Catharsis // Катарсис

Том ворвался в двери больничного крыла. — На помощь! — прокричал он, мгновенно привлекая внимание мадам Бардот. Целительница подбежала и округлила глаза, когда увидела безвольное тело Авалон на руках покрытого ее кровью Тома. — Святые небеса… — едва слышно выдала она. — Положи ее на кровать, живо! Том бросился к ближайшей кровати и осторожно уложил туда бледное тело Авалон, в то время как мадам Бардот торопливо достала палочку и попыталась исцелить кровоточащие порезы. Но ровно так же, как и в тот раз, когда это пытался сделать Том, они не поддавались исцелению. — Что произошло?! — настойчиво спросила целительница, повернувшись к Тому. — Боггарт, — выпалил он. Его руки дрожали. — На нее напал боггарт, и он… он порезал ее прóклятым ножом. Я… Я не смог это исправить, и… я… — его слова превращались в бессвязную путаницу: мысли метались слишком быстро, не давая ему сосредоточиться. — Вы можете ее спасти?! Бардот повернулась к своей помощнице. — Сходи за профессором Дамблдором. Живо! Младшая целительница кивнула, на несколько секунд задержав взгляд на почти безжизненном теле Авалон, а затем повернулась и выбежала из больничного крыла. — Почему за ним? — Том безумно посмотрел на Бардот. Она снова проигнорировала его вопрос, просканировав своей палочкой палочку Авалон, и быстро применила диагностическое заклинание, чтобы оценить повреждения. — Мерлин… — выдохнула она. — Зачем вам нужен он?! — повторил Том, становясь все более нетерпеливым с каждой секундой. — Помимо многочисленных порезов у бедняжки сильное сотрясение мозга, несколько сломанных ребер и проткнуто легкое, — спокойно ответила она, продолжая накладывать на Авалон заклинание за заклинанием. — Повреждения насквозь пропитаны темной магией. Мне понадобится помощь профессора Дамблдора, если мы надеемся ее спасти. — Если вы надеетесь ее спасти?! — воскликнул Том, неверяще качая головой. — Что значит «если»?!. — Мистер Реддл, мне нужно, чтобы вы вышли и подождали снаружи. — Я ее не оставлю. — Если вы хотите, чтобы она выжила, выйдите и позвольте мне делать мою работу! — резко приказала она, указывая на дверь. На мгновение он застыл на месте, не желая отходить от Авалон, но Бардот крикнула: — Она умирает, и ей нужно мое внимание! Вы должны уйти! Чувствуя головокружение, он в последний раз посмотрел на Авалон и настороженно пошел к двери. Пока он выходил, помощница Бардот примчалась вместе с Дамблдором, и они, вбежав в больничное крыло, тут же направились к Авалон. Том смотрел, как все трое, разразившись тихим и лихорадочным шепотом, склонились над ее бесцветным телом. Он потянулся обратно, отчаянно желая остаться рядом с ней, но Бардот взмахнула палочкой на дверь, и та захлопнулась перед его лицом. Он попытался толчком открыть ее и, разозленно крикнув, стукнул по зачарованной двери кулаком, осознавая, что Бардот закрыла вход в помещение от всех. И в этот момент Том обратил внимание на свои ладони и почувствовал, как сжимается сердце. Они были красными от крови Авалон. Том осмотрел себя, и его замутило от вида этого багрового цвета, пропитывающего тело с ног до головы. «Если мы надеемся ее спасти». Тому казалось, что его сейчас вырвет. Он не мог ее потерять. Нет, не мог. Он не мог даже думать об этом. Шагая взад-вперед в попытке успокоить нервы, он был способен думать только о ее безжизненном теле. Она совсем не двигалась. К тому времени, когда они добрались до замка, он даже перестал видеть, как она дышит. Какая-то его часть тогда переживала, что было уже слишком поздно, но, заметив, как исказилось в болезненной гримасе ее лицо, он хотя бы понял, что Авалон все еще была жива. Пока. Проклятье. Он услышал шаги позади себя и резко обернулся, встречаясь лицом к лицу с двумя четверокурсниками. Когда они увидели его всего в крови, их глаза широко распахнулись. — Приведите Ориона Эйвери и Зельду Шеклболт! — рявкнул он им. Они испуганно вылупились на него, и он зло прокричал: — Сейчас же! Они умчались на поиски