Долгая ночь

      Корабль мог прибыть со дня на день и лунари вернулся на арену, дабы узнать о его прибытии вовремя. Прощание с матерью Сетта было грустным, но полным надежд на новую встречу. При появлении же стрелка в яме доктор Пьеро со всей щепетильностью перепроверил шрамы, резюмируя, что таргонец родился в своей униформе, так как даже самым живучим на его памяти было не под силу восстановиться так быстро и без последствий. Загруженное расписание босса оставляло Афелия бродить по зданию и улицам в одиночестве, иногда пересекаясь с новыми знакомыми и кивая на их приветствия. Но стоило бойцу освободиться, тот ни на секунду не отходил от лунного, водя его по городу до захода солнца. Лавки торговцев, ресторанчики и кабаки, тихие переулки и площади — полукровка хотел успеть показать ещё больше интересного, давая черноволосому приятных совместных воспоминаний в таргонские холодные ночи. А под вечер они закрывались в обширной спальне — никакая усталость не могла отвлечь ионийца от любовника, что каждый вечер тянул свои руки и нашёптывал на звериное ушко слова из глубин своего растопленного сердца.       Но дни проходили для Афелия непривычно пусто, несмотря на возможность наблюдать за мирной жизнью на улице или же тренироваться. И лунари частенько после тренировок в освобождённом для него небольшом зале оставался в местной таверне, сидя на одном из барных стульев рядом со стойкой и незаметно слушая нетрезвые разговоры гостей. Роланд уже привык к немому гостю и даже разговаривал с ним, читая ответы по жестам рук или подавая лист бумаги и карандаш в моменты без посетителей, а после даже официантки и официанты перестали бояться проходить мимо него. Беззвучный же отвечал своеобразной любезностью — за моменты прибывания его на уже своём месте в тени ни один стакан рядом не упал на пол, даже если неловкий боец ронял его прямо из рук. А иногда таргонец устраивал своеобразные представления — крутя напоказ в пальцах монеты или раскручивая поднос, заставляя тот буквально парить в воздухе.       В этот день народу было до неуютного много, и стоило разбрестись гостям перед очередным финалом, как все, включая Афелия, вздохнули свободнее. Бармен под кивок стрелка протянул тому блокнот с карандашом, смотря как ловко карандаш закручивался в пальцах лунари. — Признаюсь честно, не ожидал увидеть ваших соплеменников столь… Зажатыми. Словно они приплыли не просто на иную землю, а мы говорим на чужом языке и выглядим все, как ядовитые вастаи или глубинные твари.       «Для меня тоже до сих пор многое здесь странно и непонятно. Но в отличие от меня, что не страшится выходить даже на палящее солнце, многие и тихого народа боятся выйти из тоннелей даже в самую тёмную ночь, уверенные в близости Солари.» — Да, ты выглядишь из боевого племени. Но теперь ясно, почему в тебе столько воинской доблести — множество напуганных невинных душ стоит за твоей спиной. А трое сильно рискнули, переплывая океан ради исполнения ведений.       «Мы очень верим откровениям луны, тем более переданные Провидицей. Я тоже пришёл сюда по её словам, хотя не сразу понял их истинное значение.» — Роланд! Дай чего-нибудь покрепче, а не с шавкой разговаривай. Этого полмесяца назад отделали хорошенько, а он как-то бодро выглядит — для инвалида, — зашедшая толпа со входа начала дешёвое представление, что не понравилось трактирщику, судя по вздрогнувшей губе.       