я снова очарован от взгляда на тебя пока я не встретил тебя казалось, будто я ждал знаков на перекрёстке…
хёнджин закрывает глаза и полностью теряется в пространстве. музыка продолжает стучать где-то с левой стороны грудной клетки. там, где обычно гоняет кровь самый жизненно важный орган. там, где обычно хранится настоящая сущность человека. там, где хван привык чувствовать музыку. волосы давно выбились из хвоста и окончательно взмокли. капли пота стекают по лицу, утекая вниз по светлой шее и теряясь среди сотен таких же. проще высчитать расстояние от сатурна до земли самостоятельно, чем узнать сколько хёнджин стоял на ногах. хван снова вытягивает руку над головой, повторяя незамысловатую восьмёрку. кажется, эта песня въелась уже в каждый уголок небольшой квартирки и сочилась оттуда, помогая колонкам делать звук ещё громче. может быть, соседи снизу уже вызвали полицию от энергичных движений парня по полу. может быть, к ним уже добавились соседи сбоку, не желающие слушать третий час трёхминутную мелодию за стеной. если хёнджин танцует, он теряет счёт времени. он полностью теряет контроль. выпускает свою внутреннюю личность, которой абсолютно наплевать на погоду за окном и состояние тела, внутри которого она мирно живёт и лишь изредка выбирается. её задача - двигаться под ритм, создавать всё новые и новые движения из головы, пробовать необычные комбинации. её задача - создать танец, идущий от сердца. хёнджин любит танцевать. наверное, это его самое любимое занятие после чтения книг с бабушкиной библиотеки, покрытых добрым слоем пыли, и мониторинга всех музыкальных платформ в надежде найти что-то новое для себя. для своей личности. для своего танца, который никто никогда не увидит, но который идёт от самого сердца. — хёнджин! - слышится голос где-то далеко. там, где этот самый хёнджин явно не находится. ноги сами не хотят тормозить, футболка сильнее липнет к спине, но музыка продолжается. значит продолжается жизнь - танец. иронично, что хван сам поставил песню на повтор. стуки в дверь становятся сильнее. они раздражают. они разбивают тот хрупкий купол мира, созданный подростком, где он может спокойно наслаждаться музыкой. где он чувствует себя собой. хёнджин тормозит. останавливается на середине зала - самая большая комната в квартире. звук собственного сердца заглушает громкие стуки по железной двери. он заглушает даже приятный голос из колонок, трогающий что-то внутри самой души, хотя строчки песни до чёртиков просты и, кажется, их не произносил только немой. хван улыбается. ему нравится эта приятная усталость, растекающаяся по телу после собственных тренировок. боль в мышцах расходится быстрее - он не делал сегодня растяжку. хёнджин медленно убавляет звук. кажется, что со всех сторон слышатся благодарственные аплодисменты. он гасит свет, потому что в темноте гораздо лучше думать, и медленно плетётся к входной двери. в душе - приятная пустота, на сердце - радость и чувство свободы, в голове - прокручивание всех своих движений. обычно он танцует импульсивно, только иногда повторяет что-то из того, что смог выцепить из танцевальных шоу, поэтому мозг всегда приходится напрягать очень сильно, чтобы точно запомнить под каким углом в этот раз он вытянул руку вверх и на каких секундах припева завёл ногу за другую. — хёнджин, - светловолосый парень тепло улыбается. недопонимание на его лице сразу сменяется на радость, как только он замечает выбившиеся мокрые волосы и такую же белую футболку, — я думал ты уже не откроешь мне. танцевал? — феликс, - хван несколько минут всматривается в лицо человека, помешавшего его хрупкому миру продолжать своё существование до потери пульса, пока пелена перед глазами не исчезает полностью, — ты давно тут стучишься? хван, как хороший хозяин, делает пару шагов назад, негласно приглашая феликса пройти внутрь. на обоих падает приглушённый свет от лампочки в подъезде, что делает хёнджина ещё более уставшим, а гостя ещё более красивым. — мне нужно занести продукты домой, - ли приподнимает пакет в руках, немного потряхивая его из стороны в сторону, — я хотел спросить во сколько мы пойдём. — я совсем забыл, - хёнджин ударяет себя мысленно тысячу раз, но старается не показывать это перед феликсом, — мне только переодеться и я готов. — в душ не собираешься? - феликс изгибает одну бровь, ещё раз внимательно пробегаясь глазами по телу напротив. — нет, не парься, - уголки губ сами тянутся наверх, — зайди минут через двадцать, ладно? — хорошо, - феликс улыбается в ответ на яркую улыбку хвана, поднимает свою маленькую ладошку вверх, чуть двигая пальцами, и почти сразу скрывается за лестницей. хёнджин подвисает. смотрит вслед, пока прохладный воздух наполняет квартиру через открытую дверь, заменяя спёртый после долгой тренировки. феликс