать гребаным свежим воздухом. Орион смотрел ей вслед и чувствовал, как по венам разливается гнев. Она уходила с дрожащими руками. Прошло довольно много времени с тех пор, как он видел, чтобы ее пальцы дрожали подобным образом — а он только начал думать, что ей становилось лучше. Этот сраный ублюдок… Следующее, что он осознал, — это то, как он толчком распахнул дверь в комнату Реддла. Когда Орион ворвался внутрь, Том держал в руках браслет Авалон, но при виде Ориона он быстро положил его вниз. Том явно не ожидал увидеть Ориона здесь, но еще больше он опешил, когда увидел на его лице выражение чистой ярости. — Ты чертов, мать твою, идиот, ты ведь это знаешь? — прорычал Орион, стремительно подходя прямо к Тому. Оба они непрерывно и зло смотрели друг другу в глаза. — Не смей так со мной разговаривать, — резко ответил Том, сжимая кулаки. Он был не в настроении читать нотации кому бы то ни было, тем более Эйвери. — Да я единственный гребаный человек, который будет так с тобой разговаривать! — прокричал Орион, с яростью толкая Тома в грудь и видя, как тот, споткнувшись, отшагнул назад, а на лице Тома отразился шок. — Единственный в твоей никчемной жизни, кому ничего от тебя не нужно и кто тебя не боится! Так что я буду разговаривать с тобой ровно так, как с тобой нужно разговаривать прямо сейчас. Том никогда не видел Эйвери таким разъяренным. Его синие глаза потемнели, словно шторм, безжалостным гневом встречаясь со взглядом Тома. — Не лезь не в свое дело, Эйвери, — предупредил Том. — Теперь это и мое дело тоже, Реддл, — выплюнул Орион. — Потому что Авалон мне дорога, и отчасти именно я виноват в том, что она дала тебе шанс. А ты заставляешь меня жалеть, что я вообще подтолкнул ее к этому. — Если она так тебе дорога, почему ты не добьешься ее сам? Очевидно, вы с ней вполне счастливы и сами по себе, — прорычал Том. Орион рассмеялся, качая головой, и неверяще уставился на Тома. — Мерлин, ты полный, мать твою, идиот, да? — Том в ответ на вспышку эмоций Эйвери ошеломленно замолчал, но следующие слова шокировали его даже сильнее: — У меня, черт возьми, есть девушка, придурок! Том на мгновение замер, а затем его глаза стали чуть-чуть шире. — Прошу прощения? — Разве ты не должен быть самым умным из нашей компании? — спросил Орион. — У меня уже почти год как есть девушка. И Авалон все это время о ней знала. — Тогда почему ты держишь ее в тайне? — Потому что посмотри, что, блять, происходит, когда люди связываются с нами! — воскликнул он. — Все, кого мы любим, страдают, если подходят к тебе на расстояние десяти гребаных шагов! Разве можно винить меня в том, что я держал ее как можно дальше от всех вас? Я пытаюсь ее защитить — вот как ты поступаешь, когда любишь человека. — Именно это я и пытаюсь делать, — прорычал Том, шагая на Эйвери, но ни один из них не отступил. — Что ж, у тебя отвратительно получается, — бросил в ответ Орион. — Ты даже не представляешь, как сильно она тобой дорожит. Несмотря на все твои недостатки — а, видит Мерлин, у тебя их полно — ей все равно удается сохранять надежду. И такой человек — тот, кто верит в тебя так сильно, сколько бы раз ты ни давал ей причин этого не делать — это не тот человек, который встречается тебе каждый день. — Он сделал глубокий вдох и, прожигая Тома взглядом, продолжил: — Потеряешь ее — и это станет самой большой ошибкой в твоей чертовой жизни. Орион удерживал взгляд Тома, пока тот в конце концов не отвел глаза и не сделал шаг назад, садясь на край кровати и смотря в сторону прикроватной тумбочки. На ней лежало кольцо, которое Авалон ему подарила. Прошло несколько мгновений тишины, никто из них ничего не говорил, пытаясь собраться с мыслями. Наконец Орион вздохнул и подошел к двери, открывая ее и начиная выходить. Но прежде чем уйти, он повернулся к Тому и сказал: — Она пошла погулять у озера. Не заставляй меня пожалеть о том, что я тебе это сказал. Том смотрел, как дверь за Эйвери закрылась, оставляя его самого наедине со своими мыслями. Он не мог оторвать глаза от проклятого кольца, которое одним своим видом насмехалось над ним с каждой проходящей секундой. Слова Эйвери эхом раздавались в его голове. Он больше не мог это выносить. Сказать, правильный ли он делал выбор, становилось все сложнее и сложнее, но это больше не имело значения. Том знал, что должен был сделать. Поэтому он встал и направился к озеру.