Стрелок положил карандаш на стол, поворачивая лист обратно к бармену и мельком оглядываясь назад. Пятеро амбалов, а самый крикливый — самый тощий из них, но видимо самый юркий и матёрый, если смотреть на металлические скобы на лице. — Не сочтите за грубость, — пожилой официант приблизился к черноволосому, говоря почти беззвучно, — постарайтесь без лишней крови. Ему на бой к боссу скоро, вот он и петушится. — Дедо-ок, ты меня не услышал? — «говорливый», мотнув грязно-русой головой, прошёл мимо столов и подошёл к барной стойке. Его приятели разошлись по разным столам, перекрывая пути отхода. Но убийца даже не удостоил взглядом бойца, продолжая свой молчаливый разговор с человеком за стойкой лёгким кивком. — Хватит уж за девочкой босса ухаживать, чай не маленькая, сама набухается. Хотя... Такому может даже и нравится. А как тебе быть разорванным на куски? Хочешь повторить? А стоп, ты наверное ещё и глухой? Удобно наверное — меньше симулировать надо. Хочешь узнать, что такое настоящая драка, а не постельные игрища? — Динара, прошу, иди на кухню, — начальник таверны недобро посмотрел за спину на официантку, что ёкнула от неожиданности и шагнула за дверь кухни. Страж луны же поднялся со стула, выложив на стойку клинок из лунного камня прямо перед Роландом. Тот кивнул в ответ, и Афелиус вышел к свободному углу комнаты, что обычно использовался как место для танцев… И драк. — Учти, что последствия таких шуток на тебе. Босс может не успеть тебя наказать за такое нахальство, — бармен спокойно глянул на болтуна, сказав последнее предупреждение, что не может произнести сам оппонент. Таргонец же поклонился и встал, ожидая ответа.       Парень со скобами на лице рванул, решив налететь без предупреждения, но его легко заставили врезаться в стену, уйдя с линии атаки в последний момент. Тот в ярости налетал ещё и ещё, промахиваясь каждый раз, когда он должен был поймать иноземца в странных одеяниях. — Дерись! Что ты убегаешь, как трусливая скотина! — черноволосый пожал плечом, и, уйдя от следующей атаки, ударил локтём в спину, вынуждая бойца взреветь от злости и боли. Удары задиры стали чаще, но убийца без труда их парировал и отводил в сторону, безнаказанно отвечая в открывающиеся места. — Вот… Поймаем, будешь знать, вертлявка! — приятели нападавшего встали из-за столов, зажимая лунари в угол. — Это уже совсем некрасиво, пятеро на одного… — но трактирщика уже никто не слышал, разминая кулаки и решая напрыгнуть всем вместе. Но безмолвный вновь ускользнул, буквально перескочив всю ораву по головам, и подхватил табуретку, оглушив ближайшего нападавшего. — Решил играть грязно, чужак? Мы этого не любим, — в новой попытке подцепить стрелка бойцы решили действовать по очереди, не давая продуху, но ледяной блеск в глазах лунного не предвещал ничего хорошего. Он лишь рванул навстречу первому из атакующих, со всей силы ударив врага в солнечное сплетение и заканчивая коленом под дых. Отскочив в сторону от поверженного, убийца запрыгнул на стол, удивя следующего напавшего, что не заметил манёвра — наскоком с ударом сверху. Боец со скобами попятился к барной стойке, а стрелок, перекатившись от очередного оглушённого тела, ударил ногой под коленом четвёртого, добивая в затылок и для верности отпнув в стену. Лидер засады упёрса в стойку сзади, резко развернувшись за ножом, что лунари оставил как своеобразный знак солидарности. Но Роланд среагировал намного быстрее, подхватив клинок первым и втыкая его в руку, что за ним потянулась к бармену. Глаза раненого обернулись назад, где факела померкли, как и солнце из окон: силуэт Оружия веры обрамлялся потусторонним мерцанием. Истошный крик разошёлся по коридорам арены, прежде чем Афелий шагнул к последнему, выдернув свой клинок из руки наглеца и воткнув его ещё раз под плечо, провернув лезвие и заставляя умолкнуть от шока. — Не дорезай горло только, мне он ещё нужен. На разговор, — босс словно из ниоткуда появился в проёме одного из входов, перешагивая оглушённых бойцов. — Ну и жирные крысы развелись, не находишь? — Сетт улыбнулся, и лунный отшагнул от побеждённого, кивнув вошедшему. Бармен подал победителю полотенце, и черноволосый насухо вытер кинжал, убирая его на место. Зверь арены же притянул таргонца к себе, окидывая взглядом трактир и подсаживая лунного обратно на барный стул. — Не мне конечно такое подмечать, но они напали первыми, а группа поддержки расселась так, будто ждала побега нашего немногословного гостя, — хозяин бара вежливо улыбнулся, наливая стакан воды убийце и стирая кровь с барной стойки. — И