был тем человеком, которого хёнджин включил бы в список самых приятных людей на планете, если бы такой существовал. в нём было идеально абсолютно всё: от кончиков его светлых волос и до пальцев ног. наверное, этот парень был единственным, кому хван был готов показать себя. показать того хёнджина, который пару минут назад не задумывался ни о чём, кроме музыки. парни жили в одном доме уже около двух лет, только этажи у них были разные. хёнджин часто шутил, что феликс живёт выше потому что ангелы достойны быть ближе к небу, на что тот отшучивался в той же манере, что ради хвана он, так и быть, снизойдёт на два лестничных пролёта. за два года знакомства оба успели выработать полезную привычку - ходить на прогулку. только вдвоём. многоэтажка стоит на окраине города, с одной стороны окружённая сотнями таких же одинаковых строений, а с другой простирается огромный лес. иногда хёнджин пытался вычислить сколько там деревьев, но всегда сбивался. куда вёл этот лес никто не знал, никто даже его не проходил никогда скорее всего. там только тьма и много-много-много высоких деревьев. раньше хван не обращал внимания на эту особенность городских окраин, пока новый сосед не позвал его однажды поближе познакомиться и прогуляться. феликс очень любит природу. ему нравится смотреть как цветы закрывают свои бутоны на ночь, губами он даже желает им сладких снов. ему нравится наблюдать как солнце играется своими лучами меж листвы, создавая такие причудливые и интересные тени, которые парень потом очень долго разглядывает. иногда просит хвана сфотографировать. на память. ему нравится даже наблюдать за насекомыми в их собственном с хёнджином лесу, пока второй не оттаскивает его подальше с гримасой брезгливости. хёнджин очень полюбил природу. феликс часто рассказывает о новых цветах, передачу про которые он смотрел на неделе, и хван внимательно слушает, хоть и понимает что у них в лесу растёт одна трава, которую можно скормить хомяку или другому питомцу. ему нравится смотреть как феликс, остановившись, внимательно вглядывается в верхушки деревьев. наверное, думает о чём-то своём. хёнджин только смотрит внимательно на этот высоко задранный подбородок и старается пересчитать веснушки, хорошо видные на лице при таком свете. и улыбается. он всегда улыбается, когда смотрит на феликса. и даже когда оттаскивает его от пугающих насекомых, которые, по мнению хвана, могут превратиться в огромных монстров за секунду и не только от леса - от всего города ничего не останется.***
свежий воздух приятно развивает волосы. он ласково треплет светлые, с видным тёмным цветом на корнях, и старается хоть чуть-чуть выбить смоляные из наспех завязанного хвоста. приближается осень - это чувствуется в каждом движении природы. деревья уже как будто наклонились ниже к земле, оплакивая будущие потери своей листвы; ветер переодически усиливается, стараясь показать свою силу и превосходство над человеком; земля становится твёрже - готовится к прибытию незваных гостей. феликс вообще осень не любил, потому что вся природная сила скрывается с наступлением первых чисел сентября, но лес в багряных красках ему нравился чуть больше, чем в зелёных. хёнджин вообще осень обожал, потому что насекомых становилось меньше, но грустную улыбку ли, переживающего за приближение холодов, он ненавидел. до леса они всегда доходят молча. наверное, тоже негласная традиция. с феликсом приятно молчать. хван никогда не брал на прогулки наушники, хотя занять пятнадцать минут обходов к лесу можно было бы. но он наслаждался тишиной. он наслаждался феликсом. в одной умной книжке хёнджин прочитал, что если с человеком молчать приятно, значит этот человек вам хорошо подходит. кажется, феликс и есть тот самый человек. с ним вообще всё приятно делать: бегать по лесу, играя в детскую игру; поднимать его на руки, потому что он споткнулся об корень и переживает больше не за свою побитую коленку, а за дерево; затаскивать его домой и обрабатывать раны; иногда умолять ли остаться на ночёвку, потому что одному страшно спать после ужастика, который сам хван и выбрал. приятно смотреть как феликс сам расцветает, когда хёнджин рассказывает ему что-то о своём увлечении. приятно смотреть за его пухлыми губами, растянутыми в улыбке, за его внимательными карими бездонными глазами, которые смотрят в самую душу. и вот, с ним ещё приятно молчать. а феликсу просто хорошо. хёнджин его самый близкий человек, не считая мамы и сестры, и не смотря даже на то, что парни учатся в разных школах. феликс любит природу, воздух, прохладные вечера, закаты и быть рядом с хёнджином. после полугодовых прогулок он уже точно не смог ответить себе сам: любит он гулять или любит он гулять именно с хваном? какая к черту разница, если с хваном ему просто хорошо. ему