----

Авалон шла вдоль берега Черного озера, а в ее голове проносились миллионы мыслей — в большинстве своем неприятных. С терзающим чувством ужаса внутри она перебирала своими ногами, позволяя им вести ее, куда они хотят. Она была дурой. Гребаной дурой. Дурой, которая позволила себе влюбиться в опасного человека — человека, наполненного тьмой, и она об этом знала. Дурой, которой хватило наивности поверить, что спасти можно любого, даже самую испорченную из всех душ. Дурой, так сильно усложнившей работу самой же себе, полюбив человека, которого ей суждено было убить. Человека, которого она должна была убить, если хотела спасти своих друзей. Потому что она была дурой. Но она не будет предателем. Даже если это значило предать собственное сердце. Раздавшийся вдали звук шагов вывел ее из мыслей. Авалон взглянула в сторону Запретного леса, пытаясь понять, откуда исходил шум, но не увидела ничего среди тьмы деревьев. Она медленно сделала несколько осторожных шагов к границе леса, с любопытством вглядываясь в него, а территорию вновь накрыла тишина. Уже собравшись развернуться обратно к озеру, Авалон увидела вспышку ярко-красных искр, которая прорвалась сквозь полог деревьев, выстреливая в небо. Сигнал бедствия. Она прищурилась, смотря на искры, а затем поспешно оглянулась, пытаясь увидеть, не было ли здесь еще кого-то, но лишь убеждаясь, что она оставалась в одиночестве. Авалон знала, что не может бросить другого волшебника, который нуждался в помощи. Не тогда, когда он был в опасности. Так что она плавно достала волшебную палочку и начала углубляться в лес, следуя за искрами, чтобы найти того, кто звал на помощь. Волна странной тревоги накрывала Авалон, пока она все глубже забредала в темный простор высоких деревьев, тревожные тени которых окутывали жутким мраком всю территорию. Чем дальше она углублялась, тем темнее становилось. Деревья над головой начинали смешиваться друг с другом, формируя мириады переплетенных ветвей, не дававших ни одному лучу солнца достигнуть земли. Довольно скоро даже увидеть, откуда именно она шла, стало почти невозможно. Тишина была оглушающей — звук шагов Авалон и биение ее сердца, казалось, были единственным шумом на много миль вокруг. Авалон потянулась пальцами к браслету, чтобы коснуться камня — отчаянно желая услышать что-то, что заполнило бы тишину — но лишь вспомнила, что бросила его к ногам Тома. Сердце проваливалось куда-то в живот, но она старалась не сосредотачиваться на этом и продолжала идти, подбираясь все ближе и ближе к тому месту, откуда были наколдованы искры. Не так далеко раздался хруст ветки, и Авалон быстро обернулась, указывая палочкой в направлении звука. Но, внимательно осмотрев пространство, она все равно ничего не увидела, с каждой секундой начиная переживать все сильнее. Наконец услышав его, она почувствовала, как кровь застыла в жилах. — Здравствуй, голубка, — улыбнулся Том, выходя из тени деревьев, и с багровым блеском в глазах шагнул ей навстречу.