прошу не переживать за эту кровь, всё-таки постоялец решил покрасить всё красным первым, а бой теперь… Вряд ли состоится, — На словах Роланда парень, чьё лицо было сцеплено скобами, вновь взвыл. — Ну и картина, точно лунатик-мясорубка постарался, — смеющейся боец зашёл следом, рукой приветствуя начальника с таргонцем и пнув для верности одно из тел. — Вроде живые даже, не остывают ещё. Ептить ты дебич, Сшитый… Думаешь просто так придумали правило «Не лезь на лунного монаха» ? — знакомое лицо, что однажды на себе смогло проверить это правило ещё до его появления, присело к раненому, отсалютовав сидящему стрелку, на что тот кивнул в ответ. — Уху-ху... Неплохо обошёлся, минус рука, и не понятно, на пару месяцев или совсем хана связкам. — У меня большое желание этому кретину руку дооторвать с петель, так что уведи крысёныша подальше. Я потом с ним разберусь. И за этими позови уборщиков, а то ходить мешают, — красноволосый с облегчением смотрел на спокойно сидящего лунари, что даже не вспотел после драки, откинувшись спиной к полувастаи. — Зецепили? — стрелок покачал головой, показав удар вскользь по плечу и поясу. — Опять какой-то погром учинили, — на звук вышла и черноволосая помощница, проходя к стойке прямо по телам и смотря вслед за уходящими. — И кажется мы сегодня без финального боя... — Он сам решил Афелия в углу зажать. Зажимать его идея вообще плохая, а в тесных местах и подавно, верно? — иониец опустил взгляд на убийцу и тот кивнул, словно ничего и не произошло. Но взгляд искрящихся тёмных глаз заставил зверя арены невольно сглотнуть, а на лёгкий кивок ушастой головой немногословный встал, качнув в ответ в сторону двери и спрятав улыбку за каменным лицом, но давая прочитать её золотым глазам. Мужчины удалились, по полужестам понимая друг друга и мало замечая зрителей. — Мда, могли бы оставить урода по-очти целым, а потом добить на арене. Или оглушить хотя-бы. От такого ора голова болит, — на бурчание Виктории, что села на место таргонца, Роланд ответил беззлобным смешком и поставил бокал для вина, ища подходящую бутылку. Динара же вышла из кухни, белея от ужаса и с трудом стоя на ногах. Бармен усадил её на свой стул, давая кружку и наливая дамам вина. — Ну пожалел мальчика Афелиус. Так просто рука — после такой проделки Сетт точно убил бы недоумка. — В любом случае прибил. Так что считай молчун так только спас ублюдка от публичной казни. Те проблемы с поставками и прочие неприятности последних месяцев — его рук дело. Сегодня бы был день показательной порки. — Ну теперь рук на всё не хватит, — седовласый трактирщик указал вошедшим амбалам на пришедших в себя. — Унесите в клетки, потом с ними решим. Я уж был уверен, что монах этот нож вгонит в орущую глотку, если бы не босс. — Получилось, они в итоге сохранили ему жизнь, остановив друг от друга. Хотя защищать хозяина бойцовской ямы — вещь странная, даже если ты умеешь драться, — Викки засмеялась, отпивая из бокала. — Этот монах рождён защищать. Если я верно понял — на его плечах груз не легче нашей шумной арены. Не думал, что такое скажу — но эти двое нашли друг-друга. — Т-ты о чём? Эт-то же уб-убийца. Он просто пере-бил их, как детей, — белокурая, что видела бой из-за закрытой двери, старалась успокоиться и глотнуть из кружки, но руки предательски дрожали, норовя пролить багровую жидкость. — Хорошо ты ещё Сетта во время драки не видела ближе скамей ямы, совсем поседела бы. Простым смертным вроде нас такую мощь даже наблюдать жутко. ***       Босс утянул черноволосого за неплотно закрытую дверь одной из кладовок, захлопнув еë и прижав торгонца к ней всем телом. Афелий же обхватил крепкую шею, впиваясь губами в звериный оскал. Иониец обнял тонкую талию, отвечая языком, что проскользнул по ряду ровных зубов и потянул нижнюю губу. — Мой ловкий хищник, — остатки показного равнодушия покинули полыхающие золотом глаза, пока ладонь опускалась ниже, лапая идеальное тело и приподнимая стрелка, — не мог налюбоваться тобой, смотря