На вкус и цвет

Акапулько встречает их декабрьской жарой и белоснежными пляжами с песком, словно из хороших фильмов про семейный отпуск. Воздух липкий и едва ли не густеет на глазах, патокой льётся по коже в немом приглашении: добро пожаловать в курортную жемчужину Мексики, рай на земле и лучшее место для побега от влиятельного клана ужасно мстительных родственников! Хочешь хорошо спрятаться – будь у всех на виду. Правило идиотское. Серьёзно, кто его придумал? Тупые киношники? Шпионы недоучки? У Алтана от выбранного места потенциальной дислокации нервно дёргалась бровь и в глотке застряли сотни слов невысказанного протеста, но Вадим с таким самоуверенным видом брал им билеты на поддельные паспорта, что спорить было бессмысленно. «Я в этом говне очень много лет варюсь, Цветик, оставь всю работу профессионалу», – Дракон щерился этим своим белоснежным оскалом и самодовольством, важный весь такой, умеет он всё, знает, как лучше. Где-то на очередном тупом прозвище Алтан кинул в него подушку и очень пожалел, что это был не заточенный нож, потому что попал он ровно в заебавшую морду, чётенько в нос. Надо было его пристрелить. Столько бы проблем решилось разом. Алтан сбежал бы в одиночку, примостился бы типично в каких-нибудь дальних ебенях и начал бы жизнь отшельника, в лесу и тишине. Они ни разу не говорили вслух про пистолет под подушкой, который Дракон небрежным жестом закинул в тумбочку следующим же утром, но по нему и так было понятно, что он даже не сомневался в том, что останется жив. Ублюдок. Больной громкий ублюдок. Возможно, конечно, он просто делал вид, чтобы не ввязываться в очередное выяснение отношений, но Алтану достаточно того, что свой прямой намёк он сделал и Дракону должно хватить мозгов больше не нарываться. Не оправдывать кличку «Кукушка». Акапулько встречает их шумом туристов и тяжёлой влагой, от которой у Дагбаева красиво вьются кончики кос. Дракон им откровенно любуется, искренне радуясь тому, что Алтану не хватило никаких моральных сил отрезать волосы, хотя первые дни он этим просто бредил – оставить в прошлом, забить на бесконечный уход и добавить шансов к успешной маскировке. У начальства были очень интересные представления о том, как именно надо скрываться и его абсолютно не волновал тот факт, что Вадим даже ни разу не перекрашивался за всю свою карьеру наёмником, хотя его внешность можно было назвать чуть более, чем запоминающейся, и всё равно оставался живым. Опыт. Бесценный и вбитый под кожу даже плотнее, чем аляпистые краски чернил. Они заселяются почти на окраине в маленькую, но уютную студию. До центра прилично, до неблагоприятного района тоже, несмотря на то, что Алтан настоятельно советовал ехать именно туда, руководствуясь логикой, что никто и никогда не полезет их искать в самую грязь. Дракон смотрел на него крайне скептически, потому что, ну да, зачем куда-то лезть, если их прибьют в первые же недели просто за то, что они неместные; а ещё Вадим слишком похож на русского бандита, а Алтан – на экзотического вида проститутку, которая скорее откусит тебе член, чем согласится на что-то. Последнее Вадим даже озвучил, слишком ярко представив, как Змейкину предлагают деньги и курлыкают интересные просьбы на испанском, а тот сатанеет мгновенно и перебивает весь картель, возле которого случайно оказался. Ммм, вот тут тебе и страсти будут, пиздец и стрельба. Дракон сбегает дохихикать за дверь, потому что Алтан его веселья не разделяет и швыряет на прощание в дверь что-то очень тяжёлое. Наверное, свои морально-нравственные убеждения… Собор Саргарио де-ла-Соледад на площади Сокало привлекает их на каком-то гипнотическом уровне и первым делом они залипают внутри на бесконечные часы. На Форт Сан-Диего уходит весь вечер: Дракон любит музеи всеми остатками своих сердца и души, а Алтан просто выглядит абсолютно умиротворённым