Зельды и Ориона, и Том, дыша рвано и неглубоко, прислонился к двери и отсутствующе уставился перед собой. Она должна быть в порядке. Должна. Потому что, если она не будет в порядке, он никогда себя не простит. Это была его вина. По его вине она оказалась в лесу. По его вине она лежала на этой больничной койке. По его вине тот боггарт смог так ей навредить. По его вине ее самым большим страхом был он. Она боялась его. Том хотел кричать. Хотел сломать дверь и пойти к Авалон, быть рядом с ней. Хотел помочь. Хотел сделать что угодно, что позволило бы ему принести хоть какую-то пользу. Что угодно было бы лучше, чем находиться здесь. Но на данный момент ничего другого ему не оставалось. Поэтому он просто невидяще смотрел вперед. Его трясло, пока он с ужасным предчувствием ожидал в коридоре. Том не знал, сколько времени прошло, когда наконец услышал шаги двух бежавших к нему человек. Он медленно поднял глаза и увидел встревоженных Шеклболт и Эйвери. — Что, черт возьми, происходит?! — воскликнул Орион, подносясь к Тому, и в страхе уставился на открывшуюся ему картину. — Где Авалон?! — добавила Зельда, неспособная оторвать взгляд от окровавленных рук Тома. Его молчание пугало ее. — Какого хрена ты натворил?! Том заговорил, но собственный разбитый голос показался чужим даже ему самому. — На нее… На нее напали. Боггарт. — Насколько все плохо? — нетвердо уточнил Орион, попытавшись открыть дверь и лишь осознавая, что та была заперта изнутри. Он гневно ударил по входу своим телом, толкая изо всех сил, но безуспешно. — Твою мать! Зельда все еще пристально наблюдала за Томом. — Она выживет? — спросила она болезненным шепотом. Том не ответил ей. Слова подводили его, и он просто смотрел перед собой, а из мыслей не выходил образ изувеченного тела Авалон. Троица просидела снаружи больничного крыла не один час. Казалось, что время текло медленнее, чем когда-либо. Каждая секунда ощущалась как целая жизнь, а они все ждали и ждали хоть какого-то подобия надежды. Дверь не открывалась, никто не входил и не выходил, и это означало, что Бардот и Дамблдор до сих пор были заняты спасением Авалон. С одной стороны, все трое чувствовали облегчение, понимая, что она по-прежнему была жива. Но мысль о том, что после нескольких часов работы они все еще пытались ее спасти… совершенно не обнадеживала. Коридор залило лунным светом, но мерцающие фонари освещали небольшой угол, где ждали Том, Зельда и Орион. От сидения на холодном каменном полу их тела онемели, не то чтобы кто-то из них это замечал. Все их мысли поглотил страх. Орион периодически вставал и ходил по кругу, а его лицо искажалось смесью тревоги и нетерпения. Зельда покачивалась вперед и назад, кусая ногти, и переводила взгляд с Тома на Ориона и обратно, желая, чтобы они заговорили. Она не переставала то и дело задерживаться на Томе. Вид покрывающей его крови Авалон сводил ее с ума. Спустя какое-то время она поняла, что больше не может это выносить, и взмахнула палочкой в его сторону, пробормотав очищающее заклинание и выдохнув, когда кровь наконец исчезла с его тела. Но он никак не отреагировал. Просто смотрел. Только это он и мог. Никто из них не осознавал, сколько времени прошло на самом деле, пока в окнах не показалось солнце, вновь освещая коридор. Они услышали наводняющую замок болтовню — студенты начинали просыпаться и идти в Большой зал на завтрак — но у них троих не было ни намека на аппетит. Усталость уступила место тревоге. Несмотря на бессонную ночь, адреналин не давал им уснуть. Когда дверь в конце концов открылась, они быстро поднялись на ноги и, затаив дыхание, посмотрели на молча вышедшего Дамблдора. С нечитаемым выражением он взглянул на них. — Как она? — наконец спросил Орион о том, что нужно было узнать им всем. Профессор трансфигурации вздохнул. Без своей привычной улыбки он повернулся к Тому и сказал: — Ты нашел ее очень вовремя. Не окажись ты рядом именно тогда, сейчас она была бы мертва. — Значит, она жива? — надавила Зельда. Он кивнул, делая