нравится как хёнджин бережно накапывает перекись на ватку, если феликс опять не смотрел под ноги. нравится, как хван стыдливо отводит взгляд в сторону, если пристальные взгляды в глаза друг другу начинают давить. нравится, как они вдвоём могут просто идти рядом, рука об руку, молчать и думать о своём, но при этом их мысли всегда будут перебирать одну и ту же тему. — хёнджин, - негромко произносит феликс, когда их начали приветствовать первые деревья, — меня соседка сверху просила тебе передать, чтоб ты музыку делал тише. — так громко было? - хван аккуратно пинает камень в сторону, вдыхая полной грудью. да, приближение осени сочится ото всюду. — я походу в магазине не радио слышал, - феликс тепло улыбается. он знает насколько хёнджин любит танцы и что он абсолютно не отдаёт себе отчёта, как только остаётся в квартире один, — мамы нет сегодня? — нет, - хёнджин сам растягивает губы в улыбке. когда улыбается феликс, хочется взорваться на тысячи кусочков от распирающего чувства тепла, — корпоратив по случаю окончания лета. — окончание лета, - ли шепчет себе под нос, но хван отлично его слышит. раньше хёнджина искренне удивляло как этот красивый, почти совершеннолетний, умный и начитанный парень может быть таким ребёнком внутри, переживающим за обычные цветы. а потом он понял. феликс просто ценит всё то, что его окружает. он сам отвечает добром на добро. а ведь кислород от деревьев, красивые виды, причудливые тени листвы и много-много чего, любимого ли, является добром в сторону человека? он просто любит этот лес, так пугающий остальных своей бескрайностью. первым делом при переезде ли наслаждался не квартирой и большой кроватью, а видом из окна на бескрайние просторы леса. кажется, сам благородный данко не сможет его пройти, а феликс сможет. ему не прийдётся даже жертвовать собой, лес сам укажет путь к своему концу. если человек что-то любит, он будет об этом заботиться. — ты танцевал? - интересуется феликс, стараясь перевести тему к излюбленному разговору. хёнджин не любил об этом много говорить. покойный отец часто говорил, что танцы - удел девочек, поэтому пятилетнего хвана отправили на бокс, где мальчику благополучно сломали нос и он ежедневными слезами доказал, что ходить туда не будет. танцы были для него чем-то очень важным. как лес для феликса. тем, что лежит в самой душе и любовь к чему хочется запереть на тысячу замков, лишь бы её никто никогда не изуродовал своими словами. — танцевал, - немного погодя отвечает хван. оба снова замолкают. феликс очень любит слушать истории про то, чему хёнджин научился, но знает, что их нужно терпеливо подождать. он единственный человек, кому хван действительно доверяет свою душу и не боится осуждений, но чтобы понять что перед ним стоит действительно его феликс и раскрыться, парню нужно время. ли очень хочет побывать хотя бы на одной домашней тренировке хвана, но тот всегда мягко ему отказывает. раз феликс пустил его в своё сердце - этот красивый лес, наполненный приятными природными ароматами, то и хёнджин должен отточить своё мастерство, и лишь тогда открыть створки своей души. и пусть хван не замечает, что деревья тут далеко не ровные, листья не идеальной формы, да и борьба за существование меж насекомыми растёт - для него это идеал и он сделает себя таким же. — джинни, - мягко произносит феликс, замечая как помрачнел собеседник, — расскажи мне, - он осторожно касается чужой ладони, сам уже умело переплетает свои маленькие пальцы с чужими. если бы он не был знаком с хёнджином, то называл бы его за глаза пианистом. слишком красивый, слишком хорошие руки, слишком подходит он под чёрное лакированное дерево с белыми клавишами. он даже представлял иногда как хван сидит на небольшом специальном стуле, выпрямляет свою спину настолько сильно, что слышится хруст каждой косточки, и медленно начинает какую-то неспешную мелодию. сонет бетховина, наверное, в этом ли не разбирался. — я вчера увидел новую песню, - хёнджин улыбается, поглаживая чужую руку в своей. феликс, несмотря на свой характер, всегда действовал первым. так, как считали оба, своими действиями он как бы говорил: «это я, хёнджин, я феликс и я всегда тебя приму», — мне так понравился припев там. знаешь, он такой мелодичный. там есть быстрые переходы, конечно, думаю под них можно какие-нибудь движения на полу. она кажется мне такой лёгкой, я бы ходил под неё со школы домой. — как она называется? - вскользь интересуется ли, чувствуя как его рука сжимается сильнее. — прости, я люблю тебя. и феликс бы ответил: «я тебя тоже». и феликс ответил. у себя в голове, с широкой улыбкой. и хёнджин знал, что ли спросит про название. никогда не понимал зачем, но всегда отвечал. не знает, что по ночам мальчик с сотней веснушек и слипающимися глазами слушает эти песни. хочет