как они падали от твоих ударов. Думал выйти сразу и шугнуть, но застыл в дверях. Ты сама неотвратимость, — прикусывая подбородок с чёрной меткой, зверь рычал от возбуждения, лаская таргонца и развязывая ремень. — С-Сетт-рих, — тихий шёпот лунного отзывался в бойцовской груди, пока тело убийцы переставало слушаться от жара ладоней бойца, — давай наверх. Я хочу, — лунари специально придвинул голову к самому уху вастаи, что уже вздрагивало от нетерпения, — тебя. Ещё. Ещё и ещё. Всего. И никто не посмеет даже подумать тебе навредить, тем более тайком. Я их уничтожу, как любую другую преграду. — Я тоже успел за день изголодать так, что насадил бы тебя прям здесь, но будет не так удобно доводить тебя до столь заводящих стонов, — красноволосый подхватил парня, усаживая того себе на пояс и придерживая за талию. Между телами полыхало пламя, что иссушало обоих, вынуждая искать спасение в поцелуях, что больше напоминали укусы. Боец развернулся с лунари на руках к тумбе, усаживая того на ворох полотенец и забираясь рукой в обтягивающие брюки. — А тебе хватит терпения подняться наверх, м? Тут что-то сильно мешает… — Се-етт! — протяжный стон лишь обострял желание ионийца, что продолжил заигрывать с раскалённым членом лунного, бесстыдно расстегивая ширинку и размазывая большим пальцем капельку влаги на головке. — Я так точно не сдержусь до спальни. — Ну, хорошие мальчики должны получать свою награду. Ты сейчас мой победитель. А ты, — полукровка укусил торс, приподняв рубашку и слушая громкий всхлип, — против? Неужели ты и правда меня хочешь защищать? — рука продолжала скользить по всей длине, то замедляясь, то ускоряясь вновь. — Я вроде как и сам справляюсь. — Не-неважно кто и как захочет даже помыслить дурное против тебя, их ждёт только забвение. Ничто не заставит тебя померкнуть. Я не позволю, — рука в перчатке с невыразимой нежностью коснулась вастайского уха, привлекая взгляд янтарных глаз на скромную улыбку лунного странника. — Ты будешь светить всем, моё Солнце, сколько я буду жив.       Хозяин бойцовской ямы вновь поднялся и коснулся полумесяца улыбки россыпью поцелуев, вглядываясь в звёзды в чёрных безднах глаз. — Ты моё заклятье. От твоих движений и голоса становиться безумно тесно в штанах, а от твоих слов — в груди. Дай же мне насладиться твоим голоском ещё немного, здесь достаточно толстые стены, — короткий поцелуй в шею, и зверь опустился на колени, неспеша вылизывая ствол лунари и продолжая смотреть на смущённое лицо с татуировками. Стрелок на секунду думал образумить соблазнителя, но сияние довольных глаз и волны приятных мурашек оставили в голове лишь пустоту и желание не отрывать взгляд от дикого зверя, что с таким наслаждением играется с ним - как с любимой игрушкой. Афелий вновь растворился в умелых ласках знающего его чувствительные места, беззастенчиво простанывая до жжения в пересохшем горле родное имя, умоляя остановить столь извращённую пытку и дать наконец кончить. Но стоило глазам опуститься вниз и увидеть, как под ритмичные движения головой рука босса надрачивала себе, член невольно вздёрнулся в плену тëполого рта. — П-поднимись, — Сетт послушно встал на призыв черноволосого, приоткрытые губы которого так и манили к себе, — давай в-вместе. Дай мне чувствовать тебя ещё ближе.       Иониец склонился над тумбой, беря в кисть сразу два ствола и наблюдая за полным блаженства лицом с тёмными отметинами. Для него до сих пор всё безграничное море чувств, что с трепетом расцветали в вастайской груди, были сродни чуду, вновь и вновь приходящему к нему в его самых смелых грёзах. В раскосом разрезе бездонных глаз, мерцающем полумесяце, тонких, но безумно чувственных губах. В каждом взгляде и вздохе, каждом движении и жесте, каждой ночи, что дороже любого сокровища. В его живом произведении искусства, до идеального смертоносном и до слёз человечном. В его Луне, что отражает самые потаённые желания и исполняет несбыточные мечты. — Люблю, — продолжал нашёптывать