шаг в сторону и освобождая путь к двери. — Вы можете проведать ее, если хотите. Не теряя ни секунды, они вбежали в больничное крыло и сразу устремились к кровати, где лежала Авалон. Кроме нее самой, мадам Бардот и помощницы целительницы, там не было никого. В комнате стояла жуткая тишина. Окружив кровать Авалон, они уставились на ее спящую фигуру. Грудь Тома пронзила боль, когда он посмотрел на ее перемотанное многочисленными бинтами тело. Сквозь некоторые повязки просачивались маленькие капли крови, но, судя по всему, порезы по большей части хотя бы закрылись. Кожа Авалон все еще была бледной, однако к щекам возвращалось подобие цвета, а с приоткрытых губ слетало тихое дыхание. Тяжесть, лежащая на плечах всех троих спала: Авалон была жива. Мадам Бардот с выражением вселенской усталости на лице подошла к ним. — Она сильная, — сказала целительница. — Я боялась, что мы ее потеряем, но она держалась. — Она поправится? — спешно уточнила Зельда. — Мы смогли залечить сломанные кости и проткнутое легкое. Однако на то, чтобы восстановиться после тех порезов, ей потребуется значительное время. Бедняжка. Она останется под моим наблюдением на несколько дней, но даже потом нам придется отслеживать состояние ее мозга после сотрясения, — устало вздохнула она. — Очень жестокое нападение боггарта — я никогда не видела таких ужасных. Том почувствовал, как сердце разрывается в клочья. Тем, что сделало это с ней — ее самым большим страхом — был он. Все это произошло из-за него. Это была его вина. Том не понимал. Ему казалось, что она никогда прежде его не боялась — даже сама она так говорила. Он не понимал, но от мысли об этом все внутри разбивалось на части. Он считал, что она была одной из тех немногих людей, кто не страшился его… и ошибся. С этой суровой правдой следовало смириться. — Я не запрещаю вам сидеть у ее кровати, но до того, как она проснется, может пройти не один час, — предупредила их мадам Бардот. Но это не имело значения. Они быстро заняли места вокруг Авалон: Зельда плюхнулась на пол и прислонилась к кровати, Орион расположился на ближайшем стуле, а Том — на краю кровати, взяв руку Авалон в свою и мягко поглаживая ее кожу в ожидании.

----

Авалон услышала тихий шепот вокруг себя. Разговаривали несколько голосов, но разобрать слова ей не удавалось. Звуки доносились как из-под толщи воды. Они раздавались эхом, но были приглушенными — заметными, но неразличимыми. Она почувствовала, что что-то лежало на ее руке, но не могла понять, что. Знала только то, что оно было теплым. Попытавшись открыть глаза, Авалон немного подвинулась, и лицо перекосилось от боли. Все тело горело, словно до сих пор ощущая то лезвие. Она никогда в жизни не думала, что ей придется проживать эту боль вновь. Но, конечно же, все редко происходило так, как она ожидала. Когда ее глаза открылись, шепот мгновенно прекратился. Ей пришлось прищуриться, пока зрение приспосабливалось к свету. Пару секунд все было размытым. Авалон попыталась понять, где находится, но мир вокруг перемешивался, сама она была дезориентирована, а голова по-прежнему кружилась. Тишина. Гребаная тишина была оглушительной. Авалон потребовалось некоторое время, чтобы сфокусироваться на том, что ее окружало. Первым она увидела Ориона, потом — Зельду… А потом — его. Резко посмотрев на свою ладонь, она заметила, что это он держал ее. И немедленно вырвала руку. Мир словно сжался вокруг нее, когда она широко раскрытыми и дикими глазами уставилась на Тома. — Т-ты… — она попробовала сесть, но от попытки пошевелиться с губ слетел измученный всхлип. — Ты… Том встал, отступая от кровати — Авалон смотрела на него так, будто он был монстром. Земля под его ногами словно разрушалась, бросая в темную бездну. Смесь вины и страдания волной накрыла Тома, когда Авалон дернулась при виде него. Он чувствовал растерянные взгляды Эйвери и Шеклболт, прожигавшие дыру в его затылке, но не мог сфокусироваться ни на чем, кроме выражения боли от предательства в ее