почувствовать душу хёнджина хотя бы так, раз тот не показывает ему её сам. и хёнджин понял, почему ему понравилась эта песня. в ней есть моменты, куда он бы хотел вставить поддержки. и феликс был тем, о ком хван думал во время создания танца в голове. влюблённые не в лес, не в природу, не в музыку, а друг в друга. — красиво звучит, - ли медленно кивает, оглядываясь вокруг, — может ты станцуешь для меня хотя бы под неё? сам знает ответ, но всегда спрашивает. пианиста-хвана он давно выкинул из головы, а вот образ танцора частенько возникал в мыслях, воспроизводя возможные движения. хотя феликс ничего не смыслил в танцах, когда он слушал глубокой ночью песни, под которые хёнджин танцует, движения сами лезли в голову. — я пока что не придумал, - хван коротко пожимает плечами. он просто боится, что сделает что-то плохо, — сегодня просто была импровизация. — мне всё равно, джинни. — завтра. феликс замедляет шаг всего на пару секунд. расплывается в улыбке, пока в голове сотни фейерверков взрываются. наконец-то он смог сломать такой плотный панцирь хвана, из которого тот так упорно не хотел выползать. ли прекрасно понимал, почему его никак не пускали посмотреть на незамысловатые движения под музыку, но никогда не хотел с этим соглашаться. ведь если ты в растениях ничего не смыслишь, то тебе и крапива покажется искусством. хёнджин, в свою очередь, готов выложиться на полную. он сделает всё, чтоб феликсу понравилось. обязательно сделает. пора перестать скрывать свою душу, раз феликс так гостеприимно всегда приглашает его в свою. — смотри, джинни, их сегодня так много, - феликс отпускает руку, обходя хвана с другой стороны - ладони вспотели. он берёт его за другую руку. снова сам. снова показывает, что он рядом. — редко такое увидишь, да? две пары глаз бегают из стороны в сторону. одна пытается уследить за тем, куда смотрит вторая, которая с большим интересом изучает сотни маленьких огней. большой особенностью этого леса были скопления светлячков. правда, встретишь их не так часто. видимо, сезон подошёл. свет от них был тусклый и едва заметный, но этих фонариков природы было настолько много, что они могли, кажется, затмить солнце. лес снова показывает феликсу свою любовь к нему. — я никогда не видел столько, - заворожённо шепчет хван, медленно моргая. очень красиво. деревья совсем не кажутся пугающими в вечерней полутьме. приятно пахнет корой и какими-то травами. а может и цветами. и много-много светлячков. как будто попадаешь на небо, и тысячи звёзд уже гораздо ближе, чем ты думаешь. — я слышал одну легенду, - феликс поворачивает голову, внимательно изучая восторженное лицо хёнджина, — хочешь расскажу? — конечно, - хван энергично кивает, сжимая чужую руку чуть сильнее. очень красивый лес, очень красивый феликс, как будто в сказку попал. — она про светлячков? — да, мне бабушка рассказывала, - ли слабо кивает, не замечая совсем, что они уже прошли то дерево, на котором висела его собственная резинка - метка, что дальше не стоит идти и пора возвращаться. — говорят, что светлячки - особые создания. вроде бы, в них нет ничего необычного, но порой они так завораживают, - феликс ловит короткий кивок хвана, подтверждающий его слова, — кто-то считает, что в них заключена какая-то колдовская магия. кто-то считает что это действительно чудо природы. бабушка говорила, что когда люди умирают, они превращаются в светлячков. у них новая жизненная цель - помочь своим близким. знаешь, сколько случаев, когда люди терялись в лесах или на болотах, а им помогали выбраться светлячки? - снова лёгкий кивок, — так вот, это просто уже умершие родственники спасали своего ближнего. — то есть, - хёнджин сглатывает, внимательно изучая по сторонам светлячков, скрывающихся за деревьями и появляющихся снова, — это всё сейчас мёртвые? а как они понимают, где им жить? — не знаю, джинни, - феликс усмехается, поглаживая чужую руку, — это же просто легенда. сказки. — а вдруг правда? — всё может быть, - ли коротко пожимает плечами, с детским любопытством бегая глазами по своему родном месту. темнеет быстрее с каждой минутой, но темнеет где-то там - за лесом - а здесь есть сотня помощников, которые не гасят солнце для двоих. — может и правда. может и правда. на самом деле, феликс в это верит, просто не хочет показаться уж совсем наивным. он и так таскает хвана по лесу, рассказывает ему про цветы, насекомых, про новую книжку и какие джинсы он себе купил. страшно представить какое мнение о нём складывается. а хёнджин не знает, стоит ли в такое верить. раньше, около трёх лет назад, он задумывался о какой-то магии и волшебстве, но с возрастом это угасло. говорят, что людям страшно умирать, поэтому существует очень много теорий о перерождении, о боге, о рае. может быть, это просто ещё одна