красноволосый, касаясь губами нескрытого чёлкой лба, — ты… Действительно прекрасен, Фель. Продолжай сиять мне, сколько я буду жив, — взгляды вновь встретились, и губы ловили дыхание друг друга, заполняя лёгкие сладостными стонами. — И я… Люблю. Я отдам всё, лишь бы… — Тсс-с. Знаю, Лунный мой. Сейчас только ты и я. Чувствуешь?.. Дыши мной. — Сетт, я уже… — прикрытые дрожащие ресницы будоражили кровь, и губы вастаи впились в сладкие уста, отмеченные росчерком, ловя протяжный стон удовольствия и отвечая своим, пока в руках пульсировали два естества, оставляя следы семени. Поцелуй вновь длился до выжигания воздуха в лёгких, что немного отрезвляло одурманенный разум. Тихие смешки босса вновь вызвали скромную улыбку таргонца, и боец взял полотенце убрать следы. — Ты мой самый страшный наркотик. Один твой взгляд — и я не могу больше ни о чём мыслить. Только об этой улыбке. Но нам стоит перебраться на кровать, если ты хочешь потратить все поднакопившиеся силы перед отъездом. — Ещё, ещё и ещё. И чтобы ты смотрел на меня так, мой самый желанный зверь. *** — Роланд. Теперь тут яблоку негде упасть из-за этих слухов, что за фигня? Новый боец изуродовал претендента. Чьих рук дело?! — Виктория продолжала рвать и метать, проходя по забитому трактиру к стойке. — Это йордл постарался. Теперь всем любопытно, что это за игрок новый, ибо слухи он неплохо так подкрутил. Ты бы послушала… «Ночной монстр», «Лунная тень» — не клички, а сказка. Ждут уже, можно будет на него посмотреть или поставить.       Босс с лунари вышли из задней двери, так же протискиваясь сквозь толпу. Помощница не могла не заметить довольную улыбку, растрёпанные и зачёсанные второпях назад волосы, снятые бинты, засосы на шее и прочие следы довольного начальника. Но его «друг» так и оставался неизменным — от идеально сидящей формы до безэмоционального лица. Разве что пьяный блеск далёких звёзд в глазах рушил всю маску безразличия, но Викки было не под силу было увидеть столь очевидный признак, ища множество скрытых. — А что за шум пока без драки? — по взмаху руки победителю арены прикатилась кружка эля, а после ещё одна такая же, но с травяным чаем. Вторая перекочевала на руки таргонцу, что сумел не привлечь внимание толпы несмотря на то, насколько подходил под описание героя слухов. Следом на места перед мужчинами встали тарелки с едой, и те начали трапезу, слушая пересказы сочинённых Карцом сказок.       Внезапно шумных зал утих, и завсегдатые отстранились в стороны, пропуская мерно идущие фигуры в плащах. Те уже без капюшонов шли к стойке, вставая на колено перед Афелием и опустив лица в пол. Но тот щёлкнул пальцами и показал ладонью подняться, опустошив кружку и поставив с знаком признательности бармену. Сердце бойца болезненно сжалось, видя как его лунари оставляет незаметную для всей толпы улыбку — только для него. — Вижу вы вернулись в полном составе и здравии. — Вашей доброй волею, Босс. — Сария поклонилась и Сетту, опустив взгляд и поднимаясь. — И мы безмерно счастливы видить вас в полном здравии, Афелиус. Молю вас, Орудие веры, вновь ответить на наши мольбы и встать путеводной звездой в эти тёмные времена.       С кивка красноволосого убийце, тот шагнул из рук ионийца вперёд, кланяясь в ответ и развернувшись к хозяину бойцовской ямы. — Тогда не смею задерживать вас, коли уже ждут на родине. Если будет нужно с чем ещё подсобить — приходи, придумаем. До ско… — грациозный поклон от черноволосого сбил с какой-либо мысли вастаи, сделав незаметный кивок в ответ на несказанное. — Удачи вам в обратном пути и на далёких рубежах.       Лунный страж накинул на плечи тяжёлый плащ, убирая свёрток под него и шагая в открытый выход вслед за другими лунари. Толпа так и продолжала молчать и таращится на предводителя арены, а тот, как ни в чём не бывало, продолжил пить. А Роланд потихоньку добавлял градус, чтобы ночь не была столь одинока и холодна для победителя, что вновь отпустил свой прекрасный сон через океан. На вечную войну.