переполненных слезами глазах. — Нет, — взмолилась она, дрожа. Слабый голос надрывался от охватывающего ее ужаса. — Н-нет! — Тебе нужно уйти, — сказала Зельда, поднимаясь на ноги и вставая между Томом и задыхающейся Авалон. У него даже не было энергии спорить, пока он смотрел, как Эйвери подбегает к ней, занимая то место, где до этого сидел сам Том. Орион взял руку Авалон в свою, стараясь успокоить, но она все не сводила взгляда с Тома, а по ее щекам лились слезы. Том не мог и шагу сделать, словно приклеенный к полу, и не чувствовал в себе сил перестать смотреть на Авалон. Зельда схватила его за руку, силой потащив на выход, и захлопнула за ними дверь, изолируя их в коридоре. — Я спрошу тебя еще один раз, Реддл. Что, мать твою, ты сделал?! Он посмотрел на нее так разбито, что даже она опешила. — Я… это был я, — он покачал головой. — Ее боггартом был я. На лице Зельды промелькнуло осознание, и она перевела взгляд в пол, пытаясь вникнуть в то, в чем Том только что признался. Спустя несколько секунд молчания она наконец произнесла: — Тебе нельзя заходить, пока она не будет в более стабильном состоянии. Прости… но она… — Я знаю, — согласился он. Зельда никогда не думала, что он может говорить настолько подавленно. Она даже невольно ему посочувствовала. Пусть она и не была самой большой его поклонницей, увидев, сколько боли плескалось в его глазах, когда Авалон так на него отреагировала… Зельда поняла, что он очень сильно ею дорожил. И не могла представить, как мучительно ему было осознавать, что Авалон его боялась. — Иди в свою комнату и отдохни немного, — Зельда положила ладонь на его плечо. — Она будет здесь еще довольно долго. Он проигнорировал ее просьбу, вместо этого сказав: — Просто приходи сюда и держи меня в курсе ее состояния. Зельда смягчилась и вновь заговорила: — Том, тебе нужно отд… — Пожалуйста, — отчаянно перебил он ее. Вздохнув, Зельда кивнула. — Я буду держать тебя в курсе, — пообещала она, а затем повернулась и вошла обратно в больничное крыло. Там она увидела Ориона, который нежно держал руку Авалон. Теперь, когда Реддла явно не было рядом, дыхание Авалон наконец снова выровнялось. Она наблюдала за приближением Зельды к кровати и невменяемо поглядывала то на свою соседку, то на Ориона. — Как я здесь оказалась? — спросила она. — Том нашел тебя и принес обратно в замок, — ответила Зельда. — Нет, — выпалила она, и в ее взгляде опять появилось безумие. — Это был он… он с-сделал это. Орион недоуменно поднял брови. — Что ты им… — Это был боггарт, милая, — перебила Ориона Зельда. Он посмотрел сначала на Зельду, потом на Авалон, прежде чем осознание, а следом и укол грусти отразились на его лице. — Том лишь нашел тебя и принес обратно. В голове Авалон все плыло — воспоминание о нападении было туманным и неясным, но при упоминании боггарта она начала соединять небольшие отголоски памяти в единый пазл. Она вспомнила, как увидела другого Тома, который бежал к ней, крича ее имя… вспомнила холодные, как лед, руки того Тома, который ее ранил… детали, которые знал он, но никак не мог знать настоящий Том… Все вставало на свои места, но легче от этого не становилось. Она подумала о третьем курсе, когда Люпин принес боггарта в класс. Ее боггартом стал дракон. Боггартом Рона — паук. Гермионы — проваленные экзамены. Гарри — дементор. Какими же наивными они были, считая, что в этом заключались их самые большие страхи. Мыслей проносилось так много, что распирающая головная боль накрыла Авалон волной. Орион и Зельда увидели, как Авалон перекосило, а ее глаза полубессознательно заметались, и попытались узнать, как она себя чувствовала. Ее ответы были отрывистыми, а внимание рассеянным, но Орион с Зельдой делали все возможное, чтобы помочь ей оставаться в сознании и не терять концентрацию. Они сидели возле нее часами. Пару раз Зельда выходила проведать Тома, сообщая ему, что Авалон по-прежнему в стабильном состоянии и справляется настолько хорошо, насколько можно было ожидать. Но по большей