сказка, чтоб погибать было не так страшно. — твои веснушки такие красивые, - шепчет хёнджин, внимательно изучая лицо феликса. под этим светом волшебных созданий ли действительно выглядел другим. сказочным мальчиком, что ли. — ты очень красивый. — ты тоже, - шепчет феликс, поднимая голову из-за небольшой разницы в росте. они оба тормозят, внимательно изучая друга в новом свете. оба такие сказочные-сказочные. оба такие друг друга. — можно поцелую сейчас? - спрашивает хван, замечая как щёки напротив немного краснеют. он всегда спрашивал это, перед тем как сделать. всё-таки в отношениях они не состояли, а просто гуляли вместе каждый вечер, много времени проводили вместе, и чувствовали, как друг к другу их что-то тянет. — пожалуйста, - тихо отвечает феликс, сам обнимая хёнджина за шею. чувствует, как чужая рука обвилась вокруг его талии и только довольно закрывает глаза. в следующую секунду губы соприкасаются друг с другом. жарко, хоть и ветер поднимается сильнее. они часто целовались в этом лесу. в этом сердце феликса. они не вешали друг на друга ярлык «парень», а просто наслаждались. два подростка. для одного счастье - прогуляться по лесу, послушать пение птиц, загадать желание и сдуть одуванчик. для другого - включить музыку на полную, забыться в собственных движениях и выпить терпкий кофе после тренировки. для обоих - быть друг с другом. они часто целовались, но при таком свете природы никогда. кажется, что они у алтаря и оба со слезами на глазах толко что в один голос сказали: «да!».ты слишком красив чтобы быть просто другом если потеряю такого друга знаю, буду жалеть…
***
солнце плывёт по небу и останавливает в том положении, при котором человек не отбрасывает тени. жарко. нет, солнце совсем не греет. оно давно перестало греть. но хёнджину жарко. хочется снять с себя этот чёртов костюм, содрать кожу полностью и может быть только тогда он почувствует свежесть. воздуха на улице хоть отбавляй, можно даже собирать его в пакетики и продавать куда-нибудь. но хёнджину его не хватает. тяжело дышать, легкие каждый раз сбиваются, то и дело пропуская правильную частоту дыхания. вокруг немного людей, но они толпятся рядом, наступают на ноги и распихивают друга локтями. если бы хёнджин мог, он бы прямо сейчас убежал. далеко-далеко. он никогда бы больше не вернулся сюда, к этой раздражающей толпе и к этому воздуху, сжигающему всё изнутри. он бы убежал. убежал бы в свой лес, в сердце феликса. туда, где каждая секунда казалась чудом и утекала так быстро, что парни теряли ход времени. убежал бы слушать рассказы о новых передачах про пауков. убежал бы без зазрения совести рассказывать какие новые движения он выучил. но его ноги не слушались. они приклеились к песку, жар от которого чувствовался через обувь, и не собирались спасать своего хозяина. — хёнджин? - женщина подошла незаметно, заставляя дёрнуться. но чёртовы ноги не двинулись. — не ожидала, что ты прийдёшь. — здравствуйте, - хван коротко кивает, проглатывая тяжёлый ком в горле. хочется кричать, но он говорит очень тихо, не желая тревожить даже себя, — я не мог не прийти, вы же понимаете. — да, конечно, - женщина кивает несколько раз, вытирая щёки белым платком с вышитыми инициалами, — феликс так рад, что ты пришёл. — феликс мёртв, - бросает хёнджин, отходя в сторону. противно. хочется кричать. хочется разорвать всё вокруг. «феликс мёртв» - слова, как колокол, бьют под коркой мозга. вытащить бы его и ни у кого не было бы проблем. противно. человек мёртв, а они продолжают обставлять всё так, как будто он вот-вот вернётся. выпорхнет из-за дерева со своей красивой улыбкой и скажет, что он вернулся. но он не вернётся. смерть - единственное создание, которое можно назвать собственником. если она решила с кем-то подружиться, то больше никогда не отпустит этого человека из своих цепких костлявых объятий. и феликс пал перед ней, став новой жертвой для игр. феликс. его веснушки продолжают светить так же ярко. его лицо остаётся таким же очаровательным. стоит только открыть глаза и тепло улыбнуться, чтоб сердце хвана снова забилось в сто раз быстрее. а пока он даже не слышит своего сердца. слышит только свой собственный голос, проговаривающий одну и ту же страшную фразу, которую слышать не хочется совсем. вырвать бы ещё внутренний голос, чтоб точно не чувствовать. ничего не чувствовать. мама ведь вчера говорила: «хёнджин, милый, не стоит тебе ходить туда». а он упёрся на своём: «я хочу с ним попрощаться». и говорил он это даже не своим голосом. если бы хван знал, насколько душно ему будет находиться здесь, он бы никогда сюда не пришёл. самый страшный ужас - тихий. он находится глубоко внутри человека, отравляет своими скользкими щупальцами каждый орган. становится невыносимо есть, дышать, разговаривать. хочется