рядом, даже не шипит и только очаровательно держится за шлёвку вадимовских штанов, чтобы не потеряться. Эта привычка неожиданно появилась у него ещё в аэропорту в Москве, куда они приехали без лишней паники, поменяв машину с хозяйской на нелегальную и стартанув из Питера на всех скоростях. Им нереально везло. Никаких лишних вопросов, просто утром Дракон забрал Цветик на очередное совещание, вещи они закинули в багажник ещё ночью, и всё, несколько часов пустой трассы и аэропорт гудит механическими голосами дикторов. У Вадима было достаточно денег на запрятанных счетах, чтобы не беспокоиться ни о чем. Дагбаев, оказывается, тоже умел откладывать финансы вне системы клана. В целом, им обоим хватало до старости, и Вадим не парился совершенно, мысленно прикинув около 12 вариантов плана отхода в случае экстренных ситуаций, но вот Алтан выглядел потеряно. Словно не понимал до конца, что происходит и что они реально здесь: ждут самолёт в другую жизнь, пьют кофе и всё, что у него останется от прошлого – это шрамы, перекрытые золотом цветов. – Ну что ты, Змейка? Передумал? Хочешь, домой тебя верну? Сделаем вид, что ничего не было и вернёшься в свой клубок, – Вадим улыбался Алтану мягко и легко гладил его большим пальцем по точёной скуле, внимательно вглядываясь в алые глаза. Алтан смотрел в ответ так... растерянно, что сердце невольно щемило нежностью, а когда вцепился в тонкую шлёвку и вздохнул, в груди окончательно сжался колючий комок непонятно чего. – Нет, просто... просто я боюсь, что это очередной мой сон или фантазия, и утром всё будет как раньше, – Дагбаев жмётся к ласкающей руке нетипично требовательно, словно уличный кот нечёсаный годами, и теребит несчастную петельку из ткани в заметном нервяке. Прелесть же. Дракон морально кончается от умиления. – Надо же. Я думал, обо мне у тебя фантазии погорячее и не сразу с семейной жизнью. – Ой, да завались ты. Так и порешали, но привычка держаться у Алтана осталась и с довольным выражением лица на красивой моське это оказалось ещё круче. Вадим чувствовал себя, буквально, опорой, за которую можно ухватиться, и новая роль ему определённо нравилась, несмотря на откровенно лёгкий на предательства характер. Видимо, душа ждала кого-то особенного, и кто ж знал, что им окажется шипастый пацан? Пляж Кондеса становится их обиталищем почти на неделю. Вадим в жизни не видел настолько белоснежного песка и чистой воды; вылезать из океана не хочется абсолютно: тепло, хорошо, шкура и кости явно в восторге, даже шрамы меньше болят, ну просто красота. Змейкин к водичке относится гораздо осторожнее, всего раз или два ноги мочит, но зато облюбовывает себе шезлонг с зонтиком неподалёку и, пригревшись, проводит на нём часы в обнимку с экзотического вида коктейлями. Ему невероятно идёт отдыхать. Вадим день за днём наблюдает за тем, как исчезают зажатость и злость, Алтан расправляет плечи, из стальной осанки в мягкую уверенность, и улыбается всё чаще, едва не подсвечиваясь изнутри. Вадим, блять, влюбляется в него ещё больше, хотя честно лелеял надежду, что без финансовой подкормки быстро остынет, но нет, нифига, любуется вот сейчас на то, как Змейкин растекается прям на песочке и гнусно смеётся над тем, как у Дракона унесло плавки в океан. Засранец. Вадиму в целом стесняться нечего, особенно с учётом того, что молоденькие дамы рядом краснеют и пялятся стоит ему выйти из воды как есть, и вот теперь Алтан просто недовольно ворчит и соизволяет, наконец, швырнуть полотенце. Завалить и вылизать его прям на глазах у чужих людей хочется невероятно, но Змейкин пресекает любые попытки ленивым «отвали» и просто закидывает на Вадима ноги, снова подставляясь солнцу. Дракону только в радость мять любимые лапки и периодически оставлять на тонких лодыжках чувственные поцелуи. Всё это действительно похоже на сказочный сон. Дракон