части время проходило за разбавляющими тишину разговорами Ориона и Зельды. Авалон говорила редко, и, когда она это делала, ей удавалось выдать лишь несколько слов, после чего ее взгляд опять уплывал, а внимание терялось. Последствия не прошедшей травмы головы были крайне заметны. Когда солнце наконец начало садиться, Авалон впала в глубокий сон, вызванный сочетанием усталости и каких-то болеутоляющих, которые дала ей мадам Бардот. В конечном итоге целительница объявила Зельде и Ориону, что позволит остаться с Авалон на ночь только одному посетителю. Они решили, что лучше это будет Зельда, поэтому Орион поблагодарил мадам Бардот за всю ее тяжелую работу, а затем нехотя зашагал к двери и вышел в коридор. Снаружи он встретил Тома, который все еще сидел около больничного крыла. — Она пошла спать, — сообщил Орион, останавливаясь над Томом. Он никогда не видел, чтобы Реддл выглядел настолько растрепанным. Его волосы были в полном беспорядке — Том явно дергал их на протяжении всего дня. Под покрасневшими глазами залегли тени, а одежда помялась от того, что он все это время сидел на полу. Он выглядел паршиво. Совершенно разбитым. Орион никогда не думал, что увидит день, когда это произойдет, но вот… Том Реддл потерял контроль. — Тебе стоит отдохнуть, — сказал Орион Тому. — Ночью разрешен только один посетитель, так что на сегодня я тоже закончил. Мы можем пойти по комнатам, немного поспать и вернуться утром. — Я не уйду, — без привычной резкости в тоне отказался Том. Орион на секунду прикусил щеку, размышляя. Он знал, что спорить с Томом было бессмысленно, и поэтому просто вздохнул и опустился на пол рядом с ним. Спустя несколько мгновений тишины Орион опять заговорил, тихо и спокойно: — Я слышал, какую форму принял боггарт Авалон. Он увидел, как при упоминании этого Том виновато напрягся. — Это все из-за меня, — прошептал он. — Никто не мог знать, что там будет боггарт, — вставил Орион. — Если бы ты ее не нашел, сейчас она была бы мертва. — А если бы я не оттолкнул ее от себя, она никогда бы там и не оказалась, — возразил Том, опять пряча лицо в руках. — Все это — моя вина. — Нет, это не так. — Нет, черт возьми, это так, — перебил Том. — Наша ссора — это моя вина. То, что она туда пошла, — это моя вина. Даже то, что ее боггарт оказался настолько жестоким, — это моя вина. В смысле, черт возьми, Орион, я был ее боггартом! Я — ее самый большой страх. Это был я, — сорвался он, и глаза наполнились болью. Он покачал головой. Следующие его слова прозвучали едва ли громче шепота: — Ты был прав — все вокруг меня страдают. — Они страдают только потому, что ты убеждаешь себя, что тебе нужно причинять им боль, — возразил Орион, зарабатывая в ответ настороженный взгляд. — Ты дорожишь ею. Перестань с этим бороться — поэтому она продолжает страдать. Том снова посмотрел на пол, ссутулившись. — Она никогда меня не простит. Орион пожал плечами. — Ты удивишься, как много люди готовы простить, когда они влюблены, — при этом слове Том вскинулся, а выражение шока на его лице превратилось во что-то почти похожее на надежду. Орион снял мантию, скомкал из нее импровизированную подушку и положил ее на пол. Том наблюдал за тем, как он, растягиваясь на каменных плитах, устраивается на мантии. — Отдохни немного. Ты не вернешь ее, если будешь в таком виде, приятель. Том издал легкий смешок и, кивнув, прислонился к стене. Он не думал, что ему удастся заснуть. Все его мысли переполняли тревоги, и он даже не надеялся хоть на какое-то подобие спокойствия. А вот Орион отключился довольно быстро, своим храпом усиливая продолжающуюся головную боль Тома. Том пытался не дать чувству вины взять над ним верх и смотрел в окно на ночное небо, понимая, что его с Авалон разделяла всего лишь одна дверь. Мысль о ее боли пронзала болью его собственное сердце, и Том знал: с этого дня он сделает все, что в его власти, чтобы ей больше никогда не было больно. И не важно, от чего ему придется отказаться ради этого. Он не мог ее потерять.