избавиться от этого, но это, увы, невозможно. выход лишь один, но сейчас хёнджин не готов решиться на это. и этот ужас сидит глубоко внутри, разъедает и без того хрупкое тело человека, а снаружи всё остаётся спокойным. это самое страшное, что со своей внутренней бурей приходится разбираться в полном одиночестве. и, складывается ощущение, что люди всегда в этой войне проигрывают. где же этот момент? момент, который хван бессовестно упустил. момент, который лишил его самого прекрасного на земле - феликса. он умер сразу на месте. хёнджину сообщила мисс ли, когда появилась на пороге вся в слезах. у хвана тогда были два маленьких хвостика на голове и, если бы его мог увидеть феликс, он бы обязательно сказал что парень выглядит очень мило. но феликс уже на тот момент ничего не мог. хёнджин уже успел переодеться в свою тренировочную одежду. он ждал прихода своего светловолосого солнца, с трепетом репетировал вновь и вновь придуманные наспех движения и в глубине души знал, что феликсу обязательно понравится. он был полностью готов. в конце концов он дал обещание станцевать для него завтра, значит он сдержит это слово. в то время, пока хван с застывшей улыбкой прорабатывал свою любимую восьмёрку, пока он закрывал глаза и полностью отдавался тихой мелодии на фоне, феликс уже был мёртв. иронично. один - полностью живой, открытый, томится приятным ожиданием. второй - холодный, с засохшей кровью на губах, и его уже совершенно не волнует где он находится. оба - очень сильно скучают друг по другу. «несчастный случай» - пролепетал полный мужчина в полицейской форме, ставя свою подпись в углу и закрывая дело о прелестном феликсе ли навсегда. хёнджин не может поверить в это до сих пор. неделю назад он чувствовал как маленькая ладошка сжимает собственную руку, слышал чужой бархатный голос. ощущал то самое чувство, которое принято называть счастьем. и его счастье оборвалось так резко. всё его счастье было заключено в сотне веснушек и глубоких карих глазах. хёнджин точно знает, что феликс не хотел умирать. он наверняка с таким же трепетом ждал вечера, когда наконец сможет полюбоваться на душу хвана. он не хотел умирать. он не должен был умирать. «несчастный случай». сколько людей полегли, покрытые этими словами? сколько людей больше никогда не увидят свет, не познают ничего абсолютно, похороненные глубоко в недрах планеты, на крыше гроба которых выцарапаны эти слова? феликс всегда светился. светился счастьем и теплом, излучал всё это для окружающих. хёнджину казалось, что он сможет разглядеть ли даже если они будут стоять на разных полюсах. может быть, он так думал из-за любви. а вот водитель красной иномарки феликса не любил. он вообще, скорее всего, видел его первый и, к сожалению, последний раз. он не заметил этот яркий свет, которым искрился парнишка, спеша на встречу с сердцем хвана. хёнджин проклинает этот день. проклинает этого человека, которого отпустили абсолютно безнаказанно. проклинает этот перекрёсток. он даже решил полностью отказаться от яблок. от яблок, которые укатились в разные стороны, окрашенные детской кровью. феликс вот яблоки любил. ему хотелось порадовать хёнджина - этот сорт был очень кислым и сразу бодрил. если бы он знал, что за такой резкий порыв ему придётся поплатиться собой, он бы сразу свернул к хвану в квартиру, не бросая короткое: «джинни, я в магазин быстро, не закрывай дверь». и хван не закрыл. только вот через десять минут на пороге ли не было. и через двадцать. а через час появилась мама феликса, с очень очаровательными веснушками, которой удалось одной фразой разделить жизнь хёнджина на до и после. где же всё пошло не так? всё ведь было так хорошо, почему у судьбы всегда такие жестокие шутки? единственный чёрный юмор, который никто никогда не переиграет. тяжело думать, что буквально вчера ты держал тёплую ладонь в своей, а уже сегодня её нельзя коснуться. да и она такая холодная-холодная, что ресницы покрываются инеем. чувство несправедливости окутывает хвана даже сейчас. это не его феликс должен лежать в лакированном гробу, а какой-нибудь маньяк и насильник, достойный более худшей смерти. это не его феликс должен закрыть глаза навсегда. это не хороший человек должен сидеть в тюрьме из-за подтасованных фактов, а этот человек, продолжающий любить свою красную иномарку. не его феликс. нет. не он. он заслуживает только счастливой жизни. он заслуживает просыпаться по утрам, радоваться солнцу, грустить из-за опавших листьев, плакать в родное плечо из-за боли в разбитой коленке. он заслуживает весь мир. хёнджин бы станцевал ему сотню своих программ, высадил бы новый лес, и, если потребуется, начнёт любить насекомых. он научится действовать первым, перестанет скрывать себя внутри и станет лучше относиться ко всему. только бы феликс