понимает, что место придётся менять через месяц, потому что они успели засветиться раз двести, но Алтану так нравится в Мексике, что приходится тянуть до последнего. Чутко спать, всё время быть на стороже и даже ночью, вбивая стонущего во весь голос Алтана – у него прорывается чудесный голосок без лишних ушей! - в кровать, Вадим готов в любую секунду среагировать на опасность и застрелить любого, кто посмеет посягнуть на его сокровище. Алтан всё замечает. Жмётся под утро к груди, трётся носом Вадиму между разлётом тонких ключиц и рисует кончиками пальцев контуры татуировки. – Мы можем уехать раньше. Я же вижу, как тебе тут неспокойно. План с лесом в дальних краях всегда актуален, – Дагбаев мажет губами под самой челюстью и, толкнув Дракона в плечи, легко седлает его бёдра. Покачивается, лениво улыбаясь и выгнув красиво спину, трётся щекой над сердцем. Ровный стук убаюкивает и будоражит одновременно, как и горячие ладони на пояснице. – Мне всегда неспокойно, лапочка, у меня работа такая. Давай останемся ещё на неделю, а там решим, куда бежать дальше, – Вадим выдыхает сбивчиво, когда упругие ягодицы проезжаются по члену и Алтан приподнимается, лаская сытым взглядом. – Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Со мной хорошо и ты ничего не боялся. Грудная клетка, по ощущениям, раскалывается на сотню частей, пока Вадим в упоении целует эти чёртовы желанные губы. Пиздец наступает слишком неожиданно и ожидаемо одновременно. Нет, их не подрывают с утра пораньше и в ванне не прячется киллер, хотя Дракон каждый раз проверяет периметр студии с особым усердием. Пиздец выглядит, как обычный звонок на новый номер и не надо быть гением, чтобы понять, кто может быть настолько дотошным. Вадим выползает из тёплой постели покурить, оставив укатанного ночным родео Алтана отдыхать, и едва заметно вздрагивает, когда телефон, брошенный на кухне, начинает вибрировать. Приходится сбежать в подъезд. Натянув спортивки и прикурив, Дракон жмёт кнопку ответа без задержки. Этого стоило ждать, зачем оттягивать неизбежное? – Мой брат с тобой? – Юма не расшаркивается на приветствие и вопросы о самочувствии, но Вадим давно работает с ней и интонации её голоса понимает безошибочно. Волнуется. Реально волнуется за младшего, а не как всегда. – Со мной. Сыт, умыт и доволен жизнью. А что такое? В детский сад обратно не пойдёт, не хочет, – Вадим усмехается глухо и, выпустив носом густой дым, заглядывается в маленькое окошко. Никаких чужих машин, чисто, даже снайперской точки нет. – Хорошо, – Юма выдыхает с облегчением, и Вадим едва не роняет сигарету от удивления. – Я знаю его замашки и ждала, что он сбежит куда-нибудь в лес, в компанию к местной флоре и фауне. – Это ведь тоже хороший вариант. Цветочки, грибочки и белочки. Охуенно, – у Вадима нутро чует подвох, нехорошее предчувствие сжимается в затылке и отдаёт в пальцы лёгким покалыванием. Куда бежать? Когда? Дадут ли им фору? Юма тяжело молчит. Секунду, две, выводит из равновесия, шуршит на фоне бумагами. – Из клана Дагбаевых не уходят живыми, Вадим. – Я знаю. Очередной тяжёлый вздох и неожиданно тёплая интонация в голосе. Вадим прикуривает новую и сжимает зубы на фильтре. – Ты хорошо замёл следы. Я даю вам месяц. Потом, к сожалению, не смогу ничем помочь, но надеюсь, времени достаточно, чтобы вы больше не светились. Никогда и нигде. У Дракона что-то разжимается в животе, то ли вчерашние устрицы, то ли странная благодарность. К последнему он не привык, поэтому списывает на ужин и смолит ещё пару секунд в тишине. – Я понял. – Не просри его. Гудки раздаются в ушах спасительной музыкой. Вадим возвращается в квартиру на носочках, чтобы не будить, но Алтан уже сидит в коконе из тонкого одеяла и смотрит напряжённо-выжидающе. – Месяц, лапонька. Потом, поедем в твои ебеня. Тридцать дней. Это ведь целая маленькая жизнь.