открыл глаза. — хёнджин, - женщина снова подходит. в этот раз тише. не обижается на его слова, ведь сама знает, что не стоит оживлять мёртвых, — ты будешь прощаться? - она кивает в сторону толпы, которая заметно редеет. — да, - хван произносит вновь не своим голосом. горло сковывает. как будто чужая рука обхватывает бледную кожу пальцами, сжимая её до хруста костей. больно. хочется поднять холодное тело, сказать ему: «хей, феликс, вставай, пойдём погуляем сегодня?» - а не прощаться с ним. с кем угодно, только не со своим феликсом. ноги продолжают не слушаться, каждый шаг даётся тяжело, обувь то и дело застывает в песке. хёнджин не чувствует себя собой. кажется, что его душа находится где-то далеко-далеко, а тут, в окружении духоты, только пустое тело. такое же, как на белой подушке, только может моргать и с трудом дышать. может быть, его душа умерла там же, на обычном пешеходном переходе, который создан для безопасности людей? — привет, - тихо произносит хван, не желая привлекать внимание. у феликса, оказывается, много родственников. он никогда о них не рассказывал, упоминал только, что они всплывают «по праздникам». паршивый праздник, если честно. — ты красивый очень. я не могу понять, как это произошло. феликс, хотя бы кивни если ты меня слышишь, - хёнджин сжимает руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. конечно, никто ему уже не кивнёт. а ведь феликс всегда слушал внимательно. — идиотские похороны. ты же не хотел так, да? ты же любишь все вот эти деревья, ты же не хотел собой загрязнять землю, да? всё не так, как должно быть. я не успел, прости. я не успел станцевать для тебя, феликс. я думал, что мы потанцуем вдвоём, - лёгкая улыбка трогает уголки губ - так неуместно, но хёнджину плевать. — та песня мне так нравится, я часто слушаю её. это правда. теперь хёнджин не выносит тишины. теперь молчание его пугает. он старается в любую секунду заткнуть уши наушниками, лишь бы не слышать собственный голос внутри. иногда ему кажется, что этот голос вовсе не принадлежит ему. он более бархатный и приятный. где же он уже слышал такой? — вчера про мух передачу какую-то дурацкую смотрел, - говори, хёнджин, говори, лишь бы не молчать. — думаю, тебе бы понравилось. феликс, почему ты оставил меня? - он осторожно касается чужих костяшек. тело пробирает дрожь - холодно. — феликс, пожалуйста, вернись ко мне. мы столько не сделали, у нас же ещё столько времени. феликс, не бросай. мы же ещё встретимся, да? мы будем вместе? я так и не успел официально тебе признаться, - он осторожно наклоняется, как будто боясь разбудить хрупкое тело под собой, — прости, что не сказал раньше, - губы касаются чужих, таких холодных, но родных. — ты мне очень нравишься, - замолкает на секунду. тяжело. хочется слышать это в ответ, но даже при большом желании уже поздно. — я, кажется, тебя люблю. хёнджин отходит. слёзы скатываются по щекам, обжигая кожу. обидно и очень больно. воздух становится ещё горячее, он разрывает лёгкие. хочется просто бежать без оглядки. туда, где феликс снова тепло улыбнётся и протянет свою маленькую ладонь. но сейчас феликс только молчит. молчит, пока совершенно незнакомые ему люди закрепляют лакированную крышку. у смерти новый друг с красивыми веснушками и теперь только она сможет их пересчитать.***
холодно. осенью температура всегда падает так стремительно, что никогда не успеваешь за ней проследить. кожа покрывается мурашками от одного дуновения с открытого окна, что уж можно говорить про улицу. в лесу осенью почему-то всегда холоднее. вроде бы деревья должны скрывать от порывов, но порой ветер гораздо сильнее этой обороны. его резкие нападки пробирают до костей сильнее, чем если бы он дул без конца на ровной площадке. зато именно осенью в лесу красиво. это, наверное, вообще единственное место, где осень красива во всех своих проявлениях. деревья все украшены в багряные цвета, под ногами такие же кучки, которые с каждым днём становятся больше. пахнет теплом. не тем жарким, которое дарит лето, а каким-то родным. если поднять голову, то можно разглядеть чистое небо с причудливыми облаками или стаями птиц, спешащих покинуть холодный край. а под вечер можно увидеть миллионы ярких звёзд, попытаться соединить их и потом долго гадать что за фигура получилась. очень красиво. — феликс, - тихо произносит парень, прижимаясь спиной к большому дереву, названия которого он не знал и, к сожалению, не успел узнать, — феликс, так хорошо тут. и правда. даже тишина не кажется такой давящей. дышать гораздо легче. а главное: хёнджин не чувствует себя тут лишним. не хочется бежать, кричать, рвать на себе волосы. не хочется портить этот храм, созданный природой и возведённый одним парнем с россыпью веснушек. хван уверен, что феликсу бы тут понравилось. не взирая на то, что он переживал за увядающее настроение вокруг. если бы ли был здесь, хёнджин бы обязательно сфотографировал его. на память. ему кажется, то светлые волосы очень контрастно смотрелись бы на красно-жёлтом фоне. хёнджин ёжится от холода. температура падает по секундам, небо сегодня заволочено тучами и ни одну звезду, как назло, не видно. он не взял даже ветровку. вышел в том же самом, в чём танцевал. сейчас каждый его танец идёт из глубины души и направлен только в одну сторону. хван не верит ни в какие сказки, но надеется что его ангел сходит на пару пролётов и наблюдает за ним. он танцует только для него и дарит каждое движение только ему. два месяца прошло с их последней встречи. хёнджин стал делать абсолютно всё вовремя. даже сдавать долги в школе он старался в нужную минуту нужного дня, никак не позже, но можно гораздо раньше. липкий страх уже успел засесть глубоко внутри и каждый день напоминал, что однажды он уже не успел. не успел сказать и сделать. больше такого не будет. — я потерялся, феликс, - он слабо улыбается, вытирая мокрые дорожки с щёк. однажды они с феликсом пошли обратно не в ту сторону. в итоге петляли лишние двадцать минут, пока хван издалека не заметил огни их многоэтажки. было тогда очень весело. ли сильнее сжимал его ладошку в руке и пытался вычислить обитают ли тут дикие животные. постоянно старался заткнуть хёнджина, старающегося не смеяться. было тогда весело. а сейчас очень одиноко. — я так скучаю, феликс, - хёнджин закрывает глаза. устал. сил и так нет после тренировки, возвращаться домой совсем не хочется. тут хорошо. — феликс, - шепчет совсем тихо. ему кажется, что чем чаще он будет повторять его имя, тем крепче будет между ними связь. это как: «феликс, я помню тебя, я не забуду, обещаю». страх не вернуться отступает на второй план. если он не найдёт дорогу домой, то останется жить в лесу и будет питаться листьями. правда, скоро выпадет снег и выживание станет проблематичным. хёнджин бы отдал всё, лишь бы маленькая ладонь вновь оказалась в его руке. первое время ему не нравились прогулки с сомнительным общительным соседом, но как же он влюбился в них уже через месяц. феликс всегда заходил за ним сам, хван просто не хотел показывать, что ему это интересно. болтовня ли казалась скучной, но только не для хёнджина. это была лучшая болтовня в его жизни - сейчас он уверен в этом. только бы ещё раз обнять его. только бы ещё раз услышать его голос. только бы ещё раз побежать за ним, прекрасно понимая что феликс в сто раз быстрее. только бы ещё раз смотреть на небо с ним. только бы ещё раз почувствовать этот глубокий взгляд карих глаз на себе. только бы ещё раз с ним побыть. хёнджин открывает глаза. хочется расплакаться, но он только глотает неприятный ком, прокручивая в голове воспоминания, въевшиеся в мозг. он оглядывается бегло. стало так светло. а он думал, что в это время светлячков не встретишь. и почему-то они все рядом. такие маленькие, но такие яркие рядом друг с другом. они летают вокруг хвана, не подлетая слишком близко, но выдерживая достаточное расстояние чтоб их заметили. — феликс? - улыбается хёнджин, чувствуя тёплое касание на своей ладони. если он сошёл с ума, то это самая лучшая его фантазия. светлячки двигаются сразу же, как хван выпрямляется. они осторожно, один за другим, уплывают в сторону. кто-то скрывается за деревом и появляется вновь, кто-то летит прямо, но все они держат один маршрут. куда? может быть на верную смерть хван хёнджина, но он слепо следует за ними. дерево за деревом, поворот за поворотом. хёнджин спотыкается несколько раз, но не падает. знает, что раны ему обрабатывать некому. маму просить не хочется, а феликс просто не прийдёт на его зов. он знает, потому что пытался уже не раз. хван пинает камень под ногами. холод пробирает до костей, парень чувствует как дрожит. на земле видны светлые пятна. похоже, что от квартирных окон. хёнджин поднимает голову. его многоэтажка. такая родная, пропитанная болью и сладкой теплотой. оказывается, он не так и далеко ушёл от дома. или он просто так задумался, что даже не заметил сколько шёл? он оглядывается. по одну сторону улица, злополучный перекрёсток, через который он не ходит, по другую - бескрайние дома. хёнджин внимательно смотрит только за спину. лес. такой приятный и родной. там ещё видны отдаляющиеся огоньки волшебных фонарей природы, благодаря которым хван сейчас стоит в паре минут от своей постели. — феликс, - он улыбается, чувствуя как слёзы жгут слизистую, — а я сразу поверил в твою сказку. лес стоял всё такой же грозный для других и такой родной для этого парня. он отвечал только тихим, приятным молчанием. светлячки скрылись из виду и лишь один, спрятавшись за деревом, внимательно смотрел вслед удаляющейся фигуре. помог.